Ирина Грачиковна Горбачева
Воспитательница
Сидеть на коленках было очень неудобно. Ноги мальчика совсем затекли. На лбу появилась испарина. Вдруг, неожиданно, в одну секунду, до него дошло то, что он сделал. Его детскую душу, словно пронзила стрела реальности – он убил живое существо. Он отчётливо понял, что теперь эту крошку, которая ещё на днях лежала в его ладошке и щекотала руку своими мягкими крылышками, нельзя вернуть.
– Птенчик, не умирай! – прошептал он, – пожалуйста, не умирай!
Он поднёс маленький неподвижный комок ко рту и стал дуть в его клювик. Но тот не открывался. Не открывались и глазки. Держа распластанное тельце в обеих ладошках, Толик, рыдая, всё просил и просил: – Я очень тебя прошу, не умирай!
Мальчик обхватил голову руками, склонился на пол и разрыдался ещё сильнее:
– Не умирай, я не хотел! Ну, пожалуйста, я прошу тебя, не умирай!
Он отчётливо понял, что вернуть птенца к жизни уже нельзя. Обида, непонимание, боль, жалость, страх – всё перемешалось в нём. Как это могло произойти? И почему опять он это сделал?
Птенец, недавно походивший на пушистый, мягкий и смешной комочек, неподвижно лежал перед ним. Толик обессилено лёг на пол рядом с мёртвым птенцом. Он уже не рыдал, но слёзы лились и лились из его закрытых глаз.
Лена открыла туалетную комнату.
– Толик, что ты здесь делаешь? Почему лежишь на полу?
Она подняла мальчугана, на руках вынесла его и положила на ковёр в игровой части группы.
– Толик, что случилось, попей водички.
– Он умер, умер, – рыдая, говорил ребёнок, пытаясь сделать глоток воды.
– Успокойся малыш. Что поделать… – Лена пыталась его утешить. Она прижала его голову к себе, но мальчик оттолкнул её.
– Ты не понимаешь? Я бил его! Бил, бил и он умер, – Лена в растерянности застыла, не зная, что предпринять дальше.
– А ты попроси у него прощение, – вдруг нашлась она.
– Как? Он же не слышит, ты не понимаешь, – Толик продолжал рыдать, уткнувшись ей в грудь.
– Нет, Толик, – тихо говорила Лена, гладя мальчишку по голове, – он всё слышит. У него, как и у нас, есть душа.
– Душа? Это что? – так же тихо спросил Толик.
– У тебя сейчас что-то болит? – Лена прислонила мальчика к себе.
– Да.
– А где болит?
– Не знаю, – пожал плечами Толик.
– Вот это твоя душа болит. Когда она покидает тело, то мы её не видим, а птенец сейчас летает над тобой и видит твои слёзы. Видит, как тебе его жалко.
– Птенчик прости меня, я больше так не буду, – всё ещё всхлипывая, сказал Толик, подняв глаза к потолку.
Лена вытерла заплаканное лицо мальчика. Он немного успокоился, потом о чём-то подумав, спросил у Лены, ввергнув её в замешательство.
– Тётя Лена, а у моей мамы есть душа?
– Конечно, Толик, конечно. Душа у всех есть. И у твоей мамы тоже, – ответила она мальчику, – жаль только у всех она разная, – про себя подумала Лена, – а знаешь, что давай мы его похороним?
– А как? – Толик утёр остатки слёз рукавом рубашки.
– Давай, пока ещё дети гуляют, похороним его во дворе. Беги, умойся и одевайся. Пойдём на улицу.
Пока Толик одевался, Лена с помощью салфетки положила птенца в коробку, накрыла его носовым платком. Скрывая следы побоища, протёрла полы в туалетной комнате, и они вышли с Толиком на игровую площадку.
– Что случилось? – встревожено спросила воспитательница.
– Беда, у нас. Птенчик наш умер, – ответила Лена.
– Слава Богу, я переживала, думала и правда Толька сбежал. А это что?
– Похороним бедного.
– Делать тебе нечего, – ответила женщина и отошла к воспитательнице соседней группы.
Дети попрощались с маленьким птенцом, Толик с мальчиками усердно ковырял совочком землю, делая ямку для маленькой могилки. Лена достала накрытый платочком трупик и хотела положить его в подготовленную ямку, но к ней подошёл Виталик остановил её.
– Подождите!
– Виталик, ты заговорил? – удивилась Лена.
В ответ мальчик пожал плечами и подошёл к Толику. Он взял его за руку и потянул куда-то за собой. Через несколько минут, мальчишки вернулись. Толик протянул Лене свою ладошку, на которой на фантике лежал распластанный засохший неоперившийся крохотный трупик птенчика.
– И его надо похоронить, – убеждённо сказал Толик и у мальчика на глазах опять показались слёзы.
– Не плачь, не плачь, он тебя уже простил, – успокоил его Виталик и положил свою ладошку на плечо Толика.
Девочка из Токио
Кормление внучки процесс длительный, но необходимый. Чтобы не заставлять ребёнка через силу работать ложкой, Вера ждет, когда она проголодается и попросит есть сама. Вот и в этот раз, набегавшись и наигравшись, это чудо в кудрях подошло к ней с претензией.
– Бабушка, ты меня кормить собираешься?
– Если проголодалась, садись, а если опять за столом баловаться будешь, ходи голодной, – сделав серьёзный вид, предупредила её Вера.
– Ой, сильно проголодалась! Так, что животик разболелся.
– Садись, ешь, а я новости посмотрю, – включив телевизор, ответила ей бабушка.
– Бабуля, у нас новости только деда смотрит, – удивилась внучка.
– Я о Японии хочу посмотреть. Там сейчас такое горе!
Пока внучка медленно пережёвывала содержимое тарелки Вера как могла, рассказывала ей о страшном землетрясении и цунами.
– Понимаешь, дома рушатся, деткам жить негде, они теряют своих мам и пап.
– А бабушки и дедушки остаются? – настороженно спросила внучка.
– Нет, милая. К сожалению, и детки многие погибли.
Видно не поняв смысла слова «погибли», внучка с испугом в глазах спросила:
– Бабуля и игрушки все потерялись?
– И игрушки, детка.
Внучка смотрела на экран телевизора, явно не понимая происходящего, но вторя причитаниям бабушки, качая кудрявой головкой в такт своим словам, всё повторяла:
– Ай, яй, яй! Бедные люди! Какой кошмар!
Но вот на экране показали молодую женщину, прижимающую к груди рыдающую девочку, ровесницу внучки.
– Смотри, бабушка, смотри! Бедная девочка рассказывает маме, что у неё потерялись все игрушки! Ай, яй, яй бедная девочка, что же с ней теперь будет? – Вера заплакала, – не плачь бабушка, – стала успокаивать её внучка.
Немного успокоившись и занявшись мытьём посуды, Вера не заметила, как внучка ушла в свою комнату. Но вскоре, услышав какой-то шорох, она выглянула в коридор. На полу сидела малышка, одетая в тёплую одежду и пыхтя пыталась натянуть на ноги сапожки.
– Ты куда это собралась? – испугано спросила её Вера.
– Отдыхай, бабуля. Пойду, отнесу девочке игрушки, чтобы она не плакала, – натягивая сапожок и забавно кряхтя, говорила внучка.
Возле неё стоял целлофановый пакет наполненный куклами, плюшевыми зайчиками, собачками и ещё какими-то игрушками.
Вера смотрела на четырёхлетнего ребёнка и не знала, что делать. Непроизвольно у неё полились слёзы. Зная характер внучки, отговаривать её от задуманного было бы сложно. Но как объяснить ребёнку о невозможности встречи с девочкой из Токио. На помощь пришёл, растревоженный непонятным шумом супруг Веры.
– Что за сборы? Куда собираетесь? А слезы, по какому поводу, девочки? – спросил он.
– Услышав сбивчивый рассказ жены, он быстро нашёл выход из положения.
– Внучка, а где ты собралась девочку искать? Давай сделаем так, я дам тебе коробочку, а ты все свои подарки сложи в неё и не забудь написать письмо. А завтра, пока ты будешь в садике, я отправлю этой девочке посылку.
Предложение деда внучка приняла без лишних споров. Весь вечер она всех домочадцев мучила выбором игрушек.
И тебе не жалко новой куклы, я же тебе только недавно её подарил?
– Нет, деда. Ты мне ещё купишь? А у бедной девочки нет куклы, у них дом провалился! Бабушка и дедушка потерялись. Все игрушки пропали. Ужас какой!
Остаток вечера все сочиняли письмо для девочки, которую видели по телевизору. А ночью дед писал ответ от благодарной японской девочки Йоко из Токио для девочки Вероники из Москвы.
Утром, проводив внучку в детский сад, дед с игрушками пошёл в церковь и на почту, представляя радостные глаза маленького человечка, когда в руках у неё окажется конверт с ответом, пусть от вымышленной маленькой девочки Йоко из Токио.
Звёздочки на память
Мария чувствовала себя очень уставшей. Третья беременность её измотала в полном смысле этого слова. Она спокойно относилась к тому, что им с мужем и двумя дочерьми приходится жить в коммунальной квартире на три семьи. Счастье, что их комнатушка была чуть больше по площади, чем у соседей и имела приличный проём между двух окон. Из удобств… Какие удобства в доме постройки тридцать восьмого года, с потеющими батареями, одной старой металлической раковиной на общей маленькой кухне и испорченным сливом в унитазе. Очередь готовить на одной газовой плите, очередь умыться-помыться в тазике в так называемой «ванной комнате», очередь постирать там же, естественно руками и очередь в туалет. Вот такие прелести жизни, к которым можно привыкнуть, если ладить с соседями. Мария с соседями ладила, и это был единственный плюс в захудалой квартире.
Этим летом на Москву обрушился ураган небывалой силы. Дождём их дом залило так, что невозможно было выйти из подъезда. Где-то произошла авария и во всех бараках, как называли их несколько домов, отключили воду. Привозили питьевую воду в больших цистернах. Рядом находящуюся с домом баню закрыли на ремонт. И как оказалось не её одну. Поэтому Мария со своим подвязанным животом и отёкшими ногами, как у слона, с тазиком, вещами и младшей дочерью четырёх лет, бегали с соседями по району в поисках открытой помывочной. Хорошо ещё мужа со старшей дочерью пускала помыться к себе свекровь.
В общем, лето удалось. До декрета ещё работать и работать несколько месяцев преодолевая не проходящий токсикоз. От больницы, куда её постоянно запихивали врачи, приходилось отказываться расписками, так как не на кого было оставить детей. Муж не мог взять отпуск за свой счёт, да и она не могла не выходить на работу. Мечта последних месяцев была одна: лечь и спать, спать, спать.
Но на то они и мечты, чтобы не сбываться. С подачей в дом воды, дел прибавилось, здоровья убавилось. Нервы на пределе. Раздражало всё и все. Особенно теснота в комнатушке, которую они занимали и постоянные мысли о том, куда ставить кроватку, когда родится ребёнок. Дом стоял в очереди на снос, но когда это ещё будет. И будет ли это вообще. А жить надо сейчас. Надо сделать перестановку в комнате, дочь пойдёт в школу, а ей даже места нет для учебников, да что-там стол надо втиснуть каким-то образом, за каким ребёнок будет заниматься.
Но, как говорится, на женщину, сколько не взвали, она всё довезёт до места. К сентябрю всё было готово, всё поместилось, благо потолки высокие в комнате. Кое какая мебель, в виде тумбочки и комода от серванта нашли приют на шкафу. Правда, пришлось отвинтить им ножки. А верхняя посудная часть серванта удобно «присверлилась» мужем в проёме меж двух окон. Тем самым освободив место для небольшого обеденного стола, который был отдан дочери для занятий. Нашлось свободное местечко и для двух табуреток, на которых будет стоять корыто, первая импровизированная кроватка для новорождённого.
Сентябрь наступил красивым, тёплым, нарядным, как и её дочурка, первоклашка Милочка. Дочка вся светилась. И с ребятами в классе сдружилась. И учительница ей нравилась. Но только вскоре Мария стала замечать изменения в поведении дочери. Приходила домой из школы, какая-то подавленная, уставшая. Маша пыталась выяснить, что с ней происходит. Девочка молча достала из ранца разорванную тетрадь.
– Это что ещё за новости?
– Учительница сказала переписать всю тетрадь, – понуро ответила дочь, – она сказала, что у меня мозгов не хватает, поэтому буквы кривые.
Это было последней каплей. Дело в том, что пока в тетрадках писали палочки-крючочки, у Милы всё получалось. Но как только в прописях надо было писать буквы, они стали получаться не очень. Мария долго занималась с дочерью, девочка старалась аккуратно выводить правильные буквенные закорючки, но всё равно выходило не всё верно. Мария видела, как переживает дочь. Ей было обидно, что почти все вместо оценок, которые первоклашкам запретили выставлять, получают вырезанные из красной бумаги звёздочки, а она ещё ни одной не получила. Учительница упорно перечёркивала домашнее задание и размашисто писала – переписать.
Так Мила и переписывала все предыдущие задания и настоящие в новую тетрадь, но на следующий день возвращалась опять с грозным заданием – переписать. Когда дошло до того, что Мила должна была переписывать уже больше половины тетради, Мария пошла в школу, с целью поговорить с учительницей.
Уроки ещё не закончились. Мария стояла около здания школы, когда к ней подошла знакомая женщина. Она когда-то работала с её свекровью в центральном гастрономе.
– Ты в курсе, что наши дети учатся в одном классе? – спросила она Марию.
В завязавшемся разговоре, Маша рассказала о проблеме с переписыванием.
– Господи, ты, что не знаешь, как эту проблему решить? У нас тоже такое было. А что бабушка помочь не может? Я принесла учительнице приличный продуктовый набор с работы и всё, мой сынок сразу звёздочки стал получать. Делов-то.
Мария стояла ошарашенная.
– Ещё не хватало мне свекровь подвязывать к этому делу. Она и так натаскалась с пакетами в школу, когда её дочь училась.
Мария решила серьёзно поговорить с учительницей и если та, не поймёт, обратиться к директору школы.
– Ну-ну, поговори. Только наша учительница сегодня на больничном.
Выйдя из школы Мила улыбаясь, подбежала к Марии.
– Мамочка, у нас такая учительница добрая была, она меня похвалила. Представляешь, ничего мне сегодня не надо переписывать. И она мне звёздочку дала.
Всю неделю дочь возвращалась из школы домой в приподнятом настроении, с желанием делала уроки и болтала без умолку, нахваливая учительницу. Каждый день приносила вырезанные красные звёздочки, которые аккуратно складывала в коробочку из-под духов.
Но наступил день, когда она вернулась домой и, не сняв куртки, упала на свой диванчик и горько заплакала. Мария сразу поняла, в чём дело. Открыв ранец, она достала порванную пополам тетрадь.
