Ирина Малаховская-Пен
Холодная вечность 2
– Я поняла-поняла. – она откинулась на спинку стула и задумалась на мгновение. – В общем, я слышала об этом гиблом месте. Также, как слышала о ведьме Соне от своей бабки ещё. Была эта Соня изгоем, жила в лесу. Но к ней никто не совался – боялись. Избушку её за километр обходили. А потом заметили, что избушка вроде как нежилой стала. Думали, сгинула ведьма. Но она объявилась. В посёлок иногда наезжала. Бывало одна, бывало с мужиком. Так вот, люди старые, которые ещё до войны родились, состарились, и помнили Соню молодой, говорили, будто она совсем не меняется. А это невозможно даже при сильной магии. Тогда бабушка мне и сказала, что знать Соня что-то наколдовала, сама не знамо что, вот и получила побочный эффект. Специально так не наколдуешь. Ну, а уж после, когда я вовсю сама уже практиковала, слышала, что в той деревне нечисто. Мол, люди из Запрудного пропадают, если пойдут в лес не ко времени. Вроде как живут там, посреди леса, в деревне, твари какие-то, с виду – обычные люди. Они и сжирают тех, кто случайно забредёт к ним. А Соню ту я в Запрудном сама видела, когда у меня уж внуки пошли. И всё дивилась, как это возможно такое. Я девчонкой была – она молодая, и теперь такая же.
– Теперь Сони нет уже. – напомнил Андрей. – Её съела та самая тварь, про которых вы слышали.
– Да-да. Мы на «ты» с тобой, помнишь?
– Постараюсь запомнить… а по поводу молодости… вам ли жаловаться? Серьёзно, шестьдесят восемь?
– Ты мне не напоминай. И без того тошно. – серьёзно сказала Аглая. – В паспорте такие циферки написаны. А так-то… ну, подколдовала немного, конечно. Но это всё временная мера, Андрей. Я всё равно старею. Просто не так, как обычные люди.
– Я вот ещё что хотел спросить. Помните… помнишь, ты сказала: я хочу узнать о человеке, там тьма какая-то. Не понимаешь, почему хочу спросить у тебя…
– Да, помню. Кромешная тьма, я бы сказала.
– Григорий Белов. Знаешь это имя?
Морозову показалось, или Аглая даже слегка отшатнулась от него? Правда, быстро взяла себя в руки.
– Знаю. Был такой. В Быково он жил. Как не знать? Конкурентов должно знать. А потом он исчез. И люди говорят, что поскольку Белов с самим Сатаной знался, то прямиков в ад и отправился.
Андрей смотрел на Глашу во все глаза. Она усмехнулась в ответ на его реакцию.
– Но это всё чушь, конечно. Переехал куда-то Белов. А вот куда и зачем, он никому не докла…
Тут она остановилась по полуслове и открыла рот в немом изумлении. Так бывает, когда пронзает догадка. Втыкается в мозг, как игла, и ты от удивления теряешь дар речи на секунду. Настала очередь Андрея усмехаться. А Аглая потрясённо вымолвила:
– Так ты думаешь, он там? В этом Богом забытом месте?! Где мёртвые, как живые, а живые вообще как непонятно кто?
Морозов кивнул. Именно так и думаю, мол.
– А я бы и не удивилась. Белову-то, почитай, уже около ста двадцати годков. Как ни колдуй, а придёт костлявая. Рано или поздно явится. И за мной тоже… – ведьма сделалась задумчивой.
У Морозова всё внутри замерло: СТО ДВАДЦАТЬ ЛЕТ?! Но он постарался скрыть, насколько потрясён. Заговорил о другом:
– Ой, перестань расстраиваться! И за мной, и за всеми явится – что теперь?
– Но эти-то там как-то выкрутились! – с завистью сказала Аглая.
– Короче… мы там их немало положили. Правда, Марк, как я понял, новую общину себе набирает. Так ты иди, Глаша, вступи. Только ведь мы и новую положим. – Морозов вдруг жутко разозлился и даже прищурился, глядя на Аглаю.
Он за помощью приехал. А получилось какое-то чёрт-те что! Баба эта явно тяготится своей старостью, хоть и выглядит как студентка. Ну, чуть постарше, может. Зачем он ей вообще рассказал о Позднем? Не хватало, чтобы там теперь было два мага.
– Ладно-ладно, пошутила я. Ну, что там, приворот снять? За это деньги возьму! – посуровела Глаша. – И немалые.
– Да я уж понимаю, что такие дворцы не на пенсию строятся. – хмыкнул Морозов. – Сколько надо денег, и что ещё от нас требуется?
Аглая написала сумму на листочке и протянула Андрею. Он присвистнул: хорошо зарабатывают ведьмы.
– И это без гарантии! – предупредила она. – Но я честно сделаю всё, что смогу. А надо мне, кроме денег, твоего друга сюда. Вези.
– Когда?
– Да вот сейчас и вези – чего тянуть? Я всё равно всех отменила.
Морозов был уже в дверях, когда Аглая окликнула его. Он обернулся.
– Да?
– А про Лизку, внучку мою, даже не думай. Понял? Держись от неё подальше.
Интонация ведьмы не предвещала ничего хорошего. Крупные неприятности в случае ослушания, вот что звучало между строк в её предупреждении. Морозов смутился, кажется, даже испугался немного. Пробубнил: «Я ничо такого и не думал!», и рванул поскорее к своей машине. Если честно, он бы сюда больше не возвращался! Эта Глаша то удивляла, то пугала. А Лиза манила красотой и невозможностью её получить. Нет, не вернулся бы Андрей сюда никогда, но не бросать же Соболева один на один с такой серьёзной проблемой?!
Надя пробежалась по новеньким ступенькам крыльца, едва стукнула костяшками пальцев по двери, и распахнула её. Вошла.
– Марк, я пришла! Марк!..
Никто не откликнулся. Хм. Странно. Чего это он? Сам же вызывал? Она скинула красивые модные ботинки, которые ей недавно привезли, и сделала пару шагов по просторному коридору. И тут же почувствовала присутствие за спиной. Воздух перестал быть лёгким и прозрачным, стал тяжёлым. Надя не знала, каким образом, каким чувством, она ощущала присутствие человека, ведь у неё не было никаких суперспособностей, но факт оставался фактом. Марк неслышно подкрался сзади, а она почуяла. И что подкрался, и что это именно он.
– Зачем ты так делаешь? – со вздохом спросила Надя и повернулась к нему.
– Как? – прикинулся дураком Марк. – Я просто в шкафу лазил, когда ты вошла.
Он посмотрел на лицо девушки, в котором не дрогнул ни один мускул, и добавил, мотнув головой чуть назад:
– Там.
– Я же тебя звала. Ты не откликался. Значит, хотел подкрасться. И подкрался. Зачем ты вызвал меня, Марк?
– Поговорить с тобой хочу. – он нахмурился. – Проходи.
Надя прошла, села в плетёное кресло, закинула ногу на ногу и выжидающе посмотрела на хозяина дома. Главу деревни по совместительству. Что такое случилось? Неужели старый хрыч пронюхал о чём-то?
Она молчала, ожидая. Марк, пройдя к столу, присел напротив Нади и тоже не спешил нарушать тишину. Надя, читающая много разных книг и журналов, подумала, что это что-то из психологии. Создавать искусственные паузы, чтобы собеседник, ожидающий, зачем его позвали, занервничал. Вот только Надя не собиралась нервничать. Её нервы были давно и абсолютно мертвы. Ладно, Марк, хочешь поиграть? Поиграем! Время у Нади было. До вечера так точно.
Он понял, что Надя не собирается суетиться и задавать наводящих вопросов. Марк всё никак не мог привыкнуть к сути этих существ. Хотя, сейчас из них осталась только Надя. Но даже раньше, тогда, он никак не мог понять, что они – другие. Ведь выглядели-то все как обычные люди. И Тимофей, и Тамара, и прочие…
– Чего ты всё возле Гришки трёшься? Намазано тебе там, что ли? – сдвинув брови ещё суровее, спросил Марк у Нади.
Речь шла о новом ведьмаке, которого он заманил в Позднее на постоянное место жительства. Надя проводила с Беловым всё свободное время, и у Марка появились подозрения, что девчонка окрутила ведьмака, а теперь вертит им, как хочет. Вот только в его планы это не входило. Белов должен был сотрудничать с ним. Работать на него, на благо жителей деревни. А не развлекать Надьку.
– Ты чего, Марк? Нам что, общаться нельзя? – удивилась она.
– Можно. Но не всё время.
– Интересно… и кто же это лимитирует?
Марк подзавис. Он особо начитанным не был, всегда считал часы, проведенные с книгой, напрасно потерянным временем. Через минуту логически допёр, что именно хотела сказать Надя. Но решил не поддаваться на провокации.
– Ты мне на вопрос не ответила: чего ты всё время возле него трёшься? Он тут не для этого!
– Марк… иди к чёрту! Когда мы тут с тобой вдвоём остались, ты нарадоваться не мог, что я тоже выжила. А теперь что? Опять пытаешься влезть в мою жизнь?
Она недобро прищурилась, глядя ему прямо в глаза под нахмуренными бровями.
Выжила она… как бы не так. Марк, конечно, обрадовался Наде, когда вернулся спустя неделю. Несколько дней он отсиживался у Захарки в доме. Он, увы, своими глазами видел, что племянника больше нет в живых. Поэтому, дом Захара стал на первых порах для него надёжным убежищем. Однако, только на несколько дней. А потом Марк занервничал. О том, чтобы вернуться в Позднее, он сейчас даже думать не мог. Марк слышал взрывы. Весь Запрудный их слышал. Позднее было недалеко, просто хорошо спрятано в лесу. Вряд ли кто мог предположить, где рвануло. Марк мог. Он точно знал, где. Это враги уничтожили его дом. Его детище. То, что он создал на голой поляне, собрал по брёвнышку, а потом любил и берёг в течение восьмидесяти лет без малого.
Марк тогда воспользовался своим мобильным, который у него, естественно был, просто о нём никто не знал. Никто, кроме Сони – куда она, интересно, подевалась? Он позвонил важному и нужному знакомому, обратился с просьбой. Уже через час у Марка был адрес дочери, Людмилы. Блудной дочери, сбежавшей когда-то к жениху. Петька тоже должен был быть где-то там – он уехал к сестре. Почему бы не навестить детей, раз уж Марк внезапно лишился дома? И он решил навестить.
Людмила была ему настолько откровенно не рада, что Марк в момент отрезвел. Нашёл тоже, куда приехать! Да его дочь уже пожилая женщина, прожившая свою жизнь. Жизнь, из которой она вычеркнула отца давным-давно. А он, Марк, отец её, как был сорокалетним, так и остался таким. Ему не место рядом с Людмилой, точно не место!
Он попытался поговорить с Петром по душам:
– Не жалеешь, что ушёл из родного села?
Пётька усмехнулся и многозначительно сказал:
– Уж сейчас так точно не жалею!
И Марк сделал вывод, что сын в курсе того, что произошло в Позднем. Рядом с сыном он тоже чувствовал себя чужим. Когда же Марк так отдалился от своих родных детей? Или, это они от него отдалились? Точно. Они.
Пробыв в Красноярске ещё денёк, чтобы не создавалось впечатления, что он сбегает, роняя тапки, Марк вернулся в Запрудный. Прощаться с Людмилой и Петром не стал – чего прощаться? Это хорошо, когда люди чувствуют что-то. Любовь, разлуку. Понимают, что будут скучать. Начинают скучать, ещё не расставшись. А тут не было ничего. Видеть радость в глазах дочери, что он наконец-то уходит, Марк не хотел, и просто молча уехал. Он выдохнул за эти несколько дней. Понял, что ему нигде не рады, и никто его не ждёт. Жить в доме Захара непонятно на каких основаниях можно было до поры, до времени. А что делать дальше, у Марка не было ни единой мысли. Тогда он решил, а точнее, решился, сунуться в Позднее. Хотя бы посмотреть, что от него осталось.
Лошадь за два дня не сдохла – он оставил ей вдоволь сена и воды. Вот останься он в Красноярске насовсем, могла бы и сдохнуть. Но Марк и не думал, что останется там. А если бы даже не вернулся по какой-то причине к Захару в дом, то надеялся на соседей. Лошадь слопала бы сено и начала ржать на всю улицу Советскую. И уж конечно привлекла бы внимание. Кто-нибудь да откликнулся бы на жалобное ржание. Так что, совесть Марка не мучила. Но он был рад, что лошадь в порядке. Погладил её, взлохматил гриву.
– Хорош жевать. Поедем домой, посмотрим, что у нас там. – сказал он скотине.
Судя по тому, как решительно был настроен против их деревни московский гость, и по тому, как грохотало, Марк был уверен, что ничего хорошего его в Позднем не ждёт. Он запряг лошадь, сел в повозку, и поехал, мысленно готовя себя к самому страшному. Например, что Соболев сидит в засаде в лесу с автоматом, и расстреляет Марка, как только он появится. Ну, или ещё какая-нибудь пакость.
Снега насыпало немного, повозка свободно проехала по дороге. Марк смотрел в оба. Опасался увидеть Костину машину. Если бы увидел, сразу поехал обратно. Но дорога уже заканчивалась, а серой девятки не было видно. Нигде. Если только она не на поляне…
– Тпру-у! – натянул вожжи Марк.
Он спрыгнул с повозки, не доехав до Позднего метров двести, и пошёл пешком. Точнее, не пошёл, а покрался. Всё ему мерещился Соболев с оружием, который вот-вот выскочит из-за дерева. А вот и поляна…
Снег уже припорошил прогоревшую траву. Вкруг поляны, как воронки, виднелись следы взрывов на месте домов. То тут, то там, валялись обугленные куски досок, брёвен, осколки утвари, какое-то недогоревшее тряпье. Марк шагнул и споткнулся… о кость. Он брезговал поднять и посмотреть поближе – человеческая кость, или коровья. Зрелище жутковатое – чёрный налёт на белом. Белые проплешины костной ткани. Видимо, не та была температурка, чтобы кости сгорели в прах. Марк был уверен, что это не последняя такая находка.
Он услышал голос, и едва не побежал прочь от страха. Первая мысль: «Соболев, ружьё, убьёт», и только потом осознание, что голос-то женский! Марк прислушался:
– … чёрт, я не думала, что ещё кто-то остался! Да я тебя расцеловать готова, козёл ты старый!
И к нему подбежала Надя. Точно такая же, какой он её несколько дней назад посадил в погреб. Ну, может только чумазая немного.
– Надя… – ошарашенно сказал Марк.
– Надя! – передразнила девушка. – Хорош стоять пнём-то! Помогай.
– А что ты делаешь?
– Порядки навожу. Ты же видишь, какой тут срач! – она обвела взглядом поляну.
Марк посмотрел следом и почувствовал ком в горле. Надя сразу уловила его эмоцию:
– Так. Хорош! Не растекаться тут. У нас работы непочатый край. Давай, Маркуша, возьми себя в руки! Вождь ты, или кто?
Она засмеялась, и пошла дальше разгребать завалы. Марк понял одно: Надя не умерла, значит магия этого места осталась в силе! Значит, тут снова можно жить, и не стареть! Это же была просто прекрасная новость. Он чуть не подпрыгнул от счастья, потом вспомнил, что ему много лет, да и положение обязывает! Марк снова будет главным. В новой деревне, которую опять построит с нуля. А чего и нет? Ведь за эти восемьдесят лет с ним ничего не случилось. Он не постарел, не одряхлел. Всё тот же молодой мужик. Жаль только нет с ним его брата, и племянника. Тимофей стал живым мертвецом и Захару пришлось пристрелить родного отца. А сам Захар, его племянник, никогда не одобрял сложившуюся в Позднем обстановку. Хотя… если бы с Марком такое случилось, – родной отец превратился в чудовище, которое пришлось убить, – неизвестно, что почувствовал бы он сам…
Итак, его семьи с ним больше нет. Соня тоже куда-то подевалась. Или успела сбежать, или погибла со всеми. Но есть Надя, у которой сил, как у роты солдат. Вон она уже тут сколько разгребла! Да с такой помощью Марк быстро срубит дом. Лиха беда начало.
Он повернулся, чтобы ехать в посёлок за инструментами. Надя окликнула его:
– Куда это?
– За инструментом!
– Мусор вывези. Мне за границу никак.
Марк покивал и пошёл грузить мусор в телегу. С этого началось новое Позднее. Оно пока было небольшим, но Марк и не хотел выстраивать тут империю. Несколько домов, все при деле, все всё знают, заинтересованы, тайну хранят – этого достаточно.
Всё время, пока они строили новую деревню, Марк думал об одном: как защитить свой дом от непрошенных туристов. Которые прибывают безобидными писателями, а потом громят всё динамитом. Как? Охрана – ерунда. Нужно что-то более действенное. А ничего более действенного, чем магия, Марк не встречал за всю свою долгую жизнь. И он занялся поиском ведьмы. Собирал информацию по крупицам. Нужен был человек, который хорош в своём деле, и заинтересован в бессмертии. И такой человек нашёлся. Григорий Белов. Как Марк и ожидал, идея бессмертия была для ведьмака основной в его деятельности. Маги давно научились продлевать жизнь, но не навсегда. На какой-то срок – пятьдесят-семьдесят лет. Марк же предложил Грише буквально вечность.
– Что-то раньше не звали. – первым делом отреагировал Белов на предложение. – А как погорели, так прибежали.
– Раньше я о тебе не знал, а ведьма у меня была. А теперь знаю. Так что, пойдёшь?
– Полюбопытствую. – кивнул Гриша. – Возможно и перееду.
Марк протянул руку ведьмаку, тот пожал её и вздрогнул:
– А что с твоей ведьмой случилось?
– Да пёс её знает! Подевалась куда-то. Как сквозь землю провалилась!
Белов, которому при рукопожатии в голову пришла жуткая картинка, не стал пока ничего говорить. Это всегда успеется. Но, как он понял, ведьма, а по совместительству подруга Марка, приняла страшную смерть. Белов не был белым и пушистым, не был добрым, но такого даже врагу не пожелаешь. Да уж. Быть заживо сожранной себе подобным.
Они сработались. Гриша переехал в новый дом в Позднем, а деревню надёжно защитил магическим барьером по периметру. И всё бы было прекрасно, если бы вдруг не спелись эти двое. Надя и Белов. Ох, не нравилось это Марку. Ох, как не нравилось! Он поднял глаза на Надю и сказал:
– Ты не выжила. Просто не сгорела. Как нежить может выжить? Это фигня какая-то.
– Не фигня, а оксюморон. – фыркнула Надя.
– Чо? – спросил Марк.
Она подумала, что может уничтожить его, особо даже не напрягаясь. Просто сожрать, например. Или оторвать голову одним движением. Нашёлся тоже тут, пуп земли. Не нравится ему, что она с Гришей дружит. Ну, не дружит, а… в общем, неважно, что она с Гришей.
– Марк, хватит угрожать мне, и лезть в мою жизнь. Не забывай, кто помог тебе всё тут начать сначала. Хочешь, я буду и дальше твоим союзником. Это в твоих интересах.
– А… – начал было Марк.
– А вот если ты попробуешь опять меня где-нибудь запереть, – перебила его Надя, – я гарантирую, что в тот же момент сожру тебя со всеми потрохами. Так и знай!
– Ты не можешь! Только два дня в году. – самоуверенно заявил Марк.
– Да что ты говоришь? А куда, ты думаешь, делась твоя самодовольная ведьма? А? – Гриша по секрету рассказал Наде о своем видении.
Марк опешил. Посмотрел на Надю с недоверием:
– Ты съела Соню?!
– Я не могла съесть Соню. Я была в подземелье. Её схомячила твоя жена, Тамара. – она оценила его офонаревший вид, и добавила. – Вот теперь и живи с этим!
После чего быстро надела свои красивые ботинки – Гриша подарил – и зацокала каблучками по коридору, по ступенькам крыльца, и дальше, прочь от дома.
Вернувшись домой, Андрей обнаружил, что Соболева дома нет. Первой мыслью, залетевшей в черепную коробку, была мысль о том, что Костя рванул в Позднее. Не выдержал. Выпрыгнул в окно со второго этажа, переломал все ноги, и ползком пополз в проклятую деревню, чтобы увидеть свою зазнобу, Надьку. Морозов сунулся было на балкон, но тот оказался заперт изнутри. Все остальные окна в квартире тоже были закрыты. Тут же в голову услужливо вплыла картинка двора перед домом: девятка Соболева стояла на своем месте. Точно! Пока Морозов недоумевал, куда исчез его гость; пока ещё раз проверял всю квартиру – даже заглянул в шкафы и под диваны; пока наконец-то сообразил, что нужно просто позвонить Косте по мобильнику; пока искал в карманах телефон, а после – контакт в списке, входная дверь открылась с помощью ключа, и в коридоре нарисовался Соболев с пакетом. В пакете позвякивали бутылки. Андрей отменил звонок и с бешенством воззрился на друга:
– Я же тебя запер!
– Ну, да. – согласился Костя. – А ещё ты оставил вторые ключи в тумбочке в коридоре. В верхнем ящике.
– И чего ты туда полез?
– А чего бы мне туда и не полезть? Скучно ведь. Да ещё с женой созвонился…
Костя обреченно махнул рукой, скинул ботинки, и отправился прямиков в кухню, позвякивая бутылками в пакете. Морозов пошёл за ним. Посмотреть, что там у Соболева гремит среди бела дня.
Гремело много чего. Джек Дэниелс, аж две бутылки по ноль семь. И пиво, нефильтрованное. Светлое. Всё это Костя выставил на стол, и только потом пошёл обратно в коридор, снимать куртку.
– Соболев, а что у тебя за праздник? – поинтересовался Андрей.
– Это не праздник. Это анестезия.
Костя рассказал, что позвонил жене, и она говорила с ним, как чужой человек. Сдержанно и по-деловому. Нет, Таня была на работе, это всё понятно, но если бы захотела – вышла бы из офиса, и поговорила бы с ним нормально. Вот только Таня не захотела. Ей было проще отделаться от Соболева общими фразами, параллельно показывая интонацией смесь обиды с безразличием. Но самое скверное было не в том, как жена отреагировала на его звонок. Плохо было то, что Соболев совершенно ничего не почувствовал. Ни досады, ни разочарования. Ни желания оправдываться и что-то объяснять. «Привет – привет. Как дела – всё в порядке – ну и отлично. Пока». Ничего не скажешь, очень задушевный разговор с любимой женой.
После этого звонка Соболев хотел перезвонить, попросить Таню уединиться, и поговорить обо всём нормально. Хотел – читай, считал это правильным. Но дело в том, что желания объясниться с женой как таковое, искреннее и настоящее, отсутствовало. Плевать ему почему-то было на Таню, на свою семейную жизнь, а заодно на работу и на Москву. Соболев несколько раз про себя самообозвался козлом, но стыдно почему-то не было. Поэтому, он решил купить выпить. Чтобы устранить разногласия между умом и сердцем.
– Потому, что твоё сердце заколдовано. – перебил Морозов. – И я нашёл тебе доктора. Ехать нужно сейчас! Она ждёт.
– Кто – она?
– Ведьма! Она снимет с тебя приворот.
– Андрей… приворот может снять только тот, кто его сделал. Я тебе уже это говорил. А она только деньги с нас возьмет, ведьма твоя. Зачем ты вообще поехал к ведьме?
– Соболев, ты что? Мы же говорили об этом.
– Мы говорили о ведьме до того, что со мной случилось. Когда не могли проникнуть за барьер. А сейчас планы изменились. Я могу бывать в Позднем! Если меня, как ты выразился, вылечить, связь с Надей прервётся. А это шаг назад.
Морозов потерял дар речи. Стоял как дурак посреди кухни и смотрел на Костю. А тот достал стаканы, разлил виски, и предложил Андрею:
– Выпьем?
– Мне ещё статью сдавать. – возмущённо ответил тот, и вышел из кухни.
Костя остался один на один с Джеком. Он залез в холодильник и смастерил себе бутерброды из чего Бог послал. Выпил, закусил, подумал. Чего это все на него обижаются? Таня обижена. Будто он, Соболев, собственность её. Будто кто-то может запретить ему ехать и идти туда, куда он хочет. Брак – это же не рабство, правильно? Тем более, он у них с Таней давно расторгнут.
Теперь вот Морозов надулся на него. Морозов решил, что Костю надо лечить. Снимать магией с него приворот. Почему-то его, Соболева, никто не спросил, чего хочет лично он. А он хотел Надю. И сейчас, пусть это даже было под действием приворота, Костя не чувствовал никакого омерзения по поводу того, что Надя была неживой. Однако, Соболев не забывал о том, зачем приехал сюда из Москвы. Недоделанное дело. Выжившие зомби. Заново построенная деревня, потому что главный организатор улизнул и спрятался. Но, если Надя говорит, что ей можно помочь стать снова живой, что же в этом плохого? Если такое чудо возможно, – магия, она говорит, плюс наука, – Костя должен ей помочь. И потом уже можно будет думать о том, как наконец-то покончить с этим гиблым местом. А Надю он просто заберёт с собой.
Соболев налил себе ещё Джека, но выпить не успел. У него зазвонил телефон. Он поставил стакан и достал мобильный:
– Слушаю.
– Константин?
– Да, я. А кто это?
– Соболев Константин? – уточнил собеседник.
– Да-да, это я! Что вы хотите? – Костя начал раздражаться.
Мало того, что помешали выпить, так ещё и разговор какой-то странный.
– Ну, наконец-то! – воскликнул мужчина на том конце связи. – Вы не оставили свой номер телефона, и я замучился собирать его из разрозненных цифр. Цифры я увидеть могу, но вот беда, не по порядку, а вразброс. Это Белов вас беспокоит.
– Кто? – не понял Костя.
– Григорий Белов. Тот самый. Надя должна была вам сказать.
И тут Соболев сообразил, что ему звонит не кто иной, как тот самый маг, поставивший защиту вокруг деревни. И привороживший Костю к Наде на крови.
– Опа. Не ожидал. И чего вы хотите, Григорий Белов?
Костя выглянул из кухни, прислушался. Из закрытой комнаты Андрея не доносилось ни звука. Соболев вернулся в кухню и, на всякий случай, закрыл кухонную дверь тоже.
– Может встретимся? Я в Запрудном сейчас. – предложил Белов.
– Знаете, я вас немного опасаюсь. Вы, колдуны, чуть что магией долбите. По башке.
– Чуть… что? – удивленно спросил Григорий.
– Когда с вами кто-то не согласен.
– Помилуйте, Константин, я вас не на дебаты зову. Мне нужно кое-что с вами обсудить по делу. Надя, наверное, говорила?
Надя-то говорила. И Соболеву это всё казалось очень заманчивым. А всё равно страшно было встречаться с ведьмаком, который обладает огромной силой. Но… не встретишься, так ничего и не узнаешь.
– Ладно. А где?
– А вы на машине? Подъезжайте тогда…
– Нет. Я уже выпил. Я без руля.
– Выпили? В два часа дня? – удивился Белов. – Ладно. Просто приходите в чебуречную на площади у вокзала.
Соболев убрал все свои бутылки в холодильник и заглянул к Морозову в комнату:
– Мне надо по делам ненадолго отлучиться. Я возьму вторые ключи?
Андрей перестал печатать и молчал, Костя уточнил:
– Которые в тумбочке нашёл.
– Да делай ты что хочешь! – вспылил Морозов. – Можешь хоть в Позднее переехать с вещами – скатертью дорога.
Соболев крякнул и сказал:
– Спасибо. Я подумаю.
После чего вышел из квартиры, а Андрей написал сообщение ведьме Аглае: «Мой друг не хочет ехать снимать отворот. Простите, что побеспокоили». Он отложил телефон, и собрался продолжить статью, но сотовый зазвонил. Морозов чертыхнулся и посмотрел на экран. Звонила Глаша.
– Да. – ответил он.
– Андрей, послушай… твой друг и не захочет исцеляться. Поверь, ему очень нравится это заболевание. Приворот создаёт иллюзию любви. Люди по своей сути существа одинокие, всю жизнь они тратят и кладут на то, чтобы почувствовать обратное. Кто по доброй воле откажется от любви?
– И что? Мне его надо связать, и привезти?
– Глянь, в левом кармане куртки подарочек тебе. Я подумала, что может пригодиться.
– Ладно, гляну. – покорился Морозов.
– Да ты сейчас погляди-то! А я тебе скажу после, что нужно делать.
– Хорошо. – со вздохом сказал Андрей.
Он прошёл в коридор и залез в левый карман. Телефон и бумажник Морозов обычно носил во внутреннем кармане, ключи от машины и квартиры – в правом. Левый, как правило, оставался пустым и без дела. Ведьма знала, куда положить свой подарочек, чтобы Андрей его случайно не потерял и не вытряхнул.
Морозов достал небольшой целлофановый пакетик, который зашуршал в руке. Не только целлофаном зашуршал, содержимым тоже. Внутри лежала трава.
– Так. – сказал он в трубку. – И чего мне с этим делать?
– Надень маску и разотри траву в пыль. Заверни порошок в бумагу, так будет удобнее. Не вдыхай его, главное. Когда придёт твой товарищ, сдуй ему пыль этой травки прямо в лицо, и он поедет с тобой туда, куда скажешь.
– А… – задумался Андрей. – А откуда ты вообще знаешь, что он ушёл? Я не говорил.
– Ну… я чувствую сейчас, что ты в квартире своей один. Вижу так. Картинки приходят. Ты понял, что нельзя вдыхать этот состав? Он лишает воли. Напрочь. На время, само собой.
– И что? Я просто скажу ему: поехали, и он мне подчинится?
– Андрюша… – ласково сказала Аглая Васильевна, и Морозов вздрогнул. – Если человеку под действием этой травки сказать воткнуть себе нож в горло, он сделает это незамедлительно.
Они попрощались, и Морозов, замотав половину лица шарфом, натолок травы. Насыпал пыль в бумагу, завернул, и убрал в карман. Попробовал вернуться к статье, но мысли убегали в другом направлении. Андрей всё думал, насколько могущественна и опасна магия. Если просто какими-то травами можно человека начисто лишить воли. Ужас просто. Ужасный ужас, ничего другого на ум не приходит. Он пощупал свёрток с магической пылью в кармане, строго сказал себе: «Работай, Морозов!», и вернулся к тексту, гоня от себя лишние думы.
Соболев вошёл в чебуречную и сразу понял, кто из посетителей Григорий Белов. Он был высок, статен, бородат, усат, и ни одного седого волоса ни в густой шевелюре, ни на лице. Костя даже залюбовался ведьмаком. Подумал, что если бы Белову надеть богатырские доспехи и дать коня, то с него можно писать картины про богатырей. Сколько ему лет, интересно? Учитывая то, что колдуны постоянно ищут эликсир бессмертия, ему может быть и тридцать, и восемьдесят. Но хорош! Хорош. И глаза не страшные. Спокойные ясные глаза – никакого намёка на злую силу, как было у Сони. Соболев и спустя год помнил взгляд Сони, полный презрительной ненависти.
– Здравствуйте. – Костя подошёл и протянул Белову руку.
Григорий ответил на приветствие, и предложил присесть.
– Почему вы выбрали такое странное место? – поинтересовался Соболев. – Тут в поселке есть вполне цивильный ресторан.
– А мне тут чебуреки нравятся. – улыбнулся Белов. – Я за ними даже из Быкова ездил. А тут вообще рядышком.
– А вы на чём? – спросил Соболев.
– Меня Марк подвёз. Обратно такси возьму. Телепортироваться не умею. – усмехнулся колдун.
– Нет? – спросил Костя, разглядывая ведьмака.
– Ну… на небольшие расстояния только. Так далеко – нет. Слушай, давай на «ты»?
Костя согласился.
– В общем, я так понимаю, у нас с тобой общий друг. Подруга. Надя. И она согласилась стать подопытной в моём эксперименте. Я хочу вернуть ей душу. Оживить по-настоящему. Всё-таки, согласись, эта их жизнь… это не жизнь!
Соболев и тут согласился. Он внимательно слушал, хотел понять, чем конкретно может в этом деле Белову помочь наука. Пока ничего не мог представить. А Григорий тем временем продолжал:
– Но тут есть одна проблема. Её тело. Оно неживое. Оно отторгнет душу. Магия не может оживить тело. Но наука может помочь.
– Как? Чем? – поразился Костя.
– Ты мог бы клонировать её. Надю. Взять клетку, добыть ядро…
– Стоп-стоп! Пока ты не зашёл слишком далеко в своих дилетантских рассуждениях, я должен тебе сказать кое-что.
– Слушаю.
– Во-первых, я никогда не занимался клонированием. Да, я изучал генетику, она тесно связана с тератологией. Но… клонирование – нет. Нет! А во-вторых, я видел их кровь. Видел под микроскопом. В этих существах нет живых клеток! У них не кровь, а смола какая-то, притом исчезающая на глазах смола!
– Если бы ты меня дослушал… – Белов потер усы и сказал. – Сделать ткань или кровь временно живой я могу с помощью магии. А нам-то и надо временно, так ведь? Я вдыхаю жизнь в материал, ты добываешь из него то, что нужно для клонирования, и запускаешь цикл новой жизни.
Соболев здорово разочаровался в этом разговоре. Потерял интерес к тому, что говорил колдун. Во-первых, он думал речь пойдёт об оживлении непосредственно Нади. Той девушки, к которой он сейчас испытывал чувства. А создавать новую Надю, её клон, да ещё таким замысловатым способом… это фигня, простите, какая-то. Но говорить всё это Белову в лоб Костя не спешил. Он сделал вид, что думает. Потом сказал, что ему нужно время на размышление. И на понимание, что вообще потребуется для процесса. Сидел, в общем, и вешал лапшу Григорию на уши. А тот кивал с умным видом. Соболев уже начал подумывать, как ему ретироваться из чебуречной, как вдруг Белов сказал:
