Irin Joki
Страшные сказки ведьмы-воровки
– Господин Лисц! Давненько вы к нам не захаживали! – доставая блокнот, радостно заговорила она своим звонким пронзительным голосом, – а кто ваша прекрасная спутница?
– Эрика, она… – запнулся Мур, не зная, что сказать.
– Я его новая помощница в агентстве, – выпалила Эрика, чтобы поскорее заполнить образовавшуюся паузу.
– Ох, ты ж, батюшки! – воскликнула женщина, – я Мадам Паншета, а это мой трактир, заходи в любое время суток, милая! На верхних этажах я разрешаю переночевать тем, кому некуда идти. Не знала, Мур, что ты взял новую помощницу, всего-то прошла неделя, как Лео ушел. Какая удача!
– А я слыхал, – повернулся к ним мужчина с выбитыми передними зубами, который сидел за бочкой по соседству, – как господин Лисц говорил нашей душке Патриции, что эта девчонка его невеста!
Мужчина всласть пьяный прокричал эти слова на весь трактир во всеуслышание. Кто не был поглощен музыкой или танцем, уловив эту новость, возбужденно загалдели.
– Это что правда? – с некой надеждой воскликнула Мадам Паншета.
Мур в ужасе беспомощно посмотрел на Эрику, не имея ни малейшего понятия, что ему делать. Признаться, Эрика и сама не знала, как им быть. Но обоим спутникам не пришлось долго соображать, потому что взбудораженные посетители трактира все уже сами решили, став горячо их поздравлять, не умолкая ни на минуту.
– Я принесу вам своих фирменных жареных крылышек с пивом и сырных палочек за счет заведения! – пропела Мадам Паншета на радостях и помчалась на кухню, скрывшись за деревянной слегка покосившейся дверью.
Многие завсегдатаи трактира и любители выпить, или же просто веселые толстушки, отплясывающие со своими упитанными кавалерами – все подходили к несчастным Муру с Эрикой, которые будто сидели на похоронах, и желали им счастья и любви. Повторялся, словно проклятое дежавю, ужас той ночи, проведенной за праздничным столом Самайна. Только теперь это были бесцеремонные посетители, и в отличие от понимающей родни, они то и дело кричали «горько» и хотели увидеть намного больше зрелищ, чем им было положено. Трактир загудел пуще прежнего, и Мура с Эрикой, словно каких-то важных гостей, усадили прямо по центру зала.
– Кажется, нужно заканчивать с таким сомнительным прикрытием, а то оно приносит одни проблемы, – шепнул детектив.
– Да неужели? – наигранно удивилась Эрика, – а знаешь, это даже хорошо! Теперь об этом узнает вся округа, и ты на себе почувствуешь какого это, когда все твои знакомые думают, что ты женишься!
Тут вернулась Мадам Паншета, которая лично подала им две пинты пива с аппетитными поджаренными крылышками и сырными палочками, сыр которых все еще маняще побулькивал. Она тут же удалилась, напевая себе что-то под нос.
– Я хотел рассказать тебе, что моя встреча с Патрицей не прошла зря, – заговорил Мур, пытаясь переглушить шум, и одновременно говорить тихо, чтобы их не услышали.
– Ой, вот только без подробностей, – насмехаясь, ответила Эрика. Она деловито принялась поедать крылышки, выжидая ответа. Мур же, пропустив колкости мимо ушей, продолжил:
– Я имею в виду, что я кое-что узнал для нашего расследования. Оказывается Джес Оксфольт и Антони Мармальд обвенчались в церкви год назад. И выходит он уже не просто ее любовник, а вдовец. Это куда серьезнее.
Эрика задумчиво уставилась на Мура.
– Тогда его положение еще более хрупкое, – ответила она.
– Почему? – удивился детектив, – наоборот, раз они были женаты, зачем ему пугать ее ведьмой? Зачем жениться, если хочешь заранее причинить вред?
– Многие для этого и женятся. Мало ли для чего ему понадобилась Антони, Джес не похож на человека, который делает что-то просто так, – Эрика закусила губу. – Нам нужно поговорить об этом с Маем, не исключено, что он может пролить свет на эту историю.
Не успела девушка расправиться со вторым крылышком, а Мур отхлебнуть пива, как кто-то из толпы истошно завопил «Горько!». Другие подхватили мигом, не собираясь сдаваться. Мур поперхнулся пивом, Эрика же презрительно оглядела публику, закатила глаза и, резко схватив парня за воротник, впилась ему прямо в губы, не обращая внимания, что они были еще мокрые от только что пролитого пива. Толпа ликующе завопила и начала считать.
– Достаточно с тебя, мы слава богам не на свадьбе, – девушка оттолкнула опешившего детектива от себя и как ни в чем, не бывало, вернулась к уничтожению крылышек. Мур несколько минут сидел на месте с приоткрытым ртом, видно позабыв, как существовать дальше.
– Вы чего тут вытворяете? – раздался знакомый голос. Это был Май, укутанный в шерстяной шарф красного цвета и в шапку с большим помпоном, отчего его раскрасневшееся лицо было еле видно. Мур вновь подумал, как этому парнишке только удается появляться в самый неподходящий момент.
– Привет, милый! – обрадовалась ему Эрика, – нас опять все поздравляют с предстоящей воображаемой свадьбой. Ну, ты знаешь, старые шуточки господина Лисца, он просто мечтает заполучить меня в жены.
Май как-то неуверенно поглядывал на детектива, не понимая можно ему остаться или нет. В конце концов, он решил задержаться и стал стягивать с себя слой одежды.
– Май, дружок, ты же не обижаешься на нас? – спросила Эрика, и, подумав, добавила, – хотя я же тебя не обижала. Ты же на шутника Лисца не злишься больше?
– Вот как шел сюда, не злился, а теперь что-то не уверен, – буркнул Май, с опаской поглядывая на детектива.
– Как ты нас нашел? – обрел дар речи Мур.
– Я ходил к вам домой и паренек по имени Джонни сказал, что в город вы не собирались сегодня, поэтому предложил поискать вас либо в баре, либо тут. В бар меня не пустили одного, и я пришел сюда, а вы тут целуетесь, – в его голосе почему-то звучала обида.
Повисло неловкое молчание, прерываемое гулом и танцами.
– Ты может, хочешь с нами чем-то поделиться? – ласково начала Эрика поманив Мая сесть рядом.
– Я тоже хочу пива! – воспользовавшись моментом, потребовал паренек.
– Мадам Паншета, принесите еще одну пинту пива, пожалуйста! – крикнула Эрика, пока Мур пытался возразить.
– Хорошо, милая! – порхая по залу, ответила мадам Паншета.
– Что? Ему уже пятнадцать, не нужно его так опекать, – оправдывалась Эрика, заметив неодобрительный взгляд детектива. Потом она повернулась к Маю и более ласково спросила, – не хочешь крылышек?
– Нет, они острые.
– Ты не любишь острое?
– У меня на острое аллергия, – буркнул Май, поморщив нос.
– В самом деле? – почему-то удивилась Эрика.
Май недовольно покосился на Мура.
– Я хочу сознаться.
– В чем же? – тут же оживился детектив.
– Я кое-что утаил от вас, господин Лисц… простите… – Май потупил взгляд и уставился на свои ботинки, свисающие со стула.
– Май, не бойся, мы поймем, – начал аккуратно Мур, – мы не станем ничего предпринимать тебе во вред.
– Я знаю! – вспылил парнишка, заливаясь краской. Он по-прежнему смотрел на свои ботинки. – Это не моя тайна, поэтому я не хотел говорить…
– Послушай, – Эрика взяла Мая за руку и заглянула ему в лицо, – мы уже знаем, что Джес с Антони были женаты…
Май широко распахнул глаза и ахнул:
– Откуда? Как?
– Так получилось, их случайно видела, теперь уже наша общая знакомая. Она была в церкви, когда они венчались.
– Вот как… – вздохнул Май, – но это не самое главное. Как вы уже наверняка заметили, господин Лисц, я прятал от вас и от полиции свою семью.
– Трудно было не заметить, – хмыкнул Мур.
– Так вот, я перехватывал все телеграммы из-под матушкиного носа, чтобы инспекторы не явились, и отчаянно умолял господина Клера подождать с допросом, оттягивая время. Я знал, что господин Клер слишком добродушен, а старик Разовски особо не станет в это лезть, потому что ему наплевать. А когда он узнал, что вы, господин Лисц, заинтересовались этим делом, так он вообще закрыл его за недостатком улик.
– Что? Не может быть! – опешил детектив, – так быстро? А как же принц?
– Ну, насколько я понял, делом принца занимается отдел по борьбе с ведьмами, а моя семья уехала сегодня обратно в деревню. Тут остались только отец, брат и я, чтобы собрать вещи Антони, – Май поник, – я с ними напросился. Тело Антони нам тоже отдали, так что мы решили хоронить ее на семейном кладбище. Отец пока организовывает, как ее перевезти.
– Ох, милый, – Эрика обняла Мая, и Муру даже стало завидно, как девушка с ним нянчиться.
– Ничего, спасибо, – Май отхлебнул пива, которое ему поднесли, и его лицо порозовело.
– Так отчего же ты не давал нам допрашивать твою семью? – нарушил идиллию Мур, спрашивая как бы между делом.
– Никто из семьи не знал, что Антони была замужем за Джесом, – Май продолжал сидеть в объятиях Эрики, – никто, кроме меня. Потому что если бы матушка узнала, она Антони убила бы на месте.
– Почему? – спросила Эрика.
– Не то чтобы из-за сомнительной репутации Джеса, просто в нашей семье заведено подбирать жениха или невесту из местных, кто ферме помогает. И когда Антони выразила желание ехать учиться в балетную академию, мать была рада за нее, ведь у нас в роду было много балерин и балерунов. Но матушка взяла с нее слово, что та все равно выйдет замуж за соседского паренька Артура, который был в нее влюблен еще со школы. Антони согласилась, но в городе встретила Джеса, и они поженились. Я об этом уже узнал после, как приехал погостить. Вы знаете, сестра доверяла мне, поэтому и рассказала. Мы были очень близки. Она просила никому не говорить, даже сестрам, которые в душе завидовали ей и обязательно донесли бы обо всем матушке. Вот я и молчал. А теперь, когда Антони уже нет, я не хочу, чтобы семья разочаровалась в ней. Ведь, полиция и вы, господин Лисц, рано или поздно узнали бы об этом, если полиция уже не разузнала, и на допросе упомянули бы об этом. А я не хочу. Антони нет, и незачем матушке знать, она бы только расстроилась… а рассказать им о сестре все равно нечего, они знали о ней меньше, чем я.
– Что ж, – начал Мур, – я понимаю и не виню тебя. Но ведь мы были у Джеса, и он не выглядел разбитым, скорее наоборот. Может он, конечно, хорошо навострился скрывать свои чувства или…он ее не любил?
– Я не знаю, что вам на это ответить, – уклончиво произнес парень, – они всегда плохо ладили. Когда я гостил у них дома, они, не переставая, ругались друг с дружкой. Я, конечно, из вежливости старался не подслушивать их ссоры, но мое любопытство брало верх. Он чаще ночевал и жил на своей работе, чем с ней, постоянно ревновал ее, и упрекал в том, что она не хочет помогать ловить ему спонсоров. А она не хотела быть приманкой. Но, в конце концов, мне это порядком надоело, и я стал все реже приезжать.
Мур с досадой подумал, что, то же самое ему пела в уши Элизабет Чейз, а он к ее рассказам относился с недоверием. Ему совершенно не хотелось, чтобы эта девица оказалась права.
– Ладно, Май, я обещаю, что не стану приставать с расспросами к твоим родителям или же к сестрам, – подытожил Мур, и в тот же миг паренек значительно повеселел.
Май, знатно опьянев, не дожидаясь приглашения, бросился в пляс в самую гущу танца. Мур же, одарив Эрику презрительным взглядом за то, что поведение их подопечного это ее вина, кинулся за Маем, чтобы тот не натворил дел.
Эрика незаметно юркнула к барной стойке, за которой Мадам Паншета с беспечным видом протирала бокалы.
– Есть у вас что-нибудь отрезвляющее? А то юный Мармальд похоже перебрал, – спросила девушка, в тайне надеясь, что получит от радушной хозяйки намного больше, чем просто напиток.
– Конечно, милая, но он такой щупленький, как бы ему не стало хуже, – Мадам Паншета покачала головой и, наливая в бокал несколько подозрительных на вид жидкостей, тут же переменила тему разговора, будто только и ждала подходящего момента, – а давненько ты знакома с господином Лисцем?
– Относительно давно, – уклончиво ответила Эрика, понимая, что нужно было первой задавать вопросы, которые с недавних пор волновали ее душу.
– Ох, он очень хороший парень, только его страсть ко всему неизвестному иногда пугает, но кто без причуд!
– Вы беспокоитесь за него? – полюбопытствовала девушка, наклонившись над стойкой.
– Конечно, он же такой неприкаянный! Приходиться присматривать за ним, – вздохнула она, ставя перед Эрикой напиток предназначенный Маю. – А после этой истории с демонами совсем изгоем стал.
– Где же его родители?
– Он тебе разве не рассказал? – удивилась Мадам Паншета, и ведьма пожалела, что спросила, не подумав, – не знаю, я надеялась от тебя услышать об этом. Он здесь всего с полгода, и особо душу ни перед кем не раскрывает. Но я предполагаю, что они умерли, потому что ни он их не навещает, ни они его.
– Может они в ссоре?
– Вряд ли, Мур не из таких людей, а в людях-то я разбираюсь! Всяких за жизнь повидала! – ее лицо вмиг сделалось таинственным, – но сдается мне, есть в нем что-то необычное…
– В каком смысле?
– Раз на нечисть так его тянет! То демоницы, то ведьмы… – Мадам Паншета подмигнула, и у Эрики на мгновение сжалось все внутри от страха – никто никогда еще не смог ее раскрыть, тем более так быстро. Хозяйка же продолжила, – не бойся, я никому не скажу, у меня частенько останавливаются демоны, а раньше и вампиры заглядывали, пока их не истребили.
Она сказала это украдкой, так тихо, что Эрика едва уловила смысл ее слов.
– Откуда вы узнали, что я… – только и смогла вымолвить она.
– Всяких ведьм я повидала, так что отличать их умею, как никто другой!
– А здесь еще такие, как я, обитают? – закусив в надежде губу, спросила Эрика.
– Раньше были, но теперь уже ни одной не осталось, – вздохнула Мадам Паншета, убирая бокалы.
– Я бы так хотела посмотреть на них, хотя бы одним глазком! – умоляюще произнесла девушка.
Мадам Паншета мельком глянула вокруг, убедившись, что никто их не подслушивает, и яростно зашептала:
– Лет пятнадцать назад я только начала работать в трактире – помогала своему дяде, он тут раньше всем заправлял. Мне пришлось вернуться сюда, в родной закуток, в слезах к матери, потому что меня бросил муж. Ушел к другой, негодяй! – Мадам Паншета достала эльфлянского виски и два, только что начищенных до блеска бокала, и стала разливать. – Ну, мать меня к дяде и пристроила, он приходился ей младшим братом. Веселый, широкой души человек, трактир всегда был битком забит – все жаждали послушать его истории! Я, наверное, у него отчасти эти качества переняла. Он был холост, слишком беспечно относился к себе! Но на каждого находится своя беда – влюбился без памяти в приезжую беглянку Ребекку. Женщина она была гордая с чувством собственного достоинства, невероятной красоты. Лет ей было тридцать – тридцать два. За ней ухаживало много мужчин, даже, несмотря на то, что при ней была ее малютка дочка, которую она просто обожала. Любознательная девчушка, очень мне нравилась! – Мадам Паншета тепло заулыбалась, отчего у нее на щеках появились ямочки. – Мой дядя всячески оказывал Ребекке знаки внимания, и она ему отвечала взаимностью. Еще бы! – хозяйка осушила бокал, смачно причмокивая, – выпей, милая.
Эрика обреченно вздохнула, посмотрев на предложенный ей бокал – делать было нечего, и она отпила немного для приличия.
– Я работала официанткой, часто с ней болтала о пустяках. Не думаю, что она была ведьмой, но что-то такое в ней определенно было. Поговаривают же, что этот дар чаще всего передается через поколение. Но люди, в особенности, конечно, женщины, которых не устраивало, что Ребекке уделяют столько внимания, окрестили ее ведьмой. Женская зависть ужасна! Особенно слухи распускали несколько подруг из соседней деревни, ни умом, ни красотою они, конечно, не отличались. Они потихоньку начали настраивать всех жителей деревни против Ребекки, мол, она ведьма и места ей среди людей порядочных нет. Ох, милая, нет ничего проще, посеять панику и натравить толпу на человека! Жуткая это вещь! Атмосфера с каждым днем накалялась, – Мадам Паншета вновь осушила бокал, и Эрика, поморщив свой носик, последовала ее примеру. – И началось такое! Ад спустился на землю! Собралась толпа из деревни, все кричат, что ведьму следует сжечь! А эти подружки-зачинщицы подстрекают, возмущаются, мол, ведьма погубит посевы и скот, нашлет засуху, детей для обряда дьяволу продаст! Мой дядя, к несчастью, уехал в соседний порт на несколько дней, чтобы закупить рыбы, и мы совсем остались без защиты! Я Ребекку спрятала, конечно, на чердаке, бежать было некуда – трактир окружили, а дочурку ее отправила к своей матери с посыльным мальчишкой. Девочка, ни в какую не хотела оставлять мать, вся дрожала, брыкалась, будто предчувствовала, что случиться.
Мадам Паншета замерла, уставившись в одну точку потухшими глазами, словно вновь переживая события того дня.
– И что же они, сдали ее охотникам на ведьм? – прошептала притихшая Эрика.
– Хуже. Сожгли они ее. – Отрезала Мадам Паншета, опрокинув еще один бокал. Эрика лишь ахнула.
– Как же так?
– Вот так, милая. Разгромили трактир, ворвались на чердак, меня отшвырнули в сторону, а Ребекку утащили. Привязали ее к столбу, где раньше ведьм сжигали, подложили соломы и подожгли. Мы ей ничем не могли помочь, остались только официантки, да старушка-повариха. Да если бы и остался дядя, чего бы он мог сделать против разъяренной толпы?
– И их никто не арестовал за самосуд? – с ужасом спросила Эрика. – У них ведь даже доказательств не было…
– Да где же ты видела справедливый суд над ведьмами? Приехала инспекция – отдел по борьбе с ведьмами, и решили так: народ, конечно, зря самосуд устроил, но ужасного ничего не произошло, поэтому арестовывать кого-то не имеет смысла. И уехали.
– А что с ее дочкой случилось? Ведь семьи ведьм подвергаются гонению.
– С девчушкой этой? Она увидала, как мать ее несут на костер, вырвалась от посыльного мальчишки и помчалась в толпу. Кричала – ужас! До сих пор ее крики в голове эхом отдаются. Я ее схватила, держала изо всех сил, но утащить обратно в трактир не смогла. И откуда только силища такая взялась! Когда Ребекка горела, а толпа бесновалась, девочка эта стала другой – в ней будто все прежнее исчезло, она приобрела стальное спокойствие и сказала: «Все в этой деревне сгорят. Дети их сгорят, дома их сгорят, сараи, скот. Все поля почернеют от сажи. Никто не выживет». – Мадам Паншета закачала головой, – я в тот момент, конечно, не придала ее словам особого значения. Утащила ее в трактир, пока ее не заметили. Хотела приютить ее, тем более детей у меня не было. Но злая она стала – жуть. Лютая просто-таки! Как одичавший зверек на всех бросалась. Когда инспекция выносила свой вердикт, то она смотрела на них своими ядовитыми глазками. Парнишка посыльный спросил у нее (это он мне потом рассказывал): «Чего ты смотришь на них, не моргая?», а она ему: «Умрут они в страшных муках» и убежала. Больше я ее не видела.
– И деревня сгорела? – спросила Эрика, от ужаса затаив дыхание.
– Сгорела дотла. – Ответила Мадам Паншета замогильным голосом. – На следующий день после ее побега. Никто так и не понял, из-за чего начался пожар. Никто не выжил, была ночь и на совпадение все оказались дома. Не могу знать, что произошло с инспекцией, но думаю, их ждала такая же участь.
– А что дядя ваш?
– Ох, – помрачнела хозяйка, – он был просто убит горем. Мы с ним еще долго дочку Ребекки искали, но все это было безрезультатно. Я сразу поняла, что девочка эта ведьма. Притом очень сильная ведьма. Дядя от горя запил и вскоре совсем потух и помер, ему и пятидесяти не было. Я и осталась на хозяйстве. Ведьмы мне встречались после этого, но они были до того слабы и много чего не умели, что их сразу охотники сцапывали.
Эрика нахмурилась, тяжесть от рассказа, который она словно пережила лично, давил ей на сердце тяжелым камнем. Ее мысли вертелись вокруг этой девочки, которая, по-видимому, выросла в очень могущественную и способную ведьму, что в нынешние времена редкость.
– Как звали эту девочку?
– Ребекка звала ее «моя крошечка Джеки», а полное имя я не знаю, – пожала плечами Мадам Паншета, протирая стойку.
Тут в Эрику врезался развеселый Май и, залпом выпив подозрительный коктейль, который ему намешала Мадам Паншета, потянул ведьму в толпу танцующих посетителей. Волынки и скрипки безжалостно заливались энергичной музыкой, а люди, как сумасшедшие отплясывали не жалея сил.
– Где Мур? – спросила Эрика у него, перекрикивая шум. Май головой указал в сторону, где за одним из столиков-бочек, лениво облокотившись на спинку стула, сидел господин Лисц, попивая пиво, и с равнодушием наблюдал за присутствующими. Стало ясно, что он решил прекратить свои бессмысленные попытки утихомирить этого плясуна. Эрика уже почти отвернулась от него, как заметила, что Мур обратил на нее внимание. Она повернулась к Маю, и он, бросив ненавистный взгляд на детектива, впился девушке в губы.
Произошло то, чего меньше всего могла ожидать Эрика. Что такое происходит с Маем? Девушка была уверенна, что не наводила на него никаких чар, как на Лео. И уж тем более, не давала волю своему ведьминскому очарованию, которым пользовалась, когда спорила с Муром. Нет, Май вызывал у нее теплые и нежные чувства, будто это был ее братишка. И вообще, он очень юный, как такое могло поселиться в его голове? Это все говорит пиво – ему нельзя так много пить.
Эрика застыла, выпучив глаза. Она не знала, как ей быть, но тут подоспел Мур и спокойно за шиворот оттащил Мая от нее. Он повел паренька на улицу, оставив посетителей трактира в недоумении. Эрика, предпочитая не объясняться, пулей вылетела за ними.
Улица погружалась во тьму. Голубой сумрак опускался над пригородом. Она вышла и увидела, как Мур что-то высказывает Маю, который пытаясь отбиться от нападок, напяливает свою красную шапку с помпоном. Видимо, господин Лисц забрал его вещи перед тем, как выволочь парнишку из трактира. Тут Май напал на Мура, пытаясь втянуть его в драку. Эрика заметалась в растерянности – она четко знала, что когда мужчины дерутся, лучше не лезть в это, и вообще отойти подальше. Но на драку это мало походило, ведь Мур совершенно не старался дать сдачи, что еще больше задевало уязвленную подростковую гордость Мая.
Эрика щелкнула пальцами и оба соперника повалились на снег. Мур упал на спину и перед его глазами раскинулось огромное бесконечное сумрачное небо, с которого, словно из ниоткуда валил хлопьями пушистый снег.
– Вы что! Утихомирьтесь! – Эрика склонилась над Лисцем. Лицо ее вновь было обеспокоенно, что, несомненно, грело душу детектива. – Май просто перепил вот и расхулиганился!
– Простите, господин Лисц, я вновь перепил! Я больше не притронусь к выпивке, обещаю! – донесся виноватый голосок справа. Май тоже распластался на снегу, глядя в ночное небо.
– Вновь? – удивилась Эрика.
– Я не хотел, я больше не буду вас позорить, – бубнил Май.
– Хотелось бы верить, – вздохнул Мур. Он явно был еще зол, но изо всех сил старался сдерживаться. – Ладно, извини меня, я еще не привык, что подростки все время чудят.
Они встали на ноги и обнялись. Эрика нашла это зрелище весьма трогательным.
– Май, тебе пора вернуться к отцу с братом, а то уже поздно, – напомнила девушка.
– И ты тоже прости меня, Эрика, – смущенно произнес Май, – я что-то разошелся.
– Все хорошо, – заверила она, еле подавляя улыбку, – пойдем на станцию, мне тоже пора домой.
– Тогда я поеду с вами, – вызвался Мур, – провожу вас, время-то еще детское.
– Да зачем? Мы и сами доберемся, – удивилась Эрика. Ей все сложнее было сдерживать смех.
– Ну, может, ты переночуешь у меня, нам же столько всего расследовать! – поспешно заговорил Лисц, хватаясь за последний шанс. – А вдруг что случиться? Вдруг на тебя нападет вампир? Я могу и на диване поспать, зато ты будешь в безопасности!
– Как-то я раньше обходилась без тебя, – подметила Эрика, – к тому же, вампир грозит мне в меньшей степени. И вообще, кто Мая проводит до дома? Уже поздно!
– А ну да, – поник Мур, и надежда потухла на его лице.
Детектив проводил их до станции, и они, попрощавшись, сели в бордовый вагон поезда, который увез их в сторону города, растворившись во мгле.
