– Девочки, что случилось?
Ева с Полиной переглянулись.
– Ничего, – ответила младшая.
Я перевела взгляд на Еву. Та закатила глаза:
– Ты слышала ее. Ничего.
Я вздохнула:
– Любую ситуацию можно рассмотреть под разными углами и…
Ева резко отодвинула от себя чашку, расплескав чай, и бросила:
– Хочешь рассмотреть? Да пожалуйста! До того, как вешаться на твоего парня, наша прекрасная Полиночка вешалась на моего.
Я потрясенно моргнула:
– Как это?
Щеки Полины залились румянцем, она выкрикнула:
– Неправда!
Ева язвительно уточнила:
– Что именно неправда? Ты не целовалась с Тимой? А потом с Женей?
– Я… – Полина растерянно осеклась.
На мгновение стало ее очень жаль. А потом холодной змейкой в сердце вползла ревность. Полина целовалась с моим Женей! Я должна милосердно простить? Не выглядит она огорченной, раскаяния ни в одном глазу.
– Так, – собралась я с силами. – Кто тебе сказал, Ев, что она целовалась с Тимой?
– Она сама!
Я строго посмотрела на Полину:
– Это правда?
– Да, но…
– Какие еще «но», Полина! – взорвалась я. – Ты хоть понимаешь, сколько боли и горя принесла Еве?
Сестра называется! Она любила Тиму и до сих пор… – Я замолчала, увидев предостерегающий взгляд Евы.
– Это он меня поцеловал! – закричала Полина. – Он сам.
– Ага, и Женя сам… – процедила Ева. – Да что там, Май, все парни спят и видят, как бы им поцеловать нашу малолетнюю Полину!
Я смотрела то на красную от злости Еву, то на сжавшуюся в комок Полину и понимала, что знания, полученные на курсах по психологии, сейчас не помогают: мне не хотелось решать проблему цивилизованно, а хотелось взять эту маленькую паршивку за ухо и в угол поставить.
– Может, она все-таки сочиняет? – с надеждой спросила я.
Ева покачала головой:
– Я спросила вчера у Тимы.
– И он сказал, что…
– Нет, но все было очевидно!
– Полина, – начала я.
Но сестра уже вскочила из-за стола.
– Да ну вас! – крикнула она. – Надоели вы мне со своими ветреными парнями!
– Сядь! – рявкнула Ева.
Полина не двинулась с места и гневно смотрела на нас.
– За свое поведение, Полина, ты должна нести ответственность!
– Ага, – согласилась Ева. – Накажем ее!
Мне действительно казалось, что это справедливо. Нельзя позволить маленькой девочке лезть к нашим взрослым парням. Это просто неприлично! Что из нее вырастет, если не пресечь это на корню сейчас?
– Ни шагу из дома все лето, – вынесла приговор Ева.
Это уж было слишком. Я хотела смягчить наказание и сократить срок до месяца, но тут Полина заявила:
– Как бы не так! Кто вы вообще такие, чтобы наказывать меня?
Тон ее мне не понравился. И Ева многозначительно взглянула на меня:
– Май, посмотри, какой это неблагодарный и бессовестный ребенок!
Я кивнула. И указала Полине на дверь:
– Иди в свою комнату. Три месяца не будешь ходить гулять, гуляй по участку, после школы сразу домой. Посмотрим на твое поведение: будешь нормально себя вести, уменьшим срок ареста!
– И никакого гаража! – добавила Ева.
У Полины в глазах сверкнули слезы, но она сморгнула их и спокойно – поразительная выдержка – сказала:
– Я пойду туда, куда захочу. Вот и все.
Ева медленно поднялась:
– Ты не поняла, Полина. Тебе сказано идти в свою комнату. Сейчас.
От холода в ее голосе мне самой стало неуютно. Но Полину это не напугало. Сморщив нос, она бросила:
– Наблюдай, как я пойду гулять!
И направилась в прихожую.
Поля накинула куртку и вышла во двор. Я устало подперла голову рукой и вяло сказала:
– Да уж, глупо было думать, что она послушается. Ей же не пять лет.
Ева о чем-то сосредоточенно думала. Потом процедила:
– Она будет слушаться, – и вышла из кухни.
Я прибрала на столе, потом решила посмотреть, не случилась ли драка. И пожалела, что не пошла за Евой сразу. Из гаража доносились дикие вопли.
Добежав до дверей, я увидела ужасную картину. Ева молотком крушила машину, а младшая сестра бегала за ней и умоляла остановиться.
– Хватит! – крикнула я.
Руки Евы с молотком замерли в воздухе. Полина плакала, прикасаясь к вмятинам с облупившейся краской, оставшимся после ударов молотка. Было разбито лобовое стекло, отломана ручка задней двери и правое зеркало, по кузову – куча вмятин.
– Хватит, – спокойнее повторила я. – Она все поняла, правда, Полина?
Девочка молчала. Ева насмешливо улыбнулась и, откинув молоток в сторону, взяла гвоздь.
– Да ничего она не поняла, – обронила она. – Но поймет.
И принялась царапать на бампере гвоздем.
– Ева, не надо, – попросила я. Это уже был явный перебор.
Сестра лишь улыбнулась. А Полина внезапно кинулась на нее и с силой оттолкнула. Ева едва устояла на каблуках. Полина схватила гаечный ключ и выставила перед собой:
– Только подойди еще к моей машине!
Я шагнула к Еве и, обняв ее за плечи, сухо сказала:
– Мы уходим, а ты подумай о своем поведении, Полина.
Мой взгляд упал на бампер, где гвоздем было нацарапано: «МАЛЕНЬКАЯ ШЛЮ…» Ева не успела дописать, но и так было все ясно. Зря она это… Если маме и наплевать на отцовскую машину, то надпись ей явно не понравится.
Уже в дверях нас догнали слова Полины:
– Вы пожалеете!
Ева обернулась:
– Не угрожай нам! Козявка, что ты можешь против нас?
И в самом деле – что она может? Мама вся в хозяйстве, в наши дела особо не лезет, отец – за тридевять земель. Конечно, нам стоило быть мягче. Следовало использовать другой метод – не насилия, а игнора, но что сделано, то сделано. Да и Полине надо поучиться уважению к старшим. И я добавила:
– С сестрами надо дружить, Полина! Надеюсь, ты это поймешь. Мы любим тебя и беспокоимся о тебе.
Мы закрыли за собой дверь. Я слышала, что Полина плачет, и у меня сердце разрывалось от того, как мы с ней поступили, но я не вернулась в гараж. Мы с Евой пошли ко мне в комнату. Она никак не могла успокоиться, ходила от стены до стены туда-сюда и накручивала себя еще больше.
– Наглая! Шею бы ей свернула!
– Да ладно, Ев, она ребенок еще! – Я опустилась на кровать и любовно коснулась рамочки с фоткой Жени на тумбочке. Полину можно понять – в Женю так легко влюбиться.
– Ну да, как целоваться с нашими парнями, так взрослая, а как по шее получить, так сразу ребенок! – фыркнула сестра.
Ева чрезвычайно вспыльчива и эмоциональна. Когда она зла, с ней лучше не спорить. Да и я была согласна – Полине следовало задать трепку. Но долго на нее обижаться мы не будем. Пусть мы с ней не делимся секретами и не так дружны, как между собой, мы обе ее любим.
Мне пришло эсэмэс от Жени: «Любимая, чем займемся?»
Ева спросила:
– Кто пишет?
– Женек. – Я пощадила чувства сестры и не стала отвечать ему, решив, что ей сейчас непросто видеть мое счастье. Я же помню, как Ева страдала из-за разрыва с Тимкой. А сейчас снова все обострилось из-за выходок Полины.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась мама. По ее лицу сразу стало понятно, что ничего хорошего нас не ждет.
– Это вы разбили машину Полины? – спросила она, уперев руки в бока.
– Она заслужила! – тут же вспыхнула Ева.
– Майя! – недоверчиво посмотрела на меня мама.
Я потупилась и призналась:
– Мам, Ева права.
– Вы хоть соображаете, сколько ребенок корпел над этой железякой?! Вы что, совсем ничего не понимаете?! Глупые!
Только услышав мать, я вдруг ощутила всю чудовищность нашего поступка. Чувство вины сошло на меня, точно лавина, и сердце сжалось. Полина целыми днями проводила в гараже, чтобы превратить гору старого ржавого железа в красивую машину, а мы…
Ева никогда не была близка с отцом, такой уж она уродилась, а мы с Полиной были папиными девочками. И мне, и ей ужасно его не хватало. Я должна была остановить Еву, ведь эта чертова машина – единственное, что у Поли осталось от папы. Я должна была понимать, как больно мы сделаем сестре, испортив машину.
– Мама, – не меняя тона, вскричала Ева, – эта маленькая дрянь вешается на наших парней! Разговоры на нее не действуют! Поговори с ней!
– Так все дело в парнях? – изумилась мама. – Парней не поделили!
Я поняла, что Ева сделала серьезный промах. О парнях маме лучше не говорить. После развода с отцом она считает, что мужчины не стоят драки. Более того, любовные склоки унизительны.
Я не ошиблась. Дрожа от ярости, мама сказала:
– Чтобы ноги вашей больше не было в гараже! А ваши карманные деньги пойдут на ремонт Полининой машины!
– Мама! – взвыла Ева.
Я промолчала. Мама ушла, а сестра со стоном упала на мою кровать.
– Наказала нас, а не ее! Будь все проклято! Я сожгу это корыто!
Я вздохнула и погладила сестру по волосам:
– Думаю, ты не права, Ев, Полине сейчас куда хуже, чем нам… И ты слышала маму, не ходи больше в гараж!
– Вечно ты защищаешь эту козявку!
Мы помолчали, а потом я тихо спросила то, что меня все утро беспокоило:
– Ева, как думаешь, а может быть такое, что Полина не обманывает?
– В смысле? – Ева резко села и уставилась на меня.
Я мельком взглянула на фото Жени:
– Ну… а что, если наши парни…
– Нет! – не дала мне договорить сестра. – Она врет, Май!
Как бы мне ни хотелось защитить Полину, еще больше я чувствовала необходимость защитить свою любовь. Я не могла потерять Женю.
Когда он сказал, что между нами все кончено из-за Полины и объяснить происходящее он не может, я думала, умру. Когда Полина сообщила, что Женя к ней приставал, признался в любви, я не поверила. Как поверить? Но Женя приехал и объяснился, и все встало на свои места. Полина им увлеклась. Женя – он такой… такой! Маленькой девочке хочется любви, как в книгах пишут, как в кино показывают. Логично. У Полины нежный возраст, возможно, присутствует и зависть: обе ее сестры встречаются с парнями, ходят на свидания и получают подарки, а она нет.
Я встала с кровати и решительно сказала:
– Ев, мы и правда глупые! Мы не ругать Полину должны, а внимательнее к ней быть. Помочь ей пережить сложный возраст. А мы накинулись на нее! И машина эта еще… Ну ты серьезно веришь, что она могла отнять у тебя Тиму или у меня Женю? Смех!
Ева застонала и прикрыла глаза:
– Ну не знаю…
Я подошла к окну:
– Сама представь, парни нас балуют, Поле тоже хочется, и она… – Я осеклась, отдернув занавеску.
– Ну чего умолкла? – спросила Ева и подошла ко мне.
Мы обе уставились в окно и долго молчали, глядя на открывшуюся нашим глазам сцену: у гаража, крепко обнявшись, стояли Женя и Полина. Я почувствовала на себе пытливый взгляд сестры, но была не в силах произнести ни слова. Зато у Евы нашлись слова.
– Ну посмейся, Май! А мне что-то не хочется!
Я плакала, и мне было все равно, что он шепчет на ухо. Он говорил, что я его любимая девочка и он никому не даст меня в обиду, обещал, что машину мы починим…
В этот момент я ненавидела своих сестер, особенно Майю. Да, не она разгромила мою машину, но это произошло с ее безмолвного согласия. Я не ждала жалости от Евы, она наверняка и не заметила, что отца не стало в нашей жизни, она о бутиках и торговых комплексах горевала. А Майя, она как я… или мне это только казалось? Именно Майя вынудила мать забрать в деревню машину отца для меня. Майя любила папу, и мне всегда хотелось походить на нее и прислушиваться к ней. Для меня она была самой лучшей – красивой, доброй, мудрой и сильной. Просто в голове не укладывалось, как можно разлюбить прекрасную Майю и влюбиться в меня – совсем обычную? Когда год назад парень Евы влюбился в меня, я нашла объяснение. Ева бывает настоящей злюкой! А я – мне так хотелось думать – понравилась Тиме потому, что похожа на Майю; ведь, будь Майя свободна, Тима влюбился бы именно в нее. В это я искренне верила. И признание Жени – парня любимой сестры – повергло меня в ужас. Я так боялась, что Майя может отвернуться от меня из-за Жени.
И я оттолкнула Женю, была честна с сестрой, но ей правда не понравилась.
Больнее всего было даже не то, что Ева изуродовала мою машину, а разочарование в Майе. Как если бы я узнала, что человек, которого я очень люблю, умер…
Женина рубашка промокла от моих слез, но он был вовсе не против и объятий не разжимал.
Он спросил:
– Хочешь покататься на моей машине?
Повернув голову, я увидела, что у окна стоят сестры, и тогда, конечно, взяла его за руку и сказала:
– Хочу!
Мы вышли за калитку и сели в машину. Женя разрешил мне сесть за руль. Отец учил нас с Майей водить, поэтому я знала, что делать.
– Прокатимся по деревне, на шоссе выезжать не будем, – назидательно предупредил Женя.
Я тронулась и проехала от столба до столба. Слезы высохли сами собой, и я засмеялась – счастливо и легко. Женя улыбнулся с каким-то непонятным мне облегчением. Потом я проехала до конца деревни, мы поменялись местами и покатили на шоссе. Мы катались около часа, а потом остановились на пригорке, откуда открывался вид на лес и реку.
– Ну что, полегче? – участливо спросил Женя.
Я кивнула.
– Хочешь домой? Посмотрим, что можно сделать с твоей машиной.
– Да, поехали!
Меня подмывало спросить, собирается ли он и дальше обманывать Майю, но я передумала – пусть обманывает, если ей так хочется обманываться. Я заговорила о другом:
– Жень, когда мы приедем, Майя запретит тебе даже смотреть в мою сторону, не то что сидеть со мной в гараже.
– Не думаю, что буду спрашивать у Майи разрешение!
Мы за пятнадцать минут добрались до дома. А когда подходили к гаражу, на крыльцо вышла Майя, позади нее тенью возникла Ева.
– Жень! – помахала Майя.
Этот жест показался мне таким неестественным и жалким. Как и вся ситуация, в которой моя старшая сестра вышла встречать своего парня, который где-то целый час пропадал со мной. И что же – она это проглотит?
Майя сбежала с крыльца и устремилась по дорожке к нам. Обняла Женю и, чмокнув его в щеку, как ни в чем не бывало сказала:
– Идемте пить чай, я печенье испекла!
Женя покосился на меня, затем взглянул на маячившую в дверях Еву:
– Я обещал Полине посмотреть ее машину.
Майя изобразила удивление и, точно от холода, поежилась:
– Попейте чаю сперва! Машина никуда не убежит. Ну что, идем?
Я знала, что она не сдастся без боя. Но от Майи не стоит ждать лобовой атаки, она действует иначе – исподволь, мягко и при этом настойчиво.
Женя мешкал, было заметно, что он растерялся. Я же сказала:
– У меня нет аппетита.
Майя огорченно вздохнула:
– Полина, ну пожалуйста. Это жест примирения.
Я ей не верила. Это была война, и ее жест примирения – всего лишь продуманный ход. Но тут Женя положил руку мне на плечо:
– Холодно, Полина, давай выпьем чаю, а потом посмотрим машину.
Я пожала плечами и пошла впереди. Имело смысл подыграть Майе, чтобы понять, что задумали сестрицы. Проходя мимо Евы, я сразу заметила, какой натянутой выглядит ее улыбка. Не быть ей актрисой, провалит она поступление в театральное, это уж наверняка! Совершенно не умеет скрывать свои чувства, все на лице. Майя – другое дело. Само радушие, нежность и любовь. Никто и не скажет, что там творится у нее в душе. А уж я догадывалась, какая там пылает ярость.
Мы вчетвером расселись за столом на кухне. Майя налила всем чаю, поставила в центр стола большую тарелку с печеньем – моим любимым, творожным с шоколадной крошкой.
– Куда ездили? – с деланым безразличием поинтересовалась Ева.
– Просто катались. – Женя отпил чай. – Полина отлично водит.
– Надеюсь, ты не давал ей руль на трассе! – усаживаясь рядом с Женей, улыбнулась Майя.
– Нет, не беспокойся.
Беспокоилась ли она? Я смотрела на старшую сестру и гадала, что она собирается предпринять.
Ева поймала мой взгляд и, кашлянув, сказала:
– Полина, извини нас. Я очень сожалею.
Майя пододвинула ко мне блюдо с печеньем. У меня глаза защипало. Так они просто решили извиниться? Без злого умысла?
Ева потупилась и пробормотала:
– Я понимаю, сколько значит для тебя эта машина, и… я на эмоциях, не знаю, что и добавить еще.
Ева извиняется – это что-то нереальное! Я и не догадывалась, что она умеет это делать. И как бы мне ни было жаль мою машину и месяцы работы, я просто не могла не простить.
– Все нормально. Я починю, – сказала я.
Сестры с облегчением переглянулись и улыбнулись. Майя погладила меня по руке:
– Ты у нас умница.
Я покраснела от удовольствия. Я всегда очень ценила похвалу Майи.
Ева подула на свой чай и воскликнула:
– Я рада, что мы все выяснили! – И, глядя на Женю, добавила: – Сама не знаю, что на меня нашло! Просто когда я узнала, что ты целовалась с моим Тимкой, я так взбесилась… – и пояснила Жене: – Мы с Тимой в прошлом году встречались, а потом он ни с того ни с сего меня бросил. И тут выясняется… – Она театрально вздохнула и кивнула мне. – Ладно, проехали!
Женя покосился на меня:
– Разве тебе в прошлом году было не тринадцать?
– Тринадцать, – подтвердила Ева, – а Тимке почти семнадцать. И черт с ним, Жень, с этим парнем, мы же за Полину беспокоимся! В прошлом году – Тима, в этом ты… Просто однажды это может плохо закончиться. Но я повела себя как психопатка, нет бы сесть и поговорить за чаем…
Женя бросил на меня осуждающий взгляд, а потом его ладонь накрыла руку Майи. И тогда до меня дошло. Они не прощения у меня просят, а излагают Жене свою версию событий, в которой я, ветреная малолетка, вешаюсь на парней, как больная какая-то, и меня стоит лишь пожалеть.
Майя заметила, что я перестала есть.
– Полина, что, невкусное печенье получилось? – спросила она.
Я смотрела в ее светлое, родное лицо и едва сдерживалась, чтобы не заплакать. Все это ненастоящее. А я, глупая, стоило им извиниться, тут же простила. Мне стало так горько и противно от своей наивности, что дышать стало трудно.
– Вкусно, – едва слышно сказала я.
Они о чем-то втроем разговаривали, я не слушала, я думала… А когда Женя допил, спросила:
– Ну что, пойдем?
Он нахмурился, но даже не успел ответить. Влезли сестры:
– Поль, ну дай ты человеку поесть! – воскликнула Ева.
– Успеется! – вторила ей Майя.
– Давай завтра, Полина, – сказал Женя.
И по улыбкам обменявшихся быстрыми взглядами сестер я поняла: своего они добились. Это было не трудно. Как можно спокойнее я взяла чайник и подлила себе воды. Потом как будто между прочем обронила:
– Ты тоже, Ева, должна меня простить.
– За что? – изумилась Ева.
Я решила идти ва-банк.
– Ну… – сделала вид, что задумалась, – за Тиму… – Сестра поменялась в лице, а я продолжила: – Я тебя обманула, когда сказала, что Тима меня поцеловал… – И, прежде чем на лице Евы расплылась удовлетворенная улыбка, нанесла сокрушительный удар молотком по ее «машине»:
– Он не просто меня поцеловал. Мы встречаемся уже с год!
Выражение на лицах моих сестер было бесценно. Я поднялась и, шагнув к Еве, обняла ее. Затем, отступив, призналась:
– Как легко на душе! А то я не решалась сказать. Теперь я знаю, тебе давно на Тиму наплевать. И мы можем больше не скрывать наши отношения!
Оставив сестер и Женю в полнейшем потрясении, я бросилась в комнату, достала записную книжку. Но, как назло, страница с номером Тимы была вырвана. Сама же ее выкинула после того, как Тима бросил Еву.
Ну ничего. В одной деревне живем, я знаю, где его дом.
Сменила старые потертые джинсы на те, что поновее, а потом и вовсе надела юбку. Какой бы ни была Ева временами злюкой, она нам с Майей всегда давала много советов по уходу за собой. Для Евы очень важна внешняя красота. Это от нее я узнала, что юбка – главное украшение девушки, готовящейся к свиданию.
Я выбрала симпатичный свитер, причесалась и подушилась. Проходя мимо гаража, хотела взять велосипед, но, вспомнив, что на мне юбка, отказалась от этой идеи.
На улице гулял со своим псом сосед. Завидев меня, он совершенно гадко заулыбался и помахал рукой, всем своим видом демонстрируя, что ждет «спасибо» за жабу в коробочке.
Ветер разметал его светлые кудри, а прорезавшиеся сквозь серые тучи лучи солнца заиграли на белой коже и оживили ясные зеленые глаза. Можно было подумать, что голову ангела с библейских полотен приставили к телу в безразмерной рыбацкой куртке.
Я помахала в ответ, но не остановилась. Возможно, стоило проявить к этому мальчишке чуть больше внимания, потому что в следующий миг ком грязи прилетел мне прямо в спину. Я ахнула и обернулась. Сосед стоял ко мне боком и, задрав голову, рассматривал провода с сидящими на них воробьями, словно не он только что бросил в меня грязью.
– Чего тебе от меня надо? – крикнула я.
– А тебе от меня? – крикнул он в ответ.
– Ничего, – буркнула я себе под нос и зашагала прочь.
Зашла за один из домов и свернула на тропинку, там и почистила куртку салфеткой. Ева приучила нас с Майей всегда носить при себе платок или салфетку. Ева – параноик и вечно ждет, что случится что-то непредвиденное. Но на этот раз она, кстати, оказалась права!
Я дошла до дома Тиминой тетки. Остановилась у ворот и позвонила в звонок. Я слышала от Евы, что высокий забор поставил сам Тимка с друзьями. У его тетки все время разбегались куры, их воровали, и чего только с ними не приключалось. А теперь они кудахчут себе спокойно за высоким железным забором. И тетке спокойно, и Тимке нет нужды бегать по деревне в поисках кур. Мама как-то даже назвала его «Мальчик, что ищет кур»… Ева ужасно оскорбилась и долго нам объясняла, что Тима – парень городской и до кур ему дела нет! Она ненавидит все, что связано с деревней.
Раздался топот, а потом одна створка ворот отворилась, и передо мной возник Тима в футболке, серых джинсах и тапках. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но, увидев меня, изумленно замер.
– Полина, – наконец вымолвил он.
– Привет!
Его взгляд скользнул по мне, остановился там, где заканчивалась юбка – чуть выше колен, – и взметнулся вверх. Наши взгляды встретились.
– Ты к моей тетке? – спросил он.
– Нет, к тебе. Можно?
– Н-н…да. – Он сделал приглашающий жест рукой. – Конечно, входи.
Представляю, как это выглядит – спустя год: «Здрасте, не ждали?» Я вошла во двор, увидела большие деревянные качели и присела на них.
– Какие классные! Ты сам их сделал?
– Угу. – Он с любопытством рассматривал меня, привалившись к деревянному столбу качелей.
Ева объясняла мне, как вести себя на свиданиях, но я не особо ее слушала. Жаль, сейчас мне ее знания пригодились бы. Я совершенно не знала, что говорить. Ха-ха, особенно учитывая, что мы встречаемся целый год.
Из приоткрытой двери сарая негромко доносилась песня Майданова «Пролетая над нами».
Молчание затянулось, и Тима осторожно попытался выяснить:
– Ты пришла по какому-то делу?
Я собралась с духом.
– Да, по делу. По тому… прошлогоднему делу.
– А-а-а… – Он приподнял брови, ожидая продолжения.
Ох, ну почему так сложно? Я в панике окинула взглядом двор, на ходу соображая, зачем я могла прийти. И сообразила. У забора стоял полуразобранный мотоцикл.
– Еще не починил? – Я вскочила с качелей и подошла к мотоциклу, присела возле него. – Может, я помогу тебе?
Он подошел сзади, я почувствовала его теплые руки у себя на плечах.
– Полина.
Я нехотя поднялась и, стесняясь смотреть на него, выпалила:
– А я почти закончила свою машину… – И осеклась, вспомнив свое побитое детище. – Ну почти… закончила… есть еще, что делать.
Тима развернул меня к себе и с улыбкой спросил:
– Так ты пришла поговорить о ремонте?
– Я… – У меня в горле встал ком. – Тим, ты мог бы… – Я собиралась сказать совсем не то, но в самый последний момент выпалила: – Помочь мне с машиной!
– Что? – Он явно был сбит с толку.
Я чуть присела, освобождая плечи от его рук, и уже увереннее объяснила:
– Мне нужна помощь по кузову. Ты же Ваське Косому вмятины выправлял!
– А разве у тебя на машине есть вмятины?
– Ой, да полно! Так что, поможешь?
Когда не нужно было говорить об отношениях, любви и поцелуях, я чувствовала себя совершенно спокойно и уверенно. А уж когда речь шла о машинах, я еще и счастливой становилась.
– Конечно, о чем речь! – развел руками Тима. – Когда мне зайти?
– Когда удобно.
– Ладно, – он посмотрел на свои тапки, – ща кроссы надену и пойдем.
– Отлично! Спасибо, Тим!
Он зашагал к дому, но через пару шагов остановился и, обернувшись, с широкой улыбкой заявил:
– А я думал, что прошлогоднее дело другое…
Я пожала плечами и смущенно улыбнулась. Он засмеялся:
– Думал, ты вдруг поняла, что жить без меня не можешь, и…
Я переминалась с ноги на ногу, вновь ощущая неловкость перед парнем, с которым, по моим словам, у меня уже год любовь-морковь.
– Да я ведь думала, Тим, ты уже разлюбил меня давно!
– Ну не знаю, не знаю, – усмехнулся он и скрылся за дверью.
Я недооценила эту соплюшку! Рано мы с Майей обрадовались, выиграв первый раунд. Трогательные извинения, чай с печеньками – все это было прекрасно, но наша маленькая сестренка объехала нас на хромой козе.
Подумать только – она встречалась с Тимой у меня под носом!
– Да она обманывает, Ев! – шепнула мне Майя, когда ее ненаглядный Женечка отлучился в ванную.
Мы уже перешли в гостиную и сидели в плетеных креслах у печи, в которой раздражающе потрескивали поленья. Ненавижу этот треск! Когда я буду жить в городской квартире, куплю себе электрический камин.
– Нет, она не врет! Тима вчера заходил к ней! Все сходится, Май!
– Ну подожди, вернется, поговорим с ней!
– И что ты ей скажешь? – взбесилась я. – Она год крутит с моим парнем! Но ей мало, ей еще и твой парень понадобился! Откуда это в ней?
Майя подкинула полено в печку. Вернулся Женя.
– О чем секретничаете?
Сестра не ответила, притянула его к себе и усадила рядом в кресло. Она гладила, целовала Женечку, а он… Я вздохнула. Смотреть, как этот придурок позволяет Майе себя любить, было тошно. Неужели она не замечает, что он лишний раз и не взглянет на нее? Любовь ослепляет! И меня ослепила, раз я не заметила, что моя младшая сестра замутила с парнем, которого я люблю. Я ведь все это время не выпускала его из поля зрения. Когда они успели?
– Кто-то пришел! – Женя замер, прислушиваясь, поднял указательный палец кверху. – Слышите голоса во дворе?
Мы одновременно поднялись и вышли на крыльцо.
Думала, я задохнусь, когда увидела их вместе.
Полина привела Тиму, они стояли у гаража, о чем-то разговаривая. Я почувствовала, что Майя взяла меня за руку, но не могла отвести взгляда от Тимы.
– Так это правда, – растерянно пролепетала Майя.
Парочка нас заметила. Тима помахал нам.
– Ваша сестра встречается с этим лбом? – возмущенно прошипел Женя.
– Представь! – выдохнула я.
Полина с Тимой зашли в гараж. Женя нервно потянул ворот футболки, словно тот его душил.
– Я присмотрю за ними, не переживайте! – сказал он и, сбежав по ступенькам, рванул в гараж.
Мы переглянулись с Майей. В ее глазах было такое отчаяние, словно ее парень не в гараж отошел на два шага, а уходил на фронт.
Может, Майя все-таки понимала, что теряет Женю, ощущала его прохладу по отношению к ней? Немыслимо. Мы, красивые, взрослые девушки, стоим обтекаем на крыльце, пока младшая сестра крутит нашими парнями.
– Ущипни меня, Майя, я хочу проснуться от этого кошмара, – прошептала я.
Сестра ушла в дом. Я постояла еще пару минут и пошла за ней. Нашла Майю в ее комнате, она прибиралась в шкафу. Видимо, старалась занять себя, чтобы не думать о том, что происходит в гараже. Понятно, ничего там такого не происходило, – просто починка чертовой машины. Но ведь за этим было что-то еще, нечто, заставившее Женю, точно в попу ужаленного, бежать в гараж, вместо того чтобы остаться с Майей. И что этим парням нужно? Не понимаю! А раньше думала, это – как дважды два.
Майя молча разбирала свои вещи, а мне так хотелось сейчас с ней поговорить. Но я давно заметила: на неприятности мы реагируем по-разному, она замыкается в себе, отмалчивается, о чем-то думает, а мне нужно выговориться, выплеснуть всю злость и ненависть. Но только не на Майю, она-то чем виновата? Такая же жертва, как я!
– Что нам делать? – спросила я.
Сестра посмотрела на меня с удивлением:
– Как что?! Разделаемся с этой паршивкой! И вернем наших парней!
О-о-о… Майя выходит на тропу войны. Не завидую Полиночке!
Майя недобро улыбнулась:
– Есть идея!
Я плохо спала, долго ворочалась и все не могла перестать думать о сестрах. Еще никогда между нами не было такого разлада. С тех пор как Ева три дня назад разбила мою машину, а парни начали помогать с починкой, Майя не сказала мне ни слова. Ева же, напротив, не упускала возможности задеть меня. Мама была нами недовольна и повторяла: «Девочки, не ссорьтесь». Только это не помогало.
Тима приходил ко мне каждый день после лицея, он учится на автомеханика. Я расспрашивала его об учебе, брала у него список полезных книг. Мне самой хотелось пойти учиться на автомеханика сразу после девятого класса.
Ближе к вечеру приезжал Женя. Он проводил полчаса с Майей, а потом появлялся в гараже. Тима с Женей сразу не поладили. Женя – студент, учится на менеджера, он сын обеспеченных родителей. Держится с Тимой высокомерно. Мне это не очень нравилось, но, поскольку они все-таки вели себя цивилизованно, упрекнуть их было не в чем.
Я услышала лай, скатилась с кровати и подошла к окну. Дорогу освещал один-единственный фонарь у нашего дома. От соседского забора отделилась невысокая фигура. Гриша! За ним следовал его огромный пес. На плече у соседа была лопата. И куда он собрался в два часа ночи?!
Мальчишка пошел в сторону леса, а я, не сводя с него глаз, сама не понимая, что делаю, нащупала на стуле кофту. Оделась за несколько секунд и, стараясь не шуметь, вышла из дома. Калитка так громко заскрипела, что у меня сердце в груди подскочило. А если меня кто-то увидит? Сестры, или мама, или соседи? Как объясню, куда я поскакала? Да я сошла с ума!
На улице было холодно, туман стелился по канавам. Тихо-тихо. Силуэт Гриши и его пса маячил уже у третьего горящего фонаря, а это на краю деревни. Скоро он войдет в лес. А у меня в кармане лишь зажигалка. Надо было хоть фонарик взять, вот балда! Вернуться, что ли? Но ноги сами несли меня за соседом. Он уже вошел в лес, я знала, где именно, там всего одна тропинка. Вот если он успеет добраться до развилки, его уж будет не найти!
Может, он лунатик? Или сумасшедший! Какие только мысли не пронеслись у меня в голове, пока я бежала в темноте по лесной тропинке. Внезапно моя нога за что-то зацепилась, я шлепнулась на живот и, к своему ужасу, подняться не смогла. Что-то давило мне на спину. Я обернулась и увидела над собой морду дога.
Сосед стоял тут же. И он пнул меня! Я схватилась за бок.
– Эй, обалдел!
Попыталась встать, но дог устрашающе зарычал.
– Отзови его!
– Как только объяснишь, зачем следишь за мной!
И что я должна была сказать?
– Да просто так!
– Если что, Джек не ужинал! – предупредил Гриша. – Лучше объясни.
– Мне не спалось! Смотрела в окно, вижу, ты с лопатой куда-то направился, ну и решила посмотреть.
Он оттащил пса за ошейник, приказав:
– Иди домой!
Я поднялась и уже сделала несколько шагов в сторону выхода из леса, но потом передумала и остановилась.
– А может, я не хочу? Может, я гуляю! Это не твой лес!