bannerbannerbanner
Качели времени. Лабиринт времени

Ирина Михайловна Кореневская
Качели времени. Лабиринт времени

Полная версия

Глава седьмая. Так чей же это был сон?

Пустота вокруг напрягала, и даже слегка била по глазам. Что это такое и где я нахожусь?

– Спокойно, Саша. Всё в порядке. – раздался голос Даниила.

Услышав его, я и правда успокоилась. Если Дан рядом, и правда всё в порядке. Но всё-таки, где мы?

– Знаешь, это очень необычное место. – начал Хронос, как всегда услышавший мои мысли. – Это наши сны.

– Наши? Твои или мои?

– Общие. Так получилось, что мы с тобой настроились друг на друга во сне. И теперь имеем удовольствие наблюдать эту темноту.

– Почему темноту? Раньше, когда ты приходил в мои сны, всё было иначе!

– Я в это время бодрствовал, и создавал иллюзию, которую ты видела. Теперь же мой уставший мозг отдыхает, а потому в этот раз мы видим кино без картинок.

– То есть, ты спишь? И я влезла в твой сон? – похоже, до меня начала понемногу доходить суть происходящего.

– И при том весьма бесцеремонно, должен заметить. – не упустил случая меня повоспитывать вредный старший родственник.

– Я себя во сне не контролирую. Но как так получилось? Разве тебя, телепата высшей категории, можно застать врасплох, и беспрепятственно вторгнуться в твои мысли, когда ты спишь?

– Вовсе нет. Всё не так просто. Всё гораздо проще. Ты настроилась на меня, так как думала обо мне… Думала?

– Ага. – согласилась я, вспомнив свои размышления об энергетических двойниках.

– Вот и я думал. И таким образом мы настроились на волны друг друга.

– Какие волны? Ты можешь понятнее говорить?

– Я постараюсь. Но учти, это будет длинная лекция.

– Ничего! У нас вся ночь впереди.

– Ещё четыре года назад ты бы в ужасе отказалась от подобной перспективы.

– Это было четыре года назад. Надоело быть неучем… И потом, ты знаешь столько всего интересного. Я тоже хочу.

– В свете последних новостей это опасный признак. Ну да ладно, ты же не отстанешь.

Я мысленно кивнула и Даниил начал повествование.

В этом мире ничто не ново. И пусть каждый год люди что-то изобретают в области техники – они только копируют то, что уже было когда-то создано природой. В большей части это касается человеческого мозга, который, вот уж парадокс, является самым неизученным органом. Тем не менее, упрощённые его копии люди выпускают регулярно.

– Например, компьютер. – объяснял Хронос. – Дабы тебе было понятнее, я буду проводить аналогию с ним.

Человеческий мозг, по версии Даниила, весьма похож на компьютер с выходом в интернет. Подсознание здесь является операционной системой, сознание же – выходом во всемирную сеть, точнее устройством, которое обеспечивает входящую и исходящую связь.

И то и другое работает постоянно, и взаимодействует между собой, обеспечивая стабильную производительность нашего "жёсткого диска". Однако в то время, когда сознание включено на полную силу, в период бодрствования, подсознание находится в фоновом режиме. Мы отправляем и принимаем информацию, которая записывается в нашем мозгу для дальнейшей обработки. Существует и система быстрого реагирования, отвечающая за поверхностный анализ ситуации, и выдающая быстрый ответ. Однако более глубинную оценку может дать наше подсознание, поработав в полную мощь.

Это случается тогда, когда мы ложимся спать. Каналы приёма и отправки информации, которыми является наше сознание, теперь переходят в фоновый режим и снижают обороты производительности. Происходит анализ при помощи резервов подсознания. Подобный анализ более обстоятельный, результатом его может стать новое открытие, например.

– Менделеев увидел свою таблицу во сне. – разглагольствовал Даниил. – Подозреваю, что и Ньютон под яблоней не научные труды писал, а просто бессовестно дрых.

Подсознание, как и операционная система имеет жёсткие рамки, в которых и действует. Мы можем создать документ, картинку, изменить название папки. Но поделиться изменением с миром невозможно, если на компьютере отсутствует выход в интернет. Однако процессы оценки, обработки и анализа вполне могут происходить и без этого.

– Получается, подсознание важнее? – поинтересовалась я.

– Для компьютера операционная система, безусловно, важнее – он без неё работать не будет. Человек, в принципе, тоже. Однако если допустимо функционирование компьютера без выхода в интернет, то человек без связи со внешним миром функционировать не станет. Поэтому здесь важно и то, и другое. Когда у нас выключена связь с внешним миром, мы либо спим, либо в коме, либо сошли с ума. Это состояние, при котором на внешние раздражители не реагируешь. Сознание же, заметь, включено постоянно. Даже когда ты спишь. Да и подсознание может прорезаться вовремя бодрствования. Люди склонны называть его сигналы интуицией.

Сознание, находясь в фоновом режиме, тоже может влиять на работу подсознания и подавать свои сигналы. Во сне иногда мы слышим, как кто-то разговаривает рядом с нами, можем реагировать на шум, свет и даже запах. Всё это является дополнительной информацией, которая влияет на процесс работы подсознания. Ну а сны, которые мы видим – это визуализация обработки и оценки. Иногда она очень запутана и непонятна, как и принцип работы какого-либо механизма. Но те же психологи, например, могут разобраться в сновидении, как, к примеру, технолог разбирается в той или иной схеме.

– Это всё понятно. – снова кивнула я, переварив информацию. – А что там с нашими волнами, которые друг на друга настроились?

– А это уже особенности телепатии. – принялся отвечать Даниил.

Принцип действия телепатии, в свою очередь, можно сравнить с принципом работы телефонной связи. С одним только исключением: хороший телепат всегда "дозванивается", куда хочет и при этом может запретить дозвон в свои мысли. При осуществлении телепатического сеанса, он может как и просто подслушивать то, что происходит в голове у абонента, так и вступить с ним в разговор. В обоих случаях связь обеспечивает наше сознание, выполняющее роль передающего устройства.

В нашем же столкновении и вовсе нет ничего удивительного. Дело в том, что сознание телепата всегда работает более шустро, нежели сознание не телепата. И, находясь во время сна в фоновом режиме, оно всё же более активно, чем у обычного человека. Получается, что я "набрала номер" Даниила, а он услышал это, и мне ответил.

– А почему у меня раньше так не случилось? – удивилась я. – В Атлантиде, например. Там я чуть ли не каждый вечер засыпала, думая о тебе.

– Мне даже приятно, что ты обо мне так часто думаешь. – усмехнулся Дан. – А если серьёзно, ты же тогда не работала над улучшением своих телепатических навыков. Поэтому вот это все было тебе недоступно. Что тут сказать – растёшь, девочка.

– Спасибо. – хмыкнула я.

Обстановка вокруг меня изменилась. Темнота ушла, уступив место рассвету. Оглядевшись, я обнаружила себя на небольшой веранде светлого, уютного на вид домика. От веранды протянулась полоска чистого, белого песка, метров двадцать пять в ширину. А сразу за ним начиналось море. Волны лениво наползали на берег, оставляя на нём пену, и с шипением откатывались обратно.

Крыша слегка нависала над верандой и под этим навесом располагался столик с двумя плетёными креслами рядом. Одно из них уже занял Даниил, разливавший по чашкам кофе, из стоящего тут же кофейника. В другое он кивком головы предложил сесть мне.

– Разбудила? – поинтересовалась я.

Мне мгновенно стало стыдно. Вторглась в мысли к человеку, поспать не дала…

– Нет, что ты. Это сон. Мой, в который я решил тебя пригласить. – улыбнулся мужчина.

– Ты же мне чуть раньше сказал, что творишь картинки и сны, только когда бодрствуешь.

– Чужие сны. Свои я волен выбирать по настроению. Вот и решил: сколько можно тебя в темноте держать?

– Здорово. – кивнула я, принимая чашку с горячим напитком. – Я бы тоже хотела выбирать сны по настроению.

– Не советую. – покачал головой Дан. – Это не так уж и здорово.

– Но почему?

Хронос снова пустился в объяснения.

Сон, по сути своей, является иллюзией. Нет, иногда он способен стать сигналом о том, что что-то не так у человека. Проблемы, дурные мысли становятся кошмарами. А иногда во сне приходит решение, над которым человек долго бился… Но телепат может сам выбирать себе сны, и тут заключается главная опасность.

Конечно, в здравом уме никто не станет отдавать предпочтение кошмарам. Поэтому сны, по большей части, снятся приятные. Мужчина упомянул, что поначалу в своих снах он вызывал счастливое прошлое на родной планете. Засыпая во вневременности, он как будто переносился к себе домой, играл с сыном, общался с родными, подолгу гулял по родному городу… Но у этих счастливых и радостных снов был и недостаток: рано или поздно приходилось просыпаться.

– Иногда жутко хотелось остаться в собственном сне. Не возвращаться в реальность, где всё иначе. Вспомни: наверняка у тебя бывали такие сны, после которых ты чувствовала некоторое разочарование. Возвращаясь в реальный мир сожалела о том, что тут всё не так. И даже жалела о том, что приснился счастливый сон.

Я кивнула – бывало и такое.

– Вот и у меня бывало. – грустно улыбнулся Дан. – Постепенно я понял, что не стоит жить прошлым. И потому сны программировал иные. Без участия тех, кто остался в другой жизни. Что-нибудь тихое и спокойное. Природное. Или же созвездия, среди которых потом и гулял, разглядывая их, изучая. Иногда заходил в гости в сновидения к разным людям, болтал с ними. Они думали, что это просто сон и не придавали моему появлению большого значения. А иногда я просто перемещался мысленно в свою лабораторию и работал.

Я покачала головой. Всё-таки Хронос неисправим.

– Да, я трудоголик, и горжусь этим! – согласился мужчина.

Я осмотрелась по сторонам. Солнце уже наполовину показалось из-за горизонта, посылая тёплые лучи. День в этом сне обещал быть жарким. Практически идеальное место. Очень спокойное, но такое красивое! И красок-то всего ничего: белый песок, светлое дерево веранды и дома, сияющее золотом лучи и самые синие в мире небо и море. Если бы не солнце, позолотившее воду, я бы не смогла угадать, где заканчивается одно и начинается другое.

 

– Здесь так хорошо. Тепло, солнечно, ясно. Тебе подходит. – кивнула я. – Почему же во вневременности вечно пасмурно? Только ли из-за того, что энергии тратится меньше в таком режиме?

– Не только. Спасибо – приятно, что ты думаешь о тепле и солнце в контексте со мной. Но на самом деле, Саша, я совершенно иной. Уже давно не солнечный мальчик. И даже не знаю, был ли им.

– Был. Я тебя, конечно, тогда не знала… Но уверена, что был. У тебя улыбка солнечная и добрая.

– И очень очаровательная! – не преминул подчеркнуть Хронос, улыбаясь. – Но это было очень давно. Теперь же я просто уставший человек. Пасмурный и дождливый.

– Но и в твоём вневременном лесу иногда появляется солнце.

– И сам я порой нахожу силы ещё пожить. Спасибо тебе, девочка. В последнее время искра жизни теплится во мне только благодаря вам: тебе, и всей нашей семье.

– Рады стараться. Ещё бы так постараться, чтобы тебе уходить не пришлось…

– Нет. Надо. Я устал. Тут же дело не только в закончившейся энергии. Я устал от воспоминаний, снов и мыслей. Я покоя хочу.

– Понятно. – кивнула я. – Ты его заслужил.

– Я надеюсь на это…

Помолчав, я снова огляделась.

– Интересно, а это место есть в реальности?

– Было. Мы сидим на веранде моего дома из прошлой жизни.

– Ты же сказал, что не возвращаешься в прошлое во сне.

– Я не возвращаюсь к людям прошлого. Сейчас я здесь с тобой. От дома же остался только внешний вид. Его самого давно нет, и я даже не представляю его внутри. Ты можешь постараться зайти внутрь, но там ничего нет.

– Но есть что-то прежнее?

– Небо и солнце. Они всегда остаются неизменными. Как вечность.

– А море?

– Море течёт и изменяется. Как наша жизнь. Просто оно более бесконечно.

Глава восьмая. Лабиринт времени

Держа нож у горла незнакомца, я наконец-то смог рассмотреть его. Седые длинные волосы, стального цвета глаза, абсолютно ничего не выражавшие. Брови и нос навевают ассоциацию с птицей – орлиные. Тонкие губы внезапно разошлись в улыбке и мужчина расхохотался. Интересно! Веселье его преобразило. У глаз появились добрые морщинки, выражение их сменилось. Сейчас передо мной сидел приятный в целом человек, от которого, кажется, просто невозможно ожидать чего-то плохого. В то же время, обладая достаточно развитым воображением, я могу представить его и нахмуренного, разозлённого… С таким не хотелось бы встретиться в тёмном переулке.

Любопытно было бы узнать о причине его смеха. Я ножом, вроде бы, его ещё пока что не щекотал. И вся ситуация кажется мне слегка подозрительной. Этот человек пригласил меня пройти в комнату, которая непонятно как появилась в Лабиринте. На пороге я испытал ни с чем несравнимые ощущения, о которых даже вспоминать больно. Скорее всего, потерял сознание, ибо совершенно не помню, как оказался в кресле. И… Куда делась моя Ли?

– Где Лилия? – поинтересовался я. – И прекрати смеяться. Мне бы на твоём месте смешно не было.

– Я, конечно, не слишком осведомлён о твоём чувстве юмора. – чуть растягивая гласные, произнёс незнакомец. – Однако сдаётся мне, при мысли о том, что кто-то собрался прирезать призрака, рассмеялся бы и ты, дорогой мой Парис.

– Ты знаешь моё имя – прекрасно. – кивнул я. – Это избавит меня от необходимости представляться. Хотелось бы также узнать, как к тебе обращаться. А ещё получить ответ на свой вопрос.

Его слова по поводу призрака я просто пропустил мимо ушей. Какой он, к мацтиконам призрак, если вполне осязаем и жив… Я даже видел, как бьётся на шее вена, которую я с удовольствием перережу, если с Ли что-то не так.

– Твоя жена на некоторое время оставила нас. Мне нужно поболтать с тобой и надеюсь, ты не откажешь мне в этом… Можешь называть меня проводником Лабиринта, ибо имя всё равно скажет тебе ненамного больше.

– Я продолжу настаивать. Не люблю, когда не отвечают на мои вопросы.

– А я не люблю, когда не внемлют моим просьбам. – нахмурился незнакомец. Предположения мои подтвердились. – Впрочем, я готов назвать своё имя – здесь нет никакого секрета. Валентин.

– Не скажу, что знакомство это для меня приятно…

– Может, ситуация изменится, если ты наконец-то уберёшь этот нож? Всё равно сделать им ты ничего не сможешь.

– Я похож на идиота?

– Ты им и являешься.

Сказав это, Валентин схватил нож за лезвие и дёрнул его на себя. Рукоять я держал крепко, поэтому ладонь он наверняка поранил. Но нет – мужчина продемонстрировал мне абсолютно целую и невредимую руку. Увидев это, я прозевал момент, когда его кулак прилетел мне в челюсть. Тут уже я кубарем скатился на пол, а проводник встал, и глянул на меня.

– Запомни раз и навсегда: я не люблю подобных фокусов. Тебя прощает лишь то, что ты со мной не знаком, и в принципе не знаешь, кто я и на что способен. Только это. Но в будущем, надеюсь, сегодняшний урок ты учтёшь и более не будешь вести себя по идиотски.

Я хмыкнул, и заправил нож за пояс. С характером мой новый знакомый. Что же, посмотрим, в каком направлении события будут развиваться дальше.

– Надеюсь, я смог показать тебе, что являюсь призраком, и потому оружие мне не страшно? – поинтересовался Валентин, отходя к столу.

Комната, насколько я успел заметить, больше напоминала кабинет. Два кресла, небольшой диван, стол с бумагами…

– Тем не менее, для призрака ты достаточно плотен. – кивнул я, потирая челюсть.

– Преимущества моего положения… И, в некотором роде, особенность границы Лабиринта и Времени. Чай будешь?

– Если не отравлен, не откажусь.

У мацтиконов приходится глотать синтетические капсулы. Голод они забивают, но вот вкусом не обладают… А я успел соскучиться по обычной пище, и обычным напиткам.

– Я призрак, а значит я мёртв. К чему мне убивать ещё и тебя?

– Моральное удовлетворение. Или же тебе захотелось найти себе компанию.

Валентин повернулся и смерил меня изучающим взглядом. Потом покачал головой и отвернулся к столу.

– Нет, тебя я в компаньоны не хочу.

– Взаимно.

На самом деле, мне было всё равно: есть яд или нет в кружке с чаем, которую подал мне мужчина. Тому, кто уже не цепляется за жизнь, не слишком страшно её терять.

– И не слишком легко это сделать… – сказал проводник.

– Что?

Чай на вкус оказался великолепен. Или просто я слишком давно не пил ничего настоящего.

– Те, кто не держатся за свою жизнь, рискуют чаще остальных. Но, ища встречу с собственной гибелью, они почему-то её постоянно обходят.

– Есть такое. Ты философ?

– Кем я только не был… Но речь сейчас не обо мне.

– Обо мне, я так полагаю?

– Да. Мне хотелось бы услышать твою историю из твоих же уст. И решить, что с тобой делать.

– Что со мной делать, решу я сам. Во всяком случае, у меня есть дело, которое мне нужно закончить. А в отношении тебя имеются вопросы. И ответы на них я хочу получить.

– Вопросы касательно Лабиринта?

– Именно.

– Задавай. – кивнул Валентин.

– Во-первых, почему Лабиринт? Я не заметил, чтобы эта пустота отвечала привычным понятиям о лабиринтах.

– Гедеон тебе ничего не объяснил?

– Кто?

– Полувменяемый старик, с которым тебе устроили свидание скелетообразные.

– Так его зовут… Нет. Он сказал лишь, что это место позволяет нам увидеть тех, кто дорог, в виде призраков. Ещё здесь не идёт время и находиться без защиты опасно. И что тут можно создать практически любую реальность, обладая для этого достаточными навыками. У меня подобных навыков нет, поэтому я не пытался.

– Забавно. – усмехнулся Валентин. – Похоже, старик сам не знает, что он сотворил. Хотя он и не исследовал Лабиринт так, как изучил его я в своё время.

– Поделишься?

– Слушай.

Лабиринт времени больше всего напоминает психологическую аномалию. Меньше всего он похож на привычный лабиринт – здесь нет стен, вход и выход находятся в одном месте, да и дорога лишь одна. Но осилит её далеко не каждый. Лабиринт вызывает наше прошлое, вытаскивает самое потаённое и тяжёлое, являет нам то, что мы хотели бы забыть или вернуть… Но вернуть нельзя, ведь Лабиринт только показывает прошлое, не давая возможности его изменить.

Здесь мы встречаемся со своими страхами и тем, за что нам стыдно. Тут к нам приходят те, кого мы когда-то обидели или потеряли. Они молчаливой тенью следуют за нами. Они беззвучны, но их молчание тяжелее упрёков. Они, может быть, проделки нашей совести, а может, просто наша память. И от них не скрыться, не убежать.

Для того, чтобы путешествовать по Лабиринту, необязательно идти. Достаточно стоять на одном месте. Призраки прошлого приходят сами, окружают. Стоит лишь попасть на территорию Лабиринта – они тут как тут. С ними невозможно перекинуться парой слов. Точнее, можно говорить что угодно, но они не ответят. Они будто не замечают того, кого мучают. И это невыносимо. Призрачные жители Лабиринта могут являться поодиночке, или же с другими такими же призраками. Не замечая того, чья память их вызвала, они будут общаться с подобными себе, совершать те поступки, что остались в воспоминаниях гостя Лабиринта. Остаётся только смотреть на это, и заново переживать то, что уже случалось.

– Не понимаю. – потряс я головой. – Ты знаешь историю Ли?

– Да. – кивнул Валентин.

– Тогда я не спас её. Не смог… Но, к счастью, этот ужасный момент не воплотился в стенах Лабиринта. Почему?

– Потому что в глубине души ты знаешь, что не виноват.

– Я виноват!

– Значит, она постаралась, чтобы этот эпизод не повторился в стенах Лабиринта.

– Как? Ты же сказал…

– Лилия необычный призрак. Но об этом позже! – проводник заметил, что я хочу возразить и повысил голос. – Сначала я закончу рассказ об этом месте. Потом ты поведаешь мне свою историю.

– А ты ответишь на мои вопросы. У нас достаточно времени?

– Да. Твоя гостья ещё не прибыла. А после того, как иссякнут вопросы и любопытство, вернёмся к Ли.

Разумеется, я хотел бы вернуться к Ли уже сейчас, но что-то подсказывало мне, что мой собеседник редко меняет свои решения. Поэтому я только кивнул и решил слушать его дальше.

Сложно пройти Лабиринт. Очень сложно. Для этого нужно обладать некоторой долей смирения. Приходится видеть и слышать то, что творят вокруг призраки и стараться принять это. Принять то, что было. Здесь невозможно убежать от прошлого, здесь с ним можно только смириться. И раскаяться – это поможет пройти Лабиринт.

– А как же предательство Атлантиды? – вновь не вытерпел я. – Почему я не вижу атлантов, почему снова не повторяется то, что произошло когда-то?

– Потому что это тебя убьёт. – спокойно ответил Валентин. – Ты пошёл на это по своим личным мотивам, которые не оправдались. И так прокручиваешь случившееся в голове… Сожалеешь. Некоторые воспоминания лучше не допускать в Лабиринт, и я закрыл для тебя те дороги, которые могли их вызвать.

– И почему ты такой ко мне добрый?

– Не из личной симпатии. – усмехнулся собеседник. – За всё благодари свою жену.

– Она просила за меня? Но она же не разговаривает с людьми! Или я чего-то не знаю?

– Позже! Если ты меня собьёшь – я начну сначала.

Прикусив язык, я кивнул.

От путешествия по Лабиринту можно отказаться. И это делали те, кто не чувствовал в себе силы вспоминать прошлое. Вот только воспоминания – процесс необратимый. Поэтому, даже покинув Лабиринт, эти люди продолжительное время мучились угрызениями, которые вызывала проснувшаяся совесть. Таково наказание за малодушие.

Кто-то решался пройти Лабиринт. Для этого, как уже говорилось ранее, не надо было даже двигаться. Достаточно просто стоять на месте и смотреть… Смотреть так долго, как позволит Лабиринт. Именно он определяет, что по силам каждому. Правда, бывает и ошибается. Некоторые, насмотревшись, сходили с ума или просто убивали себя, не в силах вынести того, что происходит вокруг, чувствуя свою беспомощность, и невозможность что-либо изменить.

Но тех, кто справлялся с воспоминаниями, ожидало финальное испытание. Самое большое и непоправимое горе человека. Ему давался иллюзорный шанс исправить то, что произошло когда-то. Единственный момент в путешествии по Лабиринту, когда появляется возможность вмешаться в происходящее. Вмешаться, конечно, условно: основное действие происходит в голове испытуемого, но никак не в прошлом, где оно уже свершилось. Гость Лабиринта мог исправить свою главную ошибку. На реальность это никак не влияло, однако воздействовало на того, кто находился в этой психологической аномалии. Не исправил, не захотел это сделать? Значит, будешь терзаться всю оставшуюся жизнь. А муки совести подчас страшнее мук телесных… Справился? Лабиринт в награду даёт возможность примириться с произошедшим. Нет, ничего не изменить, и горе не станет меньше от иллюзорной победы… Но покроется пеленой времени, позволяя жить дальше, и меньше думать о том, что было. Победителя время лечит.

 

– Получается, я прошёл только финальное испытание…

– Да. Лилия так хотела.

– Хотелось бы испытать себя и в остальном – я вполне заслужил угрызения совести!

– Ты бы этого не выдержал. Поверь, я научился разбираться в гостях Лабиринта. С тебя и финала достаточно.

– Там не было ничего сложного. Я защитил её. Я готов это делать снова и снова, и всегда был готов. Даже жертвуя собой. Но в самый ответственный момент у меня не получилось.

– Ты мог понадеяться на свои силы, и попытаться справиться с опасностью, не заботясь о защите… Как сделал это в прошлый раз. Но ты выбрал её, пожертвовал собой. Как мог бы сделать это и тогда. Но не сделал.

– Тогда я многому научился.

***

Валентин кивнул, задумчиво посмотрев на Париса. Да, несомненно, жизнь многому научила этого парня. Возможно, не стоит судить его слишком строго. Ведь каждому ближе своя жизнь, своя печаль. И за реальный шанс исправить ошибку что только не отдашь… Уж это он хорошо знал и понимал: сам бы многое отдал за то чтобы исправить собственную ошибку. Но это невозможно даже тут, в Лабиринте. Даже иллюзорно…

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23 
Рейтинг@Mail.ru