Ирина Шамшур
Пять ритуалов
2. Аукцион
Утренний свет влился сквозь шторы и остановился на лице Адама.
Долбанное утро. Ненавижу спать в гостиницах.
Мужчина вышел из комнаты и обнаружил своего помощника, спящего в обуви на диване.
Капец, Сэм, красавчик. Пусть дрыхнет. Поеду один. Душ. Кофе. Машина.
Шумная дорога помогла окончательно проснуться. Белое величественное здание колониальной эпохи, в котором располагался Национальный музей, открывало свои двери для ежегодных антикварных торгов, и Адаму нельзя было упустить ни одной реликвии из своего списка.
Под открытие отвели правый корпус. Пройдя фонтан центрального вестибюля, Адам обогнул рифлёные колонны и попал внутрь. В холле было много народа, мебель носили из коридоров в зал, расставляли столы. В нос ударили тысячи еле уловимых запахов: сандал, корица, аммиак, железо и даже хлор. Увлажнители, осушители и изящные устройства ароматизации воздуха обрамляли входную группу. Туда-сюда носили яркие указатели, ставили металлоискатели и сооружали информационные стойки. Вестибюль был поделён на зоны: центральную проходную и несколько островков с удобными диванами для продавцов и покупателей. Группы по интересам уже сидели и делились впечатлениями и секретами. Музей наполнился особой жизнью, атмосфера приобрела волнующую наэлектризованность. Адам хотел найти распорядителя Сафира, забронировать нужное место и получить доступ в комнату с оборудованием для спектрального анализа, чтобы проверить экспонаты на месте. Он обвёл помещение взглядом, разглядывая уже собравшихся участников. Яркие босоножки, длинные распущенные волосы. Незнакомка из вчерашнего вечера. Она опять стояла спиной, на этот раз в белых струящихся шароварах и топике на лямках.
Это она или нет?
Она стояла рядом с русской группой руководителей алмазоперерабатывающего концерна «Искры Сибири». Яков Борисович – их представитель на торгах в Азии – был её родным дядей. Алмазный серый кардинал, который разбирался не только в торговле уникальными ювелирными камнями, но и как рыба в воде чувствовал себя в антикварном бизнесе. Несмотря на свой преклонный возраст, эти ребята всегда непредсказуемы в своих делах и связях. Это Адам знал не понаслышке.
Если она славянка, значит, у неё голубые кукольные глаза и надутые губки. Или нет. Может быть, глаза карие. Она же брюнетка. Хотя она может быть и европейкой или гречанкой. Или эскортницей, бред какой. Нет, возможно, она переводчик. Хочу увидеть её.
Девушка размахивала руками, когда к ней обратился упитанный пожилой мужчина с мясистым приятным лицом. Это и был Яков Борисович. Она повернулась и широко улыбнулась ему.
Её лицо. Лисьи распахнутые глаза, высокие скулы, прямой нос. Строгие черты лица сглаживал сияющий лёгкий загар, и даже с ним она была слишком бледная для местных. Зелёные. Глаза были зелёные. Она двигалась плавно, немного пританцовывая.
Кто ты такая? И почему я не могу оторвать взгляд? Прекрати пялиться. Это наваждение. Надо отвлечься. В конце концов я никому не мешаю и не спешу. Откуда я её знаю?
В левом ухе незнакомки висело большое кольцо и цепочка, а по правой ушной раковине поднимался завиток из листьев с россыпью бриллиантов, в которых запуталась прядь волос. Девушка не замечала его взгляда. Она порхала вокруг подноса турмалинов, который лежал в центре мягкой группы кожаных диванов как блюдо с закусками. Каскад тяжёлых волос мешал ей, она взмахнула головой, крупные кудри перетекли на одно плечо и замерли. Смех, громкий раскрепощённый смех и быстрая русская речь, в которой почти нет пауз. Адам понимал не все слова. Незнакомка тараторила термины, пытаясь убедить в чём-то собеседника. Мягко и по-родственному коснулась плеча пожилого Якова Борисовича. Он согласился и кивнул. Весело закатил глаза, положил открытую ладонь на грудь и замотал головой. Брюнетка не выходила из его поля зрения.
Она громкая и чуть выше, среди снующего туда-сюда персонала девушка выделялась, но никого не замечала. Её одежда на груди украшена треугольником из перламутрового стекляруса, на шее плоское жёсткое колье в этническом стиле. Руку выше локтя сжимал браслет с белым рисунком из глазури. Много украшений. Её образ похож на рассыпанные морские раковины, сверкающие на песке. Гармоничные и переливающиеся, созданные природой. Она могла бы быть мелодией, насыщенной звуками, в которую добавлен шум дождя и звук ветра. Воздух застыл и загустел вокруг Адама. Дежавю острое и плотное начало крутить его сознание. Когда бывают такие мгновенья, от которых ткань реальности плывёт, как в трансе. Адам лучше других разбирался в реальностях, но мозг подводил его. Обрывки фильмов – не то, клипы, перебор мест и ситуаций, в которых он был, проносились в его голове и не находили совпадений с её лицом. Только с её голосом, с её образом.
Может, я знал её в прошлой жизни? Это уже чересчур. Сделаем по-другому.
Почти болезненно было отвернуться и направиться к выходу.
– Мистер Адам, кабинеты в вашем распоряжении. Ваш транш пришёл, – распорядителем был Сафир, обаятельный, немного безликий человек-хамелеон с кривой улыбкой. Очень подвижный, с полноватой талией. У него всё было под контролем, каждый вход и выход, количество стульев и даже степень их потёртости. Сафир мог заговорить в споре любого собеседника без единого аргумента в кармане, находил нужные триггеры и точно знал грань, до которой можно дотянуть.
– У меня ещё просьба, я хочу осмотреть комнату охраны с видеонаблюдением, убедиться, что моё место – самое удачное. Там прямая запись?
– Да, конечно, прошу сюда, это необычно, но для вас всё что угодно, – услужливо улыбнулся в ответ распорядитель.
Поворот в коридор, Сафир почему-то идёт слишком близко. Оклик из-за спины.
– Шеф, ты куда? – Сэм в два шага нагнал их. Сафир был ровно на две головы ниже их обоих.
Адам зашёл в помещение, проводил человека-хамелеона и расположился в кресле. Нашёл на камере её. Незнакомку. Теперь никто не мог помешать ему удовлетворить любопытство. Звука не было, только видео, но достаточно хорошее.
– Смотри, это она.
– Вижу, – Сэм пожал плечами. Он был совсем не удивлён.
Девушка села в кресло и низко наклонилась над турмалинами, вытаскивая то один, то другой камень, старательно рассматривая их. Видно было, что она довольна результатом. Потом зазвонил телефон, она снова перекинула волосы и начала эмоционально разговаривать: непонятно было, ругается она с собеседником или нет. Девушка резко выключила телефон, схватила сумочку и быстрыми шагами зашла за колонну, оглядываясь на входной турникет. В вестибюль зашёл парень, оглядываясь по сторонам, начал подходить к персоналу и о чём-то спрашивать. Брюнетка скрылась из зоны видимости одной камеры и появилась в камере коридора недалеко от пункта наблюдения Адама. Она практически бежала.
– Вам помочь? – Мужчина окликнул девушку, выйдя из своего убежища и снова увидев её лишь со спины. – У вас что-то случилось?
Она резко обернулась и остановилась.
– Где тут второй выход? – Она обдала его ледяным спокойным взглядом.
– За чёрной дверью направо за поворотом выход на парковку персонала.
Она кивнула и скрылась.
– Мне нужно знать, что за парень зашёл в холл пятнадцать минут назад и расспрашивал про русскую недовольную брюнетку. Похоже, родственница Якова Борисовича продолжает дело семьи. Точно не дочь, у него нет детей. Скорее всего племянница, как думаешь? – Адам спросил помощника.
– Думаю, тебе голову напекло уже, – бескомпромиссно процедил сквозь зубы Сэм, теряя спокойствие.
– Что узнал про последнюю сделку кенийца? – пропустив мимо ушей его слова, ответил Адам.
– Это была какая-то брошка с голубым ониксом. И русские её не купили, у Якова Борисовича доверенность на продажу и оценку. Они отдадут тем, кто больше даст, если ещё не договорились в обход.
– Брошка называется камеей, и она мне нужна. Где они будут оценивать? Местной геммологической экспертизе вряд ли они доверятся. Я предложу свои услуги. Давай, ищи его прямой номер. Я проверну оценку сегодня же.
Адама, несмотря на его внушительную фигуру, никто не окликнул. Он повернулся и вышел из холла, быстро зашагал к машине. Через несколько улиц и лестничных пролётов он уже сидел в гостинице. Брюнетка улетела из его головы, и он сосредоточенно осматривал анонс предстоящего антикварного аукциона. Только в этот миг он поймал себя на мысли, что мигрень, мучившая его несколько дней, исчезла.
Когда на следующее утро участники торгов уже собрались в зале и рассаживались по своим местам, Яков Борисович с крестницей стояли в смежном холле, обговаривая детали.
– У тебя всё готово? Осталось меньше получаса до начала, – сосредоточенный пожилой мужчина склонился к девушке, – я надеюсь на тебя, не подведи. Голова в порядке, как и говорил йоун4?
– Да, боли всё реже, и перестань переживать, дядя Яша, я же лучшая, – она одарила его ободряющей улыбкой, а потом уткнулась в записи ежедневника, откинув за плечо копну выпрямленных каштановых волос.
Лучшую в своём деле звали Виктория. Она была родом из Сибири, её семья владела долей в компании якутских кимберлитовых труб. Она ненавидела свою громкую фамилию: мужчины боялись её семьи, а пресса не давала покоя. Конечно, никто не заставлял её участвовать в фамильном деле, но с самого детства её окружали камни, их магия. В детстве у неё была шкатулка с драгоценностями, с настоящими драгоценностями, а не с теми, с которыми играют маленькие девочки. Там были настоящие розовые алмазы из Аргайла, рубины, сапфиры и редкие минералы-эндемики, даже муравьиный гранат и ларимар. Она любила их перебирать, подносить к окну и ловить солнечные лучи. Виктория видела их, они словно разговаривали с ней. Она придумывала истории про происхождение каждого камня, а когда рассказывала их дяде, то оказалось, что всё это было правдой. И не было предела радости её крёстного, заменявшего ей отца, когда она призналась, что будет продолжать его бизнес. На другом конце света от своей семьи она могла отдохнуть, хотя и носила фамилию матери для конспирации. Никто за ней не следил, и в принципе она была достаточно свободна в Индонезии.
Странный выбор географии был обоснован её секретом. Дед Виктории по мужской линии родился шаманом, и отец тоже. В школьном возрасте её саму проверяли на особые способности, но их не оказалось. Кроме любви к растениям она ничем не отличалась от сверстниц. А когда ей исполнилось четырнадцать лет, в день своего рождения она впала в такую тяжёлую шаманскую болезнь, что почти год не могла ходить в школу и всё время проводила с дедом-шаманом.
Духи с обратной стороны терзали её душу, и маленькая Виктория легко поддавалась им, соглашаясь принять свой дар. Шаманская болезнь мучает тех, кто не хочет стать проводником между мирами. Девочка возможно не понимала этого или считала происходящее игрой, вот только эта игра забирала её.
Старый йоун вытаскивал её с той стороны каждый день. Девочка засыпала и не просыпалась без ритуала возвращения. Она не понимала, что находится на обратной стороне духов, думая, что это просто её сны. На помощь приходили другие шаманы и все как один говорили, что она проклята и скоро умрёт, что нужно её отпустить. Отец впал в такой ступор, что не мог на это смотреть и ушёл в отшельничество, где произошло несчастье, и его не стало. Но день за днём просыпаться стало легче, Виктория приняла своё второе имя Ашура и поняла разницу между земной реальностью и её обратной стороной. Только головные боли после смерти отца начали мучить её так сильно, что она просто теряла сознание. Перепробовав все средства, родные поняли, что в зависимости от места её нахождения она чувствует себя по-разному. В местах силы и местах камлания ей становилось лучше. После первого посещения Индии мучившие её головные боли превращались в кратковременные мигрени, с которыми она легко справлялась травами, но жить ей там совсем не хотелось. Оказалось, что и Индонезия производит на девушку такой же эффект. Скорее всего, дело было в алтарях на каждом углу и энергии самих мест.
Виктория уже обживалась на Семиньяке со своей подругой Анной, решая, на какую часть острова перебраться перед дождями. Большие города, такие как Денпасар или Джакарта, она не любила, огромные пёстрые муравейники не давали ей спокойно жить. Но она сходила с ума от исторических артефактов и антикварных реликвий. У неё был редкий талант проникать в сердце старинных ювелирных изделий, изучать и устанавливать все особенности драгоценного антиквариата. Это был её триумфальный год, ей доверили провести часть аукциона, посвящённую царской России. Волноваться было нечего, это была её излюбленная тема, и ни один известный эксперт не мог загнать её в тупик или переспорить. Она с лёгкостью отличала шпинель от фианита, знала все разновидности халцедонов и все оттенки ювелирных камней даже без экспертов. Это давалось Виктории без труда. К тому же никто не знал её секрет.
У индонезийского аукциона особая атмосфера, свой уникальный аромат – пряный, сладкий и бархатный. На таких мероприятиях встречались очень разные люди, как на бразильском карнавале, здесь бывали буквально все, от презентов до главарей якудза.
Девушка весело рассматривала эту суматоху. В общей сложности около ста пятидесяти человек, часть их приезжала или уезжала. Часть охотилась за конкретными экспонатами для своих боссов или частных коллекций ювелирных магазинов по всему миру. Представители чёрного рынка ищут, чем поживиться. Иногда приезжают даже послы, чтобы выкупить своё же историческое наследие для государственных музеев.
К концу седьмой недели разношёрстные мысли заползали в голову и мешали девушке. Заглянула за штору, её глаза охватили весь зал, и сердце, ритмично постукивая, увеличивало темп.
Громкое оповещение телефона резко отвлекло её.
Чёрт, забыла выключить. Что это, интересно, очередной спам?
Входящий видеофайл. Загрузка, ещё секунда – и тихий стон раздался из динамика.
Вот же говнюк, а то я не знала, что он снимает. Я охренительно выгляжу в этом освещении.
На видео светловолосый загорелый парень со звериным рёвом резкими толчками входил в неё, прижимая к кровати за шею. Полусвет выделял оголённую грудь и часть бедра. Он наклонялся, покрывая кожу плеча красными следами, лицо девушки было в тени, громкие стоны разлетались по комнате и проникали из динамика прямо в её сознание, лицо залил стыдливый румянец. Она не могла удержаться, чтобы не пересмотреть ещё раз.
Боже, как не вовремя. Да, это было хорошо.
Щеки загорелись, и она провалилась на простыни той гостиницы, где её бывший доводил её до оргазма.
Название файла «Я не закончил с тобой».
Зато я закончила.
3. Кабо
Звонок перед аукционом вернул её в чувство.
Если сегодня всё пройдёт хорошо, то на следующей неделе я буду управлять ювелирной частью этого аукциона. И в моем распоряжении окажутся все двенадцать «больших голов» – элита антикварного бизнеса. Это будет мой звёздный час. Я сейчас сдохну от волнения. Или нет. Или да. Господи, успокойся!
Загар подчёркивал скулы. Волосы, которые она выпрямляла больше часа, аккуратно лежали на плечах, не вызывающе и не скучно. Минимум косметики на гладкой коже, немного карандаша, чтобы подчеркнуть брови и стрелки на веках, тёмно-серый брючный костюм и любимые лоферы из выделанной кожи. Такую одежду можно было носить только под этими кондиционерами, на улице невыносимая жара.
– Виктория, давай сюда, ты чудно выглядишь, сделай их, – шикает Яков Борисович, и она выходит из ступора.
Первый лот вынесли на трибуну, чем обозначили начало аукциона. Громкий шёпот участников умолк с первым ударом молотка лицитатора.
– Камея «Юнона», XVIII век, месторождение камня – Южная Азия. Стартовая цена семьдесят восемь тысяч долларов. Камею украшает «камень Соломона» – это голубой оникс. Камея имеет восемьдесят три процента прозрачности и является уникальной в своём роде. Также учёные из НАСА вдохновились именно этим изделием, запустив свою автоматическую межпланетную станцию «Юнона» к Юпитеру, – Виктория чётко выводит каждое слово, завораживая публику своим певучим голосом.
Лицитатор стучит молотком громко, обрывая её.
– Начальная цена – семьдесят восемь тысяч долларов.
В зале начинают поднимать таблички.
Они хотят купить камею. Охренительно.
– Сто восемьдесят восемь тысяч, – громкий отчёт лицитатора.
Гул и волнение зала начинают нарастать. Ставки растут.
– Триста пятьдесят тысяч долларов, продано.
Следующие лоты волновали девушку меньше, всё шло гладко и спокойно.
Начинается официальная часть: небольшой фуршет, знакомства и светские разговоры любителей отдохнуть в Индонезии и блеснуть своими состояниями. Непринуждённая суета, дорогие костюмы.
– Виктория, подойди, – зашипел, как всегда, Яков Борисович. – Это наш лучший специалист по оценке ювелирного антиквариата Виктория Александровна. Можно просто Виктория, тут можно без отчества. Виктория, это наш новый клиент Адам Бросс. Меняемся местами, сначала мы были вашими клиентами очень вовремя, теперь вот, наоборот, вы станете нашим.
На девушку смотрел высокий темнокожий мужчина с ослепительной улыбкой и бархатным гипнотизирующим уверенным взглядом. Его кожа была словно из обсидиана, контрастные блики подчёркивались белоснежной рубашкой с серебристыми запонками. Гладко выбритая голова, грубые скулы и подбородок создавали воинственное впечатление. Уголки глаз были приподняты, он был спокоен и одновременно суров. В тёмно-карих глазах почти не было видно зрачков. Люди ёжились перед ним как от рентгеновского луча. Виктории представилось, как он сидит ночью у огня и языки пламени тонут в его тени. Озноб прокатился по спине, но быстро улетучился, как только темнокожий великан начал говорить на её родном языке.
– Интересная речь о Юноне, – произнёс Адам Бросс довольно сухо. Он смотрел ей прямо в глаза.
Какая разительная перемена. Прямые волосы, эта строгая одежда. Она, несомненно, производит совершенно другое впечатление. Где смех и непослушные локоны? Вот теперь будем знакомы. Виктория. И ты, конечно же, алмазная принцесса, как же иначе. И я не мог знать тебя раньше.
– Да ничего необычного, вы мне вчера сказали про дверь в коридоре, я даже спасибо не сказала. Спасибо, что помогли, – девушка растерялась от неожиданности, но тут же взяла себя в руки. Держать лицо она умела.
– Надеюсь услышать много интересного на ювелирном аукционе на следующей неделе, – он улыбнулся. – А кто, кстати, за вами гнался?
Не ваше дело, мистер Адам. Какой пугающий персонаж. И знакомое имя, нет, не имя, а лицо или образ. Интересно, он выше двух метров или всё же ниже на пару сантиметров? Неужели я всё ещё пялюсь на его плечи? Он точно не местный, черты лица слишком резкие. Откуда он, интересно, и как его занесло сюда?
– Что же, мистер Адам, вы ознакомились с предварительной выкладкой, на что положили глаз? Алмаз «Орлов», эгрет «Фонтан» из сапфиров или что-то из коллекции Романовых?
– Будет зависеть от того, что вы про них расскажете, с нетерпением жду следующей недели. Какой лот выбрали бы вы?
– Эгрет «Фонтан», безусловно, одна из самых уникальных вещей аукциона, подлинность подтверждена сертификатом, – это был самый дорогой лот, и девушка об этом, конечно, знала. – Эта реликвия поражает чистотой камней. Показатель преломления в центральном сапфире почти равен двум.
Она говорила и говорила, перетекая от одного показателя к другому. Начала жестикулировать, всё более и более увлекаясь.
Какие яркие серьги в ушах, синие бриллианты необычайные, куда, интересно, ты положила серебряные листья? В резную шкатулку около своей кровати или небрежно швырнула на пол, устало засыпая? Как выглядит твоя кровать? Какое постельное белье ты любишь, белоснежное и хрустящее или мягкое и яркое? Чем пахнут твои волосы?
Его мысль была далеко, и только усилием воли он вернулся к смыслу её слов, оторвавшись от изучения движения губ. Дикое желание максимально приблизиться, чтобы вдохнуть её запах, не покидало его. Адам чувствовал сковавшую их связь, это было незнакомо ему.
– Прислушаюсь к вашему совету.
– Извините, – девушка одёрнула себя, – мне стоило раньше остановиться.
– За что? Всё это крайне верно и полезно для меня.
– Откуда вы знаете русский? Говорят, он один из самых сложных для изучения, но для меня он родной, поэтому я не могу судить.
– Моя биография немного связана с вашей страной. Яков Борисович, могу я предложить вам и вашей команде удобное сопровождение в столицу на моем «Фальконе» для следующих торгов?
– Мистер Адам, это необычайно любезно и избавит меня от хлопот с перемещением. Кончено, буду вам очень признателен за такую возможность, если это не затруднительно, – Яков Борисович засуетился. Несмотря на внушительное состояние, он был приличным скупердяем, как многие антиквары, и обожал избегать любых расходов.
– Я в любом случае отправлюсь на аукцион, и ваше общество скрасит этот перелёт, – он посмотрел на девушку.
– Виктория, – он оглянулся перед уходом, – какого числа вы родились?
– Что, простите? – вопрос удивил её.
– Какого числа и в каком месяце вы родились? – его голос звучал громко и твёрдо, как на допросе.
– Двадцать второго июня, а что?
– Летнее солнцестояние.
– Да, именно оно.
– Любопытно. Прошу простить, меня ждут дела, мой ассистент согласует время и аэропорт вылета, пришлёт за вами машину, – он развернулся и направился к выходу в компании нескольких помощников или охранников. Казалось, остальные расступались в его присутствии и провожали взглядом то ли из-за роста, то ли из-за ауры, он словно прожигал насквозь.
Следующая неделя прошла спокойно для Виктории, кроме ругани с мамой по поводу того, что она не желала возвращаться и лечить традиционной медициной мигрень. Мать не хотела приезжать её навестить, так как ненавидела жару и влажность. Мать не пыталась стать ей подругой, а только говорила о том, какая она бестолковая, раз сидит в жаркой Индонезии, а не под её контролем.
Дом, где девушка снимала апартаменты, был ажурной кирпичной постройкой высотой в три этажа. Окна обрамляли остроконечные узоры, свободный край крыши свисал аккуратными зубцами. От солнца и бесконечного дождя деревянная черепица крыши приобрела серебряный свет и казалась металлической. В студии Виктории на мансардном этаже комната переходила в веранду с оранжереей. Смотреть на закат или рассвет, качаясь в гамаке, стало её излюбленным ритуалом. Современный холодильник с ледогенератором – это всё что нужно было.
– Привет, как твои сессии? И когда моя? – в дверях выросла её подруга и соседка Анна.
– Привет, наконец-то пришла. Это не сессии. Я тебя когда-нибудь научу, если попытаешься понять. Хочешь сегодня сделаем? – радостно осведомилась Виктория.
– Смотри, сегодня растущая луна, – она указала на настенный календарь, взяла в руки небольшой глиняный горшок с торчащими стеблями. Погладила соцветия, и из закрытых лепестков на глазах начали показываться десятки небольших сиреневых цветов.
– Да, давай, иди надевай свою шаманскую рубашку, – ответила подруга.
– Сейчас, не называй так мою ритуальную одежду, – Виктория усмехнулась и указала на потолок, где вместо люстры висел огромный, обтянутый кожей деревянный каркас. – Иди садись в зале под бубен.
Анна подняла голову вверх, рассматривая рисунок на ремнях бубна. Сам предмет вызывал у неё чувство первобытной тревоги, как вход в чёрную пещеру. Очертания символов, расползающихся по поверхности натянутой кожи, соединялись в зловещий узор, напоминающий раскрытую волчью пасть.
На полу, на полках, на стенах – повсюду висели горшки с растениями и невысокими деревьями. Земля некоторых горшков была сверху покрыта мелкими белыми камушками, а большие горшки были наполнены корой. Также куски стекла – прозрачные и зеленоватые, размером с небольшие кусты – стояли по углам комнаты, отражая свет от своих граней.
– Слушай, мне всё не даёт покоя вопрос. Как ты, сибирская шаманка, владеешь ритуалом амазонского кабо? – с улыбкой спросила Анна.
– Ты думаешь, люди по-разному рождаются, живут, чувствуют и умирают в зависимости от части света? Всё едино, дорогая. Шаманизм Якутии и ритуалы индейцев Америки одинаковые. Силы равновесия, понятие блага и зла одинаковы, – Виктория закатала рукава белой тонкой рубахи с красной вышивкой по манжетам и низу. Закрыла глаза и открыла их уже с янтарной радужкой. Цвет глаз девушки менялся при обращении к силам обратной стороны.
– Ты меня пугаешь каждый раз своим взглядом, – подруга чуть отшатнулась от неё и выдохнула.
– Кровь у всех красная, Анна, ясно?
Шаманка взяла пучок травы размером с ладонь и подожгла металлической зажигалкой сначала его, а потом бамбуковую палочку. Сладкий запах шалфея и дикой вишни наполнил воздух и защипал слизистую носа.
– Дыши глубоко и наклони голову, – быстрым движением Виктория прижгла кожу плеча у линии роста волос в трёх местах тлеющей бамбуковой лучиной.
– Больно.
– Конечно, больно, терпи. Сейчас нанесу яд, и он проникнет внутрь, очищая твой дух, – шаманка поднесла тарелку с прозрачным ядом ближе, окунула тонкую кисть и мазнула ею по ранкам.
– Дыши глубоко, сейчас начнёт рвать. Вот самый красивый тазик для тебя, – девушка одобрительно посмотрела на подругу и начала поджигать продолговатую деревянную головёшку.
– А это ещё что? И так дышать нечем, у меня лёгких не хватает, – Анна закашлялась, её кожа побледнела и покрылась мурашками.
– Это пало санто, поможет тебе. Всё, пора выходить твоим ночным кошмарам, сегодня будешь спать как младенец.
Музыка из колонки текла тихо и ритмично, звуки варгана заползали в ушную раковину, и голова девушки погрузилась в тяжёлый туман. Содержимое желудка Анны выходило вместе с мыслями и образами, которые на давали ей спокойно спать. Проблемы с кошмарами на острове у неё начались почти сразу, а Виктория сказала, что остров так её проверяет.
– Как себя чувствуешь? Пройдёмся через часок или не хочешь? Мне надо подготовиться к аукциону, а потом я свободна, – Виктория осведомилась у подруги.
– Ну как раз за час переоденусь и поваляюсь, пойдём, конечно! – отозвалась Анна, её лицо заметно порозовело. – Хочу на свой диван.
– Ладно, давай, если уснёшь, будить не буду, – шаманка погладила её по спине и помогла встать.
Проводив девушку, Виктория переоделась, разобрала наспех ритуальную посуду и села за работу.
Эгрет «Фонтан» – брошь из сапфиров XVIII века, эпохи царской России. Что про неё сказать? Взгляд Адама Бросса, интересный персонаж, может, он бывший кровавый диктатор или нубийский революционер? Он производил немного пугающее впечатление. Как дела с его биографией? Наверное, она необъятна – как у античной статуи.
Она открыла Гугл – нет инфы вообще. Обычно о коллекционерах очень много сплетен, вереницы бывших жён и детей. У неё были номера налоговых деклараций клиентов. Она вбила его, и вышла фамилия Брок, а не Бросс.
Ну хорошо, узнаем об этом экспонате последние новости. Ничего. Только финансовые отчётов из открытых источников о фирмах по торговле антиквариатом, несколько частных музеев. Входит в состав ведомства по охране культуры Индонезии. Он отшельник, живёт на острове. Биография – только дата рождения, ему тридцать шесть лет, информации о родственниках нет. Вот уж странно.
Её интерес улетучился и переключился на поиск истории лотов предстоящих торгов. Оставалась пара часов до встречи с подругой, в программе были танцы, местное пиво и избегание встречи с Питером, о котором даже вспоминать не хотелось. Хорошо, с подругой повезло. Анна – типичная представительница тусовки: сёрфинг, море, курортные романы и ночная жизнь. Она занималась тем, что делала чудные фото туристов на пляже за большие деньги, несмотря на наличие родительской поддержки. Девушки познакомились ещё в Москве на учёбе, потом выяснилось, что обоих тянет подальше и потеплее, так они быстро нашли общий язык. Также обе девушки были из новой «золотой» тусовки, ратовали за осознанное потребление, насколько это возможно. Хотели доказать родителям свою независимость, собственное мнение и то, что они представляют собой отдельных личностей, а не придаток своих семей.
Погода выдалась особенно знойная, на Виктории был длинный белый сарафан с открытыми плечами и широкими рукавами и кожаный грубый ремень, Анна любила шорты с футболками и не изменяла им.
В баре было довольно много народа, подруги еле нашли свой столик. Виктория хотела оторваться от души, а потом засесть на работу на несколько дней.
– Это Питер? – Анна ткнула подругу в плечо.
– Давай уйдём в другое место, иначе вечер будет испорчен, – опуская голову, быстро произнесла Виктория.
– Ты с ним так и не поговорила? – послышался сердитый шёпот.
– Поговорила, вернее, написала, чтобы оставил меня в покое. Он как долбанный сталкер шлёт цветы и даже подкараулил у дома вчера. Как он мог так умело пустить пыль мне в глаза? «Я обожаю Нирвану и фильмы Гая Ричи». Он думает, что ему всё можно… – Виктория оборвала себя на полуслове.
Её взгляд остановился на вип-зоне в дальнем углу. За полупрозрачными балдахинами сидела компания мужчин, а в центре среди них возвышался их новый клиент Адам Брок. Мужчины спорили за столом и размахивали руками. Анна тоже посмотрела в ту сторону.
– Что там интересненького? – с улыбкой спросила Анна подругу.
– Ничего, просто наш новый загадочный клиент мистер Адам, входит в двенадцать крупнейших антикваров Азии, ещё он какой-то политик. Он своим воинственным шармом пугает меня до чёртиков.
– Этот великан в центре?
– Да.
– Давай уйдём, найдём рейв на пляже и оттянемся, для края света здесь слишком много знакомых.
– Моя хозяйка медной горы! – Питер увидел девушек и громко захлопал в ладоши. – Девчули, присоединяйтесь к нам!
Он подошёл, подпрыгивая, и попытался поцеловать Викторию в щеку. Его взгляд был пустым и стеклянным.
– Питер, обращайся ко мне по имени, – он так раздражал её.
– Поговори со мной пару минут, я хочу объясниться, – он схватил её за руку и потянул к себе.
– Пошёл на хер, Питер. Да что ты себе позволяешь? – одёрнула руку и оттолкнула его.
– Прости, я струсил, испугался, выдумал тупую историю, как ты так быстро раскусила. С кем не бывает? Я готов загладить вину любым способом. Хочешь бусы мертвецов или от чего там у тебя несёт крышу? Я с ума по тебе схожу, чего ты хочешь, чтобы простить меня? – Питер встал на стул около бара и начал петь песню из «Титаника». – Когда мы учились, тебе же нравился Ди Каприо, хочешь найду тебе синий бриллиант?
– Я хочу, чтобы ты сдох, Питер. Разговор окончен. Ты противен, оставь меня в покое! – Она теряла терпение, резко развернувшись и схватив Анну за руку в порыве сбежать, тут же наткнулась на белую рубашку прямо рядом с собой.