Ирина Ирсс
Его малышка на миллион
Глава 10. Малышка
Свист и окатывающий с головы до ног оценивающий взгляд. Один из старших Трофима двумя пальцами начинает пересчёт денег, которые только что ему отдала.
Слава богу, хватило ума разделить, пока со Славой домой в тишине ехали. Мы вызвали такси, действительно страшно стало с такой суммой расхаживать в платье коротком и на каблуках. Далеко не убежать, если придётся, а туфли принадлежат Даше, как и платье, нельзя портить или где оставлять. Даже если и могу сейчас возместить, мне деньгами голову не вскружить. Мне на такси то было жалко отдавать деньги, слишком дорогая поездка, когда можно и пешком прогуляться. Мне не в тягость, и более дальнее расстояние без труда преодолеваю, если не сказать, что без нагрузок практически не живу. Но лучше пару тысяч отдать, чем потерять всё.
Слава стоит у меня за спиной молча, все молчим, пока шелестят деньги, мы все смотрим на них. И только один Стас, что стоит за спиной старшего, пристальным взглядом сверлит меня. От него на странность даже с такого расстояния становится некомфортно. Я будто что-то сделала лично ему нехорошее, и сейчас он на меня сильно злится.
Они вдвоём пришли, ждали у подъезда, как и всегда. Мы специально попросили водителя остановить у дороги перед дворами, не нужно, чтобы кто видел, что денег с собой больше. Мало ли…
Да и вообще, здесь такое сразу подмечают на раз два, чего стоит только то, как Стас на пиджак на моих плечах посмотрел.
– Сказал же, что от него лучше избавиться, – шепнул Слава на ухо, когда мы уже подходили к подъезду.
Я ничего ему не ответила. Проигнорировала, потому что не собираюсь избавляться от такой дорогой вещи. Я собираюсь отдать пиджак, потому что предложение Славы рассматривать даже не думаю.
Так нельзя. Просто нельзя, и точка.
Даже если снова попаду в неприятности, долг есть долг. Да и как Слава может судить о человеке, если он его даже не знает?
Если бы он хотел обидеть меня, не думаю, что я бы вышла из его клуба с деньгами. Если бы вообще вышла, раз Слава намекает на такие грязные вещи.
– Сто, – выдаёт старший, заканчивая считать.
Я его имя не знаю, видела, и даже не раз отдавала именно ему деньги, но он мне не представлялся. А сейчас снова странным взглядом проходится по моему телу, останавливается на уровне бёдер, где платье заканчивается, но не похабным, больше вдумчивым, прежде чем тот же взгляд не переводит к моим глазам и произносит на распев:
– Интересно…
По моим плечам пробегает неприятная дрожь. Съежиться хочется. Почему-то именно в этот момент я на Стаса смотрю. Что ищу, непонятно. Спасения? Жду, возможно, что он что-нибудь скажет, переведёт язык своего старшего, но тот только молчит и всё также с недовольством на меня смотрит. Мой голос скачет от шёпота до громких, повышенных гласных:
– Это всё? Мы свободны? Можем идти?
Старший не спешит мне отвечать, вглядывается в моё лицо, когда чувствую лопатками, как Слава оказывается совсем рядом со мной.
– Она ведь отдала деньги, что… – и замолкает тут же, стоит старшему бросить на него предупреждающий взгляд.
Я слышу, как Слава за моей спиной шумно сглатывает от него.
– Идите, мелочь, и так домой поди запозднились, мамка будет ругать, – наконец даёт он добро, а сам усмехается мерзко, будто находит смешными собственные же слова.
На ощупь нахожу руку Славы, он отвечает, сжимаем друг друга, когда начинаем их обходит. А Стас будто и это сразу же подмечает, переводит с сцепленных рук обратно на моё лицо взгляд, пока мы мимо проходим, и провожает ещё, мельком замечаю, как он оборачивается, пока мы не скрываемся за дверью подъездной.
Мое сердце сходит с ума, как быстро колотится. Вроде всего пять минут, ничего не сделали нам, а в теле несусветная слабость, сколько за это время оно перекачало адреналина. Мы даже не сразу поднимаемся по своим этажам. Ещё минут пять стоим в тамбуре, точно обоим требуется отдышаться, после долгой пробежки.
Слава спрашивает, в порядке ли я и не нужно ли ещё мне времени, прежде чем разойдёмся, я киваю ему и говорю, чтобы шёл домой, а сама ещё какое-то время стою напротив двери бабы Тани в тишине и пытаюсь привести мысли в порядок. Переварить всё случившиеся, но в голове одна пустота.
Не думается совсем. Сдаюсь и отталкиваюсь от перил. Тихо дверь открываю, у меня даже ключи от квартиры есть, насколько она мне доверяет, порог переступаю почти бесшумно, но даже минуты не приходит, когда слышатся тяжеловатые шаги.
– Элеонорочка? Ты?
Баба Таня оказывается в коридоре в одной длинной сорочке и морщится от света, который сама же включает. Это первый раз, когда прихожу за Леей настолько поздно, никогда не задерживалась, а тут вообще ночь. Конечно, мы договаривались, да и она сама дала мне добро, но стыд никуда не исчезает.
Он вообще со мной живёт постоянно. Как бы мне хотелось всего этого не испытывать. Домой приходить с желанием, не стеснять никого, не искать деньги ночами, не оправдываться постоянно. Так хочется, что аж душа вся в комочек сжимается, но ненадолго. Даже если приходится расправлять её силой и вытаскивать из себя улыбку, я делаю это искренне, встречая ей бабу Таню.
– Простите, что так запозднилась, я…
Баба Таня отмахивается.
– Бог с тобой, деточка, главное вон, как улыбаешься. Давай проходи.
– Нет, я сейчас…
Но она и договорить не даёт.
– Давай-давай, я тебе уже постелила в зале, мы с Леей в комнате у меня, не будем её уже тревожить, пусть спит, а ты раздевайся да руки мой, а я чайник пока поставлю, – и уже разворачивается, когда неожиданно внимание на пиджак обращает и щурится, точно пробует рассмотреть лучше. – Это чей-то такой солидный? Эль? Ты ж со Славкой вроде гуляла.
Целых секунд сорок я не нахожу ни одного слова. Господи, как мне перед баб Таней-то теперь оправдаться?
– Это… это друга Славы, – обманываю, едва слова проталкивая, пока вся пятнами покрываюсь. Как же мне не хочется обманывать ещё и баб Таню, неправильно это, когда она ко мне, как к родной. Но правду? Мало того, как расстроится, если узнает, какие деньги отдала сегодня Трофимовским, так как ещё на меня смотреть будет, если узнает, что мы провернуть со Славой пытались. Я не хочу, чтобы о таких страшных вещах кто-то знал. Мне приходится, хотя вины это с меня совсем не снимает. – Встретили, у них сегодня выпускной был, а на улице похолодало, вот он мне и одолжил. Завтра нужно будет отдать.
Баб Таня отчего-то головой, словно причитая, качает. Ещё и прицыкивает.
– Ох, не доглядит Славка-дуреха, уводят же прям из-под носа красоту нашу, – а сама уже идёт на меня.
– Нет, это просто…
Просто что? Жест доброй воли? Теряюсь, что ответить на такое баб Тане, а она уже сама с меня снимает пиджак.
– Давай сюда, повесить на плечики надо, вон какая ткань дорогая, богатый поди ещё друг-то у Славки?
И уходит сразу же в зал, не дожидаясь ответа, а я как прикованная к месту стою и всё только моргаю, обдумывая последние слова.
– Чего стоишь-то? Эль? Голодная же поди, проходи-проходи.
И вот кто ещё скажет, что ей семьдесят лет? Летает по квартире, словно неугомонная стрекоза, перекачиваясь с ноги на ногу. Оживаю, хотя всё ещё не дают покоя слова бабушки. Руки мою, а затем на кухню иду. Мы уже чай допиваем, когда решаюсь задать вопрос.
– Почему вы решили, что меня уводят у Славы?
Про самого Славу не опровергаю, уже привыкла, что бесполезно, нас все подряд пытаются поженить. Кроме единственной Альбины Альбертовны, которая от таких разговоров в ужас приходит и кривит нос.
– Сам тебе предложил пиджак?
Не просто предложил, он и не спрашивал, он за меня всё решил.
– Сам.
– Ну вот, поухаживал он за тобой так. Но может и к лучшему, а то Славка пока расшевелится, уже и постареть можно. Пусть поревнует малёх.
За руку меня пожимает, кладя свою тёплую поверх, и улыбается по-доброму так, прежде чем вставать и, пожелав спокойной ночи, отправиться спать, предварительно сказав, что приготовила для меня ещё и футболку, которую покупала когда-то давно своему сыну, а он её так и не забрал себе.
Догадываюсь, почему. Она ляпистая, в гавайском стиле, такую не каждый мужчина наденет. Хотя я была бы рада любой, главное-то забота. Я бы от неё никогда не отказалась.
Последний, от кого я её получала, была бабушка, а как её не стало…
Не думаю сейчас. Грусть накатывает мгновенная и тоска шире самого океана. Стоит только шагнуть, утонешь же с головой в чувствах печали.
Сегодня и так был тяжёлый день. Впрочем, почти такой же, как и другие. Но я и об этом не думаю. Никогда. Стараюсь в каждом искать только хорошее. Как, например, бабушка Таня. Слава, который меня поддержал и пошёл со мной. Даша, которая без проблем одолжила одежду. Тот мужчина.
Я закрыла долг. И у меня остались деньги.
Много денег. Очень много.
Боже, я даже не знаю, какими словами благодарить судьбу, что она мне так помогает.
Разве тут место для жалоб и нытья?
Вместо этого почему-то решаю мыслями вернуться к спасителю моему. Запах… Господи, какой же у него волшебный парфюм. Я бы его бесконечно вдыхала. Необъяснимое удовольствие, но это ещё лучше самого вкусного пирожного, что когда-либо пробовала. У меня даже желание зарождается встать и пройти в коридор, в пиджак его носом ткнуться. Если бы могла, спать бы его с собой забрала. Там ткань такая нежная, что и кожа моя не сравнится с ней.
«Поухаживал он за тобой так»
Мне… приятно?
Глубоко в центре груди что-то щекочет, искорки будто бы маленькие вспыхивают одна за другой. Думаю о нём и почему-то ощущаю волнение. Особенно от мыслей, что моё тело сегодня испытывало. Щеки горят от стыда, а всё равно думаю…
Думаю о том, что вызвало внизу живота, когда ощущала его… божечки…
Не видит никто, а я зажмуриваюсь всё равно от стыда своих мыслей. Горю же, аж до горла жар пробирается, сколько испытываю бурных эмоций.
Я не маленькая, понимаю, что это такое. Вот только со мной такого никогда не было. Парни целовали, я даже встречалась с одним несколько месяцев, пока он ходил в клуб заниматься, но он никогда не проявлял напора подобного. Не трогал, не зажимал. А тут точно что-то животное. Не только сам этот мужчина, но даже то, что он пробудил действиями своими.
Это всё ненормально, наверное. Даже, сказала бы, дико. Но это меня волновало и что-то глубоко-глубоко внутри такое же дикое отзывало.
Я подушку обнимаю плотнее. В груди ощущение нуждающегося пожара. Мне туда её прижать хочется, погасить или что-то дать, чтобы так нестерпимо гореть перестало. Дышу часто, взволнованно, и мне всё ещё жарко. Стараюсь расслабиться, удобнее устраиваюсь, лицом ищу холодное место на постельном белье. Выдыхаю и запрещаю мыслям кружить в голове.
Слава, должно быть, прав. Он ведь и правда чем-то похож на бандита. Грозный такой. О нём даже думать не стоит. Но… он дал мне работу. И свой пиджак…
Утро наступает совсем незаметно, глаза открываю, светло, а такое ощущение, что и не спала вовсе, потому что в мыслях так и сидит тоже самое.
Баба Таня уже на кухне что-то готовит, семь утра, а запах уже на всю квартиру стоит такой, что мгновенно сводит желудок. Она оладьи печёт, а я вспомнить не могу, когда в последний раз просыпалась от запаха чего-то похожего.
Мне вставать с постели не хочется.
Не хочется думать, что это всё на один день. Спокойно, тихо и сладко.
Поддаюсь этим чувствам всего на пару минут, пока не беру себя в руки. Умываюсь, помогаю бабе Тане по кухне, завтракаем все втроем. Я мою посуду и собираюсь домой. Бабушка говорит, что спешить некуда, можем ещё у неё погостить, но она и так за это утро сделала для нас слишком много.
Да и мне в магазин надо одежды. Белая рубашка у меня есть, а вот юбки такой, чтобы соответствовала словам «строгая» нет. Но когда мы наконец домой возвращаемся, понимаю, что у меня похоже будут проблемы с сегодняшней сменой.
Мать и отчим до сих пор пьяные. Дома холодновато, все окна открыты, на столе как всегда полный бардак. Оба спят беспробудно и даже нет ни малейшего шанса, что к вечеру кто-то из них хоть немного очухается.
Более того, к вечеру они пьют снова. А мне буквально деваться некуда. Ребятам Лею на всю ночь не оставить, бабе Тане не могу больше, стыдно просить. Плюс, я возможно в каком-то шоке пребываю весь вечер?
Мама по воскресеньям не пьёт, потому что с утра на работу. А здесь, точно две тени передвигаются по квартире. Выпьют и спать. И в понедельник всё продолжается. Мы с Леей почти весь день проводим на улице. Кушаем даже в ближайшем кафе, потому что домой даже не хочется заходить. Мало того что пусто, так ещё и этот запах…
Только на следующий день они оба очухиваются наконец. Деньги заканчиваются. Маме платят каждую пятницу, а тут загул. Начальница звонит, мама естественно прикрывается отравлением, но хотя бы берет себя в руки.
И я решаюсь наконец к ней подойти. Приходится признаться, что устроилась на работу, и больше не могу сидеть с Леей. Но здесь тоже есть минусы, приходится ещё и согласиться, что буду ей отдавать часть заработанных денег.
И раньше ей отдавала треть. Обычно всегда в конце месяца, когда наступает время платить по счетам за коммунальные. Она их правда не пропивает, сразу несёт платить за квартиру. Так что, это нормально. А заодно и волноваться меньше придётся за Лею. Не то что совсем расслабляюсь, всё равно переживаю, что меня не будет так долго.
Это не зал, где я днём нахожусь пару часов и пару часов вечером, кроме каникул, когда выхожу крайне редко, потому что дети летом почти что не тренируются.
А здесь целая ночь. Но я должна выйти, чтобы ещё этот долг не висел надо мной грузной тучей. Едва успеваю в магазин забежать выбрать юбку узкую, длинную и туфли на максимально коротеньком каблуке, которые я нахожу. Перед выходом забегаю к Даше, отдаю вещи и сумочку. С деньгами. Потому что другого места не знаю, где их могу спрятать.
Слава чересчур недоволен, что я иду в клуб, хмурится и даже не остаётся в коридоре, уходит, но зато у меня получается тихо попросить Дашу спрятать деньги. С собой беру мало, чисто на всякий случай, мало ли, что произойдёт.
Волнуюсь до сумасшествия. Аж в ушах сердцебиение отдаёт, когда подхожу к клубу. Всё кручу оправдания, почему на прошлую не пришла смену, а мне тут у входа вновь говорят знакомое:
– Нет.
Никого из посетителей нет, вокруг пусто, а за дверью стеклянной даже ещё не темно. Мы вдвоём стоим в фойе с тем же самым охранником, я глазами только хлопаю и не понимаю, что значит его ответ.
– Ты свободна, просили передать. Отрабатывать ничего не надо.
Я всё ещё не понимаю. Из разумного удаётся протолкнуть только:
– Но я хочу отработать. Честно. Я не какая-то там…
Охранник вздыхает.
– Ладно, стой тут. Уточню сейчас.
Уточняет. Возвращается через пять минут. Но не один. С тем мужчиной. А я только от одного на него взгляда снова превращаюсь в какой-то прибор электрический, что издаёт мощные электромагнитные волны.
Пиджак его к себе прижимаю. Ему отдавать его надо, но он точно сейчас служит какой-то поддержкой. Или якорем, чтобы хотя бы способность разговаривать рядом с ним имелась.
– Вы… вы… – не сразу могу собраться, но на третьем выдохе получается, – вы меня простите, пожалуйста. Понимаю, что это не совсем существенное оправдание, но я не всегда смогу выходить чётко по графику. Если… если можно, я бы даже могла и два дня подряд, когда…
– Яну зови, – говорит он это не мне, мне коротко, – сейчас подойдёт главный администратор, возьмёшь ее номер телефона, с ней будешь договариваться о сменах. Остальное тоже она тебе покажет и закрепит за кем-нибудь, кто научит, что делать.
И всё. Он уходит. Я на спину его смотрю, плечи жилистые и мощные, он в майке боксёрской, кожа блестит, но я его даже разглядеть не успеваю, скрывается в коридоре. За ним охранник, а я так и остаюсь в руках с его пиджаком, который не успела отдать, разбитая и… чувствующая какую-то неприятную тягу на сердце только от мысли, что сегодня этот мужчина на меня смотрел безразлично.
Глава 11. Малышка
– Интересно, – второй раз слышу и вижу, как со мной происходит одно и то же.
Девушка, которая и есть очевидно «Яна», взглядом точно так же окидывает, а потом с несколько секунд смотрит прямо в глаза.
Она красивая. Выразительная и эффектная. Старше меня минимум лет на пять. Взгляд глубокий и будто имеющий вес, насыщенные зелёные глаза, тёмненькая, волосы ближе к цвету лоснящегося кофейного шёлка. Они закручены у неё в жгут на затылке, форму лица заострённую причёска гармонично подчеркивает, а ещё очень сильно делает акцент на ярких красных губах.
Мы всё ещё в фойе стоим. Слава богу, пиджак успела передать охране, пока она не вошла и не погрузила только своим присутствием меня в ещё большую неловкость от ситуации.
И это её «интересно»…
Я будто диковинка какая-то необычная для всех, что вызываю одну и ту же реакцию, хотя ничего такого не делаю.
– Здравствуйте, – нарушаю молчание первая.
Она мне не отвечает никак, взгляд на охранника того самого и резковатый вопрос:
– Женя решил нас переквалифицировать в детский сад? Я – не нянечка, чтобы с ней возиться. Часа ж не выдержит одна.
И на меня снова взгляд. Он у неё не презрительный вроде, эта Яна не выражает какого-то прицельного негатива, ощущение, что ей вообще без разницы на меня и что я её слышу.
Охранник тем временем в отличие от неё, вкладывает в голос чересчур много сарказма.
– Твоя задача не оценку давать, Яночка, а принимать в своё распоряжение новую девочку. Велено обучать, выполняй.
Но Яне, на удивление, абсолютно на его колкость без разницы. Устало вздыхает, планшет со стойки гардеробной подхватывает и кивает мне.
– Идём, – сразу же разворачивается и уходит.
Я за ней поспевать стараюсь. Она вроде и не спешит, а такое ощущение, что бежать за ней мне приходится. Шаг уверенный и красивый, я то и дело почему-то смотрю, как мелькают её ноги в разрезе у юбки.
– Работала где-то до этого? – спрашивает, даже не оборачиваясь.
Мы в сам клуб с ней заходим. Пустой и светлый. Холодный. Эхо наших каблуков гремит на весь зал.
– Да, помощником тренера, – говорю ей как есть.
И это, пожалуй, первый раз, когда её эмоции хоть немного сменяются. Скорость сбрасывает и через плечо косой взгляд.
– Тренером чего?
Я отвечаю ей, как будто это самое очевидное:
– По боксу, конечно.
На этот раз Яна полностью останавливается. Поворачивается и оценивает уже по-другому, взглядом прищуриваясь на моём лице.
– Точно, это же ты и была.
– Что? – искренне не понимаю.
– Ты – та самая девчонка, которая переполошила здесь всех с ног на голову, когда вышла на ринг.
Ей весело?
Очевидно, потому что она усмехается, а мне неловко становится, особенно на словах «переполошила здесь всех».
– Я не думала, что будут такие последствия, – вновь пробую оправдаться.
Но честно же говорю. Разве я чем-то хуже других, кому до этого позволяли здесь драться?
В конце концов, я была готова к последствиям – ушибам и даже возможно трещинам. И это не ново, разное случалось со мной, когда и по три недели вставать не могла, после соревнований, как рёбра изнывали от полученных мощных ударов. А вот к тому, что меня вытащат с ринга, дадут работу и деньги, когда сама отделаюсь только какой-то новой формой волнения, что рядом с этим мужчиной испытываю? К такому – определённо никак не могла подготовиться.
А ещё к тому, что ей будет даже не интересны мои оправдания, она спрашивает другое:
– То есть, ты действительно драться профессионально умеешь?
– Умею, конечно, – вновь отвечаю честно.
И никак не понимаю, почему она спрашивает меня о столь очевидных вещах. А Яна вновь усмехается.
– Возможно, я поторопилась делать о тебе выводы.
С этими словами круто разворачивается на каблуках и снова идти начинает, не давая мне даже секунды, чтобы обдумать, что именно она донести пыталась. Господи, да я бегаю, наверное, не так быстро, как Яна отстукивает пятками по полу. Спешу за ней, не желая отставать и не прослушать ничего важного, так как она принимается меня инструктировать. Мы, очевидно, в служебное помещение входим. Большое, почти как сам клуб. Три коридора, а Яна уже перечисляет:
– Слева кухня и всё, что к ней относится, справа – мальчики: комнаты охраны, раздевалки, по этому же коридору можно выйти на коридор, где ты вчера уже побывала. Ещё дальше – спортивный зал для работников, в любое время дня и ночи можно им пользоваться, если ты, конечно, находишься не на смене. Здесь, – мы идём прямо, – первая комната – основной пульт управления. Мальчики: Миша и Дима, посменно меняются, сегодня работает Миша, увидишь в следующий раз другого, значит, Дима. Мальчики на вес золота, наши глаза и уши, а ещё палочки-выручалочки, их хоть о чём можно просить, даже отпугнуть назойливого бойфренда. Наши уборные, комнаты отдыха официантов, а вот эта, – мы достигаем последней двери слева и Яна её распахивает, – наша.
У меня в глазах, наверное, присутствует какая-то звёздная пыль, потому что данная комната лучше моей в сотни раз. Да даже комнаты Дашиной мамы эта комната лучше. В бело-красно-серебристых цветах, здесь есть всё: диванчики, столы, шкафы и даже трильяжные столики. Взгляд не перестаёт восхищённо бродить по предметам мебели, мало фиксирует, я больше смотрю на то, как гармонично всё расставлено на местах.
– Боже мой, а как же тогда выглядит кабинет директора? – я даже не понимаю, что вопрос вслух проговариваю, действительно им искренне задаваясь, пока не слышу ответ.
– Владельцев. Их несколько: Женя, который тебя взял на работу, – осведомляет Яна, а я смотрю на неё, неожиданно понимая, что она уже проговаривала его имя, которое из-за суматохи и переживаний невзначай пропустила, но и в этот раз не успеваю задуматься, она продолжает, – он практически всегда находится здесь. Сергей – второй, недавно женился, сейчас греет косточки с новой женой где-то в свадебном путешествии, тоже, кстати, основной, но, уверена, скоро будет появляться здесь не так часто, как прежде. Ещё один – Егор Кайманов, о нем можно ничего не запоминать, кроме того, как он выглядит, чтобы в принципе знать в лицо, живёт в другом городе, здесь практически не появляется, так что, мы и сами порой забываем о нем. И Кристина Рогозина. Блондинка, которую уж точно в лицо нужно знать – стерва особой породы, она взглядом съест, не подавится, а после стычки с ней, сомневаюсь, что ты здесь будешь работать. Хотя просто так никогда не нападет, а если напала, то ты точно виновата сама. Даже я с ней не спорю, хотя у меня стопроцентный иммунитет от увольнения, – тут она смотрит на меня, – без меня этот клуб не проработает ни дня. В остальном, если работаешь ответственно и честно, никто никогда не погонит тебя ни за что. Отношение уважительное ко всем, но к нам особенное, потому что мы – вторая главная составляющая прибыли клуба. Чем лучше у нас настроение, тем мы лучше работаем. Чем лучше работаем, тем больше довольных посетителей уходят отсюда и всегда желают вернуться. Чем больше возвращается посетителей, тем богаче мы и владельцы. Цепочка понятна?
Не совсем. Информации слишком много, я её буквально с распахнутыми глазами слушаю и пытаюсь запомнить, однако Яне сразу киваю.
– Отлично, … – Яна снова делает паузу, смотря на этот раз на меня с каким-то молчаливым вопросом, пока не осознаю, чего она ждёт.
– Эля, – представляюсь.
Яна кивает и вновь переводит взгляд на «комнату», а я только сейчас замечаю, что на одном из диванов сидят две девушки. Обе блондинки красивые, и тоже старше меня на несколько лет. Посматривают на нас и о чём-то тихо переговариваются, но тут, наверное, и догадаться несложно, что обо мне. Яна ко мне чуть склоняется, чтобы голос понизить.
– Слева – Оля, справа – Вика, обе лицемерные сучки, личного ничего не рассказывай, работают давно, обе врут друг другу в глаза и притом спокойненько улыбаются, но в чем плюс – в самой работе не подставляют. Как я и сказала, наша работа – наши деньги, а когда привыкаешь жить хорошо и достойно за десять смен в месяц, где с тебя ещё и пылинки сдувают, на такую работу грех не молиться. Поэтому в данном плане можешь не переживать, в остальном – я предупредила тебя, решение принимать только тебе. Сегодня закреплю тебя за Олей, с ней явно будет работать попроще, а там дальше посмотрим. Идём дальше, начинается самая интересная часть.
