Ирина Дерновая
Сказ про нашу Таньшу
Таньше что, всё весело, всё смешно, даже если падает и рыльцем в опилки на арене. Неплохо, однако ж, выходило, родители дозволяли на разогрев перед публикой выходить. Народцу всё весело: рыжая девчонка, хоть и здоровенькая, скачет козой, малыми гирьками жонглирует, да ещё и кувыркается потешно.
А говорю тебе, конопатая она – с головы до ног. Во-от, а другие-то дети завидовали, что ли. Дразниться взялись: Таньша Рыжая, да Таньша Ржавая… Эге, а кувшины-то дно показывают! Эй, хозяин!
А эта хоть и телом крупная, а умом – та же девчонка обидчивая. Ну, в рёв опять, в слёзы. Мальчишки вокруг мухами навозными вьются и травят пуще прежнего: Рыжая да Ржавая. А Таньша вдруг возьми, угомонилась, схватила самого заводилу за ноги – и давай над собой крутить! А когда остальные-то сунулись приятеля отбивать, ох, и наваляла она им! И вопила, говорят при этом то, что от клоуна ихнего, пьяного в стельку не раз слышала: «А в жбан кому?! Кому в жбан дам?!». Понял, да, какая с тех пор к ней кличка прикипела? Вот, за это тоже, давай.
Мальчишки, слава богам, все живы остались, только в синяках да грязище. Ихние же родители им уши накрутили, ну и так, для разговору, к отцу-матери Таньши приходили. Чтоб они своё чадо, значит, тоже в укороте держали. А как эту козу удержишь, когда о том времени к цирку сказитель присоединился и всяких историй девке по вечерам коробами сказывал? Вот ей в голову-то её стукнутую-то и упало: захотелось всенепременно героем стать, воином отважным, ну или на худой конец – ратником княжьим.
И ведь стала! Как в юношескую пору вошла, припёрла батюшку к стенке фургона (а к тому моменту папашу своего уже головы на три обогнала) и гудела трубой, чтоб доспехи ей выправил, дал благословение и до крепости княжеской сопроводил. Вот это я сам видел, вот этими самыми глазами: когда семейка вся эта в крепость пришла, и рыжую нашу, в латы закованную, что твой самовар, стражники за ворота пытались выпихнуть, бы-гы-гы! Она их там сама всех положила и чуть в блины не раскатала, да капитан выскочил. Наорал и на стражников, и на цирковых, и на Таньшу. Но мужик он у нас сметливый, оглядел эту громадину, оценил. Попросил показать, чего умеет да как с оружием обращается. С оружием-то у неё не очень вышло, с мечами да копьями. А вот когда она брёвнышко в руки взяла, которое для ремонта какого-то к стене прислонили, да разметала в два счёта попёрших на неё ратников… В общем, взяли её крепость, в качестве «ударной единицы особого назначения», во как!
Мужик тамошние задирать девицу опасались. Зато восхищались – сил никаких не было! Ведь ты вообрази, стати у неё – во! Что сверху спереди, что снизу со спины. Грудной доспех у неё – натурально как вон те котлы, в которых хозяйка здешняя готовит. Что ты моргаешь? Вот представь, два таких котла – спереди блестят, грудь, значит, Таньшину прикрывают. А сзади, пониже спины, тоже всё налитое и круглится соблазнительно, аж дух захватывает. За это вот, стражники про меж собой, звали ей Таньшата Железные Мячи! Но с уважением так, знаешь, с восхищением. Давай, за те мячи, и за всё, на что приятно посмотреть.
