Irin Joki
Дом злых ведьм с холма. Том I.
– Как вы можете! – неожиданно выпалил парень, чуть ли не со слезами на глазах.
Кто ж знал, что это были слезы преданности.
– Что с тобой? – растерялся я, на мгновение, позабыв о своей сумасшедшей идее.
– Неужели вы полагаете, что я вас брошу?! – уливался слезами Дориан, схватив меня за плечи, – я, конечно же, пойду с вами, куда бы вы не направились!
– Это излишне, – скривился я, пораженный способностью этого парня липнуть к окружающим, как улитка.
– И ради пьесы, и ради вас! И в огонь, и в воду! – с чувством распалялся Дориан, – и к демонам, и к падшим ангелам и даже… – он запнулся, и сдавленно проговорил, – и даже к Мелоди Донниковой!
– Ну, к ней мы точно приближаться не станем – матушка велела держаться подальше от истеричных барышень, – ответил я с крайне измученным видом.
В этот самый миг возле озера случился инцидент с участием моей горячо любимой кузиной Франческой – какой-то малый чем-то ей не угодил и полетел прямиком в воду, что неминуемо вызвало бурную реакцию окружающих. Я, как глава клана и единственный мужчина в семье, мог стать объектом всеобщего внимания, поэтому, решив выбрать меньшее из зол, быстро проговорил:
– Но моя матушка не имела чести знать моих кузин, если бы знала, любая другая барышня показалась ей ангелом во плоти! Пошли скорее, Дориан, ты принят в сообщники… то есть в союзники!
Я схватил его за плечо и, не церемонясь, потащил за собой, устремляясь скрыться в спасительной листве хмурых деревьев. Пока мы пробирались сквозь заросли орешника, в которые я нас затащил из-за поспешного бегства, Дориан что-то нескончаемо болтал, но я даже не старался его слушать. Азарт кровью разливался по моим пересохшим венам, я слишком изголодался, и поэтому идея пожирала меня заживо, откусывая кусочек за кусочком и обгладывая каждую косточку.
До этого момента, я хотя и совершал незначительные оплошности, но все же старался действовать осторожно, подходя ко всему с умом. Но теперь… что-то переломилось во мне, иногда выходишь на такую стадию отчаяния, что все важное теперь становится пустым и незначительным. Я знаю это опасно, но мне так хотелось попасть в поместье графа Иваницкого – я был уверен, что наверняка обнаружу там нечто неприличное и непростительное, что поможет мне с моим делом.
Шантаж? Мерзко, низко и вовсе не изящно. И я привык так действовать, почему же сейчас не воспользоваться привычными методами?
В их поместье просто так не попасть, к тому же я прекрасно помнил, что в рядах прислуги господина Иваницкого находилось немало вампиров, а это создавало определенные сложности, которых к слову было в избытке и помимо прочего. Послезавтра нас ждет репетиция, и если сейчас сработать правильно, то уже в четверг мое дело сдвинется с мертвой точки. Филиция будет довольна, я принят в клан, а это значит…
– Зря мы тут пошли, ведь в окрестностях Кастонского поместья полно демонов, – раздался беспечный голос Дориана.
Я резко остановился, наглым образом выдернутый из собственных мыслей. Дориан, как полагается, тут же врезался в меня.
– Что ты сказал? – я обернулся, бровь моя немного дергалась.
– Ну да, вы же сами ходили на охоту совсем недавно, – пожал плечами Дориан, сомневаясь в моей адекватности (у нас это взаимно), – должны знать.
– Но мы же не за пределами поместья, Дориан, – холодея, словно вампир, медленно произнес я, – ведь так?
– О, уже нет, – отрезал он весело, словно захлопнул крышку гроба. – Я вам говорил, что мы вышли за пределы пять минут назад, но вы промолчали. Я подумал, что так нужно.
– Так, главное не поддаваться бессмысленной панике, – нервно сглатывая, произнес я. В горле моем резко пересохло, и мы стали осторожно ступать дальше. – Что вообще демоны забыли в этих краях, еще и такие голодные?
– Их Микаэла пускает, – ляпнул Дориан, как обычно не придавая словам особого значения.
– Микаэла? – нахмурился я, – но зачем ей это?
– Не знаю, – протянул парень, – но Милана говорила, что Микаэла сеет хаос, она иногда творит вещи, которым сама не находит объяснения.
– Как же… ей не жалко демонят? – насторожился я, позабыв о смертельной опасности.
– Нет, ей никого не жалко, она же породила большую часть нечисти! С чего бы ей кого-то жалеть!
– Интересно… – пробормотал я.
– Хорошо Милана не такая! – все рассуждал Дориан, – у нас с ней большая любовь… не думал, что такое бывает. Кстати, а куда мы направляемся?
– Увидишь, – ответил я, несколько сбитый с толку от резко переменившейся темы разговора.
– А! Ха! Я понял! – воскликнул Дориан, чем вызывал у меня раздражение.
– Не голоси так, – прошипел я, выходя из себя от перспективы стать закуской для демона.
– Вы подозреваете господина Иваницкого! – выдал свою блестящую догадку парень, сияя, как драгоценный камень, – вы думаете, это он убил членов Совета!
Я сделал натужно пораженное лицо:
– Богини, ты раскрыл меня! Как только умудрился?
До такого додуматься.
– Ха, да вы у меня как на ладони, господин Милон, я вас уже так хорошо знаю, словно своего брата!
Учитывая отношения в их семействе между братьями, звучит явно не как комплимент.
– Но признаться, если бы я вас плохо знал, – продолжил Дориан, – я бы подумал, что это вы убийца и заманили меня в лес, чтобы убить!
Ах, если бы.
– Зачем Дориан? Во-первых, ты сам пошел, а во-вторых, ты не состоишь в Совете.
– А, ну да, – приуныл парень, но это длилось недолго – он тут же приободрился и выдал еще одну дельную мысль, – а ведь мы с вами как детектив и его помощник! Как в тех столичных постановках! Вот здорово!
– И не говори, – подыгрывал я ему изо всех сил, стараясь навострить слух. Мне все время казалось, что кто-то ходит поблизости.
Вся проблема заключалась в том, что демоны передвигались быстро и бесшумно. А голод придавал им небывалой ловкости и скорости.
Мы вышли к какой-то одинокой и зловеще поляне, что не к добру расположилась посреди леса, будто открывшийся капкан. Кажется, мы окончательно заблудились благодаря моей поспешности и врожденному увиливанию от женских разборок. Небо становилось все тяжелее, нависая над нами фиолетовыми оттенками. На душе становилось все более беспокойно – заблудший ветерок подгонял местную пыль, тревожно задевая травинки и мрачную листву. Посреди поляны была вырыта яма, напоминавшая погребальную могилу.
– Не нравится мне здесь, – прошептал я, – ты что-нибудь слышишь?
– Да, – прошептал Дориан, загорощески наклонившись ко мне.
– Что же? – с придыханием спросил я.
– Я слышу ваш голос, – закивал он на полном серьезе. И что самое печальное – он не шутил.
Я выпрямился с кислым видом.
Кажется, кто-то был здесь – я чувствовал чье-то нехорошее присутствие. Солнце отбрасывало на лицо Дориана фиолетовый луч, вокруг все шептало, говорило и вздрагивало.
В унисон вздрагивал и я.
Внезапно налетел зловещий ветер, и я панически ощутил, что мы обречены и окружены сотней демонов. Дориан испуганно закричал, налетев на меня, и я, споткнувшись о камень, кубарем полетел прямиком в вырытую яму. Дориан попытался поймать меня, но схватил за руку именно в тот момент, когда было поздно. И мы оба полетели на дно этой чудовищной могилки.
До смерти напуганные неизвестно кем, мы обхватили друг друга, готовые столкнуться лицом к лицу с самой смертью. Чтобы сталкиваться было не так страшно мы оба, не сговариваясь, продолжили кричать.
– Чего орете, болваны? – раздался знакомый тягучий голос.
По краю могилы-ямы беспечно прогуливался Флоренс. Он остановился с важным видом, полизывая лапу.
– О, богини, Флоренс, это всего лишь ты! – вздохнул я с облегчением.
– Что это еще значит «всего лишь ты»?! – оскорбился котяра, перетаптываясь с ноги на ногу. Его толстое тельце едва удерживало равновесие.
– Я думал это демоны, вух, Дориан, слава богиням, мы живы! – я только сейчас обратил внимание на моего собрата по несчастью – он стоял, не шелохнувшись, словно громом пораженный. – Дориан?
– Говорящий кот… – лишь выпалил он, не в силах принять происходящее.
– Подумаешь, говорящий кот, – повел я плечами, – грех удивляться этому в мире, напичканному нечистью. – Я быстро обратился к фамильяру, завидев, как котяра стремиться покинуть нас, – Флоренс, выведи нас отсюда, будь добр. Кажется, мы заблудились.
– Опачки, – усмехнулся он в ответ, – с чего бы это? Сами выбирайтесь.
– Филиция знает твою тайну, – выпалил я в отчаянии, не до конца понимая истинный смысл данных слов.
– И Филиция не лжет, чтоб тебя, – выругался котяра, – ладно, так и быть. Пойдемте.
Он любезно помог нам выбраться из зловещей ямы, и я, взяв Дориана за рукав, побрел вслед за нашим спасителем. Господин Беднам молчал, что было просто каким-то невероятным счастьем и покоем для моих несчастных ушей, и я даже подумал, что надо почаще его чем-нибудь удивлять.
Вспышка азарта давно потухла во мне, не оставив за собой даже тлеющие угольки. Я потихоньку начинал осознавать, как это было глупо – какому риску я мог себя подвергнуть, если бы вылазка состоялась. Господин Иваницкий давно отбыл в поместье, солнце скрывалось за горизонтом, а фиолетовое небо печально растворяла тьма.
Такая знакомая и такая притягательная.
4.
Настал четверг – этот день я запомнил навсегда. В четверг вечно что-нибудь случается, так уж заведено и ничего с этим не поделаешь. Но этот день превзошел все остальные.
Все началось с непримечательного завтрака в столовой, где был подан хрустящий бекон с безукоризненной глазуньей, и за которым я испил несколько чашек кофе, дабы хорошенько подкрепиться перед боем.
Франческа, взбудораженная вчерашними событиями (а именно той самой дракой с несчастным юношей, что был выкинут за ненадобностью в озеро), завела спор с Робертой. Пока они вели столь возвышенную беседу, я высказал Филиппе вслух свои подозрения о странном поведении Рири, которая с неслыханным упорством приносит мне букетик трав каждое утро. На что Филиппа с присущей ей мудростью поведала мне, что оказывается, рыжая воровка все это время пыталась приворожить меня с помощью подручных средств, которые имеются в закромах любой приличной ведьмы.
– Ты не знал? – удивилась Филиппа, потягивая свежую кровь из фужера, пока позади нее шли оживленные сражения.
– Нет, это мне было неизвестно, – сдержанно ответил я, однако в крови моей уже вовсю взбудоражено закипал нешуточный гнев.
В этом мире быть мужчиной невероятно сложно и опасно, особенно если ты находишься в вынужденном одиночестве средь в разы превосходящего в численности женского общества. Мало того что ты можешь попасть в путы коварных дам, что любят играть с тобой, пуская в ход слезы и чертово обаяние, или оказаться обманутым на предмет собственного дитя, так еще они любят обращаться к черной магии, из которой можно не выйти живым. И все эти условности и нюансы следует держать в голове, когда заводишь знакомство с женщиной любого статуса и возраста, ведь от этих злорадных созданий можно ожидать чего угодно.
Я уныло оглядел привычный завтрак в доме Альдофин, полный криков и возмущений. Тетушка невозмутимо читала газету с таким видом, будто ее окружали безмятежность и тишина. Но, увы, подобная атмосфера запрещена в этой семье.
Я решил немедленно отправиться в Тихий дворец на репетицию. Воздух был пропитан духотой, которая обычно свойственна перед сильной грозой и бурей. Листва печально томилась от жары, иссохшая и вялая она будто молила о пощаде, но погода и не думала сжалиться над ней. Лишь блеклое солнце изредка показывало свои лучи, дабы разбавить эту жаркую дрему.
Я зашел на кухню, чтобы забрать свой обеденный перекус, который всегда с любовью и заботой подготавливала для меня Алессандра. В последнее время подступающий голод снедал меня хуже любых подозрений, и ничто не было способно его утолить.
– Как прошло ваше собрание? – поинтересовался я у Алессандры из вежливости и любопытства, пока она ловко укладывала мой ланч.
– Все прошло превосходно, ведь все организовывал Стюарт Бронс, дворецкий Кастонского поместья, – отвечала она сквозь хлопоты, – мы пили чай, обсуждали новости, устроили маленький литературный вечер. Все завершилось карточными играми и небольшой дискуссией.
– На тему?
– На тему, какой состав раствора лучше выводит кровавые пятна, невозмутимо объяснила Алессандра, наливая имбирный лимонад в бутылку, – Линси из дома Эсмальт спорила со мной об этом. Но откуда ей знать? Единственный кто умер при ней в доме – это Уолли Эсмальт, и то смерть его была мирной и тихой, он скончался в собственной постели. – Она положила бутыль в сумку и тут же добавила с неким хладнокровием, что обычно присуще идеальной прислуге с ее статусом, – Фонси же был съеден возле озера в лесу.
– Да… – охрипшим голосом промямлил я, силясь нацепить на побледневшее лицо улыбку, – действительно… что она в этом понимает? Другое дело вы, сколько трупов одних вампиров вам пришлось убирать…
– И не говори! – с жаром согласилась Алессандра, на лице ее читалось удовлетворение от признания за долгие труды. – Хотя и от этого спора была польза, знаешь ли.
– Линси что-то поведала вам? – с интересом приосанился я, усевшись на табурет.
Алессандра понизив голос, быстро заговорила:
– В ночь убийства Фонси, как известно, одна часть пригорода была на гуляниях на поляне, вторая же находилась у Оли Тихого. Так вот, Элисса с Консеттой вернулись с гуляний в ночи, камеристки уложили их спать, и так как на утро Фонси так и не явился домой, в доме поднялась тревога. Может никто бы сразу не заметил его отсутствия, ведь Фонси был знатным кутилой и бывало не возвращался домой неделями. Но оказывается, он назначил встречу господину Энджелу Донникову в трактире с утра пораньше.
– Странное время встречи, тем более после гуляний, – вставил я, нахмурившись, полностью поглощенный рассказом.
– Не поспоришь, – деловито согласилась Алессандра и продолжила, – Элисса поначалу решила, что Фонси где-нибудь загулял, но все же отправила слуг на поиски. В течение дня прислуга проверила все места, где обычно можно было застать господина Эсмальт, но его нигде не было. Тогда Элисса забила тревогу. Мы вели поиски всем пригородом два дня. Под вечер второго дня его обнаружил Совет, мы все, кто отозвался помочь, бродили по лесу и уже собирались уходить, ведь почти стемнело. Но несчастный господин Русаков известил всех о находке пронзительным криком и театральным обмороком в довесок.
– Элисса и Консетта были там? – с придыханием спросил я.
– Консетта к тому времени уже вернулась домой, чтобы передохнуть, а Элисса была со всеми нами в лесу, – Алессандра прищурилась, смотря вдаль и вспоминая подробности происходящего, – она опознала его при свете фонарей и горько заплакала. Ее немедленно увели, дабы поскорее доставить домой к дочери. И вот мы подобрались к главному, что мне рассказала любезная Линси.
Я затаил дыхание, поддавшись еще вперед, Алессандра зашептала:
– Линси сказала, что встретила госпожу, она вмиг обмякла в ее руках, но стоило дверям захлопнуться, а сопровождающим удалиться, как Элисса ринулась наверх, в комнату Консетты, спотыкаясь о подол платья и на ходу сбрасывая туфли. Линси помчалась за ней, испугавшись, что хозяйка обезумела от горя. Но стоило ей подняться наверх, как она услышала, что госпожа Эсмальт кинулась к дочери – с ужасающей смесью отчаяния и счастья она шептала: «Фонси мертв, он мертв! Мы свободны, Конси, милая, мы свободны!».
Я ошарашено выпрямился. Конечно, я догадывался, что отношения у госпожи Эсмальт с сыном были отнюдь не теплые, но чтобы настолько… свободны? Что это вообще значит?
Всю дорогу до Тихого дворца я размышлял об этом, не в силах отделаться от назойливых мыслей, что так и жужжали в моей голове, подобно пчелам. Я даже не заметил, как очутился в репетиционной зале, настолько голова моя была забита семейством Эсмальт.
Мое кресло было уже уготовлено для меня. Оливер Тихий и носа не высовывал, возможно, затаившись где-то в недрах своего бесконечного дворца. Хотя прислуга передала, что их хозяин отбыл в столицу к брату по неотложным делам.
Как было любезно с его стороны более не попадаться мне на глаза. Интересно, после того, как Кай Мор вскроет ему глотку, кто займет Тихий дворец?
Хотя в тот самый миг это все не имело никакого значения, ведь Розмари и Иэн по-прежнему не хотели чувствовать друг к другу то, чего хотел я. Их сцены строились исключительно на любви и бурной страсти персонажей, а также на щекотливых подтекстах, которые должны были невольно поселиться в их подсознании и навести на нужные мысли. Однако все, что я с такой тщательностью прописал между строк, просто терялось и не возымело нужного эффекта.
И от этого я страдал.
Безмолвно и мучительно.
В остальном репетиция шла прекрасно – сцена была поставлена грамотно, декорации создавали нужную атмосферу, актеры играли хорошо, за исключением Франчески, но я на моменты ее присутствия на сцене делал вид, что оглох и ослеп одновременно.
Отчаяние накрывало меня с головой, чертовка Рири то и дело шептала мне, пробегая мимо, каверзные фразы о моем бездействии и бессилии. Иногда мне казалось, что она хуже демоницы, но вся та мерзкая сторона в ней, которая должна отталкивать нормального человека, неистово манила меня и обжигала. И поэтому я не особо сердился за ее смешки.
В один из перерывов, когда вся труппа с шумным обсуждением устроила перекус (святое время на любой репетиции), ко мне подсела Роберта. Она бесшумно с безупречной осанкой опустилась на рядом стоящий стул – место, которое всегда занимала Филиппа, моя опора и поддержка в театральных сражениях.
– Вы неважно выглядите, кузен, – заметила она тихим голосом.
– Это я еще отлично держусь, создаю видимость, – нервно посмеялся я, – внутри я давно доживаю свои последние дни. Впрочем, дорогая кузина, у меня ни черта не выходит, хотя ситуация как никогда благоволила мне, а план виделся на ладони. Но отчего-то все вышло не так, совершенно не так, как должно было быть. И я никак не могу вразумить, где я упустил ту самую прореху, благодаря которой нахожусь на самом дне и не имею возможности выплыть?
– Может все дело в том, что Иэн действительно не питает чувств к Розмари, а она так и продолжает безответно любить господина Натаниэля? – бесстрастно и жестоко предположила Роберта, выслушав мои стенания, – сердце другого человека не поддается управлению, где-нибудь обязательно случиться промах.
– В том-то и дело, – в отчаянии проговорил я, – в том-то и суть, что я знаю, я вижу их затаенное чувство друг к другу! Если бы его не было, я действовал бы совершенно иначе! Грубее! Пошел бы на те меры, о которых в приличном обществе лучше умолчать!
Роберта серьезно всмотрелась в мое безумное лицо. Она на удивление воспринимала все без намека на шутку, относясь к ситуации с пониманием.
– Ну, хорошо, – решительно произнесла она и, резко поднявшись, направилась прочь из репетиционной залы, оставив меня одного.
Жара продолжала мучительно подкрадываться через окна, дурманом залазить под кожу, заставляя разум содрогаться и пылать. И пока я добровольно подчинялся уничтожающей духоте, моя кузина, оставив меня, поспешила в костюмерную комнату. Ведь у нее появились здесь неотложные дела.
– Розмари, – зашла в костюмерную комнату Роберта застав девушку за примеркой украшений, – в сцене суда у тебя будет синее платье.
Кузина сняла с вешалки длинное блестящее платье, сшитое на манер эльфлянского театра Дьесен.
– Боги, оно восхитительно, – заворожено оглядела наряд Розмари, перебирая оборки платья длинными пальцами, словно пытаясь убедиться, что ей все это не сниться, – ты сшила для меня столько одеяний, Роберта… это так чудесно. Как думаешь, могу ли я забрать себе хотя бы один после окончания спектакля?
Роберта села напротив девушки, положив ногу на ногу.
– Это следует уточнить у Милона, но зная кузена, скорее всего он разрешит, – она смерила соперницу прожигающим взглядом.
– Разве ты не захочешь их оставить для себя? – все еще не отрываясь от платья, спросила Розмари.
– Мне это не к чему, дорогая, я лучше оставлю себе господина Натаниэля, – спокойно ответила Роберта.
Это дерзкое заявление подействовало незамедлительно и Розмари ошарашенная подобной наглостью метнула грозный взгляд в сторону госпожи Альдофин.
– Прошу прощения? – тут же проговорила она с вызовом.
– Ты прекрасна, Розмари, глупо это отрицать, – все так же невозмутимо, с блеском держалась Роберта, – и я знаю, что я очень красива и привлекательна. Кому как не нам с тобой, сестрам по несчастью, знать истинную цену этой красоты? Что хуже всего от нее мало что зависит, как бы не казалось глупцам со стороны.
– Что ты хочешь этим сказать? – все также непреклонно спросила Розмари, не сводя колючего взгляда с соперницы. Она, словно ежик приготовилась выпустить иголки при малейшей неосторожности оппонента.
– Я лишь хочу сказать, что ты красива и умна одновременно, а это очень редкое сочетание, а значит и очень ценное. – Роберта поднялась, дьявольски владея собой, и подошла ближе к девушке, – у тебя доброе сердце, – она ловким движением руки распустила ей волосы и, взяв за плечи, опустила перед зеркалом, – и ты умеешь подать себя в обществе. Мы похожи намного больше, чем тебе кажется. Но одно отличие в нас все же имеется.
– И какое же? – нахмурилась Розмари, глядя на Роберту сквозь зеркало.
– Ты, увы, цепляешься за господина Натаниэля, пытаясь изо всех сил сохранить свое болезненное отравляющее чувство к нему, но зачем? – Роберта взяла ее за подбородок, – погляди, разве такая красавица не достойна, чтобы мужчины с ума сходили и бегали за ней? Неужели тебе нужен тот, кто не видит в тебе женщину? Не ценит и не превозносит тебя? Зачем он тебе в таком случае, Розмари? Не лучше ли обратить внимание на того, кто всегда рядом с тобой, неотрывно следит за твоим самочувствием и настроением? – она повернула голову девушки к зеркалу, – ты же наверняка знаешь, что мужчина должен любить тебя чуточку больше, чем ты его. Им это идет на пользу.
– О ком именно ты сейчас говоришь? – приподняла брови Розмари, испытывая толику любопытства.
Игра ее была безвозвратно проиграна, ведь ее вниманием удалось завладеть, а бдительность усмирить.
– Я говорю о господине Иваницком, о ком же еще, – прямо заявила Роберта, слегка усмехнувшись, – неужели тебе было неизвестно с какими трепетом и теплотой он к тебе относиться? Как он безустанно успокаивает тебя, и даже защищает от братьев? Это никогда не бывает просто так, особенно между мужчиной и женщиной.
– Иэн влюблен в Айрис, – зло проговорила Розмари, отводя взгляд, – и, тем более что за глупые мысли? Я никогда не помышляла о нем, он мне, словно брат.
– Братьев у тебя достаточно, – словно дьяволица-искусительница продолжала нашептывать Роберта, – если ты и дальше будешь подпитывать свою бессмысленную любовь к господину Натаниэлю, ты упустишь по-настоящему хорошего и верного человека и станешь несчастной на всю оставшуюся жизнь.
– И что же ты мне предлагаешь делать?! – в отчаянии бросила Розмари, начиная нервно покусывать губы, – пойти и броситься Иэну на шею?!
– Зачем же? Мне ли тебя учить? – Роберта приподняла брови, – дорогая, я уверенна, ты знаешь, как изящно обернуть все в свою пользу, обставив все так, что Иэн будет думать, будто он сам бросился тебе в ноги. Но для начала советую тебе успокоиться и приглядеться. Помни, ты сегодня прима этого театра, не зачем волноваться, ведь тебе уже принадлежит этот маленький театральный мирок.
На этом Роберта спокойно направилась к выходу, решив оставить Розмари обдумать ее слова. Эта женщина была дьявольски спокойна, она безупречно владела собой, а это порой было самым непобедимым козырем в любой игре.
После перерыва я заметил некую перемену в Розмари – она была погружена в глубокую задумчивость, полностью подчиненная собственным мыслям. Что-то не на шутку беспокоило ее, словно некая перемена произошла с госпожой Астраль. Тогда я не мог знать о произошедшем разговоре между девушкой и моей кузиной, и мне оставалось лишь гадать.
Филиппа сидела рядом со мной, наблюдая, как Иэн с Мэри пробегались по тексту предстоящей сцены. По другую сторону от меня Айрис сюсюкала с Фелесом, намеренно силясь привлечь внимание Иэна, но он был слишком сосредоточен на своей роли.
Ничего не могло произойти из рядя вон выходящего – всеобщая полудрема царила в репетиционной зале, каждый занимался своим делом. Однако Мэри, погруженная в привычную ей меланхоличность, внезапно сверкнула глазами в сторону Роберты и та, ухмыльнулась ей в ответ. Это заставило меня тут же проснуться, ведь взгляд Мэри становился ясным, как известно не к добру.
Я тут же напрягся всем своим существом. Что они задумали?
– О, боги, дорогой мой и любезный господин! – продолжала зачитывать текст Мэри, – вы столь обходительны! Столь воспитаны!
Она неожиданно усадила Иэна на стул за плечи прямо на сцене, и встала за ним, продолжая его поглаживать. Это отвлекло Айрис, Иэн же выражал невозмутимость, хотя импровизация партнерши вводила его в замешательство.
– Мне не стоило говорить о вас здесь, ведь все мне начинают сразу завидовать! Как низко! Зависть такое скверное чувство, не правда ли? – Мэри наклонилось к Иэну, беря его за подбородок и хищно заглядывая в глаза. Ее притягательное декольте, которое она сегодня открыла неспроста, оказалось в опасной близости к ее партнеру по сцене. Взгляд Иэна невольно упал туда, и я не мог его осуждать за это.
В этот момент Айрис, которая к слову уже начинала не на шутку беспокоиться (и не зря), хотела что-то сказать, дабы прервать провокационный вертеп, что творился на сцене, но Франческа как бы невзначай задела ее декорацией, и Айрис шлепнулась на пол.
Фелес бросился поднимать возлюбленную, а Франческа, невинно приложив ладошку к губам, пролепетала:
– Ой, прости, Айрис, я тебя не заметила! Видно твои волосы ослепили меня, – она с ядовитой насмешкой встряхнула локонами, и я любил ее в эти моменты чуть больше, чем во все остальные.
Иэн было попытался повернуть голову в сторону происшествия, но предусмотрительная Мэри не позволила ему отвести от себя взгляда, так и держа парня за подбородок.
– Вы не отвечаете мне, – продолжала дерзкую импровизацию Мэри, – и я расцениваю это как безоговорочное согласие.
– Что ж я согласен с вами, однако, – решил поддержать партнершу Иэн, но договорить ему было не суждено.
Мэри к всеобщему изумлению тотчас впилась парню в губы, страстно поцеловав его. Иэн оторопел, но не выразил никаких возражений. Айрис подскочила, как ошпаренная, вспыхнув всеми оттенками красного, и господин Русаков, словно по инерции подпрыгнул вслед за ней. Филиппа оставалась единственным, кто выражал прежнюю невозмутимость. Франческа хихикала, в дальнем конце комнаты глумилась Рири, пока Скарлетт зловеще, так по-ведьменски улыбалась, приподняв надменно брови. Роберта с вызовом посмотрела на Розмари и та… богини, она побледнела испытывая ранее неизвестные ей чувства ревности. И та ревность, что она полагала испытывает по отношению к господину Романову, была просто мыльным пузырем по сравнению с этой.
Ах, идея так зловеща. Мы можем беспечно жить долгие годы, не подозревая ни о чем, пока не появится тот, кто вложит нам в голову уничтожающую идею и более не видать нам покоя. Человеческий разум такая опасная вещь.
Мэри отпрянула от господина Иваницкого, бережно расправив воротник его рубашки, и виновато произнесла в свое оправдание:
– Прошу прощения, я увлеклась, господин Иэн слишком хорош собой.
Это послужило последней каплей.
– Что это еще такое?! – громко возмутилась Айрис, чуть ли не на правах оскорбленной жены, – никаких поцелуев!
– Вот именно! – в негодовании поддакнул Фелес.
– А вы-то чего протестуете, господин Русаков? – спросила Франческа, нахмурившись, все еще держа в руках ту злополучную декорацию.
– Я… – судорожно произнес Фелес, – я запрещаю Айрис запрещать Иваницкому целоваться с госпожой Орловой!
– Как мило, – вставила свои пять копеек Рири.
– Ох, ну что вы так разволновались? – развела руками Мэри, изображая невинность, – надеюсь, господин Иэн, я не смутила вас? Это же лишь игра.
Она уставилась на парня, что не сводил с вдовы взгляда с тех пор, как ее губы оторвались от его.
– Нет, что вы, вы прекрасно целуетесь, – произнес он спокойно и серьезно.
– Ой, благодарю – училась на муже когда-то, – притворно засмущалась Мэри, – обращайтесь, я могу повторить в любую секунду, – она забавлялась, издеваясь над всеми и вся. Заметив смущенные и возмущенные лица многих, Мэри поспешила поправиться, – на сцене конечно. А вы что подумали?
Ах, вот она моя настоящая Мэри. Игра на сцене мне всегда казалась самым страшным феноменом. Мало того, что можно увлечься и показать истинные чувства к партнеру по пьесе, так еще и окрестить свое бесстыжее поведение «импровизацией» и «актерской игрой», оставаясь при этом невинным и милым созданием. Кто же мог подумать, что моя старшая кузина будет столь искусна в этом? Кто вообще мог подумать, что столь коварное и хитрое создание на самом деле живет в этой белокурой и невинной даме?
– Какое безобразие! – возмутилась Айрис, чувствуя, как ниточки ее послушного ухажера обрываются, и она более становится не властна над ним.
Розмари лишь сейчас заметила недвусмысленные взгляды Роберты и поспешила отвезти взгляд, все еще выглядя крайне бледной. Волнение застыло в ее глазах, слегка подрагивая трогательными бликами. Однако, несмотря на это мнимое спокойствие, я чувствовал, какой огонь бушевал внутри девушки.
– Мэри, – натянув миловидное лицо сущего ангела, наконец, подал голос я, дабы все окончательно прояснить, – ты прекрасно импровизируешь, прямо находка для любого театра! Я бы хотел оставить поцелуй в сцене.
Айрис потеряла дар речи, глупо захлопав ртом. А госпожа Астраль… мне не хотелось ранить ее чувства, но без этого никак нельзя обойтись. Я решил подливать масла в огонь до тех пор, пока пламя не спалит все на своем пути.
– Спасибо, кузен! Я не против, кончено, – Мэри кокетливо убрала прядь ха ухо, – ради искусства что угодно.
Да, звучит как девиз большинства современных людей искусства.
– Вы ничего не имеете против, господин Иваницкий? – спросил я довольно громко.
– Ничуть, – улыбнулся Иэн.
А он оказался довольно покладист. Но с ним война лишь только предстоит, и сдается мне, что это будет совсем не так просто, как в случае с Розмари.
– Тогда, – произнес я, – закончим на сегодня. Стоит передохнуть, хорошенько выспаться, так что спасибо всем за репетицию!
Все засуетились, спешно собираясь отбыть по домам. В этой суматохе Рири наклонилась ко мне со спины и прошептала на ушко, водя рукой в воздухе, наверное, этим жестом приводя в действие заклинание, чтобы нас никто не услышал:
