Ирина Крулицкая
Конкурентное преимущество
– Ничего не сгорит! – Максим пошел ва-банк, – я уже тестирую чип на добровольце.
– Что? Как? Кто он? – раздались крики и удивленные возгласы из зала.
– Это бывший военный, – нехотя признался молодой учёный, поморщив нос, – он был контужен и пострадал мозг. Когда мы начали эксперимент, пациент, не буду называть пока его имя, не мог даже ложку в руке держать. Он забыл, как разговаривать. Но помнил маму.
– То есть Вы, Максим Сергеевич, хотите сказать, что доброволец – это человек-овощ, который не может принимать самостоятельных решений? – снова подал голос один из инвесторов, – Вы хоть понимаете, что Вам за это грозит? Я сомневаюсь, что у Вас есть разрешение «ЗАСЛОНА» на подобные эксперименты! Я бы об этом знал! Кто ещё участвует в Вашем «цирке»?
– Никто, – молодой учёный принял в штыки угрозу инвестора.
– Вы бы не смогли единолично провести такую операцию, – ехидно заметил Николай Владимирович.
Профессор не знал об эксперименте и такой поворот событий ему не понравился. Максиму хотелось запустить что-нибудь тяжёлое в бывшего научного руководителя, который сейчас старательно топил прекрасный проект. Казалось, что Кочергину вообще никого не жалко. Он готов уничтожить всё, что не укладывается в рамки его убеждений.
– Да, – скрипя зубами, согласился Максим, – Вы правы: мне помогла Елена Ивановна. Но вся ответственность за проект лежит на мне.
Комиссия зашумела. Ещё немного и они бы могли предоставить такие результаты, от которых все эти люди возвели Максима в ранг Божества. Но что он может им сказать сейчас?
– Послушайте, – молодой учёный повысил голос и постучал ладонью по трибуне, чтобы привлечь внимание, – неужели Вам не интересно: что у меня получается? Человек был овощем, а сейчас лепит из глины прекрасные вазы! Да, у него пока интеллект школьника начальных классов, но эксперимент ещё не закончен. У меня есть добровольное согласие его матери. Она уже слишком стара, чтобы ухаживать за безвольным сыном. Для них обоих мой эксперимент – это шанс на новую эффективную жизнь в достатке и спокойствии.
Николай Владимирович прикусил губу и начал вертеть между пальцами шариковую ручку, которую всегда носил с собой. Это означало, что он нервничает, сдает позиции, сомневается в своей правоте. Максим ощутил прилив сил, как будто у них с профессором один сообщающийся сосуд для эмоций: если одному плохо, то второму становится хорошо, и наоборот.
– Как давно Вы проводите эксперимент? – спокойно спросил председатель комиссии.
– Операция была проведена двадцать один день назад. Неделя ушла на восстановление. Потом мы начали потихоньку распаковывать информацию из чипа ему в мозг.
– Хорошо, что не всё сразу, – фыркнул профессор.
– Я учёл Ваши пожелания, коллега, – усмехнулся Максим, – мы думали увеличить дозу данных со следующей недели.
– Он научился говорить, писать и читать? – раздался вопрос из зала.
– Говорить – да. Уже хороший словарный запас. Но сложные предложения даются ему с трудом. Писать и читать он научится через полгода, если будем идти такими темпами.
– Надо ускорить процесс, – покачал головой инвестор, – это слишком долго. Мы не будем спонсировать проект, ожидая стихотворений от бывшего военного.
Максим снова поморщился. Опять всё упирается в деньги. Им совершенно не интересен прогресс. Они не видят перспективы. На земле не будет умственно-отсталых и калек. У всех будут равные возможности на человеческое существование. Там где поиздевалась природа или жестоко пошутил его величество Случай, у человека должен быть второй шанс. Почему бы просто не делать мир лучше, чище и полезнее? Ничего личного, только бизнес! Придётся устроить экскурсию.
– Лена, привет! – окликнул он помощницу, развернув объёмную голограмму, – прости, что вторгаюсь в твой дом, но инвесторы хотят видеть Александра.
Девушка удивлённо подняла брови, в шоке от того, что Максим её даже не соизволил предупредить о видео-визите. Мало того, что она тут стоит в халате, с бигудями в волосах и в пушистых тапочках-зайчиках на босых ногах. В доме не прибрано: элементарно нет времени! Всё внимание сосредоточено на пациенте и собственной маленькой дочери, которая учит бывшего военного обычным бытовым мелочам. Елене иногда кажется, что в доме появился второй ребёнок, только под два метра ростом и с горой мышц по всему телу. Александр с Танюшкой прекрасно спелись: носились по дому, гоняли собаку и играли в настольные игры. Девочка контролирует, а Александр делает из глины уникальные вазы. Потом он смотрит, как малышка их разукрашивает специальными составами.
– Что, если добавить вот эту краску? А вот сюда провести линию? А вот так махнуть кисточкой… – озвучивает свои мысли девочка.
Без определенного рисунка цвета перемешиваются и расходятся перьями и волнами по поверхности. У Тани нет художественного образования, она просто любит фантазировать.
Именно за этим делом их и застала комиссия. Александр держит новую вазу, а Танечка её украшает. Елена скрылась из кадра, поняв, зачем Максим организовал видеоконференцию. Бывший военный улыбнулся Максиму и помахал рукой, как родному. Потом увидел у него за плечами незнакомых людей и насупился, как подросток:
– Что им надо? – пробасил мужчина.
– Ничего, мы просто хотели на тебя взглянуть, – успокоил пациента молодой учёный, – Всё хорошо?
– Да, – просто ответил Александр и пожал могучими плечами, – у нас всё хорошо.
Максим отключил голограмму с видео-звонком и торжествующе повернулся к комиссии:
– Видели?