Ирина Фениче
Никивака и другие
Арбузный сок.
Все дети любят арбузы. А еще все дети любят эксперименты. А вот последствия этих экспериментов часто бывают печальными. Как-то на даче, дочке было 7, сыну 13, купили арбуз. Арбуз оказался не очень удачный. И вдруг кто-то из них вспомнил, что можно сделать из него сок. Надо отдать им должное, спросили у меня разрешения. Поскольку совместная деятельность означала, что хотя бы полчаса я не буду слышать жутких визгов, сопровождающих их тогда общение (дочка провоцировала брата, тот начинал издеваться над ней, часто начиналось что-то типа драки с щекотанием и пр, так что я боялась, что соседи вызовут полицию), я разрешила. И действительно, воцарилась блаженная тишина. Я спокойно занялась сбором ягод, размышляя, какие замечательные у меня дети. Когда я вошла на кухню, я передумала. Я уже думала, не вызвать ли мне самой полицию или опеку… Чтоб меня спасли. Летний водопровод, то есть холодная вода и неизвестно куда и как уходящая труба стока. Вся кухня липкая… Они засунули миксер в арбуз. Потом они стали фильтровать это все. И все косточки со жмыхом арбуза плавал в раковине. Плавал, потому что первая порция косточек уже успела намертво засорить слив. Я попыталась как-то поковырять ножом – безрезультатно. Тогда пришлось отправить их на рынок в магазины за вантузом. Собственно, как бы им не было лень, а к ответственности приучать надо. Я пока выгребала из раковины все косточки и как-то, не допуская выхода воды из раковины из берегов, оттирала липкий сок. Вернулись они без вантуза. До сих пор не верю, что его там не было. Тогда я взяла шампур и осторожно, чтоб не дай блог не проткнуть трубу, начала прочищать сток. Повезло, все получилось. Полчаса покоя стоили часа нервов и уборки. Сок кстати весь вылили, совсем невкусный.
Бабайка.
Когда-то, когда родился старший сын, я еще не была такая умная. Скорее, совсем не умная. В два года мне приспичило отучить его от соски. Причем сделать это мне потребовалось с максимальными сложностями как для него, так и для меня. Для этого я выбрала совершенно новые декорации: съемную дачу. И способ, такой, что задний ход уже не включишь: сказала, что отдаем соску малышке-дочке друзей. Ей-то она нужнее! Конечно, по сравнению с тем, как соску отбирали у меня, это цветочки! Мне просто примерно в этом же возрасте сказали, что ее забрал Бармалей, которого я жутко боялась. И да, если мне совсем невмоготу, за ней мама может сходить к Бармалею. Помню я тсебя достаточно рано, и этот ужас: выбор между соской и мамой, помню хорошо. Поэтому наш джентльменский поступок по передаче соски более нуждающимся это просто гуманно.
Соска была ему нужна только для засыпания. Так и не брал никогда. Зато для засыпания она действовала как волшебная кнопка. Стоило воткнуть прыгающему по кроватке ребенку эту соску в рот, как ноги подрубались в коленях, он падали засыпал. И вот этого счастья я себя лишила. Теперь, чтоб он заснул, надо было совершать кучу магических действий. Петь песенки, качать кроватку, качать его иногда, и все это по кругу. Когда все это надоело, в ход пошли страшилки. Сейчас это звучит все дико. Бабушка пугала воронами, которые якобы каркают потому что он н спит. Я пугала бабайкой, сидящим в кустах под окном. Кто такой этот бабайка, я понятия не имела. Это папу его им пугали. У него он в кладовке жил. Ну я и решила, что бабайка должен перейти по наследству. Вот вроде ж взрослая была… Как-то приехала ко мне подруга с дочкой чуть постарше. И мы, две молодые мамаши, поперлись с ними (2г и 3,5г) на дачу к нашей однокласснице, куда-то куда мы примерно знали, 4 остановки на автобусе, 2 остановки на электричке и дальше километра 2 по прямой, но это если знать дорогу. Как известно, первые дети, особенно рожденные молодыми родителями, взрослые с момента рождения. Вот и эти два шкета тогда прошли с нами в неизвестных направлениях весь путь, даже не догадываясь, что у них есть опция поныть. Одноклассницу мы нашли, очень ее удивили, обратно нас довезли на машине до платформы. Дальше нам предстояло добраться до дома. Автобуса ждали на станции долго. Дети от усталости все ж стали конючить. И мы купили им чернику, которую они тут же и съели. Чумазые и довольные. Добрались, уложили спать и вот они, блаженные свободные часы… Но не тут-то было. Стоило нам расслабиться, как мой проснулся. Проснулся с диким ревом. Он заговорил поздно, через год тольео, поэтому добиваться, что же случилось, у полусонного двухлетнего крохи было сложно. Мы решили, что это съеденная грязными руками на автовокзале черника. И стали пихать в него активированный уголь, растолченный в воде. А отбивался он знатно. Крепкий был. Черное было все: и лицо, и пижама. И мы тоже. Вообще картина красивая. Тут я замечаю, что, когда он смотрит в окно, в глазах появляется ужас.
–Ты чего-то боишься? – кивает.
– Там на улице? – кивает.
–Бабайку? – осенило вдруг меня. Кивает.
–Да нет там никого, пойдем посмотрим, – он сильнее прижимается.
Мы выходим на улицк, в темноту, я подхожу к кустам под его окном, с ним на руках, и отодвигаю их.
–Посмотри, видишь? Никого, – для верности мы еще повыгоняли монстров из-под кустов.
Ребенок успокоился. Я вернулась в дом, положила его в кроватку, и он заснул.
Всем родственникам пугать было строго запрещено. Правда на бабушку это так и не подействовало, не может она не пугать… А подруга мне долго Бабайку вспоминала.
История о Тобике.
Катя маленькая очень любила иногда поплакать. Как говорила наша няня, у нее все так хорошо, что для баланса ей нужно найти повод и поплакать. Например, взять книжку, где нарисован котенок, и начать плакать о судьбе несчастного котенка, потерявшего маму. Потерялась ли его мама, история умалчивает. Она сама придумывала грустные истории: больше поводов плакать у нее не было. Она была абсолютно не капризная. К ее рождению я уже достаточно поумнела, чтоб не издеваться над ребенком ненужными запретами, необходимостью есть, причем то и тогда, когда мне надо и прочими развлекухами. Я предоставила ей расти и развиваться в безопасной для нее обстановке, не вереща от ужаса при ее попытке засунуть палец в розетку (ну просто потому, что даже ее крохотный девчачий пальчик туда не пролезет при всем желании, и уж лучше она сейчас потеряет к ней интерес, чем через год, когда попытается засунуть туда уже какие-нибудь предметы). Попытки родственников повоспитывать ее я тоже пресекала, что кстати дало потрясающие результаты. Оказывается, ребенок, выросший без глупых запретов и ограничений, но само собой внутри рамок, необходимых для безопасности и роста, становится ответственным, чувствующим и способным к эмпатии.
Как-то лет в шесть, Катя из бумажек сделала конфетки, закрутила по бокам, наподобие фантиков. На этом она не остановилась и нарисовала на них рожицы. Назвала их Тобиками. Точнее Тобик был первым, а дальше его семья и друзья. Поиграла какое-то время и оставила у кровати. Тогда к нам приходила убираться женщина одна. Она решила, что это мусор… Катя сразу и не заметила. А вот ночью ей видимо что-то приснилось. Она проснулась. и тут я слышу рев. Прибегаю:
– Тобики пропааалииииии…
Я-то понимаю, куда они пропали, но сказать правду означало получить детское горе до утра. Я начинаю придумывать истории, что они пошли гулять, или отдыхать поехали. Но она уже решила, что хочет поплакать…А я хотела спать. И надо было что-то делать. Тогда я начала делать новых тобиков. Но после всхлипа: «нееет, это не Тобик», я придумала, что это его брат. Он приехал погостить к нам, пока сам Тобик отдыхает. Такой обмен диванами. Постепенно она успокоилась. Я тогда попросила ту женщину не выбрасывать ничего из ее комнаты.
Как-то уже несколько лет спустя ей стало жалко какую-то лягушку. Прямо так жалко, что настроение испортилось и чуть не плакала. Тогда перевели все в шутку, но эта лягушка стала на какое-то время нарицательной.
