Ирина Первушина
А пески все поют
1.5
– Сагиб, это я. Я принес чорбу и фрукты. А еще отвар из трав. Чувствуешь, какой запах? Как в детстве. Мне мама такой готовила. Я маму не помню, а запах этот помню. Он сладкий, а отвар на самом деле слегка горчит.
– Так бывает… – Рэй поднялся с кровати и сел в кресло. – Дай мне свой отвар.
Обрадованный Абак быстро поставил поднос на стол, взял с него чашку с дымящейся темной жидкостью и аккуратно протянул ее.
– Вот, сагиб, возьми. Я так рад слышать твой голос! Ты молчал почти два дня! Слава духам!
Рэй принял из рук в руки большую горячую чашку и отпил несколько глотков.
– Ты прав. Пахнет домом. Сладко и горчит… Скажи, ты можешь позвать Шерика? Он приходил сюда?
– С тех пор, как ты не мог свободно дышать всю ночь, он больше не приходил. Сказал только, чтобы я всегда был с тобой рядом. И чтобы разговаривал. А чтобы позвать его, можно сказать об этом охране. Они передадут. Шерик может быть где угодно во дворце.
Рэй кивнул, допил отвар и протянул чашку обратно.
– Хорошо. Тогда прямо сейчас передай, что я хочу говорить с ним. И давай ужинать. Сейчас ведь вечер?
***
Услышав шаги, Рэй открыл глаза и повернул голову на звук.
– Ты хотел поговорить со мной, Тир? – Голос вошедшего в комнату Норрьего был совсем ровным.
– Да, Шерик. – Лицо Рэя было спокойно, речь тоже не выдавала никаких чувств. – Я хотел вызвать тебя на поединок. Жаль на языке нузар нет слова «дуэль». Примешь мой вызов?
– Вот как. И на каких условиях? Каким оружием? – Норрьего сел в кресло напротив, поджав под себя ноги.
– До того момента, как кто-то из нас признает поражение. А оружие… Стихи Зоргулиса в подлиннике. Тебя устроит такой выбор?
– Вполне. Я так понимаю, мы обойдемся без того, что у вас в Кордии называют «секундантом». Можно, конечно, позвать Сари, но, боюсь, он не оценит красоты момента.
– Справедливо. Итак, за тобой право первого удара. Начинай. – Рэй повел рукой в приглашающем жесте.
Норрьего слегка кивнул и процитировал первое пришедшее ему в голову стихотворение.
Рэй выслушал, слегка склонив голову на бок.
– Банально, Шерик. Банально. Но для разминки подойдет. Теперь моя очередь.
Он, взмахнув рукой так, будто наносил удар шпагой, немного нараспев, громко и с выражением продекламировал четыре строфы из пролога известной трагедии.
Хавьер сдержанно улыбнулся.
– А ты, Тир, опасный противник! Не скрою, я сам намеревался нанести именно этот удар. Что же… Попробую теперь и я лишить тебя оружия.
В неторопливом исполнении Норрьего прозвучал еще один широкоизвестный стих. Так они обменялись десятком «ударов». Хавьер дождался своей очереди, а затем, так же нараспев и с выражением, достойным актера древнейших времен, спросил Рэя на все том же, звучащем в этой комнате уже больше двух часов, мертвом древнекестерском языке:
– Быть может скажете,
Зачем устроили все это представленье?
Я жду ответа, князь.
К чему сии великие стихотворенья?
Могу предположить,
Что побудило ныне вас начать сей славный
Стихами бой, как в день,
Когда держали в Ньетто вы экзамен главный.
И если прав я, вы,
Мой друг, как враг – решительно опасны.
Я не шучу, мысль бить
Тюремщиков неслыханным стихом – прекрасна!
Когда вы поняли,
Что здесь всегда подслушивают нас?
И взяли почему
Вы вирши Грогора Зоргулиса сейчас?
Я полагаю тут
Все просто. Ньеттский стих вам чужд.
Тарди не знаю я. А
Древнекестерский – как раз для ваших нужд.
Киваете мне вы.
А значит, справедлива тут моя догадка.
Брависсимо, друг мой!
Это разумный, тонкий ход и хватко!
Но прежде, чем вы мне
Вещать начнете здесь свои соображенья,
Сказать я должен, что
Султану слово дал я в полном подчиненьи.
Не клятву верности,
Конечно, но если вдруг узнаю я, что
Злоумышляет кто
Против владыки здешнего дурное, то
Обязан буду я
Ему об этом донести все слово в слово и тотчас.
Итак. Довольно я
Сказал. Теперь ответа жду от вас!
За стих убогий сей
Прошу простить. Вы знаете, что скверно вирши я слагаю.
А так вот – на ходу
Тем паче – плохо ритм держу и рифму подбираю.
Норрьего выпил воды и перешел на лающий нузар:
– Я жду, Тир. Или ты исчерпал весь свой арсенал и готов признать поражение? Ненадолго же тебя хватило!
– Отчего же, Шерик, – с вызовом ответил Рэй. – У меня, как говорят твои родичи-кочевники, еще есть порох в пороховницах. Изволь!
Новый удар воображаемой шпаги улетел в сторону Норрьего, а Рэй принялся со всем старанием прилежного ученика громко и с выражением декламировать на древнекестерском:
– Когда я понял,
Что следят за нами здесь все время?
Да сразу же почти.
Как только, ухватив меня за стремя,
Сказали вы, знаком
Вам Тир. Я понял тут же вас.
Подслушивают здесь.
И спаса нет от любопытных глаз.
Мне нужно многое
Сказать вам, князь. Серьезный разговор
Нам предстоит сейчас.
Прошу все выслушать и не принять за вздор.
Плевать на слог и метр!
Не для того позвал сегодня вас сюда,
Чтоб поразить стихом.
Нет. Важен только смысл. А рифма – ерунда.
Мне жаль, что слово вы
Владыке местному во всем уж дали покоряться,
Но все равно скажу:
Я много думал, князь, и вам теперь хочу признаться.
То, что сказали вы
Тогда о будущем моем, здесь, во дворце,
Заставило меня
Задуматься. И, вспомнив о Творце,
Вам я решил сказать:
Есть то, что выше нас и нашей жизни,
И даже честь не в счет.
Мы воины. Наш долг служить Отчизне.
И я готов быть здесь
И, став залогом, помочь хоть чем-то вам
Спасти наш отчий край.
За это даже жизнь я с радостью отдам.
Сказал бы вам бежать
Отсюда я сейчас домой, но понимаю,
Что лучше вам быть здесь,
Владыки воинскую помощь принимая.
Идите вместе с ним!
И станьте королем! Спасите наши земли!
Займите свой престол,
Флаг Кордии так гордо ввысь подъемля!
А я останусь тут.
Но обещайте мне. И обещайте так,
Как некогда отцу.
Когда ему клялись беречь меня и Тард.
Пообещайте мне:
Когда султан потребует от вас предательства,
Поступите вы так,
Как должно, и не думая о том, что станется
Со мной здесь. К смерти я
Готов, как никогда. Вы сами воспитали
Меня таким. Отец
Одобрил бы решение мое из горней дали.
Итак. Клянитесь, князь.
Так жизнь моя и смерть здесь обретают
Смысл. Обещайте же
Мне здесь, сейчас, как на могилах предков обещают!
Рэй почти выкрикнул последние слова и замер. Норрьего помолчал, подбирая нужные слова, затем тихо произнес:
– Это был очень сильный удар. Чем же мне вам ответить? Только разве что вот этим.
Он встал с кресла, прошелся по комнате и начал декламировать:
– Вы правы. Я тогда
Действительно дал слово князю Тарда,
Заботиться о вас.
Хранить от всяких зол. И это правда.
После атаки их
На наши пушки, я дал приказ немедлено собрать
Всех раненых. Отец
Ваш жив еще был, но собрался умирать.
Однако думал он
О вас лишь. Потому, когда меня увидел,
Отдал последний вздох
На просьбу. Хоть меня и ненавидел.
Просил о своем Рэе.
Говорю вам правду и ни в чем не лгу.
Узнать второе имя
Ваше мне больше неоткуда. Ныне я могу
Признать, что проиграл
Войну за вашу жизнь. Я часто ошибался.
И то, что вы сейчас
Здесь оказались – в том моя вина. Старался
Беречь вас плохо я.
За что прошу прощенья. У вас и у него.
Еще за то, что я
Вас посчитал ребенком ныне. Далеко
Не так это. Вы князя
Достойного достойный сын и князь.
И ваш отец горд вами.
Обещаю. Я обещаю, на престоле находясь,
Забыть о вас, если
Случится так, что долг того потребует.
Но, Тир! Молю я всех
На свете духов, чтоб не пришлось мне делать этого…
Закончив, Норрьего поклонился и вновь сел в кресло.
Рэй долго молчал, затем откашлялся и поднял руки вверх, произнеся:
– Вынужден признать поражение, Шерик. Видимо, выиграть у тебя поединок невозможно на любом оружии. Даже на стихах.
Хавьер слегка улыбнулся глазами, ответив:
– Об этом нужно думать до того, как вызывать кого-то. В честном бою меня победить невозможно. Так бабушка сказала. Но, надеюсь, поединок решил все наши разногласия? Могу я впредь рассчитывать на твое общество?
– Вполне. Заходи ко мне в любое удобное время.
***
«… Заходи в любое удобное время…»
Рэй вернулся из воспоминаний, заложил руки за голову и, который раз за вечер, прикрыл глаза в очередной попытке уснуть. После ухода Абака прошло уже достаточно много времени. Только что прозвучало двенадцать мелодичных ударов.
«Полночь, – подумал Рэй. – Еще один день прошел. Сколько их будет, таких дней…»
Вчера, по просьбе Норрьего, сюда принесли часы с боем. Теперь Рэй мог определять время суток.
«Надо привыкнуть жить без визитов патрона. Несколько месяцев, что идет переписка с Мадино о предстоящей свадьбе, пройдут очень быстро. А потом я останусь здесь один…»
Заснуть не получалось. Рэй снова открыл невидящие глаза.
«Сейчас патрона просто не будет до утра. Он не бросит пост во дворце, но придет как только освободится. А потом уедет. И мне останется только ждать. Смерти. Нужно многое успеть сделать за это время».
Рэй вслушался в тиканье часов. Этот мерный звук связывал его с окружающим миром, не давал раствориться в темноте, оглохнуть от тишины.
«Патрон обещал принести лютню. Как-то в детстве я пробовал играть на ней с закрытыми глазами. Тогда это казалось веселой забавой… Шалостью… А теперь лютня станет моей саблей. Я должен снова научиться играть. Научиться выражать в музыке то, что нельзя сказать словами. Должен сразить этим оружием всех мысленных врагов. О Творец, дай мне силы…»
Отчаявшись уснуть, Рэй сел в постели.
«Но все правильно. Детство кончилось. Каким же дураком я был, когда посчитал себя взрослым и сорвался княжить в Тард! Глупый мальчишка! Так много воображал о себе, что не увидел простейшую ловушку. Совсем как здесь во дворце с этой запиской…
Северный рыцарь! Ха!
Но теперь все будет по-другому. Теперь я вижу. Да, несмотря на слепоту, я вижу, что происходит. И никогда больше не предам свои земли. Пусть и ценой своей жизни, но вручу княжество единственному человеку, который действительно будет искренне заботится о нем. Патрону. Да, история любит пошутить. Кто бы мог подумать, что именно человек из рода Норрьего станет щитом для Тарда? А он станет. Он обещал и выполнит клятву. Патрон уже не раз доказал верность данному слову.
У нас с ним теперь один бой на двоих. Только в разных местах. Норрьего взойдет на трон и оградит мечом всю Кордию, а я…
А я останусь здесь. Мое поле битвы здесь. Буду жить, сколько Творец отмерит, чтобы дать жить и сражаться ему. И я рад этому».
Рэй встал и в который раз пошел исследовать комнату. Диван. Кресло. Стол. Еще одно кресло. Дверь. Диван.
«Нужно будет изучить здесь каждую мелочь. Я должен со всем справляться самостоятельно. Хорошо бы выйти на улицу. Надеюсь, когда-нибудь это случится…»
Он снова сел на диван. Часы прозвонили один раз.
«Нужно все-таки попытаться уснуть. Интересно, будут ли сны. В эти дни мне совсем ничего не снилось кроме…»
Рэй тряхнул головой и потер виски.
«Не хочу об этом думать. Странный сон. Такое ощущение, что я вчера видел его уже далеко не первый раз. И все в нем до жути реально. Как будто уже когда-то было или когда-нибудь будет…
Начинается каждый раз одинаково. Сперва кричит ночная птица. Так жалобно, тонко и протяжно. Потом звук такой, будто разбивается что-то большое и стеклянное, а потом… Потом только кровь и смерть».
Откинув неприятные мысли, Рэй лег, опять закрыл глаза и, пытаясь уснуть, принялся считать овец:
«Десять… Двадцать… Сорок…»
Вдруг в ночной тишине тонко и протяжно, очень отчетливо раздался жалобный крик ночной птицы.
1.6
Хавьер в очередной раз проверил расставленные на ночь посты вокруг женской половины дворца. Охрана находилась у всех входов и под каждым окном.
Султан опять сменил всю стражу и велел воинам всегда ходить с закрытыми лисамами лицами. В нынешнем начальнике местной охраны Шерике некому было узнать погибшего раба Риса. А с теми придворными, кто мог видеть его раньше, Норрьего старался не встречаться. Труднее всего было с мальчишками, которые прежде бегали за Рисом табуном.
Но Хавьер справился и тут. Он напустил на себя суровый, строгий вид и ходил по дворцу с длинной палкой в руках, всегда готовый наградить ею нарушителя порядка. Безжалостно гонял стражников от рассвета до заката короткими рубленными фразами. Причем только на исковерканном лающим выговором народа кири нузарском языке. Уже к вечеру первого дня службы Шерика все обитатели женской половины дворца предпочитали грозному кочевнику даже на глаза не попадаться.
Как-то один из входивших в отряд учеников Риса мальчишек сунулся было к новому начальнику охраны с каким-то вопросом, но получил только чувствительный удар палкой пониже спины за то, что посмел заговорить первым.
Сегодня все было так, как всегда. За те недолгие шесть дней, что Шерик провел здесь, он успел сделать невозможно многое. И эта ночь должна была пройти спокойно. Ни сестре султана, ни его супруге с малолетними наследниками ничего не могло угрожать. Хавьер сам отобрал воинов для усиления охраны. Лично расставлял и проверял все посты. Казалось, он был везде и сразу, никогда не спал и не уставал. Семья султана была под надежной защитой.
Зайдя в небольшую комнату возле главного входа на женскую половину, Шерик опустился на ковер. Он никогда не садился на стулья, диваны и кресла, предпочитая жить так, будто все еще находился в шатре, посреди родной пустыни.
Уже стемнело. Большие часы с маятником в слабо освещенном несколькими подвесными масляными лампами помещении для охраны давно пробили полночь. Прислонившись спиной к стене, Хавьер прикрыл воспаленные бессонницей глаза.
Вот уже двое суток он не мог спать. Стоило только лечь, как в голове начинался непонятный шум, а разум наполняли яркие, но несвязные образы. Они поднимали в душе безотчетную темную тревогу, но не давали совсем никаких сведений.
Хавьер понимал, что все это – весьма дурной знак, и что скоро должно произойти что-то очень страшное, но у него не было никаких доказательств, кроме этих сводящих с ума видений. А о том, что он может слышать, как поют на разных языках пески и другие стихии, он не признался бы султану даже под самыми лютыми пытками.
Все, что Шерик мог сделать, это как можно чаще навещать Рэя, удвоить охрану вверенной ему женской части дворца и, по возможности, не попадаться на глаза Шафару, чтобы избежать приказов идти отдыхать и не пропустить что-то важное.
Сейчас Хавьер только казался спящим, на самом деле он, закрыв глаза, чутко прислушивался к наполняющим ночной дворец тихим звукам и шорохам. В полной темноте он слышал гораздо лучше и больше.
Вдруг, на казавшемся застывшей маской неподвижном лице произошли быстрые изменения. Глаза распахнулись, брови грозно сошлись. Прежде, чем безмолвное спокойствие дворцовой ночи нарушил хоть один звук, Шерик стремительно вылетел из комнаты, держа саблю наголо.
Где-то очень далеко чуть слышно раздался тонкий, жалобный крик ночной птицы.
***
Добежав до небольшого круглого внутреннего двора, Хавьер на миг замер в раздумьях. Затем повернул в боковой коридор и в несколько стремительных прыжков взлетел по лестнице к покоям принцессы Гюзель.
И здесь, и внизу все было спокойно, но Хавьер уже ничему не верил. Он вбежал в коридор, ведущий к комнатам младшей сестры султана и понял, что спешил не зря. Стражи, оставленной им здесь всего час назад, не было на месте.
Это открытие еще больше подстегнуло Хавьера и добавило ему скорости. Он на бегу перехватил саблю в левую руку, а правой рванул с шеи один из двух бронзовых ключей замысловатой формы и устремился к виднеющимся впереди чеканным дверям.
Презрев все требования местных обычаев, он распахнул двери и забежал внутрь. Только убедившись, что Гюзель на месте и спокойно спит, Хавьер быстро, тихо вышел.
Миг – и он уже поворачивает ключ в хитроумном замке, приводящем в движение мощные запорные механизмы тяжелых кованых дверей из гаррдорской стали.
Еще миг – ломает ключ прямо в скважине.
Все. Теперь к наследникам!
Сбежав с лестницы, Хавьер опять оказался во внутреннем дворе. Заметил в окнах коридоров, ведущих к покоям султан-хатуб, тени стражников. Замер. Снова закрыл глаза и прислушался. Все было тихо.
Тогда он убрал саблю в ножны и снял с шеи второй ключ. Сорвал с него и отбросил в сторону шнурок. Крепко зажал ключ в кулаке правой руки. Потом спокойно двинулся вперед так, как ходил обычно, проверяя караулы.
Миновал несколько коридоров и лестницу. Вошел в небольшой, тускло освещенный подвесными масляными лампами зал, ведущий к таким же как и у принцессы, большим и тяжелым, украшенным затейливой чеканкой стальным дверям.
Здесь его встретили десять стоящих на своих местах стражников при полном вооружении.
– Король и роза, – тихо произнес проверяющий слова приветственного пароля.
– Ложка и лоб! – стройным хоровым шепотом отозвались воины, чуть слышно ударили саблями о щиты и замерли по стойке смирно.
Неизменный синий лисам скрыл невольную улыбку Шерика. Такой пароль здесь мог придумать только он.
Хавьер не спеша прошелся вдоль застывших перед ним воинов, по пути делая негромкие замечания и слегка поправляя на них доспехи. Вот он уже возле самых последних стражей. Оглянулся. Обвел строгим взглядом своих подчиненных и так же, никуда не торопясь, двинулся к дверям.
Подойдя к покоям наследника вплотную, Шерик встал в пол оборота и приложил ухо к замочной скважине. Как делал всегда в таких случаях, закрыл глаза и прислушался. За дверями все было тихо.
В этот самый момент ночное спокойствие нарушил резкий свист нескольких со всей силы брошенных в Хавьера кинжалов.
Но ни один из них не достиг цели. Шерик, как будто ждавший этого нападения, в самый последний момент рухнул на пол. Одновременно с этим он одним движением вставил, повернул и сломал ключ в замке, сделав тем самым покои наследников неприступной крепостью.
В следующий миг два из пяти ударившихся с размаху о стальные двери кинжалов оказались в руках уже вскочившего Шерика.
Все десять стражников в этот же миг ринулись на него с саблями наперевес.
Хавьер знал, что вскрыть хитроумный данзейский замок или сломать толстые, уходящие массивными стальными запорами в пол и потолок гаррдорские двери невозможно без особых умельцев и редких инструментов. А они здесь и сейчас явно отсутствовали.
Всем было известно, что ключи есть только у султана, и в полном надежных стражников дворце эти двери, за ненадобностью, никогда не закрывали.
Они считались крайним средством защиты на случай войны и штурма, а такого на своем веку новая столица Нузара еще не видела.
То, что Шафар доверит ключи никому не известному, всего неделю назад прибывшему наемнику, наверняка оказалось для заговорщиков пренеприятнейшей неожиданностью.
Сейчас, когда вход к султан-хатуб и наследникам был надежно закрыт, Шерику оставалось только подать сигнал тревоги и дождаться помощи.
В тот же миг, как он, подхватив чуть не убившие его кинжалы, прыжком вскочил, Хавьер отправил оба клинка в обратный полет.
Один из них оказался точно в горле нападающего стражника, а другой с оглушительным, разнесшимся на весь спящий дворец звоном, в дребезги разбил стоявшую в углу огромную вазу из тончайшего гуйланского фарфора.
***
После того, как Рэй наяву услышал крик ночной птицы из своего кошмара, он уже не смог оставаться в постели. Рэнсор быстро встал, не обуваясь дошел до двери, приложил к ней ухо и прислушался. Все было тихо.
Рэй добрался до кресла, сел и постарался точнее вспомнить, что же такое ему снилось.
Странный сон повторялся уже неоднократно. В этом Рэнсор был совершенно уверен. Но каждый раз исчезал из памяти. Четко помнилось только самое начало: крик птицы, звон разбитого стекла вдалеке… А то, что было потом, словно растворялось в тумане. В памяти оставалось одно: там была кровь и смерть. Много крови и смертей. Но кто и на кого нападал? Кому грозила гибель? Этого он не знал.
Вот и сейчас, Рэй изо всех сил старался сосредоточиться и все вспомнить, но у него ничего не получалось.
Вдруг, привыкший ловить в темноте каждый шорох, чуткий слух пленника уловил далекий звук разбитого стекла. Вздрогнув, Рэй вскочил. Бездействовать и дальше было выше его сил, и он решительно шагнул в сторону двери.
Рэнсор знал, что его тюрьма не запирается. В этом не было никакой необходимости. Безоружному слепому пленнику бежать было просто некуда. А за пределами этой комнаты в соседнем помещении всегда были двое стражей. Рэй хорошо слышал их голоса и даже знал по именам. Холис и Роч. Гуйланцы. Мастера боев на мечах. Оба они нанялись на службу к султану из желания побыстрее и побольше заработать. Холис собирался жениться, потому копил деньги на выкуп невесты и свадьбу. А у Роча семья уже была, и всех их нужно было кормить…
Приникнув к двери, Рэй опять прислушался. Вначале все было тихо, потом послышались негромкие голоса переговаривающихся о чем-то охранников. Он хотел уже было обратно лечь, но тут тишину нарушил топот множества ног и лязг оружия, а затем два выстрела. Снова шаги. Рэй замер, ловя каждый звук.
– Сдавайся, Шафар! Ты окружен! Сопротивление бесполезно, – отдавал команды четко и очень уверенно незнакомый высокий голос.
– Изменник! Ты и твой брат! Вы теперь – покойники! И чего, скажи, вам не хватало?
– Власти, Шафар. Власти. В нас течет та же кровь Делали, что и в тебе. Почему же мы всегда должны быть в тени? Положи саблю и встань на колени. С десятью стражниками тебе не справиться. А помощи ждать неоткуда. Сдайся на милость моего брата, и мы пощадим твою сестру…
– Трус! Какой же ты трус, Рузис! Я никогда не сложу оружие! Стража! Ко мне! Измена!
Забывший от волнения обо всем на свете Рэй услышал, как Роч и Холис выбежали из комнаты за дверью в опочивальню султана. Дальше раздались звуки ожесточенного боя.
«Трое против десяти… Шансы есть. Эти двое мечников не зря выбраны охранять султана».
Тут снова раздался шум бегущих ног.
«Подмога! Еще стража! Услышали шум и пришли на помощь!..»
– И где вас так долго носило? Заканчивайте с этими двумя поскорее. Шафара не убивать. Брат велел взять его живьем…
«Измена! Опять измена! Подмоги не будет. Сейчас Холиса и Роча убьют, султана возьмут в плен. А я? Патрон? Что будет с нами? О нас никто не знает… Можно спрятаться… Потом потихоньку выбраться и вернуться домой… Но куда? В Кордею?! Тогда же Мадино останется на троне… И потом… Я так не могу! Я не могу стоять в стороне! Я должен прийти на помощь!»
Рэй поглубже вдохнул, обеими руками толкнул дверь и шагнул за порог.
В этот же миг он вспомнил весь сон от начала до самого конца.
Как в опочивальню султана врываются вооруженные стражники. Как Шафар соскакивает с постели, стреляет, тут же отбрасывая пистолеты, срывает со стены саблю и рубит ею первого, слишком близко подошедшего воина. Как является тот, кого назвали Рузисом. Как на зов султана прибегают Роч и Холис, и начинается бой. Как на подмогу заговорщикам приходят еще воины. Как гуйланцы погибают один за другим. Как обезоруженного, покрытого чужой кровью Шафара валят на пол и крепко связывают…
Потом пришел кто-то главный и на глазах поверженного султана своими руками убил его жену и трех маленьких сыновей, потом стражники притащили растрепанную, вырывающуюся из последних сил черноволосую девушку…
От затопивших его разум жутких образов Рэй задохнулся и чуть не упал. Он раскинул руки и судорожно вцепился в косяки двери.
«Нет! Этого никак нельзя допустить!»
Рэй сделал шаг наружу. Туда, где в этот момент ожесточенно рубились за свою жизнь Шафар, Холис и Роч. Он должен быть сейчас там, вместе с ними. Рэй не знал, чем сможет помочь, но очень четко осознавал, что поступить по-другому просто не имеет права, и вдруг чуть не упал без чувств. Он увидел происходящее в опочивальне, но не глазами, а так, будто сам стал персонажем своего же сна. Оставаясь незамеченным, Рэй осмотрелся.
Шафар сражается в центре комнаты сразу с тремя стражниками. Вокруг него уже лежит несколько трупов, но было заметно, что султан устает и долго не продержится. Холис и Роч, стоя спина к спине, отбиваются от целой тучи нападающих и уже ранены.
Рэй прикинул расстояние до врагов и мысленным взглядом поискал, что тут можно использовать как оружие. Но рядом с ним ничего подходящего не было. Только стоящие в углу комнаты опахала…
«В умелых руках и палка – оружие. Во многих случаях, очень опасное…»
Эти слова патрона, сказанные им когда-то давным-давно до начала их занятий в палаццо Норрьего, а потом повторенные здесь, молнией пролетели в памяти Рэя и определили все, что произошло дальше.
Картинки в голове пропали, и он снова погрузился в темноту. Но это было уже не важно. Он знал, где его враги и что надо делать.
Рэй схватил опахала и ударами об косяк двери отломал части с перьями. Взял поудобней. Теперь в его руках были две длиные увесистые палки. Еще раз глубоко вдохнул, сделал несколько разогревающих мышцы движений, вспомнил все, чему его учил патрон, сосредоточился на звуках и побежал вперед.
***
Дальнейшее Рэй запомнил как танец. Страшный и безумный танец со смертью. Он уворачивался от чужих сабель, наносил мощные, сокрушающие, ломающие черепа и кости удары, перешагивал через вопящих от боли, но уже неопасных врагов и шел дальше. С каждым шагом, с каждым поверженным стражником Рэй становился все ближе к мечникам.
– Кто ты? Откуда взялся?
Он узнал голос Роча и крикнул в ответ:
– Друг! Был за дверью. Горэ дэ Тард! Иди к султану! Холис, доверишь мне свою спину?
– Конечно, друг!
Ориентируясь на их голоса, Рэй пробивался все ближе. И наконец почувствовал, что удары со спины прекратились. Значит, он дошел. Теперь можно бить все, что шевелится, не разбирая и не сдерживая силу. Впереди – только враг.
– Горэ дэ Та-а-ард!!!
Все, что накопилось в душе за последние дни, месяцы, годы – все это рвалось наружу во всесокрушающих ударах. Он давно мог бы взять в руки сабли поверженных, покалеченных, убитых им врагов, но Рэю даже в голову не пришла такая мысль. Он со всей силы бил, бил и бил все живое, до чего мог дотянуться, тех, кто имел глупость и самонадеянность подойти к нему на расстояние удара.
– Горэ дэ Тард! – очередной раз проревел опьяненный боем Драммонд.
– Хонсе зу Гуйлан! – хором отозвались те, кто еще час назад были его тюремщиками.
И вдруг все стихло. На Рэя перестали нападать. Он почувствовал, что Холис встал рядом и положил руку ему на плечо. Рэнсор крепче сжал в кулаках палки.
Тут в полной тишине раздались звонкие хлопки чьих-то ладоней и старческий, чуть надтреснутый голос:
– Замечательно! Просто замечательно! Рузис, что же ты не предупредил меня, что тут так интересно? Я пришел бы полюбоваться на это зрелище с самого начала! Так вот, значит, где были еще трое стражников. С гуйланцами все понятно… Наш дорогой Шафар, как оказалось, настолько никому не доверяет, что держит стражу даже в охраняемой снаружи спальне. Что же. Это было умно. И даже пригодилось. Бравые ребята… Не зря едят свой хлеб и получают мое золото. Смотри, братец, как они тут порезвились. Шагнуть некуда – кругом трупы! Если бы не они, наш уже-не-султан давно стоял бы передо мной на коленях. Но интереснее всего – вот этот молодой дикий зверь! Из какой клетки ты его выпустил, а, Шафар? И что за вид у него? Босой, лохматый, без пояса, весь в крови… И ему даже сабли не нужны! Как тебя зовут, воин? Откуда ты? Из какой страны мне набрать гвардию?
Отдышавшийся Рэй медленно повернулся туда, откуда доносился этот раздражающий, полный уверенного в себе самодовольства голос и твердо ответил:
– Собакам ни к чему знать мое имя. Ты – предатель и убийца. И тебя ждет смерть.
В ответ громко рассмеялись и опять несколько раз хлопнули в ладони.
– Нет, мне определенно нравится этот юный дикарь! Не убивайте его. Этих двоих пока что тоже. Возможно, они захотят служить мне. Было бы жаль потерять таких бойцов.
– Ты грязный, подлый шакал! – Рэй с трудом узнал голос султана.
– О, Шафар! А я и забыл, что ты все еще здесь! Думаешь, они не пойдут служить мне? А я думаю, что пойдут. Они же наемники. У тебя во дворце одни наемники! И большинству из них совершенно все равно, кому продать свою саблю. Лишь бы подороже! Вот вы, двое! Вас ведь наверняка ждут дома в Гуйлан! Хотите вернуться туда богачами? Или предпочтете погибнуть здесь, защищая ненужного вам султана? А? Что скажете?
Рэй замер. А что, если мечники тоже перейдут на сторону убийц?
– Вот видишь, Шафар. Они молчат. В твоем дворце одни предатели. Вся твоя стража согласилась идти за мной! Ну, почти вся. С десяток человек мы просто убили и заменили на своих воинов.
Тут Рэй не выдержал. Он шагнул по направлению к говорившему и закричал:
– Ты все врешь! Шерик не мог предать! И убить его ты тоже не мог! Он жив, свободен и скоро приведет подмогу!
– Шерик? – опять рассмеялся мерзкий голос. – Эта брехливая бешеная собака из пустыни? Да, ты прав, звереныш, он доставил нам много неприятностей. Но не жди его здесь. Шерик мертв. Его только что закололи копьями, как дикого зверя.
– Врешь! Ты все врешь! – кричал Рэй и чувствовал, что глаза его наполняются слезами.
– Не веришь? Тогда может быть это тебя убедит? Я захватил его лисам, чтобы вытереть им после всего сапоги от крови. Держи!
Ориентируясь на звук, Рэй, роняя из рук палки, схватил прилетевший в него сверток и прижал к лицу.
Запах. Его запах. И кровь. Много крови…
Как во сне Рэй опустил руки и, обернувшись к Холису, чуть слышно спросил:
– Какого… цвета?..
Спустя несколько бесконечно долгих ударов сердца в ответ прозвучало тихое:
– Синий…