Irin Joki
Страшные сказки ведьмы-воровки
– Да, я взорвал склад, теперь Разовски негде будет прятать нелегальное оружие, – он, в полной мере наслаждаясь своей проделкой, достал из кармана связку ключей, – а еще я позаимствовал это.
Мур беглым взглядом проверил коридор на наличие непрошенных свидетелей, вскрыл замок, и дверь, за которой томился Чарли Фленсик была открыта. Затем он также ловко и быстро закрыл дверь камеры.
– Бежим, – решительно проговорил Лисц, и они, словно двое воришек в ночи стали спешно покидать тюрьму.
Петляя по темным коридорам, они ни разу не наткнулись на надзирателей, ведь Мур прекрасно знал, каким путем нужно отходить. Но сначала, прежде чем окончательно оставить это место, детектив посчитал нужным спасти еще одного невиновного человека, которого по вопиющей несправедливости обрекли на вечное прозябание в этих стенах.
– Господин Прест? Вы здесь? – зашептал Мур возле камеры, которая находилась на одном этаже с камерой Фленсика.
– Господин Лисц? – послышался приглушенный, крайне изумленный голос Преста.
Детектив, не мешкая, отворил дверь и перед ними предстал Кай Себастьян Прест, а точнее то, что от него осталось. Он был невероятно худ, выглядел больным и убитым. Он походил на какого-то бродягу, от его аристократического изящества не осталось и следа.
– Что произошло? Откуда у вас ключи? – ничего не понимая, вымолвил Прест.
– Нет времени, вы идете со мной, – Мур бесцеремонно схватил его за локоть и выволок из камеры. Фленсик тут же перехватив связку ключей, запер дверь, вытер отпечатки и выбросил улику куда подальше.
Безвольный Прест послушно следовал за своими спасителями, искренне недоумевая. Все трое спокойно миновали пост охраны, ведь теперь там никого не было, и, запыхавшись, остановились лишь перед лесом на холме, с которого их взору открылась трепещущая картина.
Неистовое адовое пламя охватило большой склад, в котором по документам хранилось пропитание для заключенных. Оно вот-вот грозило переброситься на саму тюрьму, то тут, то там взрываясь огромными жаркими клубами огня. Пожар пожирал все на своем пути, никого не щадя, и от этого зрелища у всех троих были мурашки по коже.
– Черт, Лисц, – тяжело дыша, проговорил Чарли, заворожено глядя на горящий склад, – я не знаю, кто были твои предки, но среди них точно были авантюристы.
– Мне тоже так кажется, – слегка улыбнулся Мур, – что ж, теперь мы в расчете, Фленсик.
– Да я и не против побыть у тебя в долгу, – усмехнулся журналист, похлопав детектива по плечу, – а теперь делаем отсюда ноги, пока они не очухались.
И с этими словами трое сообщников невидимой тенью скрылись во тьме Бархатного леса, словно самые ловкие из разбойников.
3.
Новое событие неминуемо тут же охватило город, едва пожарные успели совладать с огнем и потушить его. Каждый порядочный гражданин, не оставаясь в долгу, с небывалым жаром и упоением пересказывал историю о том, как таинственный бандит подорвал склад тюрьмы Лунсанна – крепости, в которую невозможно было пробраться даже самому ловкому и хитрому из всех людей. Всячески приукрашая и преувеличивая, сплетники и сплетницы в отчаянии спорили, кто же мог пойти на столь дерзкий поступок средь бела дня, да еще и на глазах у надзирателей. «Видимо ему было нечего терять» – с многочисленным видом повторяли они. Некоторые считали, что это сговор влиятельных преступников, некоторые в восторженном страхе шептали, что это дело рук ведьм, кто-то совсем дотошный вспомнил о банде поджигателей, которую когда-то поймал сам Мур.
В самой же тюрьме воцарился настоящий первобытный хаос – никто до сих пор не мог толком разобрать, сколько точно преступников сбежало, пока их в спешке эвакуировали из горящего здания. Лисца невольно распирала внутренняя гордость от содеянной аферы. Он упивался этим чувством каждый раз, когда краем уха слышал перешептывания и разговоры на эту тему – все только и говорили о пожаре на складе тюрьмы. Детектив не в силах сдерживаться, расплывался в улыбке при упоминании дерзкого и неуловимого преступника. Каждый им восхищался – кто-то с нескрываемым восторгом, кто-то с трепещущим страхом.
Господин Прест был с радостью принят Мадам Паншетой под свой кров, накормлен, напоен и обогрет. Он был все еще растерян и не знал, как ему быть дальше. Но Мадам Паншета не дала ему времени заскучать – она вмиг нашла ему работу, которую он выполнял с большой охотой и тщательностью. Фленсик же затаился на время у своих знакомых, обдумывая как ему вернуться к любимому делу, восстановить репутацию и доброе имя, но в то же время не попасться вновь аристократам в их цепкие лапы.
Как и предполагал Мур, телеграмма из Аунтемпского поместья не заставила себя долго ждать, и уже на следующее утро детектива незамедлительно попросили явиться туда.
«Господин Лисц!
Прошу извинить меня, но господин Альберт Разовски окончательно распрощался со своим разумом и обвиняет вас в поджоге склада при тюрьме Лунсанна, за который сам же несет прямую ответственность. Не подумайте, что я разделяю его обвинений, честно мы уже не в силах с ним бороться, так что прошу вас приехать в поместье и уладить данный вопрос.
С уважением,
Кристофер Беднам».
При прочтении данных строк Мур испытывал обжигающее чувство любопытства вперемешку с удовольствием. Озорство от проделанной выходки вновь закипело по его венам, и он с невероятным энтузиазмом направился в Аунтемпское поместье. Приодевшись, как следует, и морально подготовив себя к встрече с Эрикой, которая наверняка теперь была там частым гостем, детектив поспешил в нетерпении на станцию поезда.
Снежные покрывала, что любовно и бережно накрыли поля, вызывали в душе Мура чувства тепла и уюта. Его настрой значительно изменился, он воспарял духом, и мрачные мысли более не атаковали его сердце. Выпив пряного сидра вприкуску с яблочным хлебом, детектив вообще крайне повеселел, предвкушая, какая грандиозная постановка ожидает его в поместье. Даже призрачный дворецкий, имени которого парень до сих пор не знал, не затащил его в свою пучину меланхолии и понурого настроения. И даже крайне темные лестницы и коридоры ничуть не угнетали Мура, как они это делали в прошлый раз.
Призрачный дворецкий, не умолкая, причитал об одном и том же, и наконец, довел своего путника до кабинета графа, из-за двери которого доносился возглас Разовски, полный возмущения и отчаяния.
– Да я вам еще раз говорю, что это не может быть каким-то глупым совпадением! – кричал старик, побагровев от негодования, – я все же получше вас разбираюсь в подобных вещах!
Кабинет, как и предполагалось, был полон господ. Роджер Кипринс сегодня серьезней, чем обычно (что говорило о его крайне недовольном и порицательном настроении) восседал на одном из диванов, на которых пару дней назад была заключена злополучная сделка с его, так называемой дамой сердца. Неподалеку от него находился Кристофер Беднам, и, судя по его лицу, он был явно не в духе. Лу Кипринс нависал над братом, стоя позади дивана, тщетно пытаясь состроить такую же гримасу, как у Роджера. Он взирал на старика Разовски исподлобья, пока Альберт возле стола горячо старался доказать свою правоту. Амнес Максималь с самым мерзким выражением лица стоял возле другой стороны стола, опершись на него одной рукой. Ноэль же, которого, видимо, брали с собой на решение вопросов государственной важности для того, чтобы разбудить в юноше любовь к политике (но видимо зря, потому что будить там было явно нечего), со скучающим видом слонялся вдоль книжных полок, изредка беря от нечего делать наиболее привлекательную книгу и пролистывая ее. Джес Оксфольт, который словно здесь теперь жил, вновь уткнулся в газету «Туманный полдень» и с меланхоличным видом расположился в одном из кресел в углу.
Небо хмурилось за окном, становясь все тяжелее, как и атмосфера в этой комнате, которая с каждой минутой накалялась все больше.
– Добрый день, господа, – еле сдерживая ликующую улыбку, поприветствовал собравшихся Мур. Беспомощный вид бывшего наставника несказанно грел ему душу.
– Господин Лисц! – облегченно вздохнул Беднам, явно обрадовавшись появлению детектива. Он подошел к нему и добавил совсем тихо, – наконец, вы прибыли спасти нас от этого старческого маразма.
Муру даже стало немного жаль графа, оттого, что он был окружен беспросветными идиотами.
– Ах, вот он, явился! Помог, значит, Чарли Фленсику сбежать, и теперь делает вид, что он тут якобы ни при чем! – тут же, не дожидаясь ответных действии вступил в атаку Разовски. Джес Оксфольт, оторвавшись от газеты, бросил на Мура острый взгляд. – Я специально проверил, сразу после того, как потушили огонь, на месте ли проклятый журналист! И, конечно же, его там не оказалось, ну кто бы сомневался! Притом камера была заперта, а ключей нигде не было!
– И Прест тоже пропал, – со значимым видом вставил свое веское слово Роджер.
– Да, да, – нетерпеливо бросил Разовски, совершенно не заинтересованный в данном вопросе, – арестуйте его, чего вы ждете?! Почему вы вешаете на меня ответственность за происшествие, когда у вас перед носом находится преступник собственной персоной?!
Он воинственно взмахнул руками уже и, не зная, какие еще доводы предоставить, как Мур, сохраняя джентльменское спокойствие, спросил:
– О чем вы говорите, господин Разовски? С чего бы мне поджигать склад и тем более спасать Чарли Фленсика?
– Как же! – вскрикнул старик, подпрыгивая на месте от негодования. Это позабавило Ноэля, и он, ничего не стесняясь, издал громкий смешок, чем вызвал недовольство Роджера. Альберт продолжал, – а не вы ли, господин Мур Лисц, заявились вчера ко мне в академию без предупреждения выклянчивать помилование для своего дражайшего Чарли Фленсика?! Не вы ли умоляли меня поспособствовать в его освобождении из тюрьмы и уговорить господ?! А?!
– Что? – искренне удивился Мур, будто впервые это слышал. Он так убедительно изумлялся россказням старика, что ни у кого в кабинете не возникало сомнений на его счет. В чем в чем, а во вранье детективу не было равных. – Кто в своем уме станет поджигать склад и спасать Фленсика сразу после того, как поговорит об этом с вами? Это невероятно глупо! Я прекрасно знаю, как действуют преступники – я ни за что не повторил бы их нелепых ошибок! В крайнем случае, я бы выждал хотя бы пару недель. Да и было бы из-за кого так подставляться? – усмехнулся Мур, – все знают, как Чарли Фленсик ненавидит меня. Он был тем, кто окончательно уничтожил мою репутацию и надежду на светлое будущее. С чего бы мне идти на такой риск ради него? Чтобы в итоге разделить с ним его же камеру? Спасибо, вот уж нет уж.
– А! – воскликнул, злостно посмеиваясь Разовски, словно он был уже немного не в себе, – вот как! Значит, выходит, мне это все вчера просто привиделось? Значит, я, по-вашему, лгу? А что касается вашей обоюдной ненависти с Фленсиком! Ха! Разве не вы ли явились на бал его величества под прикрытием вместе? Что вы теперь на это скажите?!
– Каюсь, был вынужден стерпеть его общество ради расследования, иначе бы я никак не смог подобраться к его величеству. А у Фленсика имелось приглашение, вот и пришлось мне напроситься, – пожал плечами Мур. Вранье с легкостью слетало с его уст, и оно казалась даже невесомей, чем любая правда.
– Хм! Интересно! – казалось, Альберт вот-вот лопнет, – но у вас нет алиби! Что вы вчера делали? Где были? А то Фленсик же, по-вашему, просто взял да сам и испарился!
– Еще и Прест, – многозначно добавил Роджер.
– Да всем плевать! – гневно завопил Разовски, дойдя до крайней точки терпения, отчего Кипринс старший даже растерялся – никто еще не говорил с ним в подобном тоне.
– Ну что вы так переживаете, – снисходительно улыбаясь, проговорил Мур, – вам не следует так надрывать сердце в вашем-то возрасте. И возвращаясь к теме разговора – да, у меня есть алиби. Я весь день пробыл в баре и тщетно пытался уговорить своего бывшего помощника Лео, который там подрабатывает, вернуться в мое агентство, ведь моя нынешняя помощница госпожа Лотсон, которую вы имели удовольствие не раз видеть, уволилась. Так что у меня имеются свидетели, и они могут хоть в суде подтвердить, что я весь день находился в пригороде.
Альберт Разовски втянул в себя как можно больше воздуха, но красноречие предательски подводило его, и он терялся, чего бы еще эдакого выдать в свое оправдание.
– Все, хватит! – в нетерпении нахмурился Беднам, которому порядком надоел этот цирк, – это нелепо, господин Разовски! Вы просто-напросто перекладываете вину на первого попавшегося, пытаясь уклониться от ответственности. Вы сами вызвались лично следить за делами склада, вас никто не заставлял, и то, что его плохо охраняли – это целиком ваша вина. Поэтому вы возместите убытки из собственного кармана, и больше мы говорить об этом не будем.
– Но…! – попытался возразить старик, пораженный и обескураженный вынесенным ему приговором.
– Не будем, – повторил стальным голосом Кристофер, вмиг сделавшись еще более устрашающим и непоколебимым.
Разовски впился в Мура глазами полными злобы и презрения. Он прекрасно знал, что прав, но доказать этого никак не мог – и это его просто уничтожало изнутри. Лисц же, слегка ухмыляясь, еле сдерживался от победного ликования. Он глядел на своего бывшего наставника в ответ, давая ему понять, что догадки первого абсолютно верны.
– Нет, ну при всем уважении, надо же такое выдумать! – осуждающе закачал головой Амнес.
– Почему собственно ваш отец и господин Хазен не присутствуют? – осведомился Разовски у Максималя, прищуриваясь.
– Они уже слишком стары, чтобы рассудить здраво, – ухмыльнулся Беднам, ответив за Амнеса. От издевательств он получал не меньшее удовольствие, чем Лисц.
– Вы слишком самонадеянны, господин Беднам, это все когда-нибудь для вас плохо обернется, – прошипел Разовски.
– Будет видно, – спокойно ответил Кристофер.
В этот момент Мур заметил, что в щелку двери за ними подглядывает в волнении знакомое детективу личико. Это была Эрика, она хитренько улыбалась, в задумчивости приложив палец к губам. Уловив ее игривое настроение, страхи и опасения парня, что душили его столь отчаянно, окончательно растаяли. Девушка явно была преисполнена любопытством, и ее особенно забавляло то, как Мур вновь, прибегнув к своему излюбленному вранью, так легко и ловко обставил Разовски, ведь ведьма, как и старик, все прекрасно поняла.
Увидев, что Мур глядит на нее, Эрика, на секунду испугалась, что ее так постыдно уличили в подглядывании, но тут же спохватившись, поспешила скрыться с места преступления.
– Раз я больше не под подозрением, тогда я с вашего позволения поприветствую его величество, – быстро бросил Мур, одной ногой переступая порог, и не дожидаясь ответа, устремился нагонять неуловимую воровку.
Волосы девушки взволнованно колыхались, она ускоряла шаг, придерживая подол своей пышной юбки. Все больше и больше ведьма превращалась в светскую леди, которая с легкостью могла очаровать любого, украв его сердце навеки.
– Ну и куда ты так спешишь? – Мур ловко схватил Эрику за руку и повернул ее к себе лицом.
– Я никуда не спешу, господин Лисц. Я лишь прогуливаюсь, а вы мне мешаете, – спокойно ответила она с полуулыбкой на губах, – что вы тут опять делаете?
– Хм, привыкай, я теперь часто буду тут находиться, – ухмыльнулся Мур, – кажется я теперь в любимчиках у господина Беднама, как ты у Мая. Как там, кстати, наследник поживает?
– Сколько самоуверенности. При нашей последней встрече ты казался совсем раздавленным и потерянным, – ласково заговорила девушка, – какая жалость, что ты так быстро оправился от удара. Я-то надеялась уничтожить тебя, Мур Лисц.
Ее глаза сверкнули недобрыми искорками, и она была по-своему притягательна в своем дьявольском очаровании. Мур еще больше расплываясь в улыбке, самодовольно произнес:
– Видимо я не был привязан к тебе настолько, чтобы быть уничтоженным.
Лицо Эрики вмиг сделалось злым и настороженным, и, воспользовавшись этой минутной слабостью, Мур схватил девушку за талию и прижал ее к стене.
– Что ты задумала? Зачем подобралась к Маю так близко? – глядя ей прямо в глаза, серьезно спросил парень.
Эрика заворожено смотрела на него, ничуть не смутившись.
– Тебе этого знать не следует, – прошептала она на придыхании, – тебе это не по зубам.
– Мне все по зубам, – внушительно проговорил Мур, – даже ты.
– Это вряд ли, – облизнулась она, и глаза ее тревожно заблестели. Губы неистово пленили Мура, и больше не в силах совладать с собой, он, поддаваясь давно обжигавшему его душу искушению, впился в них.
Неизвестно долго это длилось или нет, Мур не помнил и не знал, забывая обо всем, он вернулся к реальности лишь, когда услышал голос Мая, что ворвался в его сознание, разрушая все на своем пути. Лисц вновь чертыхнулся про себя – как этот паренек умудряется появляться всегда настолько не вовремя.
– Чего вы тут опять творите? – принц был явно недоволен картиной, что предстала его взору. Он тут же насупился, словно малое дитя. – Эрика, ты обещала выйти со мной на прогулку в сад, пока снегопад прекратился! А что ты тут забыл, Мур?
Лисц обреченно отпрял от Эрики, и еле сдерживаясь от нахлынувшей на него злости, произнес:
– Ваше величество, у вас просто талант всегда появляться в нужное время, – он заставил себя улыбнуться ненавистному наследнику и отвесить ему приветственный поклон.
– Это точно вы подметили, ведь я почувствовал, что вы здесь, в прямом смысле этого слова, – сквозь зубы пробормотал Май, намекая о договоре с монетами, что так прочно связывали их.
– Не сердитесь, ваше величество, – нежно заговорила Эрика, – мы немедля отправимся на прогулку, не волнуйтесь.
– Я не волнуюсь, я спокоен, невероятно спокоен, – не отрывая испепеляющего взгляда от детектива, заверил ее Май, – иди, а мне нужно сказать пару слов господину Лисцу.
– С покорным вниманием слушаю, – язвительно парировал Мур.
– Я женюсь на Эрике вам назло, как только мне исполниться восемнадцать, – с вызовом самодовольно заявил паренек, едва лишь девушка скрылась за углом, поспешно покинув их.
– Неужели? Вы просто обескураживаете меня, ваше величество, я-то по своей наивности полагал, что нынче женятся, чтобы упасите боги не прослыть старым одиночкой, а не кому-то назло. Что ж, в таком случае, весьма польщен таким вниманием к своей скромной персоне. – Тут он наклонился совсем близко к Маю и угрожающе произнес, – в следующий раз, когда станете невольным свидетелем подобной сцены, не подходите, не то я буду вынужден вышвырнуть вас за шкирку вон, как это было в трактире. И не посмотрю, что вы теперь не Май Мармальд, а его светлость наследник Холодного принца.
И оставив паренька в самых скверных чувствах, Мур спокойно удалился, более не сказав ему ничего на прощание. Жгучая обида отразилась на лице Мая, и он еще долго глядел детективу в след.
В одной из гостиных Лисц наткнулся на Джеса Оксфольта, который обретя желанное одиночество, с флегматичным видом попивал бренди. Детектив не мог позволить себе упустить столь лакомый момент, поэтому он тут же, без промедлений зашел в комнату.
– Господин Лисц.
– Господин Оксфольт.
– Что привело вас ко мне? – осведомился Джес непоколебимым тоном, отвернувшись к каминной полке, чтобы пополнить опустевший бокал.
– Вы и сами это прекрасно знаете, – усмехнулся Мур, встав напротив своего собеседника, прислонившись спиной к шкафу.
– Теряюсь в догадках, – проговорил Оксфольт, обернувшись к детективу, – может, желаете выпить?
– Пожалуй, не стоит, вдруг вы решите подлить мне в бокал яду? – съязвил Мур, вызывающе глядя на него.
– С чего бы мне вам оказывать подобную услугу? – с непроницательным лицом спросил Джес.
– Я не знаю, – повел плечами детектив, – я вообще не знаю, чего от вас ожидать, господин Оксфольт. Вы заодно с госпожой Эйприл, хотя по моим сведениям она убила вашу жену. Неужто вам это неизвестно?
– Конечно, мне это известно, – с дьявольским спокойствием ответил Джес, – да, вы совершенно правы – я заодно с госпожой Эйприл. Мне невероятно выгоден этот альянс.
– Вы так легко говорите об этом, – поразился Мур, – а я еще защищал вас перед своей помощницей. Выходит, вы и впрямь муж плохого качества.
– Плохого качества? Ох, – вздохнул он тяжко, отпивая бренди, словно это был вовсе не алкоголь, – Антони была невероятно глупа, господин Лисц, редкостная дура – у этих танцовщиц один ветер в голове. Я говорил ей, чтобы она этого не делала, но она меня не послушала. Я сделал все что мог.
– Чтобы не делала «чего»? – допытывался Мур, стараясь не обращать внимания на раздражающее равнодушие собеседника.
– Раз вы заметили мою метку и с ее помощью разоблачили меня, зачем спрашиваете? Все равно знаете, что я не могу вам сказать, даже если бы захотел. Хотя, я и вовсе не хочу вам что-либо говорить.
– Мне не до конца ясны ваши мотивы, – настороженно произнес Лисц, – вы так запросто признаетесь мне, не отрицая своего заговора, хотя видите, какое я имею расположение и доверие господина Беднама. Не боитесь, что я ему открою глаза на ваше двуличие?
– Ох, господин Лисц, вы ничего не докажете, – он подошел к дивану и уселся поудобнее, – я слишком давно веду эту игру. Я очень хорошо изучил повадки и слабости господина Беднама, я очень кропотливо и долго подбирался к нему, оставаясь при этом в тени. Он слишком упрям и не станет слушать вас именно в этом вопросе, ведь он очень давно хотел заключить союз с ведьмой. Его невероятное упрямство во многом помогало ему, однако, оно же и приведет его к краху. – Он опустошил бокал и продолжил, – зачем я это делаю? Какой мне прок со всего этого, ведь я намного богаче и влиятельнее во внутренней системе государства, чем их аристократический сброд вместе взятый? Что ж именно благодаря Жаклин у меня теперь есть все их документы, все планы, ближайшие действия, все их тайны, включая тайны самого Холодного принца и знания о ведьмах. Мне лишь осталось выведать точные цифры для полного расклада. Я хочу быть на шаг впереди во всем, чтобы в один момент не осталось Кристофера Беднама, а остался лишь один Джес Оксфольт. Вы понимаете меня?
– Вполне, – вздернул бровями Мур, – но вот только переворота без крови не бывает.
– Ну а мы попробуем, – он впервые улыбнулся, – я умею ждать, господин Лисц. А тех, кто умеет ждать, в конце очень щедро вознаграждают боги.
– Но всегда остается неизвестно, что подарят нам боги – триумф или падение, какими бы ни были наши усилия, – ухмыльнулся Мур, – я вас понял, благодарю, что так любезно поведали мне о ваших планах. Сыграем еще.
– Непременно.
И на этом детектив покинул коварного мультимиллионера, оставив его наедине со своими скрытыми ото всех мыслями.
4.
Не успел Мур покинуть поместья, как Кристофер тут же предложил ему остаться здесь на ночь в одной из гостевых комнат. И хотя детективу не особо хотелось проводить лишнее время под одной крышей с Маем, он тут же в предвкушении подумал, что сможет пробраться в покои Алисы Максималь, и если ее вещи все еще остались там, то есть надежда отыскать среди них что-нибудь любопытное. Поэтому Лисц с радостью принял приглашение, тем более его присутствие заставит понервничать Эрику, которую ему так хотелось задеть.
Они расположились в уютной большой гостиной на первом этаже, откуда открывался вид на заснеженный сад во внутреннем дворе. Окна возвышались во всю стену, и от этого комната казалась невероятно светлой и просторной. Здесь было много уютных кресел, книг, старинных ламп, низких столиков, несколько мягких ковров, секретный бар в углу и величественный блестящий рояль. Наверное, в этом помещении было очень приятно коротать зимние вечера, устраивать семейные посиделки или просто проводить встречи с друзьями. Однако если вспомнить каких родственников имел хозяин дома, то все эти мысли навсегда оставались лишь несбыточными мечтами.
За окном меж деревьев и замороженных фонтанчиков носился развеселый Май, совершенно не чувствуя холода. Он играл с собакой полностью поглощенный этим занятием, Эрика держалась подле них, наслаждаясь такой тихой и мирной погодой, а также собственным одиночеством. Она мечтательно подняла голову, прикрыв глаза, и щеки ее порозовели от холода. Мур заметил, что морозец явно делает лица людей невероятно привлекательными.
– Этот паренек с ума меня сведет, – вздохнул Беднам, наблюдая за Маем с некой усталостью. – Хорошо, хоть эта девушка Эрика занимает все его внимание, а то раньше ему было сложно угодить с обществом.
Мур сделал заинтересованное лицо и не без любопытства спросил:
– Кто же она такая? И откуда взялась? – детектив теперь быстро сообразил, что ведьма приняла свое истинное обличие не только для него. Это, по его мнению, был достаточно рискованный поступок с ее стороны.
– Сказал, что она его давняя знакомая, – настороженно ответил Кристофер, – но я за ней пока что наблюдаю, мало ли чего.
Мур слегка наклонился и тихо прошептал, словно боясь, что его услышат:
– А как наш договор с госпожой Эйприл? – детектив сделал попытку, навести графа на нужную ему тему. – Она его приводит в исполнение?
– Она подготавливает почву, – спокойно произнес Кристофер, – думаю до коронации его величества все случиться.
– Когда же вы планировали провести коронацию?
– Двадцать четвертого декабря, – Беднам вновь зацепился ледяным тяжелым взглядом за Мая, который боролся с собакой, пытаясь отобрать у нее палку, – в следующую среду ведь ночь Крампуса, приходите, мы по традиции будем играть в карты в бальной зале. Можете привести кого-нибудь, новое общество нам не помешает, а то тут соберутся многие из правящих семей.
Лисц внимательно всмотрелся в лицо Беднама – он до сих пор не мог понять, отчего граф так доброжелательно расположен к нему.
– Господин Беднам, позвольте спросить, – прищурился Мур, – отчего вы проявляете ко мне такое внимание? Ведь именно вы вызвали меня расследовать дело его покойного величества, хотя так же, как и все, прекрасно знали о моей подпорченной репутации, и только вы знали, что это я намеренно проник на бал и предшествующие ужины незаконным путем. Почему? Я до сих пор этого понять не могу.
– Вы очень хитры и изворотливы, господин Лисц, – Кристофер посмотрел на него взглядом, в котором проблескивало нечто дьявольское, – вы можете сослужить мне хорошую службу. Мой отец окружал себя неправильными людьми – это была его самая большая ошибка. Каждый из этих падальщиков в любую секунду был готов к прыжку, чтобы занять его место. Такое положение ненадежно и оно очень хрупкое. Окружить себя правильными людьми, которым будет так же, как и мне выгодно их положение, это самая важная составляющая. Вам я думаю выгодно действовать в моих интересах, так что если вы не выкинете никаких излишних фокусов, то мы подружимся надолго.
Мур тревожно задумался, чувствуя, как с этим столь заманчивым предложением на него возлагается бремя, которое очень строго ограничивает свободу его действий – а это было для детектива равносильно смерти. Тем более с таким важным положением ему будет проще оступиться – одно неверное движение и его ждет полнейший крах. Парень перевел взгляд на окно, подсознательно ища глазами Эрику, которая, видимо, скрылась в глубине сада, и он лишь обнаружил Мая, который по-прежнему прибывал в игривом настроении. Собака бегала вокруг него, и снежные брызги разлетались от ее лап и шерсти. Но внезапно животное вцепилась в руку паренька, и он пронзительно закричал, повалившись на снег, чем переполошил весь дом.
Мур с Кристофером тут же подскочили с кресел.
– Боги, он даже с обычной собакой не в состоянии справится, – недовольно проговорил граф.
– Почему он так закричал? Разве он испытывает боль? – сам того не ожидая почему-то заволновался детектив.
– Он чувствует боль так же, как и мы, хотя вполне неясно, зачем ему эта функция в организме, если он бессмертен.
Тут к Маю подбежала взволнованная горничная Габриэль, наспех набросив на плечи теплый платок, и с силой оттащила собаку от принца, который был уже чуть ли не в обморочном состоянии. Он в бессилии бросился к своей спасительнице и обмяк в ее руках. Девушка подхватила его и повела в дом, как раз в тот момент, когда из аллеи выбежала запыхавшаяся Эрика.
– Зачем она помогла ему, неужели он не мог сам справиться? – недовольно пробормотал Кристофер, направляясь к выходу осведомиться, будет ли жить наследник, а то его смертельное ранение могло поставить под угрозу их сделку с Жаклин. Мур с радостью последовал за графом, уже предвкушая, как Май во всех красках будет отчаянно ныть, и жаловаться на неистовую боль в руке.
Они обнаружили больного в ближайшей комнате от входа в окружении горничных и лакеев, которые суетились возле него, будто принц и, правда, умирал. Эрика с серьезным выражением лица старалась разглядеть его рану, хотя он все время выдергивал руку, словно капризное дитя. Элинор, главная горничная, прикладывала мокрое полотенце ко лбу Мая, смоченное в каком-то травяном настое.
– Что произошло? – с усталым видом осведомился Кристофер, и, судя по его виду – он не хотел знать ответа.
– Она укусила меня! Лапушка укусила меня! Укусила меня! Как же больно! Очень больно! – завопил Май, вытаращив глаза. Он был настолько поражен, что едва ли мог существовать дальше.
На поднятый переполох сбежались все господа в доме, которые все еще находились тут: братья Кипринс, Амнес, Джес и даже Руфус Хазен в сопровождении своей дочери Энн и ее подруги Барбары. Они только прибыли, зайдя с мороза, даже не успев снять с себя верхней одежды.
– Что тут происходит? – надменно осведомился Руфус, – я не успел прибыть, как у вас тут опять бардак, господин Беднам?
– Кажется, наследника укусила собака, может ее кто-то заколдовал? – шепнул ему Ноэль, – он визжит, как девчонка. А ведь некоторые заклятия, как и бешенство, передаются от укуса.
– В самом деле? В таком случае его придется умертвить, – холодно бросил Хазен и уже в голос более важно добавил, – по закону, если кто-то подвергается заклятию, его тут же следует обезвредить самым радикальным способом.
– Кристофер! Это, правда, что его величество может быть заколдован?! – побледнела Барбара, испуганно схватив графа за руку.
Не успел Беднам ничего ответить, как Билли театрально воскликнул:
– Боги! Его величество пытались отравить! Опять! – и не дожидаясь особого приглашения, лакей демонстративно грохнулся в обморок, даря другим лакеям возможность перетаскивать его безвольное тело в комнату слуг.
– Заткнись, Ноэль, и перестань нести чушь! – разозлился Беднам, – никто не заколдован. Лапушка просто заигралась, наше величество слишком балует ее, не уделяя должного времени воспитанию собаки. Так что нечего распускать пустые сплетни, тем более в присутствии слуг. Мелвин, иди, проверь, что случилось с собакой!
