Irin Joki
Дом злых ведьм с холма. Том I.
– Милон, – позвала она.
«Вот черт! – подумал я».
– Да, госпожа, – тут же услужливо откликнулся я.
– О чем это ты говорил с Натаниэлем после совета? – она выжидающе глянула на меня.
– Э…это…пока секрет…я не могу вам сказать, – запаниковал я, подумав, что Натаниэль должен лично попросить благословения у тетушки. – Он вам потом скажет…
– Ты про то, что он хочет жениться на Роберте? – вздернула она бровями, – я это и так знаю, только слепой этого не заметит. Я про ваш заговор перед Дезмондом, ты покрывал Ната, не так ли?
– А, я действительно помог ему, потому что я, правда, был с ним в лесу, на месте преступления…
– Что ты там забыл? – Филиция вальяжно села в кресло. – Подойди.
Я опасливыми шагами подошел к ней.
– Я заблудился и случайно наткнулся на них… они любезно предложили довести меня до центра пригорода.
– Вот как? – тетушка усмехнулась. Ее взгляд был острее лезвия ножа. Она что-то подозревала, отчего внутри у меня все сотрясалось. – Ты молодец.
– Благодарю, – поспешил ответить я.
– Не дерзи, – она ловким движением залезла мне за воротник, достав за цепочку, висевший на ней амулет, что я всегда носил на шее. – Что это? Подарочек от ведьмы?
– Мне это Мариэль подарила, – оправдывался я зачем-то, – тетушка, вы ставите меня в неудобное положение.
– Привыкай, ты в нем теперь пожизненно, – не отпуская цепочку, проговорила Филиция, – твоя Мариэль ведьма?
– Нет, вовсе нет, – запаниковал я.
– А очень похоже, что «да», если ты не врешь мне, – покачала она головой.
– Зачем мне врать?
– На тебе амулет с мощной защитной печатью черной ведьмы, – Филиция откинулась на спинку кресла, – а на твоей шее красуется парочка засосов с меткой отгоняющих остальных девушек. Рири их тебе поставила, не нужно отрицать, я знаю. Разве ты не заметил сегодня, как дамочки, стоило им приблизиться к тебе, тут же убегали прочь? Ты, – она наклонилась ко мне, став и вовсе пугающей, – приехал сюда не просто так ведь?
– О чем вы… – растерялся я окончательно.
– Если ты будешь приставать к Рири, или еще к кому-то из девочек, я выгоню тебя.
– Но… – попытался я оправдаться, однако она вновь не дала мне этого сделать.
– Ева в раю соблазнила Адама, но Бог изгнал их обоих, знаешь почему?
Я молчал, став серьезнее. Маска милого мальчика слетела с моего лица. Она продолжила:
– Потому что в соблазнениях всегда виноват мужчина.
– Я не стану соблазнять кого-то из девушек, ведь мы все связанны родственными узами, – выпалил я крайне оскорбленным голосом.
– Рири и Скарлетт мне неродные дочери. Я спасла их от смерти, взяв к себе, так что тут твои руки развязаны, что мне конечно не нравится.
Что? Неродные… Рири мне выходит вовсе не родня, не кузина вовсе…?
Вот зачем она мне это сказала?! А?!
– Вы пытаетесь спровоцировать меня? – холодно произнес я.
Филиция тихо рассмеялась.
– Что это еще за тон? Он совершенно не подходит твоей милой мордашке. Будь душечкой для меня, не нужно показывать никому свое истинное лицо, – Филиция схватила меня за воротник, приблизив к себе, – пользуйся тем, что так любезно дала тебе природа. Смотри, Милон, как бы я тебя кому в мужья не выдала.
– Я мужчина и сам решаю такие вопросы, к счастью, – дьявольски усмехнулся я.
– А мне до луны, к счастью, – заглянув в мои глаза, прошептала Филиция.
– Это все, госпожа? – равнодушно и надменно поинтересовался я.
– Да, солнышко, ступай спать, – она отпустила мою рубашку и ласково похлопала меня по щеке, – слушайся меня, и мы обязательно поладим.
– Ради вас, госпожа, я сделаю все что угодно, – приторно соврал я, сладко расплываясь в улыбке.
– Вот и умничка, ты все понял.
Я откланялся и, поднимаясь наверх, улыбку с моего лица как водой смыло.
Что же это, дорогая тетушка, вы желаете играть грязно?
Ну, хорошо, пусть так оно и будет.
Глава III «Охота на принца объявляется открытой».
1.
Впервые в своей жизни мне не хотелось просыпаться в этом бренном мире. Но вот я открыл глаза и, к сожалению, вновь узрел перед собою все ту же комнатушку со скудной обстановкой и услышал все те же крики и возгласы своих драгоценных кузин. Они, в который бесконечный раз о чем-то отчаянно спорили и что примечательно – мне совершенно не хотелось знать сути всей проблемы.
Я, собрав остаток терпения, поднял свое несчастное и усталое тельце с кровати и принялся за водные процедуры. Пока я умывался, перед моими глазами так и стояло обескураженное лицо господина Натаниэля в тот момент, когда Роберта так жестоко и унизительно отвергла его милые ухаживания.
– Вот же строптивая упрямица! – крикнул я, расплескивая воду в тазу, и капли беспомощно отлетели, забрызгав мое опустошенное отражение в зеркале.
Гнев обуял меня – отчаяние дополняло этот неприятный привкус горечи. Ни за что мне теперь не сыскать ей жениха, и если эта цепочка не сдвинется с места, то остальные сестрицы застрянут в пожизненной очереди. Может, где-то поблизости найдется семья с таким же набором бестолковых сыновей, и все мы на радостях сыграем одну общую свадьбу? Богини, что за бред атакует мои мысли?
Еще и тетушка взъелась на меня ни с того ни с сего! Она меня в чем-то подозревает? У них с кузиной Скарлетт это семейное? Что за дьявол?!
Ах да…. Они же неродные… как и с Рири. Теперь эта привлекательная мысль сведет меня с ума.
За столом я сидел в гробовом молчании, выражая, таким образом, всем и каждому свою скорбь по утраченной партии Роберты. Но сестрицы вовсе не обладали той чуткостью, которая по обыкновению свойственна представительницам их пола, поэтому, совершенно не обращая на мое настроение никакого внимания, они с живостью продолжали начатую перепалку.
– Как ты могла?! Как ты посмела?! – кричала Франческа, воинственно растопырив руки и оперевшись ими о край стола. Она рассвирепело швырялась всем, что попадалось ей под руку в несчастную Роберту, которая только и успевала отбиваться от несправедливых нападок сестры, не забывая при этом сохранять лицо.
Я стал невольно вслушиваться в суть их милой беседы, пожевывая тосты с привычно флегматичным видом. Я содрогался при мысли о том, что подобное поведение уже не стало чем-то поистине возмутительным для меня и что я – вот кошмар – привык.
– Это тебя не касается, – зло отрезала Роберта, – не лезь не в свое дело!
Мимо меня пролетела корзинка с хлебом. Что ж, полагаю, бутерброды с маслом на сегодня отменяются. Да кто ж их так едой научил разбрасываться?! Что за неуважение?!
– Ах, меня это не касается?! – фыркнула Франческа, страшно выпучив глаза. Она настолько была возмущена, что ей все сложнее становилось подбирать слова. – Я, к твоему сведению, твоя сестра! И пока ты сидишь в девках, мне за своего принца замуж не выйти! Своим скверным характером, Роберта, ты задерживаешь и подводишь нас! А я ведь следующая на очереди!
– Принц? – язвительно усмехнулась девушка в ответ, – может, следует его сначала найти, потом замуж за него собираться? Или ты за ним с утра в магазин сходила?
Стоит отметить, что тетушка Филиция присутствовала при всем при этом безобразии, по обыкновению заняв свое излюбленное место во главе стола. Она, не изменяя своим привычкам, читала газету с весьма равнодушным видом, намеренно не принимая никакого участия в ссоре своих прелестных дочурок. Бокал ее был наполнен свежей кровью, домашнее платье ее не выражало и намека на вчерашние помпезность и величие. Но черт! Все же глаз от нее оторвать было делом сложным – что за колдовство?!
Филиппа тем временем слушала сестер с предельным вниманием и спокойствием. Русланчик, прижавшись всем своим худеньким тельцем к матери, испуганно выглядывал, словно загнанный ягненок, которого вот-вот принесут в жертву. Рири, как и обычно еще не спустилась, а Скарлетт злорадствуя, бросала на меня взгляды полные коварства. Ах да, припоминаю – она же говорила мне вчера, что ждет, не дождется поглядеть на мое лицо нынешним утром. Я демонстративно отвернулся от нее с видом крайнего пренебрежения и равнодушия. Все-таки мое достоинство было выше каких-либо перепалок.
– У меня уже есть принц на примете! – проговорила Франческа, будто угрожая всем и каждому, – так что не смей мне указывать! Надо будет, и за ним схожу в магазин – некоторых вампиров можно купить!
– Дорогая, у нас на него не хватит денег, – подметила Филиппа и получила от сестрицы в свою сторону взгляд полный упрека.
– В таком случае и ты не смей мне указывать! – Роберта не в силах больше терпеть, вскочила со стула, – какого черта ты лезешь в мою личную жизнь?! И вообще, откуда тебе все известно в таких подробностях?! Тебя-то там не было, потому что ты сидела дома!
От всего этого гама у меня разболелась голова. Женщины что, в самом деле, всегда такие шумные? Надо не забыть родить побольше сыновей.
– Она, – Франческа размашистым движением руки указала на Мэри, отчего глаза той округлились в страхе, – она все мне рассказала! Господин Романов, – на этом моменте необъятная обида проскользнула в словах девушки, а я старательно навострил уши, окончательно придя в себя. – Он так галантно за тобой ухаживал! Подарил прелестный цветок, так кстати, не позволил упасть с лестницы и танцевал с тобой весь вечер, когда никто больше не хотел! А ты! – кузина закипала, как вода в чайнике, – ты! Унизила его язвительными замечаниями! Как ты могла так с ним поступить?! Это же господин Романов!
Я ошарашено замер уставившись на Мэри – девушка невинно улыбалась, поглаживая сына по голове. Мы же об одной и той же Мэри говорим? Мэри, что лила слезы в холле Тихого дворца и дурачилась, словно малое дитя, издеваясь над старухой Пай, все видела?
Что?!
– Мэри, как ты посмела распускать сплетни за моей спиной?! – тяжело дыша, в ужасе проговорила Роберта, которая никак не ожила удара в спину от сестрицы. – Как вы вообще смеете судить об этом?! Вас там не было… и вообще… вы ничего не понимаете!
– Франческа, – вмешалась вновь Филиппа, видя, что несчастная Роберта впадает в беспросветное отчаяние от нападок, – прекрати изводить сестру. Ты доведешь ее до истерики.
– Филиппа, неужели тебе все равно?! – почти что плача взмолилась Франческа, все сильнее впиваясь длинными ногтями в край стола, – это же господин Романов! А она с ним так!
– С чего бы это господин Натаниэль так внезапно решил добиться взаимности от Роберты? – возразила Филиппа, озвучивая вслух вопрос, который так мучил несчастную кузину, – они знают друг друга с детства, но он до сих пор не проявлял к ней никаких скрытых привязанностей.
– И что с того?! – взревела Франческа, не веря своим ушам, – а сейчас решил проявить! Какая разница?!
Воинственная девушка со всей решительностью вмиг начала кидаться в сестру стульями, к слову очень дорогой и старинной отделки, пока та поспешно отбивалась от ударов. Все летело во все стороны, обе кузины двигались очень ловко и быстро, благодаря их вампиризму.
Что ж, хотя бы не я один страдаю из-за отказа Роберты. Пока вокруг меня царил хаос, я, утешаясь данной мыслью, продолжал трапезничать – все равно моей человеческой силы ни за что бы не хватило, дабы их разнять. А голос мой, подобно голосу моллюска на дне Черного океана, не мог быть услышан в подобном шуме.
В этот отчаянный момент, когда надежды на примирение уже не было, в столовую влетела недовольная и еще совсем сонная Ребекка. Ее платье было слегка помято, волосы растрепанны.
– Чего вы орете в такую рань? – нахмурившись, пробурчала она.
– Вообще-то, Ребекка, уже десять, – впервые подала голос Филиция, не удостоив дочь взглядом, – Алессандра, кажется это вчерашний выпуск, свежий опять не привезли.
– Вы перепутали свертки, госпожа, вот новый, – подоспела Алессандра, появляясь, каждый раз точно из воздуха. Она протянула тетушке свежую газету, а старую забрала с собой.
Я в беспомощной обескураженности глядел на Рири, и лишь одна мысль вертелась в моей голове, не смея позволить мне мыслить о чем-либо другом – она мне вовсе не кузина. Может, тетушка намеренно соврала мне, дабы спровоцировать меня и выгнать из дому? Как это теперь выяснить? Однако если же приглядеться повнимательнее, Ребекка имела волосы темно-рыжего цвета, что значительно отличало ее от остальных девушек. Хотя может быть она пошла этим в отца?
Тут я поймал на себе прожигающий взгляд Филиции – она угрожающе приподняла брови, и я вмиг отвел взгляд от Рири.
Стоило мне отвлечься и потерять бдительность, как стул старинной работы неминуемо полетел прямо в меня, таким образом, что увернуться от него не представлялось возможным. И я, так и застыв в руке с чайной ложечкой, смиренно и унизительно повалился назад прямо на пол вместе со своим стулом.
Данное событие было достойно того, чтобы кузины отвлеклись от своего повседневного занятия – попыткой прикончить друг друга, и все девушки с криками кинулись ко мне. Прелестные личики, озарившиеся тревогою за мою драгоценную жизнь, склонились надо мною.
– Что ты натворила, Франческа! – зло воскликнула Рири, тыкая сестру в бок, – он же так дурачком из-за тебя может остаться на всю жизнь!
– Прости, кузен, прости ее! – чуть ли не в горестных рыданиях запричитала Мэри, – только не умирай! Ты еще так молод!
– Сильно больно? – участливо скривилась Филиппа, осторожно дотрагиваясь до ссадины на моем многострадальном лбу.
– Франческа, ты так избавишься от последнего мужчины в доме, – с укоризной проворчала Роберта.
– Чего вы так разнылись! – вспылила, не выдержав Франческа, стараясь тем самым скрыть смущение и неловкость под маской гнева. – Подумаешь, шишка! Мужчины нынче такие неженки – чуть ударишь, они уже при смерти!
В этот момент подоспела обеспокоенная Скарлетт и заботливо положила мне на лоб компресс, по запаху вымоченный в травах.
– Я тебе сейчас шишку сделаю! – продолжала негодовать Рири.
– Да можете его бить, сколько заблагорассудиться, – торжественно заявила Филиция, нисколько не сдвинувшись со своего места, – только не по лицу – оно мне еще пригодиться.
Ну, несказанное спасибо, тетя, какая невыразимая поддержка и забота!
– Почему он ничего не говорит? – с тревогой спросила Мэри, глядя на меня так, будто я уже склонил голову на смертном одре.
– Что тут скажешь, когда родная сестрица бьет тебя исподтишка, хуже злостного врага? – не унимаясь, продолжала корить Франческу Рири.
– Милон, ты слышишь меня? – нахмурившись, позвала Скарлетт.
– Да… – вымолвил я, принимая при этом максимально страдальческий вид. Их неутихающая забота и внимание несказанно льстили мне.
Роберта одной рукой взявшись за спинку моего стула, подняла меня, усаживая обратно. Рири озабоченно оглядывала мой лоб, вновь опасно приблизившись. Филиппа чуть заметно взяла Франческу за руку, таким образом, подбадривая сестру. Мэри продолжала безмолвно страдать, отчего ее сынишка растерянно глядел то на мать, то на меня.
Нужно было признать, что завтрак был безвозвратно испорчен, и казалось, хуже уже быть не может, но никогда нельзя недооценивать сюрпризы судьбы – ведь стоит тебе только подумать, что все разрешилось, как положение тут же усугубляется.
– Какого дьявола?! – донесся жуткий возглас тетушки Филиции, от которого ледяные мурашки страхом пронеслись по моей коже.
Все кузины и я вместе с ними, как один, повернули головы в ее сторону. Филиция, пораженная до глубины души, глядела в газету, что теперь лежала перед нею на столе. Она тяжело дышала – внутри нее закипал нешуточный гнев.
– Матушка, что стряслось?! – подлетела к ней взволнованная Франческа, и как оказалось поспешно зря.
Филиция недолго думая, в ярости отшвырнула дочурку прямо на улицу, пробивая несчастной девушкой огромное окно столовой. Ее крики еще долго доносились, пока она катилась с холма, собирая все встречные кочки.
Я дернулся, содрогаясь всем телом от ужасающей картины, что разворачивалась на моих глазах. Конечно, ввиду того, что Франческа вампирша – ей едва ли что-то будет от такого полета… однако боль никто не отменял.
Все оставшиеся девочки замерли, и я не в силах дальше существовать, решил не глупить и последовать их примеру. Ведь при подобном полете через весь холм, в лучшем случае меня ждала смерть, а в худшем… еще большая ярость тетушки.
– Что случилось, Фили? – вышла из кухни Алессандра, услыхав неприличный шум.
Дрожащей рукой, все еще прибывая в неконтролируемом гневе, Филиция протянула газету домоправительнице, которая в свою очередь сохраняла ледяное спокойствие без намека на какое-либо потрясение. И как ей только удается не терять присутствие духа в этом доме, где каждая секунда пребывания грозит тебе жестокой расправой?!
– Глен Монтеро помолвлен с Жанет Кели, – с достоинством прочитала вслух Алессандра поставленным, непоколебимым голосом. Затем она, видимо для пущего драматизма по обыкновению коротко воскликнула и вновь продолжила чтение, – свадьба состоится четырнадцатого августа в замке Черной лилии, на которую будут приглашены вампирский высший Совет, а также представители влиятельных кланов.
Глаза Филиции жутко покраснели, клыки чуть показались, угрожая хрупким жизням присутствующих. Кожа сделалась бледнее обычного – она теряла контроль над своими эмоциями, и ее вампирский облик неминуемо проступал наружу.
Я ощутил каждой клеточкой тела, как мои кузины напряглись, натягиваясь в струнку. И не прошло и доли секунды, как вампирши испарились, даже не подумав о нас, тех жалких неудачниках, что бегали не особо быстро и проворно. Скарлетт, что есть сил понеслась к выходу, Рири схватив меня за руку последовала за ней. Нет, ну поглядите на них, значит, как платье покупать, так братец Милон, а как от гнева тетушки спасаться – тут каждый сам за себя!
За спиной моей раздавался беспощадный грохот опрокинутой мебели и звон битой посуды. Если бы я даже очень сильно хотел, все равно бы ни за что не осмелился обернуться. Уже только по грозным звукам гнев тетушки внушал мне благоговейный ужас.
Мы выбежали на задний двор прямиком в сад. Свежий весенний воздух с приятной прохладой и чудесным ароматом майских цветов окутали меня. Яркий свет безоблачного дня ослепил мои глаза и я, щурясь, добрался до поля для гольфа, на котором собрались сестрицы, словно ведьмы на шабаш. Мэри крепко прижимала к себе Руса, Роберта стояла с таким видом, будто была готова принять бой, Филиппа развалились на траве, что отнюдь не красило ее манеры. Скарлетт подбежала к ним и с разбегу плюхнулась рядом, будто какая-то крестьянка или девица из среднего класса.
Я запыхался не на шутку от всей этой зловещей и выматывающей погони. Рири, высвободив мою руку из своей, уселась рядом со Скарлетт, прильнув к ее плечу. Выглядели они не особо напуганными или пораженными, словно подобные забеги здесь были не новостью.
Не успел я перевести дух, чтобы узнать, что это такое сейчас было, как Русланчик подал голос первым:
– Филиция гневается на что-то?
– Да, сынок, она очень зла сейчас, – нежно убирая волосы с его лба, залепетала Мэри, – поэтому мы посидим тут какое-то время.
– Она зла на меня? – робко спросил мальчик, в глазах его отразился недетский страх.
– Нет, что ты, она злится вовсе не на тебя, – Мэри тут же обняла его, прижимая голову ребенка к своей груди, – не переживай, она скоро успокоится.
Но, кажется, Руслан вовсе не перестал переживать по этому поводу – в его глазах все еще отражался испуг вперемешку со стыдом, будто он чувствовал, что провинился за что-то. Мне порезало слух, что он назвал тетушку не «бабушкой», а просто «Филицией», в то время как все сестрицы звали ее «матушкой», а я без препятствий «тетушкой».
– Милон, с тобой все хорошо? Ты какой-то потерянный, – выдвинула дельное замечание Ребекка.
Я, теряясь, что ответить, выдавил из себя:
– Все просто замечательно, однако признаться, не каждый день со мною происходит нечто подобное.
– Мне казалось, ты уже должен был привыкнуть, – беспечно пожала плечами Рири.
Действительно, чего это я драму-то развел на пустом месте?!
– А где Франческа? – спохватился я, – почему никто из вас не забеспокоился о сестре?
– Да вон она ковыляет, – бросила Филиппа, кидая равнодушный взгляд в сторону беседки, из-за которой появился силуэт знатно потрепанной кузины.
На это было больно смотреть. Если конечности ее уже к этому времени срослись, а ссадины и раны затянулись, благодаря небезызвестной регенерации вампиров, однако нельзя было сказать того же о ее взъерошенных волосах, больше напоминавших осиное гнездо, и о платье, пришедшее в совершенную негодность. Тем не менее, это нисколько не поколебало привычного духа девушки – Франческа ни капли не была расстроена по поводу собственного внешнего вида, когда иная юная леди впала бы в глубокую печаль и конфуз.
– Ну почему всегда страдаю я? Всегда достается лишь мне! – посетовала на нелегкую судьбу Франческа и с многострадальным видом плюхнулась на траву.
– У тебя просто лицо такое, – безжалостно изрекла Роберта, не выражая даже малейшего сочувствия сестре, – как видишь, так сразу хочется врезать.
– Больно было? – поинтересовалась Филиппа толи из вежливости, толи из любопытства.
– А сама как думаешь?! – возмущенно воскликнула Франческа, – все ужасно болит!
– Неужели в газете написали правду? – тихо спросила Мэри, будто сама боялась собственного вопроса.
– Кто знает… – таинственно проговорила Филиппа.
– Если это так, то всем нам придется несладко, – безутешно подытожила Скарлетт.
– Ну и подложил же он нам свинью! – воскликнула гневно Франческа, угрожающе помахивая кулачком в пространство.
Я обреченно уселся на траву, хотя мои брюки явно были предназначены для более благородных целей. Богини, я даже помыслить не мог, что у Филиции, у самой Филиции Альдофин есть неразделенная любовь! Что же это получается, когда во время переворота ее забрали к себе вампиры, она там влюбилась в Глена Монтеро, а он поиграл с ней и бросил? Мне подобное даже представить было трудно.
– Когда можно будет вернуться в дом? – с умирающей надеждой в голосе поинтересовался я.
Кузины бросили на меня взгляды, как на чудака.
– Можно-то хоть сейчас, – заговорила Филиппа, – но это не совсем безопасно.
– Та… – вздохнула протяжно Рири, – я хотела сегодня испечь лавандовое печенье.
– Еще этого не хватало! – пихнула ее Скарлетт, – никакой лаванды в этом доме!
– В прошлый раз я пекла его и ты этого даже не заметила, и никто не пострадал, – тихо проговорила Рири, украдкой закатывая глаза.
Прошло немало времени, прежде чем Филиция успокоилась и удалилась в свои покои, оставив при этом невообразимый бардак и хаос на первом этаже некогда нашего особняка. Осколки прекрасного фарфора, разбитые люстры, подсвечники, лампы, книги с вырванными странницами (кощунство какое), подушки, пледы, стулья, пуфы героически пали жертвой тетушкиного гнева. Все это валялось в низменном беспорядке, устилая пол столовой, гостиной и даже бильярдной.
Пока мы проводили время под ласковыми лучами майского солнышка на поле для гольфа, кузины перешептывались, смеялись, иногда пели странные песни на распев многоголосьем, собирали травы, плетя венки из одуванчиков, ромашек и васильков.
Мои подозрения укреплялись, ведь было общеизвестно, что только лишь избранной элите вампиров дозволенно нежиться на солнышке, так как эта была исключительно редкая привилегия. Для такого сложного заклятия нужно было связать себя контрактом с очень сильной и очевидно опасной ведьмой, что после исполнения заклятия требовала немедленной уплаты за проделанную работу. И речь шла вовсе не о деньгах.
Надеюсь, что я ошибаюсь.
Наконец к вечеру утомленному нелегким днем, с венком из одуванчиков на голове, сплетенным Рири, мне было позволено возвратиться в свои покои. Устало поднимаясь по лестнице на второй этаж, я слышал как терпеливая и заботливая Алессандра, всячески старалась уговорить Филицию:
– Мало ли что пишут в газетах? Разве журналистам можно верить? Это может оказаться полнейшим вздором!
– Нет, он это намеренно делает! Назло мне! – всхлипывала со злостью и обидой в голосе Филиция, – еще явится сюда с ней, вот увидишь!
– Дорогая, все обойдется, мы найдем способ, как справится с этим, – продолжила ласковые увещевания домоправительница.
– Я не собираюсь мириться с подобным оскорблением! – прошипела тетушка, готовая разорвать любого на куски, кто посмеет ей противоречить.
– А кто говорит о смирении? – удивилась Алессандра, и более зловещим тоном добавила, – я только и сказала, что мы обязательно придумаем, как справится с ней.
На этих словах мои инстинкты самосохранения подсказали мне немедленно скрыться в недрах своей жалкой комнатушки, что я собственно и сделал.
Выходит и впрямь госпожа Альдофин – пример самолюбия и гордыни, по уши влюбилась в Глена Монтеро? В этого наглого афериста и мошенника? Как ее угораздило только отдать свое сердце самому первому вампиру?
Хотя постойте… господа, кажется, я только что обнаружил слабое место моей дорогой тетушки. Хм, интересно.
Дьявольская улыбка коснулась моих губ.
2.
Все последующие дни протекали в тягостном ожидании и нескончаемой тревоге. Тетушка редко покидала свои покои, отгородившись от мира, она никого не желала видеть. Я часто замечал, как ее единственный внук Руслан робко скребся в ее двери, словно верный пес, стараясь рисунками или же поделками из хвороста приободрить бабушку. Однако в ответ на свои благодеяния он получал лишь порцию устрашающего гнева. Мне все больше казалось, что Филиция не особо жалует сына Мэри.
Сестрицы, как ни в чем не бывало, будто в доме не происходило ничего особенного, занимались повседневными заботами и делами. Франческа с усердием плела корзины, подметала, лишь поднимая упокоенную пыль в доме, нежели сметая ее вон. Она знала, что не обладает какими-то невероятными талантами и поэтому, чтобы не казаться вовсе бесполезной помогала всем и каждому. Мэри с утра ходила на раннюю прогулку с Русом собирать лесные травы, и иногда Франческа сопровождала их. Также она терпеливо помогала Рири, которая в свою очередь оказалась весьма проворна в кулинарии – она любила готовить что-нибудь особенное вместе с Алессандрой, чему я был, безусловно, очень рад, ведь теперь каждый обед становился для моего желудка маленьким праздником. Милая Ребекка почему-то стала вставать рано, ходила в поле набрать букетик душистых трав и спешила оставить их в вазочке на столе в моих покоях для амортизации помещения. Филиппа могла подолгу не выходить из своей комнаты, или вовсе куда-то таинственно исчезнуть. Это мне никем не объяснялось, и я лишь мог строить собственные предположения и догадки. Роберта со знанием дела непрестанно строчила на старенькой швейной машинке, которая скрипела так страшно и пронзительно, что казалось она вот-вот развалиться прямо во время работы. Так же кузина вышивала гладью все с тем же горделивым видом, абсолютно не подавая никаких признаков того, что она скучает по господину Романову. Скарлетт кропотливо возилась в саду, собирала травы и частенько отправлялась в лес. Она варила какое-то сильно пахнущее варево на кухне, и в тот момент туда было недозволенно заходить мужчинам.
К слову дискриминация сильного пола царила здесь самым безнаказанным и несправедливым образом. Случалось мне подолгу скучать в своих покоях, так как кузины с самым загадочным видом строго настрого запрещали мне выходить в сад, где они устраивали какое-то собрание, цель которого мне также не оглашалась. Я подглядывал за ними сквозь занавеску в окно, и лишь краем глаза видел, что они бродили вокруг дома и, иногда разжигая костер, водили вокруг него хороводы. Я решил для себя, что это лишь очередные суеверия девушек, которые пытаются таким образом нагадать себе хорошего жениха или приворожить желанную кандидатуру.
В общем, жизнь их протекала привычным для них образом – не окрашиваясь лишними потрясениями и треволнениями. А вот я страдал. В груди моей смешалась целая палитра чувств, которые терзали мою несчастную душу. С содроганием сердца, лелея скромную надежду, я все ждал визита господина Натаниэля, но он все не жаловал, а это означало лишь одно – постыдные слова Роберты унизили его честь и достоинство, и он не намерен более добиваться ту женщину, которая может так легко опозорить его в приличном обществе. Дни шли, а блистательный пройдоха так и не объявлялся, хотя я слышал, что он частенько наведывался на место преступления, где чуть не растерзали Габриэля Беднама, который к слову, наконец, очнулся от глубокого беспамятства, но, увы, ничего не мог припомнить о жуткой ночи.
К моим страданиям и терзаниям добавлялись мысли о Рири, которая казалась мне теперь прелестнее обычного, а то, что она могла не быть моей кузиной, заставляло все реже обращать мысли к моей невесте и все чаще к ней. Она вертелась и крутилась возле меня, раздразнивая и играя, заставляя стыдиться собственных помыслов и желаний. Хотя я делал при всех домочадцах напускной и делано важный вид, что якобы занят написанием книги, однако о какой тут книге могла идти речь, когда я был поставлен в такое затруднительное положение?
Поэтому как часто бывает в подобных случаях нервного расстройства, проснувшись ранним солнечным утром в субботу, я вдруг пришел, как казалось мне, к правильному решению, которое определенно уладит все мои проблемы.
Я должен купить осла!
Ну конечно! Ослы такие милые создания, а я же, как раз мечтал обзавестись собственным хозяйством – хлев и конюшня пустуют почем зря! Ослы очень умные и выносливые животные, к тому же у них есть характер и чувство собственного достоинства! Короче говоря, мне нужен осел, и только это сейчас сможет придать мне сил.
Крайне приободрившись от данной мысли, я, наспех одевшись и умывшись, поспешил по ступенькам вниз. Было довольно рано, даже кузины еще не покинули свои покои. Я уже хотел было, не останавливаясь выбежать прямиком на улицу в манящую зелень, как боковым зрением зацепился за крохотную фигуру, что смиренно сидела в гостиной, свесив маленькие ножки с дивана. Я вернулся.
– Руслан? Чего ты сидишь здесь один в столь ранний час? – растеряно спросил я, подойдя к нему ближе.
– Доброе утро, дядя Милон, – проговорил он тихим голосом, его голубые глаза блестели в утренней тени гостиной, – я жду мамочку.
Было тихо, солнце еще не поспешило заглянуть в окна, вокруг царил приятный полумрак, вдали сада отдавая теплым светом.
– Откуда ты ее ждешь? – нахмурился я, ничего не понимая.
– Жду, когда она проснется, – он вновь поглядел на меня своим пронзительным взглядом, – ночью ее опять мучили кошмары, она плакала.
Я в бессилии опустился на диван рядом с племянником.
– Твоя мама… – начал я, слова с трудом подчинялись мне, – она так сильно скучает по твоему папе?
– Наверное, она скучает… – проговорил Руслан в задумчивости, откинув голову назад, – я не знаю, она со мной об этом никогда не говорит. Мы говорим о папе только когда навещаем его могилу. На самом деле мамочка плачет из-за меня.
