Ирина Агулова
Няня для дракошек, или Приключения в 3/9 царстве

Глава 5

К мосту вела заросшая подорожником тропа, по краям которой разрослись одуванчики и васильки, качающие пушистыми головками нам вслед, будто прощаясь. Сердце тревожно билось в груди – ведь впереди нас ждала неизвестность, но я уверенно шла вперёд, пока нога не коснулась деревянного настила старого моста, заскрипевшего под нашей тяжестью.

– Если тётка Софья сказала, что всё пучком, значит, так и есть, – пробормотал Михей, слегка повернув голову в мою сторону.

– Ты меня уговариваешь или себя? – уточнила я, отступив ближе к перилам, чтобы, в случае чего, можно было за них ухватиться.

– Себя, – вздохнув, признался парень, последовав моему примеру, – но назад пути всё равно уже нет.

Я была уверена, что, обернувшись, увижу знакомую опушку и Софью Ильиничну, однако за спиной стояла непроницаемая стена густого тумана, отгородившего нас от внешнего мира, подтверждая слова оборотня – назад пути и правда уже нет. Почему-то появилась уверенность: в какую бы сторону мы теперь ни пошли – выйдем всё равно в том же месте, но проверять свою теорию я побоялась.

– Ты когда-нибудь ходил здесь? – чтобы хоть как-то отвлечься от надрывного скрипа мостового перекрытия, терзающего уши при каждом нашем шаге, спросила я.

– Бывало, вот только мост казался новее, – перехватив поудобнее Маришу, ответил Михей, – всё дело в магии, что использовала тётка Софья, чтобы отпугнуть волколаков: она вытягивает из окружающего мира энергию, разрушая всё, с чем соприкасается. Неважно, живое это существо или обычный камень – всё со временем превращается в пыль. Поэтому нас и выпроводили подальше от Приграничья, пока Ильинична не придёт в норму, и не восстановит всё вокруг. Это плата за могущество, которым она обладает. Ты думаешь, откуда появилось прозвище бабка Яга, вместо хранительницы врат – Ягини?

– Из-за этой магии, чего тут думать, – ответила я, не сомневаясь ни капли.

– Именно, – подтвердил Михей. – Было время, на нашу землю нагрянули полчища завоевателей, вот ей и пришлось защищаться, как сегодня. Но силы она в проклятье вбухала столько, что после долго не могла прийти в себя, долгие годы оставалась страшной старухой, живущей в погибшем лесу. Софья Ильинична не раз мне рассказывала эту историю. Пожертвовав собой, она спасла жителей округи, не пропустив к их деревням отряды иродов. Вот только благодарности людской не дождалась. Её стали бояться; ненавидели, приписывали всякие злодеяния, к которым она не имела ни малейшего отношения. Увы, людская молва не всегда справедлива, особенно если основана на страхе.

Заслушавшись Михея, я не заметила, как мы оказались на берегу, и лишь когда не услышала при очередном шаге зловещего скрипа, поняла, что мост остался позади, мгновенно подёрнувшись густым туманом.

– Похоже, мост без посторонней помощи мы теперь не отыщем, – озвучила то, что первым пришло на ум.

– А чего его искать? Вот он, – махнула рукой Маришка, вглядываясь в белесую пелену. – Только нам туда всё равно пока нельзя: дядечка не пропустит.

– Какой дядечка? – неосознанно вцепившись в руку Михея, спросила я, дрогнувшим то ли от волнения, то ли от страха голосом.

– А вон тот, который притворяется деревом, – беззаботно ответила сестрёнка, указав в сторону старого корявого дуба, на стволе которого, в трухлявом дупле, тут же засветились гнилушки, напоминая два горящих глаза.

Резкий порыв ветра прошелестел в кронах деревьев, отвлекая внимание. Понадобилась всего секунда, чтобы вернуть взгляд обратно, но за этот краткий миг дуб исчез, а на его месте появился высокий кряжистый старик с всклоченной седой бородой и такой же шевелюрой.

– А я говорила, что это дядечка! – обрадовалась сестрёнка, помахав незнакомцу рукой. – Его не надо бояться, он хороший, если к нему по-доброму отнестись.

– Ну надо же, какие интересные гости к нам пожаловали! – пробормотал незнакомец, запустив пятерню в волосы и задумчиво почесав макушку. – Что ж, добро пожаловать в тридевятое царство. Надолго к нам?

– Недели на две, – настороженно ответил Михей. – Должок один взыскать нужно. Мы от Софьи Ильиничны.

– Почему сама не пришла? – нахмурился дед. – Али что случилось?

– Волколаки пожаловали, вот она их и постращала слегка, чтобы неповадно было. Теперь восстановиться надобно, – как на духу выложил медведь, и я почему-то не сомневалась, что, скажи он хоть слово лжи, старик об этом сразу догадался бы.

– Вот ведь напасть какая! – горестно вздохнул тот. – Ну ничего, Ильинична баба крепкая, скоро будет как огурчик. Ладно, чего уж, пойдёмте, покормлю вас, а то, поди, голодные.

Дед развернулся, взмахнул рукой, и неподалёку заскрипели, застонали вековые мохнатые ели, среди ветвей которых обнаружилась небольшая избушка, отдалённо напоминающая жилище Софьи Ильиничны.

– Проходите, гости дорогие, пообедаем, а заодно обсудим, какой долг вы пришли стребовать и с кого, – пригласил незнакомец, гостеприимно распахнув дубовую дверь.

Маришка вошла первой, мне же, несмотря на её заверения, переступать порог не хотелось совершенно. Не скажу, чтобы я прямо-таки сильно боялась, но кое-какие опасения были, и хозяин мгновенно это подметил.

– Да не боись ты, не обижу, – проворчал он, – сказала ж тебе девчушка, у меня всё взаимно: ты ко мне со всей душой – и я к тебе, а повернёшься зад… кхм, спиной – по ней и получишь.

– Вы леший? – припомнив сказки, решила уточнить, выбрав наиболее подходящий персонаж.

– Было дело, называли меня так несведущие люди, – откликнулся старик. – А по сути, я такой же хранитель врат, как и наша общая знакомая. Можете звать меня дед Ратибор.

– Скажи, а твоя сестрёнка всегда видела вторые сущности живых существ? – поравнявшись со мной, шепнул Михей.

– Неужто и в тебе оборотня разглядела? – обернувшись, вклинился в разговор хозяин, услышав вопрос парня.

– Разглядела, – кивнул Михей, – причём не просто способность обращаться, а именно медведя.

– Дар в девчушке сильный, – констатировал дед Ратибор, потоптавшись на пороге. – Вот только не пойму, отколь такой мог взяться. Кто ваши родители, деточка, как их имена? Кровь, чувствую, в вас одна.

– Светлана и Ярослав Княжинские, – ответила я, внимательно наблюдая за стариком: скажут ему что-то их имена или нет.

Сказали! Тёмно-карие глаза расширились от удивления, брови взметнулись вверх, но хранитель врат мгновенно натянул на себя маску безразличия.

– И почему я сразу об этом не подумал? – пробормотал он, резко развернувшись, и перешагнул порог избы, с ходу заговорив с Маришкой: – Так-с, чем будем трапезничать, девонька, выбирай. Есть ягоды, грибы, орехи, блинками можем побаловаться, кисельком…

Маришка что-то залепетала в ответ, но я уже не слушала, перегородив проход Михею, собравшемуся последовать за дедом.

– Рассказывай давай, – потребовала я, понимая, что окружающие меня люди, вернее, нелюди, знают о моих родных гораздо больше меня самой.

– Чего тебе рассказывать? – непонимающе захлопал глазами оборотень, да только актёр из него был никудышный.

– Кто мои родители на самом деле? – зашипела я, разозлившись не на шутку, и, будто вторя моему настроению, вдали раскатисто прогремел гром.

Парень оскалил мигом отросшие клыки и утробно заворчал, напомнив мне, с кем имею дело. Но не испугал: уж если он при первой встрече, будучи в облике зверя, меня не тронул, то сейчас и подавно бояться нечего.

– Я должна знать, – прошептала дрогнувшим голосом, старательно выдавливая слезу, поняв, что силой в этой ситуации вряд ли чего-то добьюсь, а вот хитростью и женскими штучками… – поделись со мной, пожалуйста.

Коснувшись крепкого мужского плеча, я заглянула в карие глаза, затрепетав ресницами так, что, будь немного полегче, взлетела бы, точно горлица, – и кадык Михея дрогнул, выдавая смятение. Оставалось только дожать. Так, в глазах слёзок прибавить, в голосе побольше печали… Только бы не переиграть… Но не тут-то было!

– Чего к парню пристала? Видишь, не может он об этом говорить, – одной фразой разрушил мои планы дед Ратибор, выглянувший из избушки.

– Только говорить? – зацепилась я за слово. – Написать может?

– Вот же настырная какая! – покачал головой хозяин. – Ей про Фому, а она про Ерёму!

– Да про какого Фому, про какого Ерёму?! – не выдержала я и повысила голос. Гром загремел ещё ближе, заставив старика нахмурить брови и иначе взглянуть на меня, более настороженно, что ли. – Я прошу о такой малости, а вы мне зубы заговариваете.

– Ты, это, успокоилась бы немного, деточка, – проследив взглядом за молнией, разорвавшей небеса неподалёку от избушки, проворчал старик, – а то, не ровен час, спалишь мне всё здесь к Кузькиной матери.

– Увы, ничем не могу помочь, – вздохнула я, удивившись тому, что изменение погоды записали на мой счёт, но вида не подала, планомерно двигаясь к намеченной цели, – если ко мне всей душой, то и я так же, а если ко мне поворачиваются…

– Ладно-ладно, понял я! – усмехнулся дед Ратибор, узнав собственные слова, произнесённые не так давно. – Так и быть, я расскажу, но иносказательно, поскольку во всех девяти царствах об этом говорить запрещено, особенно тем, кого это не касается лично. Так что на парня не серчай, он и правда не может ничего сказать, иначе его постигнет кара.

– Я выбрала ягоды и блины, – высунув курносый нос из избушки, довела до нашего сведения Мариша, прервав разговор на самом интересном месте.

Я чуть было не зарычала. Вот так поведёшься с оборотнем и не заметишь, как спустя пару часов уже начнёшь копировать его привычки.

– Идёмте обедать, – улыбнулся хозяин. – На голодный желудок серьёзные разговоры не ведутся. Обещаю, как только перекусим, – расскажу тебе что знаю.

Не доверять старику у меня причин не было, поэтому ничего не оставалось, как согласиться, тем более, что желудок отреагировал на мысли о еде призывным урчанием, которое не услышал разве что глухой.

– А ещё чего-то вредничает, – мотнув головой в мою сторону, хмыкнул Михей, явно намекая на призывы к действию моего организма.

– Женщины, что с них взять, – поддержал его дед Ратибор, вздохнув так, словно в этом выражении заключалась причина всех печалей мира.

Пока мы препирались у порога, Маришка уже похозяйничала в избушке, откуда-то вытащив глиняные расписные миски и расставив их на столе.

– Ай да хозяюшка! – всплеснул руками дед, по-доброму улыбнувшись, отчего морщинки разбежались лучиками из уголков его глаз. – Мне как раз такая помощница нужна. Может, останешься у меня погостить на пару дней, пока твоя сестра с Михеем по делам отлучатся? Будем с тобой ягоды-грибы собирать, да травы разные лесные. Всяко лучше, чем топать с этими двумя оболтусами неизвестно куда, слушая всю дорогу, как они переругиваются. Даю слово, что сам не обижу и в обиду не дам. Что скажешь?

– Я согласна, – поспешила с ответом сестрёнка, мельком взглянув на меня и мгновенно сообразив, что разрешения от меня не получит.

– Фух, одной проблемой меньше! – не дав мне и рта раскрыть, выдохнул оборотень. – Я тоже согласен.

– А я нет! – всё ещё надеясь переубедить Маришку, заявила я.

– А тебя никто и не спрашивает, – фыркнул оборотень, под одобрительное покашливание старика. – Трое против одной – так себе расклад.

Глава 6

Если я думала, что авторитет старшей сестры позволит мне взять верх, то глубоко ошибалась. Эти трое, объединив усилия, уели меня по полной, раскатали, так сказать, в лепёшечку. Кстати о лепёшечках… Кто-то там блинов обещал.

– Ладно, так и быть, – вздохнула я, признавая своё поражение под радостный визг младшей сестрёнки, – только дайте слово, что позаботитесь о Марише.

– Даю слово, – без тени усмешки ответил хозяин, да так уверенно, что поставить под сомнение его обещание язык не повернулся. Знаю, это могло показаться странным, но я верила ему; верила так же, как и Софье Ильиничне, как и Михею. Да и прав дед Ратибор: в дальнюю дорогу Маришку брать с собой не стоит. Кто знает, что ждёт нас впереди?

– Ну, мы есть-то будем или как? – раздался обиженный голос Маришки, выдернувший меня из размышлений.

– Будем, конечно, – откликнулся старик и подмигнул мне, давая понять, что я сделала правильный выбор. – Так, желторотики, быстро приподняли каждый свою миску, сейчас раскинем скатерть-самобранку.

При упоминании волшебного предмета глаза загорелись не только у сестрёнки, но и у Михея. Я же смотрела с опаской, не зная, что от этого чуда ожидать.

– А мясо можно попросить, или она у вас только подножный корм выдаёт в виде грибов-ягод? – уставившись голодными глазами на белую льняную скатерть с вышитыми в центре и по краям рунами, спросил Михей.

– Подножный корм, как ты выразился, – фыркнул дед, – выдаю я сам, поскольку собственноручно собираю, а скатерть держу так, на всякий случай. А попросить можно, но не факт, что она тебе выдаст желаемое: бракованная попалась, взбрыкивает иногда. Блины, сырники со сметаной, запеканку выдаёт исправно, а с другими блюдами не угадаешь: иногда – всё по заказу, а иногда такое появляется, что потом дня два-три есть не захочешь вовсе.

Скатерть опустилась на стол, и мы поставили на неё чашки, замерев в ожидании.

– Чего сидим? Кого ждём? Заказывайте! – скомандовал хозяин.

Я рисковать не стала и попросила сырников со сметаной, Маришка блинов с мёдом и молоком, а вот Михей, несмотря на предупреждение деда Ратибора, заказал куриных ножек, да побольше.

Скатерть замерцала, завибрировала, отчего стол заходил ходуном, а потом, сопровождаемые громкими хлопками, на ней начали появляться: тарелка с сырниками с пылу с жару, миска со сметаной, стопка блинов на блюде, пиала мёда и крынка с молоком. Последним появился большой поднос с маленькими дымящимися лапками… при ближайшем рассмотрении оказавшимися лягушачьими.

– О, блюдо из самой Франции, – хохотнула я. – Да вы гурман, монсеньор!

– Скорее из ближайшего болота, – сплюнул на пол хозяин. – Ночью ни одной лягушки теперь не услышим, точно говорю: извёл всех, ирод косолапый, своей просьбой.

– Да я это… того… – оправдывался парень, – решил попробовать.

– Ну попробуй-попробуй, – покосившись на поднос, поморщился старик, – а мы, пожалуй, пойдём обедать на свежем воздухе, подальше от ваших заморских деликатесов. Приятного аппетита, Топтыгин.

– Да я ж не это попробовать хотел, а того… – всё ещё пытался что-то объяснить Михей, но дед его слушать не стал, а взмахнул рукой, поднимая с помощью магии наши кушанья, и направился к двери.

– Не расстраивайся, говорят, они по вкусу напоминают куриные ножки, – решила я приободрить товарища, но по тому, что его лицо и шея приобрели багровый оттенок, поняла – лучше бы помалкивала.

Раскинув на траве покрывало, найденное в сенях, дед разместил на нём наш обед и плюхнулся сам, указав нам с Маришей на противоположный край. Но стоило только всем разместиться, как из дома вышел Михей.

– Быстро ты с ними управился, – усмехнулся старик. – Вот что значит звериный аппетит!

– Не ел я их, оставил на столе, как есть, – насупился парень, и, жалобно взглянув на меня, спросил. – Поделишься сырниками?

– Угощайся, – отложив себе в миску несколько штук, остальное протянула Михею.

– Это тебе урок на будущее, Миша, – спрятав улыбку за усами, проворчал хозяин. – Если не уверен в результате – лучше не рискуй; тем более, когда есть варианты понадёжнее.

Когда с обедом было покончено, а посуда перемыта в ближайшем ручье, дед Ратибор пригласил нас под раскидистую яблоню, что росла за избушкой, и, подождав, пока Мариша увлечётся сбором малины в зарослях неподалёку, заговорил.

– Не знаю, правильно ли поступаю, но раз обещал, – мужчина на миг задумался, вздохнув, пригладил бороду и начал свой рассказ. – В некотором царстве, в срединном государстве жила была девица-краса, наделённая силой невиданной с рождения… Ведьма, попросту говоря. И узнала она как-то от добрых людей, что миров во вселенной – не счесть, и что есть такие, где способности, как у неё, не считаются чем-то запретным и постыдным, за них не сжигают на кострах и не сажают на кол. Поставила она себе цель – найти способ попасть туда. И нашла, подружившись с бабой Ягой, не испугавшись её злобного вида. Всё шло хорошо, пока она не поступила в академию магии, где на тот момент учился один юноша непростых кровей. Учился тайно, никто и не знал, кто он на самом деле. Наша девица тоже не знала, иначе улепётывала бы от него без оглядки. Хотя… любовь зла, полюбишь, как говорится… О чём это я? Ах, да! В общем, влюбились они друг в друга по самые уши, но родители парня его выбор не одобрили и пригрозили сжить девицу со света белого, если он не откажется от неё. А молодец возьми да не откажись. Молоток парень, уважаю! Эм, опять я отвлёкся… Так вот, чтобы спасти любимую, пришлось ему бежать с ней в срединное царство, где его божественной силы поубавилось, но и того, что осталось, хватило, чтобы стращать недоброжелателей. Ох, и разозлились же его родители тогда! Долго искали, но так и не нашли: влюблённые словно растворились в эфире мироздания. В порыве гнева отказались от сына, запретив под страхом неминуемого наказания произносить его имя обывателям, что днями и ночами обсуждали этот невиданный по наглости случай, перемывая косточки всем, кто к этому причастен.

– И звали эту девицу-красу Светлана, а парня – Ярослав, – качая головой, пробормотала я.

– Так, да не так, – усмехнулся дед. – Про девицу ничего другого сказать не могу, а вот парня… враги ему дали имя Ярый, в миру он звался Ярослав, а вот родители его назвали…

Старик на миг замолчал, задумавшись, а затем взял палочку и начал выводить в воздухе буквы, вспыхнувшие ярким пламенем и сложившиеся в слово «Ярил». Стоило только прочитать, как они начали тускнеть, пока не растворились в воздухе без остатка.

Ярил, Ярил… – крутилось в голове имя. Где я могла слышать подобное? И вдруг вспомнилась маленькая книжица, которую читала мне мама перед сном в далеком детстве: о великих Богах, живших на волшебном острове, парящем в небесах. И сразу всё встало на свои места. Правда, в той книжице одного из героев звали Ярило. Но что значит одна буква, когда всё буквально кричит: это не просто совпадение?!

– Не может этого быть! – выдохнула я, почувствовав, как по спине прокатилась капелька ледяного пота. – Папа не может быть тем, о ком вы говорите. Что если это его далёкий предок? Ведь легенды о боге с этим именем гуляют по миру уже не одно столетие.

– Нет, не предок, – покачал головой старик. – Да и что значат пара столетий для того, кто бессмертен?

– Бессмертен? Если бы всё было так, как вы говорите, на кой ему тогда какая-то академия – ведь он с рождения наделён невиданной силой? – не сдавалась я, всё ещё не в состоянии поверить, что мой рыжеволосый улыбчивый папа – это не просто «папа», а тот, кто мог бы при желании изменить мир.

– А ты думаешь, что те, кто наделён силой, выходя из материнской утробы, сразу же начинают творить чудеса, менять ход планет и передвигать горы? – вскинув бровь, хохотнул дед. – Знаешь, деточка, они как и все малыши, сначала пьют материнское молоко и пачкают пелёнки, потом начинают ходить, учатся разговаривать, постигают науки. Да, им всё даётся гораздо легче и быстрее, но каждое живое существо берёт откуда-то своё начало, и у каждого есть путь развития, иногда скрытый за суевериями. Никто не становится взрослым и разумным по щелчку пальцев. Надо приложить усилия, чтобы чего-то добиться, кем бы ты от природы ни был.

– В это трудно поверить, – подняв к небу глаза, чтобы мужчины не видели подступивших от волнения слёз, поделилась я своими чувствами.

– Понимаю, – вздохнул дед Ратибор, – но ведь ещё сутки назад, если бы кто тебе сказал о существовании леших, оборотней и волколаков, ты бы поверила?

– Нет, – шмыгнув носом, мотнула головой.

– О чём и речь, – похлопав меня по плечу, согласно покивал старик. – Кстати, не вижу повода расстраиваться. Наоборот, порадуйся, что часть отцовской силы перешла к тебе и сестре. Материнской, правда, тоже, но это уже другой разговор. И при правильном раскрытии этой силы тебе уже не будут страшны ни волколаки, ни какие другие твари из низших миров.

– Мы были нужны волколакам из-за нашей крови? – мысли мгновенно переметнулись на вчерашние пугающие события.

– Скорее всего, – не стал скрывать тот, – но биться лбом об стену, доказывая, что это так, и никак иначе – не возьмусь.

– Твой отец может возрождать к жизни природу, лечить болезни, стабилизировать урожайность. Именно он в своё время помог Софье Ильиничне возродить лес вокруг её избушки, вернув жизнь в искорёженные деревья, – взял слово Михей, с восхищением перечисляя заслуги отца. – Правда, именно это его и выдало.

– Только волколаки – это порождения тьмы, и сила твоего отца их губит, – продолжил старик, когда оборотень замолчал. – А вот сила его дочерей, в которых кровь уже разбавлена ведьмовской… Они уверены, что в вас их спасение, поэтому так просто не отстанут.

– Чушь какая-то! – запустив пятерню в волосы, взъерошила их, растрепав косу окончательно. – Во мне нет никакой силы, так что зря надеются.

– Есть сила, есть, поверь, – покачал головой старик, – просто она ещё не пробудилась. Нужен тот, кто возьмётся за это непростое дело. И потому, я, кажется, догадываюсь, какой долг вы пришли стребовать и с кого.

История, рассказанная дедом Ратибором, никак не хотела укладываться в голове, подбрасывая всё новые и новые противоречия. Для меня родители были просто любящей мамой и заботливым отцом, но никак не теми, о ком поведал старик.

Мама не могла быть ведьмой по определению: ведь те злые и расчётливые, а она… она самое доброе существо на всём белом свете: По крайней мере, для нас с Маришей – точно. А папа… Если бы папа был тем, о ком говорил хозяин, разве он заставил бы нас куда-то бежать? С такой силой, какая, по словам лешего, должна у него быть, он бы запросто справился с теми монстрами, что пришли ночью к нашему дому. Не понимаю!

– Дед, – окликнула я Хранителя, решив уточнить этот вопрос, – тогда почему отец не уничтожил волколаков сразу? Зачем заставил нас бежать неизвестно куда? И насчёт мамы… Ладно, отец бессмертен, как вы говорите, поэтому и прожил несколько столетий, но она-то – человек.

– Всё не так просто, как может показаться на первый взгляд, – ответил тот, переглянувшись с Михеем. – Помнишь, я тебе говорил, что родители от него отреклись?

– Да, конечно. Такое не забудешь, – кивнула я.

– Ты наверное решила, что они перестали его любить и тому подобное, но здесь дело немного в другом, – старик помолчал, подбирая слова. – У каждого рода есть свой канал силы. Он напоминает закром, из которого берут энергию. Но чтобы что-то взять, надо сначала положить. Ведь так?

– Так, – ответил Михей раньше, чем я успела раскрыть рот. Видимо, тема была интересна и ему.

– Если бабушки-дедушки, родители и дети, живут в мире и согласии, не причиняя зла другим, то энергия этого канала чиста, – продолжил дед Ратибор, одобрительно взглянув на оборотня, – и приносит людям здоровье, уверенность в себе и своих возможностях, счастье, удачу, успех в делах. А если нет – то начинают происходить несчастья, дети болеют. Поэтому так важно жить в гармонии с собой и окружающим миром. Я понятно объясняю?

– Да, – выдохнула я, начиная осознавать, какой важной информацией делиться со мной Хранитель.

– Так происходит у всех, даже у обычных людей, – вздохнул тот, – с единственной лишь разницей: жители высших миров могут осознанно влиять на этот канал – решать, кто может из него брать, а кто нет. Так вот, твоему отцу перекрыли доступ к родовой силе. И сделано это было в надежде на то, что Ярослав одумается и вернётся обратно. Думаешь, почему они так сильно разозлились?

– Понятия не имею, – пожала плечами. – Я бы точно не стала злиться, если бы мой сын женился по любви и жил с той, которая в нём души не чает.

– Понимаю, – улыбнулся дед Ратибор, снова поглаживая бороду, – вот только в том мире немного другие правила и устои. В Прави веками устраивались договорные браки, чтобы каждое последующее поколение было сильнее предыдущего, ведь накопленная энергия поступает в общий канал, из которого могут черпать магию все члены рода. И поэтому жители Прави считаются самыми сильными во всех девяти царствах. А твой батя свою лепту вносить не захотел. Конечно, полностью перекрыть магию не в состоянии даже главы рода, и часть всё равно просачивается в эфир мироздания, но далеко не вся. Именно благодаря этой части твоя мама по-прежнему молода и прекрасна: Ярослав делится с ней жизненной энергией. Вот только для более значительных чудес её недостаточно. Правда, Ярым его не зря в народе назвали, – улыбнулся дед, – даже того, что есть, ему хватает, чтобы недоброжелатели бежали от него, поджав хвосты. Но он ограничен в силе, поэтому и отправил вас подальше, боясь, что в самый ответственный момент её может не хватить.