Ирина Владимировна Щеглова
Поединок за ее сердце
Кирилл
Она вошла вслед за директором Николаем Ивановичем. Невысокая, ладная, с длинными светлыми волосами, заплетенными в косу. Взглянула большими темными глазами… Кириллу показалось – вот-вот сейчас из-за плеча выглянет дракончик.
Сердце замерло… отмерло, стукнуло в ребра, кровь прихлынула к лицу. Перед классом стояла его любимая Кира Дейлисса, серебряноволосая дочь Луны и Огня, повелительница драконов, владетельница Запредельных земель. Это она смотрела на него с многочисленных портретов и набросков на стенах его комнаты, это о ней Кирилл тайком от всех записывал восхитительные, чудесные истории…
– Класс, познакомьтесь с Евгенией Юрьевной, – представил директор девушку. – Она будет вести у вас информатику.
Послышались шепотки и смешки. Сквозняком пронеслось: «Практикантка…»
– Садитесь! – разрешил директор.
Кирилл не расслышал.
– Зимин, тебя это тоже касается, – повысил голос строгий Николай Иванович.
Кирилл спохватился, замешкался, неловко сел, грохнув стулом, – по классу пробежали смешки.
Все оставшееся время он не отрываясь смотрел на Дейлиссу Юрьевну. Она о чем-то рассказывала. Должно быть, о том, как трудно найти союзников, о войне за Солнечный трон, о своих драконах…
Звонок прозвенел слишком быстро. Ребята, побросав в рюкзаки тетради и учебники, потянулись из кабинета. Кирилл задержался.
Дейлисса сидела за учительским столом и что-то писала в журнале. Вошла завуч, и они о чем-то заговорили.
– Зимин, у тебя есть вопросы? – нахмурила брови Алевтина Гавриловна.
– Нет…
– Так иди, на урок опоздаешь.
Он кивнул, непослушными руками поднял рюкзак и буквально заставил себя покинуть кабинет информатики.
До конца уроков он мало что соображал. На переменах бегал к кабинету – взглянуть еще разочек… Несколько раз она промелькнула в глубине коридора. И один раз он застал ее в дверях учительской.
Потом она исчезла.
Для Кирилла будто свет погас, солнце остыло, мир потерял краски и стал черно-белым.
Он кое-как собрался и выполз из школы.
Одноклассники, игравшие на школьном стадионе в футбол, окликнули Кирилла:
– Айда к нам, мяч погоняем!
Тот только отмахнулся, мол, домой надо.
А дома его ждали тишина пустой квартиры, и мечты, и образ Дейлиссы.
* * *
О, высокородная, великолепная Кира Дейлисса!
Дочь Луны и Огня, серебряноволосая повелительница драконов, властительница Запределья!
Лорд Темных земель, пожелавший остаться неузнанным, преклоняет колено пред Вашей несравненной красотой и невыразимой прелестью! Не сочтите за дерзость мое восхищение! Но, даже не зная Вас, я был влюблен в Ваш образ, увиденный в мечтах. Узрев же воочию, потерял голову!
Позвольте же, о несравненная, считать себя отныне Вашим верным рыцарем, незримо оберегающим Вас от тайных и явных врагов!
По первому Вашему зову готов я примчаться и встать у подножия Вашего трона, любую из прихотей Ваших с усердьем исполнить!
Награды же я не спрошу, лишь возможность Ваш лик созерцать и быть с Вами рядом.
Лорд Темных земель.
Кирилл откинулся на спинку стула и вытер тыльной стороной ладони пот со лба.
– Уффф! Нелегко, оказывается, составлять высокопарные послания прекрасной деве.
Письмо написано, но что дальше? Пусть так и хранится в засекреченной папке или все-таки рискнуть?
Письма ведь пишутся для того, чтобы их читали те, кому они адресованы.
От одной мысли, что его сочинение будет прочитано Дейлиссой, сбилось дыхание.
До сих пор встреча с придуманной героиней казалась сном. В самом деле, не могла же она вот так вдруг появиться из ниоткуда…
Кирилл тряхнул головой, как будто это могло помочь прогнать наваждение. Он оглядел стены комнаты – Дейлисса никуда не исчезла, она по-прежнему смотрела на него с портретов. Вот тот, большой, нарисован углем: Дейлисса на стене замка вглядывается в орды врагов, подступивших к крепости; рядом несколько акварелей: Дейлисса на лугу среди единорогов, она же на драконе среди облаков, она же у моря на закате…
Он когда-то учился в художественной школе, но потом, повзрослев, забросил. Надо бы вернуться, вдруг получится стать знаменитым художником и воплотить свои образы в кино или аниме… Нет, он придумает что-то грандиозное, что-то, чего еще никто до него не знал и не умел.
Он вспомнил, как давным-давно, год назад, ему впервые представился образ гордой девы с серебристыми волосами. Она появилась сама по себе, соткалась из воздуха и света. Вот и думай теперь: что, если истории про параллельные миры вовсе не сказки, а реальность? Что, если где-то рядом кружится в бесконечном пространстве магический мир, в котором живет настоящая Дейлисса, управляющая своими драконами и Запредельными землями?
Если зажмуриться покрепче, то можно представить, как она, оседлав перламутрового змея, летит сквозь светящийся воздух, и волосы ее впитывают лунные лучи, и сама она как будто соткана из лучей…
Вот лицо ее сделалось задумчивым – она услышала зов! Между ней и неведомым рыцарем из другого мира возникла незримая связь… Дракон сбавил скорость, заложил крутой вираж и пошел на снижение.
Но что потом? Дракона подбили? Точно! Его выследил колдун-лазутчик (у Дейлиссы всегда было много врагов и завистников) и ударил в него магическим огнем. Произошел пространственно-временной разрыв, и Дейлиссу выбросило в иной мир. А так как она в момент нападения думала о позвавшем ее рыцаре, то сила мысли направила ее прямиком к нему.
Он, никому не известный, существует будто во сне, ожидая лишь весточки от нее. Когда-то любимый поэт писал о своей любви:
Они любили друг друга так долго и нежно,
С тоской глубокой и страстью безумно-мятежной,
Но, как враги, избегали признанья и встречи,
И были пусты и хладны их краткие речи.
Они расстались в безмолвном гордом скорбном страданье,
И милый образ во сне лишь порою видали.
И смерть пришла: наступило за гробом свиданье…
Но в мире новом друг друга они не узнали.
Может, отправить ей эти стихи? Ну и что, что автор Лермонтов. Зато прямо про них!
Хотя это как-то чересчур… А вдруг она вовсе и не Дейлисса? Что, если он обознался? Впрочем, нет, сомнений быть не может! Что же будет, когда она прочитает письмо? Поймет, что в нее кто-то влюбился, станет думать о нем… Конечно, не о самом Кирилле – ведь она не узнает автора послания. Но она наверняка захочет узнать. Говорят, девушки любопытны. Впрочем – нет, только не Дейлисса!
Мучимый сомнениями, Кирилл задался следующим, не менее трудным вопросом: «Зачем ей такой, как я?»
* * *
Первыми уроками стояли русский и литература. Светлана Фоминична – учительница суровая, два года назад рассадила класс по своему усмотрению. Соседкой Зимина назначила Агафью Штайн. Кириллу она даже нравилась. Агаша, хоть и держалась особняком и в классе на нее почти никто не обращал внимания, все же оказалась нормальной девчонкой, во всяком случае, она никогда не напрягала Кирилла, и он старался отвечать ей тем же.
– Ты чего? Не выспался? – спросила Агаша, раскладывая тетрадь, ручку и учебник на столе.
– Ага, – зевнул он. – Ты домашку сделала?
– Не-а.
– Я тоже… Сейчас Фоминична возьмет нас за жабры.
Но Фоминична за жабры никого не взяла, а раздала листочки с вопросами и велела писать самостоятельную.
Кирилл обрадовался, накорябал ответы «от фонаря», как сам же потом признался Агаше, и, едва дождавшись звонка, со спокойной совестью сдал работу. Он выскочил из класса первым и чуть не бегом устремился к кабинету информатики.
Как же ему повезло! Дверь была слегка приоткрыта, и он, затаив дыхание, несколько счастливых мгновений созерцал Дейлиссу. Она сидела за учительским столом, склонившись над журналом, и что-то записывала в нем. Утреннее солнце, раздвинув осенние облака, осветило ее, и Кириллу показалось, будто ее волосы излучают свет.
Зайти бы сейчас, упасть к ее ногам и… Нельзя! Кирилл тяжело вздохнул. Все, что он может себе позволить, подбросить ей письмо.
Волшебница, должно быть, услышала его мысли. Она подняла голову и посмотрела на него. Их взгляды встретились.
– Входи, – позвала она.
Кирилла пронзило током от макушки до пят. Он отпрянул от двери и позорно бежал.
* * *
На алгебре Кирилл сидел с Левой – они хоть и были знакомы еще с детского сада, особой дружбы не водили. Леву в классе называли «ботаном» или «Левой тóлстым», хотя тот давно перерос детскую полноту, был тощ, угловат, несуразен и педантичен до ужаса. В его тетрадях, дневнике, рюкзаке и телефоне царил образцовый порядок.
Когда Кирилл вошел в кабинет математики, Лева уже сидел на своем месте, аккуратно разложив тетрадь, пенал, готовальню, линейки и учебник.
– Привет. – Кирилл бросил рюкзак на стол, чем вызвал у Левы болезненную гримасу.
– Виделись, – он прикрыл рукой свою половину стола.
Не обращая внимания на ужимки соседа, Кирилл с шумом уселся на стул и, немного подумав, полез в рюкзак.
Мимо прошествовала Агаша – два хвостика над ушами подпрыгивали в такт шагам. Вся такая аккуратная и гордая. Она почти всегда сидела одна на последней парте. Училась средне, но терпимо, поэтому учителя к ней особо не приставали. Зато к ней приставал Лева.
Вот и сейчас Кирилл заметил, как правое ухо соседа стало пунцовым. Значит, и левое тоже покраснело. Лева выдержал несколько секунд, потом повернулся к Агаше:
– Я заточил твои карандаши.
– А, спасибо, – отозвалась она несколько рассеянно.
Лева, конечно, не стерпел:
– Нельзя так относиться к карандашам, надо следить за ними, затачивать по мере необходимости.
– Лева, отстань, а? – перебила она.
Тот, бедный, дернулся, не глядя нашарил в готовальне три простых карандаша и почти швырнул их Агаше.
– Нельзя покупать слишком твердые или слишком мягкие, – выпалил он, чуть не плача.
– Учту. – Девушка даже не прикоснулась к карандашам.
Прозвенел звонок, и вбежала Анна Кузьминична:
– Лева, к доске!
Кирилл расслабился. Кузьминична припасла парочку интересных задач и сегодня весь урок будет разбирать их с классом.
Агаша в алгебре сечет, как и Иршатов, Ярмак, Бондаренко. Они увлекутся и скоро забудут об остальных.
Так и вышло. Пятерка математиков и Кузьминична сгрудились у доски, споря и доказывая друг другу что-то настолько туманное и неясное, как будто магию творили.
Кирилл тем временем осторожно извлек из рюкзака распечатку заветного письма и погрузился в чтение.
Лева
Вчера Левушка после геометрии с большим трудом уговорил Агашу отдать ему свои карандаши на заточку.
Вот уже целый год Левушка мучился безответной любовью. Своенравная Агаша отвергала его ухаживания, пресекала попытки проводить до дома, от свиданий категорически отказывалась.
Лева страдал, изнывал, но сделать ничего не мог. Девчонка – кремень!
Конечно, он сам виноват: в прошлом году, когда его влюбленность приобрела острую форму, он перестал спать, грезил наяву и даже забывал делать домашние задания, что, естественно, негативно отразилось на оценках. Мама заметила это и подняла тревогу. Лева, приложив огромные усилия, взял себя в руки. Но мама, как оказалось, вычислила виновницу Левушкиного недуга.
На его дне рождения среди приглашенных оказалась и Агаша. Мама Левушки позвала девушку на кухню и чего-то ей там наговорила. После этого разговора Агаша ушла, не попрощавшись.
Левушка напрасно ждал ее возвращения. Напрасно подготовил подборку самых красивых медленных песен.
Одноклассники веселились, не обращая внимания на именинника. А он сидел в углу дивана, потирая вспотевшие ладони. Когда ожидание стало невыносимым, он вышел на кухню посмотреть, куда запропастилась Агаша.
Но там мама о чем-то болтала с Милкой Кудряшовой. И на вопрос: «Где Агаша?» – лишь удивленно пожала плечами:
– Я думала, она с тобой. Мы с ней поговорили, я рассказала, как ей повезло, что ее выбрал именно такой мальчик, как ты, она ведь умная девочка, должна понимать…
Бедная мама – хотела, как лучше, а получилось, как всегда. Кудряшова лишь поджала губы и вышла.
Левушка бросился звонить Агаше, но она не отвечала. Он не знал, что и думать. День рождения был безнадежно испорчен.
В понедельник Левушка приплелся в школу в надежде объясниться со строптивой девчонкой. Но Агаша, задрав аккуратный носик, прошла мимо, не удостоив его и взгляда. Он бегал за ней всю неделю – безрезультатно. Он просил маму позвонить и извиниться, мама звонила неоднократно.
Наконец Агаша подошла к нему на перемене и, глядя на него прозрачными от презрения глазами, отчеканила:
– Если ты или твоя мама еще хоть раз позволите себе звонить мне и добиваться разговора, я вынуждена буду пожаловаться директору школы!
Лева тогда так испугался, что отступил на время. Он боялся огласки. Но весь класс благодаря Кудряшовой все равно узнал об этой ужасной истории. Правда, его не слишком донимали – так, посмеялись и забыли.
До конца учебного года Агаша не здоровалась, не говорила, не замечала. Но миновало лето, неприятности забылись. Первого сентября на линейке Агаша даже улыбнулась ему.
Она стала еще красивее. И уснувшие было чувства вспыхнули с новой силой.
На этот раз Левушка решил быть осторожнее. Говорил с Агашей только о математике, предлагал свою помощь в решении трудных задач. Девушка от помощи отказывалась, но хоть не гнала от себя, выслушивала, делилась мыслями. Левушка рассудил так: если они сойдутся хоть на чем-то, будет уже прогресс. Заметив, что у Агаши карандаши неправильно заточены, выпросил их у нее.
Дома он так тщательно, с такой любовью заточил каждый карандаш! Представлял, как Агаша ахнет, станет восхищаться и благодарить… А вместо этого она на них едва взглянула! Эх, и дернуло его сделать ей замечание! Ведь знал же: с ней нельзя свысока, не любит она этого – слишком уж гордая.
Анна Кузьминична внезапно вызвала его к доске, и Лева, сетуя на несправедливость и жестокость мира, выбрался из-за стола.
Математичка приготовила несколько сложных задач, и скоро к Леве присоединились еще трое одноклассников и Агаша.
После бурного обсуждения и разбора решений Кузьминична отпустила всех по местам.
– У тебя следы от мела на юбке, – предупредительно шепнул Лева Агаше.
– Ну ты и зануда! – огрызнулась она.
Усаживаясь за стол, расстроенный Левушка обратил внимание на листок бумаги в руках у соседа. Случайно скользнул по нему взглядом: «Дейлисса… Серебряноволосая… дочь Луны и Огня…»
Левушка даже фыркнул от возмущения – заниматься такой ерундой на алгебре!
Кирилл, опомнившись, свернул листок и затолкал в рюкзак. Наконец прозвенел звонок с урока.
