Ирина Владимировна Щеглова
Новогодний тролль
– Увидеть Париж и не умереть, – пробормотала Ольга, рассматривая путеводитель по городу мечты. Или это Нью-Йорк город мечты? Нет, Нью-Йорк город больших возможностей, Рим – Вечный город, а Париж – о, Париж! Город влюбленных! Уж кому знать, как не ей, получившей в подарок от Парижа ее последнюю, такую горькую, но такую осязаемо-прекрасную любовь…
Ваня пришел пожелать спокойной ночи. Забрался под одеяло, обнял и сказал:
– У нас счастливая семья!
Ольга и без того едва удерживала слезы, а после слов сынишки в носу защипало и потекла из глаз соленая водица. Откуда шестилетнему мальчишке знать о счастье? Ольга быстренько сунула голову в подушку, промокнула влагу, чмокнула сына в макушку.
– Конечно, счастливая! – подтвердила бодро. – Спокойной ночи, родной, иди спать, а то завтра не выспишься и будешь несчастливым, – улыбнулась дрожащими губами.
Ваня посмотрел внимательно, чуть нахмурив лоб, так же точно, как это делал его отец… но об этом лучше не вспоминать, не думать, не травить себя…
– Ты ведь не умрешь? – спросил он неожиданно.
У Ольги сбилось дыхание, сердце как-то очень резво подскочило к самому горлу.
– Ни-ког-да! – произнесла она раздельно.
Ваня наконец-то улыбнулся и снова прижался к ней, доверительно сообщив:
– Женщины такие плаксы.
– Правда? – Его пушистые волосы на макушке щекотали Ольге, так что она чуть не чихнула. – Все-все?
– Даже ты! – подтвердил сын.
– А я больше не буду.
– Ладно…
Ваня сполз с кровати и пошлепал босыми пятками.
– Ваня, опять без тапок! – крикнула ему вслед Ольга.
– Мама, не паникуй, – отозвался он.
– Не паникуй, не паникуй. – шептала она, глядя в потолок и продолжая улыбаться. Как бы научиться не быть такой чрезмерной.
Она переживала самое тяжелое для нее время – канун праздников. За две недели до Нового года в городе начался ажиотаж, на площадях и в магазинах уже установили елки, уже отовсюду доносились рождественские песенки, и, несмотря на слякоть и серость улиц, настроение у пробегающих, проносящихся, встречных и поперечных было такое возбужденно-радостное, даже у старушек, ощупывающих дорогу клюками, даже у нищих, полицейских и коммунальщиков.
Праздник подбирался к Ольге отовсюду, намекал, нашептывал, раздражал своей неприкрытой, наглой радостью.
Она поддалась, тоже бегала по магазинам, хватала всякую чепуху, зачем-то докупала елочные игрушки, хотя на антресолях – большая коробка, но как удержаться?
Раньше Ольга регулярно бывала на корпоративных вечеринках, но после рождения Вани и вечеринки, и шумные компании, и красивые платья, и всякие другие бесшабашные глупости остались в прошлом.
Новый год она встречала одна. Нет, конечно, не одна, с сыном. Разумеется, она готовилась к детскому утреннику в саду: заячьи уши, стишок… Городская елка, билеты на детский спектакль в каком-нибудь модном месте, Пушкинском музее или цирке, непременный обход родственников с первого по тринадцатое. Все это, конечно, было, но когда наступала ночь с 31-го на 1-е, Ольга оставалась одна. Ваня засыпал часов в десять, и все, что ей оставалось – сидеть до отупения перед телевизором или бродить по Интернету до рези в глазах. В полночь она залпом выпивала рюмку коньяку, ведь шампанское одна пить не будешь, цедить бутылку в одиночестве – что может быть печальнее. А недопить – утром оно превратится в кисленькую жижу, от былого праздника одна тоска…
Зеленая, зеленая тоска…
Кстати, о тоске, надо купить живую ель – решила Ольга внезапно, хотя по многим причинам предпочитала искусственную, с ней и возни меньше, и вид у нее лучше…
Но вот не смогла пройти мимо елочного базара. Выбрала самую пушистую, отвалила кучу денег, волокла домой и ругала себя вполголоса, угораздило же!
Полезла на антресоли за елочными украшениями и наткнулась, конечно. Достала заветную коробку, пыльную, унылую со всяким мусором: пустая бутылка из-под шампанского, засушенная роза, растерявшая почти все свои лепестки, карта Парижа, всякие бумажки и чеки, использованные билеты…
Давно пора все это выбросить, так нет, рука не поднимается, над коробкой так сладко рыдать, когда дома никого…
В такие вечера она могла забыть о бесконечной работе, поджидающей ее, и отдаться воспоминаниям. Жалеть себя, страдать, заливаться слезами и, забравшись в Интернет, рассматривать снимки и читать посты на странице чужого, но такого любимого мужчины.
Сколько же прошло? Семь лет. Ване шесть, да, она привезла его из той поездки в Париж. Подарок на Рождество от любимого, лучшего она и представить не могла.
