bannerbannerbanner
Мне снился сон…

Ирина Глебова
Мне снился сон…

Полная версия

Глава 7

Первое, что спросила Виктория:

– Что это за деревья? Эти огромные красавцы?

– Обычные секвойи. Никогда не видела раньше?

– Нет, откуда. Это ведь тропические растения, а я из других краёв.

– Оттуда, где растут сосны и ели? – Тони улыбнулся. – Так секвойи из этой же породы. И представь, здесь не самые большие экземпляры. В Калифорнии встречаются целые леса секвой, у некоторых окружность метров двадцать пять, тридцать.

– В Калифорнии! – Виктория остановилась, прикрыв глаза, словно только сейчас вспомнила. – В Лос-Анджелесе брат уже знает о катастрофе, может быть и маме позвонил… Бедные! Что они сейчас чувствуют!

– Они надеются, – проникновенно сказал Тони. И, помолчав, спросил. – Так ты в Лос-Анджелес летела? Через Нью-Йорк?

– Нет. – Виктория снова пошла рядом с ним. – Это же был прямой рейс, из Франкфурта в Лос-Анджелес.

Тони подошёл к одной из секвой, у которой оказалось дупло.

– Смотри, – потянул он девушку во внутрь. – Здесь ширина не меньше трёх метров, а высота все пять! Если бы не было нашего бунгало, мы бы здесь устроили дом. Пространство огромное, можно было разделить его на две части, приладить дверь. Кора такая толстая, что прекрасно держит тепло.

Виктория стояла в середине дупла, которое было больше той комнаты, где она проснулась, ноги её по щиколотку утопали в мягкой, тёплой белой пыли – бывшей сердцевины дерева. Она вдруг вспомнила, как маленькой девочкой, вместе с братом и его друзьями, лазила в университетский ботанический сад, как ходили они, разглядывая кусты и деревья… Она глянула на Тони, который ощупывал кору, продолжая что-то весело говорить, и в эту минуту ей показалось, что этот мужчина такой же родной и близкий, как её брат, такой же надёжный…

Они пошли дальше, сначала по густой траве открытой прерии, но почти сразу вошли под сень деревьев. Здесь были дубы, клёны, другие, незнакомые Виктории породы. Но их знал Тони, сказал, что это магнолии, кусты тамаринда и мирты. Попались им даже яблони, усыпанные мелкими красными плодами. Они оба сорвали по яблочку, надкусили.

– А что, – похвалила Тори. – Терпкие, но сладкие.

– Вполне съедобные, – согласился он. – Это хорошо, витаминами мы обеспечены.

В тени деревьев веяло успокоительной свежестью, и это было так приятно, потому что солнце уже ощутимо палило. А вскоре Виктория заметила, что воздух стал ещё сильнее насыщен влажностью. Почва под ногами казалась более сырой, мягкой. И скоро вместо больших деревьев появились тростники громадной величины и болотные растения. На некоторых из них расцветали красивые пурпурные цветы. Среди них весело порхали разноцветные миниатюрные птички: ярко-зелёные с красными головками и шейками, пурпурные с лазурью, алые с белым!

– Словно летающие радужные пятна! – воскликнула она. – Это колибри?

– А кто ж ещё!

Они недолго отдохнули, любуясь ими, потом пошли дальше. Земля была уже вся насыщена водой, деревья попадались всё реже, и вскоре девушка и мужчина вышли на край озера. Оно сплошь поросло широкими листьями, а по ним важно разгуливали болотные птицы. Тони присел на поваленный ствол дерева, Тори примостилась рядом.

– И правда, здесь так хорошо! – Она глубоко дышала, взволнованно оглядывая всё вокруг. – Особенно если приехать сюда просто отдохнуть.

– А давай мы когда-нибудь так и сделаем: приедем сюда просто отдохнуть!

Он сказал это с улыбкой, но как-то особенно серьёзно. Виктория тоже улыбнулась в ответ. Немного помолчав, вдруг спросила:

– Послушай, я помню всё обрывочно. Сначала мы были на скале, потом я очнулась кажется в пещере, а потом – уже здесь, в бунгало. Ты что, всё время нёс меня?

– Ну да, – Тони пожал плечами. – А что тебя удивляет?

– Значит, сначала тащил вниз, в пещеру, потом вглубь острова… А я не такая уж лёгкая. – Она встала, словно демонстрируя. – Во мне метр семьдесят два роста, пятьдесят шесть килограммов веса.

– А я не такой слабак. – Он тоже встал перед ней. – Во мне метр восемьдесят четыре, и я постоянно занимаюсь спортом.

Только теперь Виктория по-настоящему разглядела Энтони. Причём разглядывала не стесняясь, ведь он сам это ей предложил! И правда, он строен, сложён атлетически. Простое открытое лицо с ямочками на щеках, когда улыбается, с прямым коротким носом и бровями вразлёт. Волосы такие же тёмные, как и брови, густые, волнистые, красиво оттеняющие высокий лоб. Тронул рукой подбородок, спросил, изображая смущение:

– Щетина не смущает? Вот, отросла немного. А бритвенного прибора здесь не предусмотрели. Можно, конечно, и ножом, но я давно хотел бороду отрастить, как раз случай подвернулся.

Потом он сбросил рубаху, согнул руки в локтях, играя мускулами и картинно поворачиваясь то в одну, то в другую стороны. Не выдержал, засмеялся так заразительно, что Тори в ответ просто залилась смехом. И почувствовала, что наконец отпустило то напряжение, которое всё время их похода по острову держало её в тисках. Она и в самом деле получала наслаждение. От ветерка, обдувающего кожу, от головокружительно насыщенного ароматами воздуха, от цветущих кустарников и деревьев, многие из которых были ей незнакомы, от птичек, больше похожих на мотыльков… Внешне она была счастлива, радостно возбуждена. Однако это была лишь видимая реакция. Её настоящее сознание плавало в сером непроницаемом тумане, и девушка всё время, не отдавая себе отчёта, не фиксируя, думала… Здесь она не для того, чтоб любоваться! Страшная трагедия забросила её сюда! Океан, обломки тонущего самолёта, плавающие тела людей!.. Всё это так угнетало Викторию! Она старалась подавить воспоминания, но эти картинки вновь и вновь, словно со дна океана, выплывали… А ещё она постоянно помнила об Олафе. О том, что Олаф говорил ей: где-то есть остров, на котором целое поселение людей-рабов выращивают и производят наркотики, а убийцы и террористы управляют ими… И ведь самолёт Олаф повернул в эту сторону, они летели в этом направлении! Так может это страшное бандитское гнездо совсем недалеко?

А ещё Виктория всё время думала об их одиноком бунгало с запасом продуктов. Кто его здесь построил, для чего, для кого? Хорошо если туристы, как предполагает Тони. А если… У неё сжималось сердце от подобной догадки, но эти мысли возвращались вновь и вновь. Что, если здесь промежуточная база тех людей?

Нет, она не думала, что Олаф мог спастись. Понимала, что спасение её и Тони – невероятный, неповторимый случай, настоящее чудо. Но, с другой стороны… Они ведь с Олафом одни были в переднем салоне, все остальные находились сзади, в хвосте, и, конечно, в первую очередь они погибли. А вот она спаслась. А Олаф? Он был там же, в переднем… А вдруг? Такие, как он, прошедшие множество опасностей, умеют выживать в невероятных ситуациях! И он знает эти места!

Нет, она отгоняла эти мысли, заставляя себя особенно восхищаться всем увиденным. В какой-то момент сама почувствовала: в её восторженных возгласах пробиваются истерические нотки. Тони это тоже заметил. Она поймала его участливый взгляд, и почти сразу он сказал:

– Дорогая мисс, простите меня! Вместо того, чтоб предложить вам обед в Хилтоне, я потащил вас осматривать местные достопримечательности!.. Правда, Тори, ты только пришла в себя, ещё так слаба, а я устроил прогулку! Возвращаемся, буду кормить тебя.

– Но мне хотелось выйти к океану!

– Успеем. Островок наш хоть и невелик, но за один раз обойти его трудно. У нас ещё будет время.

– Думаешь, нас найдут ещё не скоро?

Виктория как-то сразу почувствовала, что и правда слаба, устала, угнетена. Но Тони крепко взял её за руку, решительно повёл в обратную сторону. Приказал:

– Выбрось эти мысли из головы! Нас могут найти уже сегодня. Тогда мы осмотрим остров как настоящие туристы, прежде чем его покинем.

Вечером они разожгли костёр и жарили на прутиках рыбу. Днём Тони кормил девушку маисовой кашей, галетами, поил крепким чаем, в который накапал рому. Потом, когда она задремала, набираясь сил, он наладил удочку, сходил к бурлящим порогам и вернулся с уловом. Сам почистил рыбу, сам соорудил рыбный шашлык. Виктория хотела, чтобы костёр горел на берегу, но Тони резонно рассудил:

– Если поиски начались и продолжаются круглосуточно, то ночью будут летать самолёты или вертолёты. Оттуда, сверху, костёр заметят в любой точке острова.

Виктория поначалу прислушивалась, поглядывая в небо, но тщетно. Но потом отвлеклась, забыла… Вечер и ночь были такими чудесными! Тёплые волны воздуха накатывали на них, неся запахи цветов, пряных трав, океана. Океан вообще не давал о себе забыть постоянным ровным рокотом. Совершенно не было москитов, комаров. Но несколько раз близко пролетали какие-то крупные птицы – стремительные, резко меняющие направление. Нет, не птицы!

– Летучие мыши, – догадалась Виктория.

– Точно, – подтвердил Тони. – Они называются десмодами. Настоящие вампиры – пьют кровь животных.

– На нас тоже могут напасть?

– Нет, побоятся. Мы для них слишком крупны. И потом они предпочитают не активных, а спящих животных. Причём, так ловко высасывают кровь, что те даже не просыпаются. Это потому, что в слюне у них есть анестезирующие компоненты: и обезболивает, и усыпляет.

И тут же приложил палец к губам:

– Тише! Смотри!

Совсем недалеко, не обращая внимание на костёр, прошествовало животное. Размером с большую собаку, но настолько меланхолично-добродушного вида, что девушка не испугалась. Она видела его только на рисунках и в фильмах, но вытянутый вперёд и книзу силуэт с мощными лапами, тонким длинным хвостом и острой мордой показался ей знаком.

– Это муравьед? – прошептала она.

– Он самый. Четырёхпалый тамандуа. Как раз по ночам выходит на промысел.

– Послушай, – ей впервые пришла в голову эта мысль. – Тут ведь могут быть и хищники!

– Теоретически да. Пума, например, или кинкажу.

– Как ты сказал? «Кинкажу»? Я не знаю такого зверя. Тоже дикая кошка?

 

– Нет, – Тони улыбнулся. – Это очень милый зверёк, по-другому называется цепкохвостый медведь. Я назвал его хищником, но для нас он не опасен. Ужасный симпатяга: размером с небольшую кошку, пушистый, рыже-бурый, живёт на деревьях, цепляется хвостом за ветки и перепрыгивает.

– Как обезьяна?

– Очень похоже. С первого взгляда его и можно принять за обезьяну. Но он из семейства енотовых – запах такой же резкий, как от них от всех.

– Почему же тогда «медведь»?

– А у него мордочка похожа: круглая, симпатичная, с круглыми ушками, большими глазами. И мёд очень любит. А ещё – нектар и фрукты. Правда, лягушек и мышек, если поймает, тоже ест. Потому и хищником считается.

– Ой, как бы я хотела увидеть этого кинкажу!

Виктория даже захлопала в ладоши. Но Тони покачал головой.

– Это ночной звёрек, днём отсыпается в дуплах. Люди редко видят его на воле. И потом, его может здесь и не быть. Как и пумы. Это не обязательно, если их не завезли сюда с материка. А вот змеи есть наверняка, надо быть осторожней.

Виктория склонила голову, долго внимательно смотрела в лицо Тони, освещённое бликами костра. Он крутил на деревянных распорках прутик, поджаривая очередную рыбку, казался безмятежным и простодушным.

– Ты географ? Или биолог?

– Вовсе нет.

– Ну тогда мне приходит в голову только две вещи. Ты или шпион, или уникум с энциклопедичными знаниями. Кто же?

Он засмеялся, помахал в воздухе прутиком, остужая, протянул ей.

– Я и то, и другое, и многое ещё чего… Просто я работаю в одном солидном исследовательском институте, занимаюсь сбором самых разных статистических данных. А это как раз и значит, что знаю всё обо всём. Впрочем, довольно поверхностно.

– Скажи тогда, а много в этих местах островов?

– Довольно много.

– Есть большие, где люди живут? Я имею ввиду не Гаити или Кубу, а так… небольшие поселения.

– Есть, конечно. Впрочем, и на нашем острове вполне мог бы быть посёлок, где люди что-то бы выращивали, рыбу ловили. А почему ты спрашиваешь?

– Так, интересно…

– Понимаю тебя. Думаешь: откуда придёт наше спасение?

– Я, честно говоря, больше надеюсь на второй самолёт. Там сообщат координаты столкновения, время… Правда, ничего не знают, а значит и не скажут, о террористах.

Тони наклонился к ней, близко заглянул в лицо.

– О каких террористах?

У Виктории на мгновение остановилось сердце, потом быстро-быстро зачастило. Она ещё не поняла, в чём дело, но сильно закружилась голова.

– Почему ты спрашиваешь? – Голос у неё тоже дрогнул – Ты же видел их!

Тони откинулся назад, грустно покачал головой.

– Нет, Тори. В том-то и дело, что нет! Я, видишь ли, летел из Дакара в Нью-Йорк. Ты поняла? Я летел не в твоём самолёте. В другом. Увы, он тоже разбился.

Виктория испытала настоящее потрясение. Почему ей не приходило подобное в голову? Наверное, пережить одну авиакатастрофу – невероятно тяжело для человеческого разума. А уж представить одновременно две!.. Впрочем, через некоторое время она пришла в себя. Но теперь ещё более странным показалось ей всё происшедшее.

– Получается, что ты тоже один единственный спасся? Из всего твоего самолёта?

Она сидела, обхватив себя за плечи: её всё ещё трясло от шока. Энтони спросил озабоченно:

– Не вернулся ли твой жар? Ты ещё так слаба! Разреши, я обниму тебя.

И, не дожидаясь её ответа, придвинулся, обхватил за плечи. Потом ответил:

– Конечно, ручаться на сто процентов не могу, так хочется надеяться, что кто-то ещё остался жив… Но, похоже, что ты – одна, и я – один.

– А как, как всё произошло у вас?

– Даже не знаю толком. Я спал, как и все в салоне. Я, знаешь ли, часто летаю, привык, всегда сплю спокойно, крепко. А тут проснулся, пить захотелось. Не стал вызовом тревожить стюардесс, сам пошёл вперёд, к кабине, чтобы воду взять. Вот тут… да, как раз тогда самолёт первый раз сильно тряхнуло, потом резко бросило вправо и вниз… Теперь я понимаю: делался невероятный вираж, чтобы уйти от столкновения. Но не получилось. Первый удар, скрежет, как будто всё рвётся, лопается!.. Люди стали падать или повисать на ремнях, закричали… Вот ты спросила, и, оказывается, я всё помню!

– А дальше? Что ты сделал?

– Надо же, я и это помню! Я подумал: «Падаем в океан, есть шанс спастись. Нужно пробраться к аварийному люку…»

– Ты знал, где он? И как открывается?

– Да, знал. И, похоже, сумел открыть. Но это я уже помню очень смутно. Пришёл в себя в воде, пытался кого-нибудь спасти, но живых не было… Потом какой-то обломок для опоры прихватил, сориентировался и поплыл. А через время увидел впереди ещё плывущего человека. Тебя…

Они помолчали, и теперь уже Виктория почувствовала, что Энтони мелко дрожит. Да уж, после таких воспоминаний!.. Она инстинктивно крепче прижалась к нему – подбодрить, успокоить. Он понял, тихонько благодарно погладил плечо девушки. Попросил осторожно:

– А теперь ты расскажи. Значит, твой самолёт был захвачен? Чего они хотели, эти террористы? И какие они из себя?

– Они хотели самолёт… куда-то угнать. Нам не сказали. Сначала заставили сидеть на местах, а потом решили согнать в соседний салон. Я задержалась… кеды обувала. А тут мы и столкнулись с твоим самолётом – я даже успела увидеть его в иллюминатор. Страшно! Но я схватила спасательный жилет, машинально.

– У тебя отличная реакция! И плаваешь ты очень хорошо.

– А я занималась плаваньем, профессионально.

– Вот тебе и пригодилось, правда очень неожиданно… А террористы? Что за люди? Опиши?

– Разные… Я видела трёх. Один вроде индеец, другой испанец или португалец. А, может, латиноамериканец…

Она запнулась, замолчала. Тони спросил:

– А третий?

– Он был белый. Я имею ввиду – европеец. Скандинавского типа. Смуглый, но волосы очень светлые и глаза светлые. Красивый…

– А возраст его?

Голос у Тони стал очень заинтересованный. Виктория вспомнила лицо Олафа и только сейчас поняла, что тот был не слишком молод.

– Лет сорок, – ответила нерешительно, – кажется…

– Свен! – Энтони даже пристукнул кулаком о ладонь. – Вот дьявол!

От мысли, что Энтони, похоже, узнал по её описанию Олафа, что знает его, Виктория задрожала. Ей стало тревожно и ещё больше захотелось скрыть своё более близкое знакомство с террористом. Она ведь с самого начала решила, что не скажет Тони о разговоре наедине с Олафом. Вдруг он подумает, что она сообщница угонщиков! Но это же тревожное любопытство заставило спросить:

– Как ты сказал? Свен? Кто это?

– Террорист из одной международной организации. Не такой известный, как Бен Ладен или Карлос, но всё-таки.

– А как называется организация?

Тони слегка задумался, припоминая:

– Кажется, «Парабеллум».

– «Готовсь к войне», – машинально перевела Виктория.

– Точно! Об этой организации писали в прессе, были телепередачи. Ты не видела?

– Нет, – она медленно покачала головой. – У нас, наверное, не показывали.

– Судя по твоему описанию, это он: наполовину датчанин, наполовину немец. Вот, значит, как, он угонял самолёт! Интересно, куда? Впрочем, откуда тебе знать. Ладно, Тори, напрасно я этот разговор начал, тебя всю колотит! Пойдём, спать пора, уже ночь.

Виктория вдруг вспомнила любимую с детства книгу. Столько раз перечитывала её, сначала на русском, а потом – на языке оригинала! Но даже и не представляла никогда, что может сама оказаться, как её герой. И вот – первая ночь на необитаемом острове!

– «Когда наступила ночь, я с замиранием сердца спрашивал себя», – начала цитировать она по-английски.

– «…что меня ожидает…», – неожиданно закончил фразу Энтони.

И они уставились друг на друга совершенно ошеломлённые. Глаза их необыкновенно блестели, то ли отражая блики низких южных звёзд, то ли искры костра…

Глава 8

Остров, доставшийся им на двоих, был прекрасен. Времени понять это оказалось предостаточно.

Через два дня после того, как она очнулась, Виктория пережила нервный срыв – истерические рыдания, сменившиеся настоящим ступором. Уж очень сильно она ждала спасения: каждую минуту! И ведь сложа руки они не сидели. На одной из вершин, достаточно плоской, очистили полянку от кустарника, натащили туда с берега крупных камней и выложили знак «SOS». Тони сказал, что с самолёта, летящего низко, – а поисковые именно так и летают, – или с вертолёта эта надпись отлично видна. На берегу, в самой большой и открытой лагуне, соорудили что-то вроде мачты, прицепив на неё яркое, оранжево-чёрное, полотенце из бунгало… Но в небе царила безоблачность и безмятежная тишина, океан тоже был пуст и благодушно спокоен. Рыдая, Виктория повторяла: «Никто о нас не знает! Никто не ищет! Это же Бермудский треугольник!»

Энтони не трогал, не успокаивал её. Когда же девушка обессилила и замолчала, словно онемела, он напоил её, почти насильно, хорошей порцией рома. Она надолго уснула, но, придя в себя, замкнулась, не разговаривала. Однако не отказалась пойти с ним ловить рыбу.

Он привёл её к бурлящему на каменистом мелководье ручью недалеко от лагуны.

– Я здесь брал ту рыбку, что мы ели, на удочку, но хочу попробовать половить руками. Давай со мной!

Следом за Тони, оставшимся в плавках, разделась и Виктория. Он ведь уже видел её в трусиках и топике, а другого «купальника» не было. Они вошли в воду выше пояса. Прогретый солнцем, но приятно прохладный ручей словно кипел вокруг их тел, щекотал кожу.

– Похоже на водный массаж-спа, – произнесла девушка.

И Энтони быстро глянул на неё, неуловимо улыбнувшись: она приходила в себя, оттаивала.

Они стали нащупывать под валунами выбоины, норки, запускать поглубже в них руки. Когда Виктория первый раз коснулась чешуйчатого, извивающегося тельца рыбы, она отпрянула с испуганно-восторженным возгласом. Но потом быстро научилась, нащупав, перехватывать рыбу за жабры, крепко стискивать и тащить.

– Смотри, какая огромная! – каждый раз восхищалась она. Но точно так же радовалась и его удаче.

Когда, с хорошим уловом, они возвращались к бунгало, Виктория уже полностью забыла о своей депрессии. Смеялась, прыгала, вспоминала, как самая большая рыба у неё вырвалась, но она таки успела схватить её за хвост!..

Они сразу обработали рыбу: почистили, выпотрошили, помыли, положили внутрь можжевеловые веточки и листья – Энтони, оказывается, приготовил их заранее. Потом посолили рыбу сверху, завернули в пальмовые листья. Пока всё это делали, вновь обменялись цитатами из «Робинзона Крузо». С того момента, когда они поняли, что оба любят и почти наизусть знают эту книгу, они постоянно это делали. Причём, никогда не ошибались.

– У меня мало одежды, и скоро мне нечем будет прикрыть свою наготу, – восклицала она.

– Но климат здесь жаркий и можно обойтись без одежды, – тут же отвечал он.

И заливались смехом, потому что оба они цитировали дневник Робинзона, разделы: «плохо» и «хорошо».

Виктория иногда не помнила дословно цитату по-английски, а переводила с русского, и попадала почти точно. Оба не переставали удивляться: надо же, жили в разных концах света, в таких разных странах, а вот же – одна и та же любимая книга! Но особенно поражался Энтони.

– Ну хорошо, – говорил он, – я англичанин, мне естественно любить английского писателя. К тому же у меня в роду были мореплаватели. А ты, русская девочка – и Даниэль Дефо!

– Между прочим, – ответила тогда ему Вика, – Мы, бывшие советские, чтоб ты знал – самая читающая в мире нация! И после своей, русской, больше всего любим именно английскую классику. А лично я с детства увлекалась приключениями. К Робинзону, конечно, особая любовь, но я и Стивенсона читала-перечитывала, и Майн Рида, и Фенимора Купера, и Жюля Верна. А мореплаватели и в моём роду были.

И сейчас, укладывая приготовленную к хранению рыбу в вырытую яму-холодильник, Виктория сказала:

– Здорово, что ты многое знаешь и умеешь. Но и я кое-что помню из своих любимых книг. Наверное, если бы не оказалось здесь бунгало и запаса продуктов, мы бы с тобой всё равно не пропали.

– Я тоже так думаю. Как добыть огонь знаю: из кремня, трением…

– А есть ещё способы Паганеля, Сайруса Смита! Помнишь?

– Отлично помню. Дом, как я говорил, можно было бы сделать в секвойе. Можно было бы устроить ночлег и на улице: провести две параллельные линии, соединить их с одного конца виде буквы U, по контуру воткнуть толстые ветки…

– Да, да, вроде частокола! И оплести их лианами. У изголовья положить мягкие ветки, мох…

Они весело ударили друг друга ладонь о ладонь – знак солидарности.

– Молодец, – сказал Тони. – Вижу, что тоже знаешь. А вот как бы ты сделала «одеяло».

– Ну-у, – она замялась, – больших пальмовых листьев можно было нарвать.

 

– Есть способ получше. Нарезать с десяток тонких, в свой рост, прутьев, оплести их ветками или, лучше, жёсткой травой, концы связать… Сам я не пробовал, но думаю, было бы удобно и тепло.

– Зато я знаю вот что! – У Виктории глаза уже горели азартом. – Если бы кто-то из нас был ранен, вместо бинтов мы бы нащипали тонкие полоски коры хвойного дерева! Оно бактерицидное и его смолистый сок тоже лечебный.

– Отлично! А что бы мы ели?

– Не проблема! Над скалами много птиц летает, наверняка есть гнёзда с яйцами. Рыбу вот. Фрукты, мясо змей – я бы не побрезговала!

– Кстати, надо попробовать! А ещё я сегодня надавлю лимонного сока вон с того дерева… А из чего бы мы ели?

– Большие раковины – тарелки, маленькие – ложки. Пить можно было бы из пальмовых листов. Да мало ли тут подручного материала для умелых рук!

– Верно, остров у нас хороший.

– Жить можно, – согласилась Виктория.

Энтони быстро глянул на неё, но тут же успокоился. Голос у неё прозвучал грустно, но спокойно, даже с какими-то философскими нотками. Кризис, похоже, миновал, девушка ещё не осознанно, но уже готовилась, подсознательно соглашалась с тем, что придётся здесь жить дольше, чем надеялось…

Работа была окончена, и они пошли гулять. У них уже появились любимые маршруты. Например, на Каймановый островок. Они сами дали ему такое название, но не потому, что там водились крокодилы, а потому, что там было много каймановых черепах.

По пути к этому островку они прошли центральную часть своего острова. Она была возвышена, но не сильно, покрыта деревьями. Молодые люди пересекали рощицы, где, к восторгу Виктории, причудливо соседствовали клёны и магнолии, дикие яблони, сосны и кусты тамаринда, мирты. Ниже, вдоль берега, тянулась прерия вперемешку с песчаными отмелями, скалами. В берег вдавались несколько маленьких заливов и бухт.

Вскоре они спустились ниже, вышли к болоту, покрытому колышущейся меч-травой. Как раз там, на болоте, и находился чудесный островок, поросший деревьями. По уже проложенной тропинке они прошли на него, и Виктория тут же подобрала несколько черепах, стала играть с ними на песке. А совсем рядом, на мелководье, гордо расхаживали красивые птицы, похожие силуэтом на фламинго. У них были чёрные головы с огромными тяжёлыми клювами, белые тела, длинные лапы с розовыми пальцами-когтями. Конечно же, Энтони знал, что они называются молочными клювачами. Он пошёл проверить, нет ли поблизости гнёзд с яйцами. Но скоро вернулся:

– Сейчас у этих красавцев, видимо, не брачный период, – пошутил, растягиваясь на песочке рядом с девушкой. – Но мы можем сварить черепаховый суп.

– Нет, – замотала она головой. – Не хочу! Мы ведь не голодаем, а черепашки такие чудесные. Смотри, у них на панцирях разводы интересные: словно неведомые письмена. Какого-нибудь древнего языка… Шумерского, ацтеков или майя…

Она замолчала, вдруг вспомнив, как сказала в самолёте Олафу о языке навахо. И спросила:

– Тони, ты ведь всё на свете знаешь… А о языке индейцев племени навахо? Вижу, знаешь и это! Расскажи. Мне когда-то рассказывал брат. Но это было давно, я маленькая была, не очень запомнила, только то, что его использовали как нечто секретное.

– Это в самом деле интересная история… Племя и сейчас существует – живут в штатах Аризона и Юта. Их язык не похож ни на какой другой. Очень сложная система звуков, живописные иносказания и тонкости произношения. Самое маленькое различие в ударении – и это уже другое совсем слово. Например, для определения «ветра» у навахо существует около тридцати названий.

– Здорово! Но там что-то с войной было связано, с шифрами.

– Точно. Когда Соединённые Штаты начали войну с Японией, язык навахо стал использоваться вместо шифровального кода. Причём, этот радиокод навахо сами создали на основе своего языка. Очень сложный! И понимали его только они сами. В армии, в каждом подразделении, был свой индеец-навахо, который передавал, принимал сообщения, и расшифровывал их. Понятно, что такой шифр ни один враг не мог распознать. Но каждого такого навахо охраняли особенно тщательно. Было совершенно официальное указание высшего командования: ни в коем случае не допустить, чтобы шифровальщик попал в плен. Если такая угроза возникнет – убить его.

– А сами они, сами навахо, знали об этом?

– Думаю, знали, – пожал плечами Энтони. – Но о случаях убийства мне ничего не известно.

Энтони ещё что-то рассказывал о японцах-камикадзе, но Виктория уже почти не слушала. Лежала на спине, запрокинув голову на согнутые руки, глядя сквозь листву в ярко-голубое, пронизанное солнцем небо. Вспоминала… Ведь тогда, в самолёте, перед самым столкновением, она подумала: может, и в самом деле остаться с красавчиком-террористом? Стать его любовницей и боевой подругой, зажить совсем другой жизнью – полной приключений… Был миг, когда она подумала об этом совершенно серьёзно. И готова была сказать себе «Да»… И почти сразу – темнота, удар, падение!.. Только сейчас до неё дошло: это и был ответ на её сомнения! Катастрофа – это и есть ответ: жестокое «Нет!» А, может даже, и наказание ей за подобное допущение! Божье наказание…

Виктория резко поднялась, села. То, что она сейчас подумала, было как откровение. И девушке, может быть впервые в жизни, захотелось прочесть молитву. Обратиться к Господу… С просьбой? С благодарностью? Но в это время Тони схватил её за руку, воскликнул полушёпотом:

– Смотри, смотри!..

У самого берега, по воде, бежало невероятное существо. Оно неслось в облаке брызг, подняв вертикально небольшое чешуйчатое тельце, на задних длинных и сильных лапах, молотя по воде длинными пальцами. Передние лапки, словно ручки, держало перед собой, так же на весу «летел» за ним и длинный хвост. Большеглазая мордочка его была невероятно симпатична, череп удлинялся костистым гребнем.

– Инопланетянин! – не удержалась, воскликнула Тори.

И в самом деле: в разных документальных фильмах о НЛО ей приходилось видеть очень похожие изображения пришельцев: большеголовых, с вытянутыми черепами, большими глазами, маленьких и худеньких…

– И правда, можно ошибиться, – согласился Тони. – Но, увы, это вполне земная ящерица.

– Как называется? – быстро спросила Тори, словно хотела подловить его.

И он так же быстро, словно прилежный ученик, ответил:

– Шлемоносный василиск! Ловко бегает на задних ногах по суше, может, как видишь, и по воде. Особенно если от кого-то удирает. О, так и есть!

Они увидели, как василиск вдруг нырнул и исчез под водой, а к озерцу, откуда-то сверху, спикировала большая хищная птица, стала кружить…

– Не найдёт, – успокоил девушку Тони. – Этот инопланетянин минуты две-три может оставаться под водой!

На обратном пути Тони предложил проверить, не попалась ли им на ужин дичь.

– В «силки», – произнёс он по-русски. И улыбнулся Виктории. – Видишь, я запомнил.

Дичь попалась: в сетке, не двигаясь, испуганно сидел крупный грызун типа морской свинки.

– Ой, давай отпустим! – воскликнула девушка жалостливо.

Но её спутник на этот раз решительно покачал головой.

– Нет. Нам, особенно тебе, нужен горячий бульон и свежее мясо. Ты иди вперёд, домой. Я задержусь, всё сам сделаю…

Вечером они и в самом деле ели очень вкусный наваристый суп с кусочками нежного мяса. Тори наворачивала его без всяких комплексов, похвалила:

– Ну, Энтони, ты просто клад! Всё умеешь и знаешь! Даже поварское искусство. Повезёт же какой-нибудь девушке с таким мужем!

– Подумай об этом серьёзно, – произнёс Тони спокойно, словно между прочим, на минутку приостановив движение ложки ко рту.

Потом, сделав глоток, поднял взгляд на Викторию. И она вдруг смутилась – так пристально и пытливо смотрел он на неё… И тут же, наверное чтобы разрядить обстановку, он спросил:

– Ты несколько раз упоминала своего брата. Я так понял, что он старше тебя и живёт в Штатах. А кто он по профессии?

– Медик. Но это в прошлом. Там, в Америке, он стал скульптором… Боже мой, увижу ли я его!

Перед сном, оставшись одна в своей комнате в бунгало, Виктория подошла к окну. Москитная сетка, тонкая, как марля, ничего не скрывала: ни тёплого дыхания южной ночи, ни звуков, ни силуэтов деревьев, залитых лунным сиянием. Вспыхивали и гасли зеленовато-жемчужные светлячки. «Словно огоньки лампад» – подумала Виктория. Закрыла глаза, представила икону Спаса Нерукотворного, лик Иисуса Христа с печальным, требовательным взглядом… Трижды перекрестилась и стала тихонько, почти неслышно читать молитву «Отче наш».

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21 
Рейтинг@Mail.ru