Irin Joki
Дом злых ведьм с холма. Том I.
– Вот как? – усмехнулся Натаниэль, – ну что ты, Дориан, это очень любезно с твоей стороны. Но ты можешь идти к гостям, веселиться.
– Ха! Я очень рад! – выпалил парень в ответ, и робкая надежда на его избавление затеплилась в моей груди.
Но поспешно зря, ведь в ту же секунду в комнату ворвалась дама с очень решительным видом и не к добру разгневанным лицом. Она кого-то мне напоминала, но не успел я поймать раздражающе ускользающую мысль, как эта леди начала свою пылкую триаду:
– Натаниэль! – крикнула она так пронзительно, что я аж вздрогнул, инстинктивно собираясь бежать и эвакуироваться в ближайшее окно, – вот ты где! Я тебя обыскалась! Создается впечатление, что ты бегаешь от меня, господин полицейский! Хотя я ясно дала понять в письме, что жажду встречи с тобой, чтобы обговорить детали дела!
А?
– Мелоди, дорогая, – мягко отозвался Натаниэль, невозмутимость которого должна была утихомирить пыл любой барышни, – проходи, выпьем вина. Незачем так кричать.
Стало быть, обещанная Мелоди Донникова явилась к нам в пригород собственной персоной. Она же желает знать, кто убил ее драгоценного племянника Энджела, с которым, если верить Зиги, ее связывали отнюдь не родственные отношения.
– Выпьем вина?! – взъерепенилась она.
Романов к тому времени уже подошел к бару и налил ей красного вина, учтиво протягивая фужер. Но дама, даже не взглянув на предложенный напиток, выбила его из рук Натаниэля, и несчастный хрусталь разбился вдребезги об пол. Хозяин дома проводил его прискорбным взглядом.
– Эй, Романов, я с тобой говорю, что за дела? – жутким голосом продолжила Мелоди, – где убийца моего Энджела? Я его из-под земли достану, ты меня знаешь. А когда достану, то обратно закопаю и тебя вместе с ним!
– Меня-то за что? – удивился Натаниэль, вмиг сделав невинное лицо.
Мы с Дорианом, любезно проигнорированные, с предельным вниманием наблюдали за данной сценой.
– А вот я бы не отказался от стаканчика полусладкого, – встрял Дориан на свою голову, но что с него взять? У него явно отсутствовали какие-либо инстинкты самосохранения.
Он протянул руку к графину с вином, и Мелоди беспощадно хлестнула его по руке, отчего у несчастного, я мог поклясться, выступили слезы от обиды. Дориан прижал к груди пострадавшую ладонь, будто маленький ребенок.
– Тебя за что?! – все не унималась Мелоди. Некий пожар бушевал в ней, не давая угомониться, – прошло уже столько времени, Романов, а ты все не можешь отыскать убийцу! Да где это видано, чтобы ты столько возился!
– Что поделать – случай непростой! – развел руками Натаниэль, все еще сохраняя спокойствие и беспечность.
– Тогда имеет смысл послать в столицу прошение о подмоге! Пришлют помощь! – все распиналась Мелоди, размахивая руками. Она вовсе не заметила, как несчастный Дориан продолжает глядеть на нее с невообразимой обидой. – Может этот подлец, этот поддонок, эта шваль, – на ее искривленном от боли лице проступали ярость вперемешку со злостью, – он может уже сбежал за океан, пока ты тут возишься!
Мелоди отвернулась, утереть глаза, которые невольно наполнились горькими слезами, и Натаниэль воспользовавшись заминкой, неожиданно схватил Дориана за локоть и внушительно зашептал:
– Иди к брату и скажи ему, что «глава умирает».
– Кто умирает? – перепугался Дориан, побледнев от ужаса.
– Никто не умирает – передай брату, что я тебе сказал, – тихо рявкнул Натаниэль. Брови его были до того нахмурены, что даже у меня это вызывало ужас.
Беднам послушно направился к выходу, но, уже почти достигнув цели, замешкался, и, обернувшись, спросил:
– А к какому брату?
Романов закипал от гнева – все это время он его очень талантливо скрывал. Я, дабы предотвратить излишние войны, быстро подбежал к Дориану и шепнул:
– Рискну предположить, что вам следует обратиться к Даниэлю.
Дориан, несколько успокоенный, наконец, удалился.
Мелоди тем временем, приведя себя в порядок, вернулась к ожесточенному бою.
– Ну, так что?! Примешь помощь от столичных детективов?! – яростно допытывалась она, облокотившись рукой о спинку стула.
– Прошу меня извинить, дорогая, но мне не нужны помощники. Я справлюсь, обещаю, – Романов обворожительно улыбнулся и добавил, – я уверяю тебя, что все свое время я всецело уделяю расследованию!
– В самом деле? – с издевкой, слегка прищурившись, спросила Мелоди, – а как же твои ухаживания за Робертой Альдофин? По-моему мнению любовные похождения занимают достаточно места в твоей жизни, чтобы отлынивать от расследования!
Мое нутро обожгло при упоминании имени сестрицы, однако Натаниэль, будто заранее зная мою реакцию, остановил меня, подав знак ладонью.
– Это лишь мое личное дело и моя личная жизнь, дорогая, не лезь в это, – усмехнулся он, – я же не спрашиваю тебя, отчего ты примчалась ко мне, вместо того, чтобы спросить своего новоиспеченного любовника Дезмонда Беднама о том, как продвигается расследование? Ай-яй, Мелоди, что бы сказал Энджел, узнав, с кем ты развлекаешься в своих покоях? Всего-то месяц прошел с его убийства.
Вмиг залившись краской и переполнившись жутким возмущением, Мелоди, вся содрогаясь от гнева, зашипела, словно змея:
– Ах, ты сукин сын! Все-то он прознал! В том, что не нужно осведомлен, а то, что надобно разузнать – не ведает!
Не знаю, право, до чего бы все дошло, но в комнату спешно вошел Даниэль, делая вид, будто он вовсе не бежал сюда со всех ног.
– Мелоди, дорогая! – выпалил он на ходу, при этом многозначно переглянувшись с Натаниэлем.
Он стремительно миновал полкомнаты, и, не останавливаясь ни на секунду, подошел к девушке, взял ее за лицо обеими руками и впился ей пылко прямо в губы, отчего я тут же потерял дар речи!
Это что у них так принято приветствовать друг друга?
Или это так принято только в их клане?
Что это такое?!
Но судя по реакции Мелоди, она сама была удивлена не меньше, чем я. Но что еще было более абсурдным и шокирующим одновременно, что женщина тут же остыла и обмякла в руках Беднама.
– Даниэль? – оторопело произнесла она.
– Ох, прости, так давно тебя не видел, еще до смерти… – Даниэль театрально поднес кулак ко рту, будто подавлял подступающие слезы, – до смерти нашего Энджела!
Понятно, значит, Совет на похоронах не присутствовал, раз виделись они до смерти господина Донникова. Казалось бы – куда странней, но падать всегда есть куда, ведь у дна нет дна, как бы это не звучало.
– Неужели ты так по нему скорбишь? – невинно спросила Мелоди, и эта перемена не на шутку пугала меня.
Либо эта дама имела расшатанную нервную систему, либо некое психическое отклонение способствовало столь резкой переменчивости поведения. Либо же, что очевидно, этот паршивец Беднам знал за какие ниточки нужно дергать, чтобы добиться результата.
– Конечно, а как же иначе! – дрожащим голосом промолвил Даниэль.
Мда… каков актер… у них тут не Совет, а театральная труппа с фестивальным замахом.
В этот момент Натаниэль потянул меня за рукав, призывая покинуть сладкую парочку.
Мда.
Я же, не имевший ни малейшего желания здесь задерживаться, проследовал за полицейским, и мы оба покинули злосчастную комнату Совета. Сдается мне, что госпожа Донникова вдобавок к Дезмонду приобретет в свою копилку ухажеров и Даниэля.
Мы шли вдоль пустых коридоров. Воцарилось молчание.
Едва я успел подать голос, дабы прояснить сложившуюся ситуацию, как Натаниэль заговорил первый:
– Милон? Ты видимо находишься в замешательстве, почему я игнорирую расследование нападений на Совет?
– Честно признаться, я как-то не думал об этом, – произнес я как можно равнодушнее, однако любопытство поедало меня, – ваше право, как вести расследование. Я в этом не особо силен.
– Все же, Мелоди права, я умышленно не занимаюсь им, – ухмыльнулся он, – в противном случае убийца уже давным-давно был бы пойман.
– И почему же вы, позвольте спросить, не хотите расследовать это дело? – с опаской поинтересовался я. Тени дня плясали в мрачных коридорах, словно местные призраки.
– Ты вероятно уже осведомлен благодаря Дориану, что Плут Кель имел власть над нами, – спокойно и тихо объяснял Романов, – это приносило ужасные мучения и неудобства. Поэтому честно признаться, мне совсем не хочется наказывать того человека, который оказал нам столь неоценимую услугу. Понимаешь?
– Вполне, – коротко отозвался я, вглядываясь в загадочное лицо полицейского.
– Я, конечно, понимаю, что мне, как государственному лицу так поступать не стоит, – повел плечами Натаниэль, выражая сожаление. Однако глаза его были полны коварства, – но я ничего не могу поделать с собой. Кельский, Эсмальт и Донников имели множество врагов, эту троицу связывали скверные делишки, они загубили немало душ. Будет кощунством отправлять на виселицу того, кто избавил нас от зла.
– Я прекрасно вас понимаю, – вновь поддакнул я.
– Раз понимаешь, тогда более не интересуйся этой темой, – попросил граф с некой угрозой в голосе, – даже не возражай – я прекрасно знаю, что тебе было любопытно узнать о кровожадном убийце Совета, но поверь – более нападений не будет.
– А как же Габриэль? – напомнил я, внутри у меня все похолодело.
– Габриэль… – призадумался Романов, – скажу так – я догадываюсь, кто напал на Габриэля, и могу заверить тебя, что это был несчастный случай. Это никак не относится к смертям жуткой троицы.
– И кто же напал на него? – попытал я удачу, прекрасно понимая, что полицейский мне не расскажет.
Парень сверкнул на меня своими озорными глазами, и с насмешкой произнес:
– Ты же знаешь, что я не могу сказать.
– Как вам будет угодно, – ответил я.
Пока мы бродили по поместью, увлеченные словесным противостоянием, Даниэль с блеском утешил несчастную госпожу Мелоди Донникову, которая до сих пор прибывала в глубоком горе по своему горячо любимому племяннику. Господин Беднам с успехом воплотил намеченное в два счета, и то с какой быстротой он обернул все в свою пользу, заставляло все больше остерегаться его. Со стороны он лишь казался неприметным средним братом, не обладающим выдающимся талантами и успехами, что держится в тени.
Но это была иллюзия и обман.
Даниэль шел по коридору, казалось бы, в привычном для всех расположении духа, и лишь дьявольская улыбка, что предательски проступала на его губах, свидетельствовала о его нескромных достижениях.
– Даниэль! – прогрохотал, словно гром, требовательный голос Дезмонда.
Даниэль усмехнулся, упиваясь своим существом, и повернулся, направившись к своему опекуну, что застал его в одном из коридоров.
– Я тебя ищу! Мне принесли письмо мои агенты! – прогремел Дезмонд – вид у него был рассерженный, даже можно сказать не на шутку разгневанный. Его голова вот-вот грозила задымиться.
– У вас есть агенты, дядя? – с издевкой спросил Даниэль, ничуть не испугавшись. Он даже не старался принять более серьезный вид ради приличия.
– Прекрати изображать из себя тупицу! – рявкнул Дезмонд, схватив племянника за локоть и утаскивая его в ближайшую комнату.
Даниэль повиновался без малейшего сопротивления – его состояние граничило с расслабленностью, будто его застали на отдыхе где-нибудь на золотых пляжах солнечного Рахатска.
– Так что же это за письмо такое принесли твои агенты, о котором мне непременно стоит знать? – плюхнулся в кресло Даниэль, – да и еще в таком срочном порядке?
– Я послал их достать мне что-нибудь на старуху Пай, чтобы она, в конце концов, прикусила свой треклятый язык! – словно яд, выплевывал слова Дезмонд. Пламя бешенства опаляло его нутро, и он едва владел собой.
– И причем тут я? – удивился Даниэль, – мне абсолютно безразличны твой отношения с местными старушками, дядя. Это твое личное дело, я никого не осуждаю.
– Агенты ничего не нашли на нее, – проигнорировал он язвительные намеки, – однако, – глаза его зловеще блеснули, – так уж вышло, и им наконец удалось узнать, кому Плут Кель передал права на казино после смерти.
– И кому же? – издевательским тоном спросил Даниэль, прекрасно зная ответ. Он вольно расположился в кресле, положив ногу на колено.
– Откуда у тебя права на казино, паршивец?! – тихо, угрожающе процедил Дезмонд. Толика ужаса и осознания так и промелькивали в его глазах.
Кажется, в тот момент он осознал, что сделал ставки не на ту лошадку.
– Я их выиграл у Плута Келя прямо перед его смертью, – пожал плечами Даниэль и с некой насмешкой добавил, – удача, не правда ли?
– Вранье! Никто не мог выиграть у Плута Келя, никогда, – прошипел Дезмонд, на лбу его проступала испарина.
– Ничего не может длиться вечно, – вновь пожал плечами Даниэль, подчеркивая собственную беспечность, – ну выиграл я права на казино, теперь это мой бизнес. Тебя это никак не должно касаться.
– Меня это очень даже касается! То, что принадлежит тебе, принадлежит и мне, ведь я глава нашего клана! – отрицал Дезмонд гробовым голосом, пытаясь найти подходящие аргументы, – тем более ты наверняка смошенничал – повторюсь, нельзя выиграть у Кельского.
– Ты не оставил мне выбора, – развел руками Даниэль, – ты не давал мне работу, и не хотел выделять содержания. Вот я и решил добыть себе положение и деньжат привычным способом. И с чего ты решил, что я выиграл с помощью уловок? Я мучительными годами, раз за разом играл с Кельским, проигрывал ему все на свете, лишь бы изучить его приемы, повадки и психологию поведения во время игры, – он закатил глаза, – в предпоследней нашей схватке я даже проиграл Габриэля. Хотя тебя это должно меньше всего волновать.
– Ты играл на брата? – угрюмо спросил Дезмонд – в голосе его звучало осуждение.
– А что это за тон, дядя? При таких новостях ты обязан сказать мне: «Дорогой Даниэль, ты истинный Беднам», – он поднялся, собираясь уходить. – Знаешь, я пойду, у меня сегодня такое настроение – заполучить чью-нибудь подружку. И на тебя мне совершенно не охота тратить свое драгоценное время, без обид.
Даниэль вздернул бровями и покинул своего дорогого опекуна, оставив его в одиночестве вкушать события, которые возможно окажут не очень благоприятное влияние на его дальнейшую жизнь.
3.
– Лето нынче такое дождливое, – хмыкнула Франческа, печально обнявшись с веслом. Она с неодобрением глядела в сторону Берти Пай, так и сверля его взглядом.
Вечерело и небо окрашивалось в фиолетовые цвета, характерные для этих мест. Ходили слухи, что каждый вечер с приближением заката здешнее небо становилось сиреневым, словно предвещая нечто зловещее.
– Милон привез с собой дожди, – подбежала Рири, игриво вмешиваясь в разговор с ходу. Она одарила меня озорным взглядом черных глаз, и я не в силах сопротивляться так и не заставил себя отвернуться.
– Зато небо тут такое красивое, такая глубокая палитра красок, – в задумчивости произнесла Франческа, проводя рукой по воздуху, очерчивая небо.
– Да, – с кислым видом согласился я, – как в кошмарах.
Вдруг Франческа резко повернулась ко мне и по классике жанра зарядила мне веслом прямо по моему многострадальному лицу. Но так как я был поглощен упадком собственного духа, я не испытал никакой боли. Кроме моральной, конечно.
– Франческа! – возмущенно воскликнула Рири, явно недовольная тем, что на мою безупречную внешность вновь было совершенно покушение.
Она бросилась ко мне на помощь, будто я получил смертельные увечья.
– Ой, ну, кузен, что ты тут расселся? – Франческа вновь скрыла стыд и смущение под нападками и обвинениями, – я тебя не заметила!
– Ничего, дорогая, я впрочем, уже привык, – силясь подавить ноющую боль в челюсти, процедил я.
– Что? – изумилась на мгновение Франческа – казалось, мои слова и правда были для нее открытием. Но, как и обычно, сочувствие и сердоболие, что закладывались в женщинах с рождения, были чужды моей кузине, и она вмиг выбросила меня из головы, обратив свой взор на вещи более интересные. – Знаете, – заявила она, выпрямившись во весь рост и продолжая прожигать взглядом семейство Пай, – что-то эта выскочка Изабель ведет себя сегодня чересчур тихо. Что это с ней?
Действительно, всего лишь Филиппа в минувшие выходные ей чуть глотку не прокусила. С чего ей хандрить? Так-то все вполне благополучно.
Интересно, Изабель пожаловалась Клаудии Генриховне, или решила умолчать об инциденте? Скорее второе, в противном случае в нашем доме давно бы разгорелся нешуточный скандал.
– Пойду, погляжу поближе, – важно заявила Франческа, – разузнаю, в чем дело.
– Конечно, Франи, здесь ты уже все, что могла, сделала, – отпустила язвительный комментарий в сторону сестры Рири, но та лишь закатила глаза, всем своим видом показывая свое равнодушие.
Я же держась за ушибленную голову (как в ней еще остались остатки разума и здравомыслия при ежедневных побоях!), все косился в сторону Иэна и Розмари. Они чудесно проводили время, катаясь на лодке вдоль берега. Если не знать о некоторых нюансах, можно было подумать, что они влюбленная пара, которая вот-вот переступит порог церкви. Айрис же беседовала в тени деревьев с какими-то господами, поэтому ее мало волновали оба ухажера, ведь барышня получала знаки внимания, а это было важнее всего.
Что любопытно и странно одновременно – с момента прибытия Розмари в пригород, Иэн уделял время лишь ей, совершенно позабыв об истинном объекте своих чувств.
– Все глаз с них не сводишь, – раздался хитрющий и сахарный голосок Ребекки, что все еще находилась подле меня, – гляди, Милон, как бы не пришлось менять профессию. Ведь ты у нас уже давно не писатель, а всеми уважаемая сваха.
Она глядела на меня своими черными глазами, в которых мог поместиться Черный океан. Ее волосы спадали на грудь, она облокотилась на руки на траве, вытянув ноги.
– Думаю, после этого дела я закончу быть, как ты выразилась, свахой, – парировал я с предельным спокойствием.
– Похвально, что ты надеешься закончить с этим делом, – усмехнулась девушка, – конечно, оно закончиться когда-нибудь, но результат тебя явно не порадует.
– Кто-то обещался помочь, – с укоризной в голосе, произнес я.
– Все настолько плачевно? Ты, я смотрю, в отчаянии, – Рири кокетливо провела травинкой по моей шее, элегантно вытянув свою изящную ручку. Мурашки пробежались по моей спине, – только я лично тебе ничего не обещала.
– Ах, ты лиса, – прищурился я, ухмыляясь.
– Увы, твои методы на них совсем не действуют, эти уловки на репетициях… – продолжила издеваться она, – я ждала от тебя настоящего зрелищного шоу, битву дьявола с тенью – жаль, ты меня разочаровал. Все так по-детски.
– А что плохого в моих методах? На минувшей репетиции я старался вызвать в Розмари чувства к Иэну, которые глубоко скрыты в их заблудших душах.
– С чего ты решил, что эти чувства вообще имеются? – Рири приподняла брови, улыбка коварства не сходила с ее уст. Она беспрестанно провоцировала меня, с каждым разом силясь обнажить все больше моих скрытых демонов. По ниточке, по иголочке, она играла со мной, словно со своей куклой вуду.
Но к ее великому упущению – она ошиблась. Я более не поведусь на ее изящно расставленные ловушки, ведь я слишком хорошо выучил уловки и исхищрения моей дорогой кузины.
Я наклонился к ней и с чувством зашептал:
– Даже если и нет никакой любви, дорогая, вы, женщины, обладаете чувством собственичества ничуть не меньше, чем мы, мужчины. Особенно это касается вот таких случаев, как с Розмари. Вам часто может казаться удобным, когда у вас имеется сердечный друг мужского пола, который вас утешит и подбодрит в трудную минуту. Вы это воспринимаете как само собой разумеющееся. Это очень льстит вашему самолюбию, безусловно, попутно поднимая вашу самооценку к небесам. Как вдруг так случается, что возле этого друга появляется иная дама, которая претендует не только на его сердце, но на внимание и время. Вас, как правило, подобное приводит в беспокойство, а в отдельных случаях – в ярость.
– А как же Айрис? – тут же подметила Рири, – она разве не претендует на Иэна целиком и полностью?
– Не смеши меня, все мы видели Айрис, – скривился я, – Розмари на таких даже не смотрит, тут неуместно соперничество.
– Посмотрите на него, – игриво заговорила Рири, – как мы детально во всем и во всех разобрались. Только ваши теории, кузен, это лишь слова. Где же практика? – она поднялась, прибрав юбку, и пройдя за моей спиной, провела травинкой по моей шее, – это прямо как со мной. Обещал, что я обязательно пожалею о том случае у озера. Но прошло уже столько времени, а ты все бездействуешь.
– Не хочу быть погребенным заживо твоей матушкой, примитивный инстинкт самосохранения, – съязвил я, но вмиг эмоции слетели с моего лица по дуновению ветра. Я схватил Ребекку за руку и, притянув к себе, неистово заговорил тихим, угрожающим голосом, – я уже говорил тебе, что ты играешь с огнем, малышка. Эта тропа извилистая и требует обдуманного плана. Я выжидаю, как хищник, выжидает добычу, мучительно подкрадываясь к ней. Я обязательно нападу, и ты не сможешь угадать, когда это случиться.
Она заворожено глядела мне в глаза, я мог поклясться, что в тот миг видел в ее лице безумие.
– Это прекрасно, – произнесла она с трепетом, облизнув пересохшие губы, – в таком случае я буду с нетерпением ждать.
Ребекка ловко высвободилась из моего хвата и убежала босиком по летней траве, оставляя за собой жаром пылающий осадок на моей черной душе.
Я решился. Впрочем, терять мне было нечего, и я сквозь тени, что так кокетливо отбрасывала летняя зелень, подошел к уютному местечку под деревьями, где расположилась вся прекрасная компания: Клаудия Генриховна оперевшись на трость, важно восседала в кресле, подле нее тихонечко сидела Изабель, силясь слиться с обивкой мебели. Банни Иваницкая по-прежнему не выражала характерных признаков того, что она бабушка Иэна. Ее миролюбивая улыбка и добродушный настрой сразу говорили об обратном. Вивиан Русакова покачивалась в кресле с задумчивым видом, пока Фелес сидел рядом и делал вид, что ленно зевал. Хотя все его силы уходили на поиски Консетты Эсмальт, дабы ненароком не наткнуться на вышеупомянутую барышню.
Я умышленно прошел мимо них, в тот самый момент, когда к обаятельному обществу старушек и их внуков присоединились Иэн с Розмари, что только что вернулись с прогулки на лодках.
Как и полагается, я сделал вид, будто прогуливаюсь неподалеку без какой-либо цели. Не прошло и минуты моего ненавязчивого мелькания на горизонте, как Клаудия поспешно окликнула меня.
– Господин Альдофин, – властно позвала она, так и обжигая мою несчастную наружность своей надменностью, – неужели вы взаправду устраиваете репетиции в Тихом дворце, чтобы позже устроить представления? Стыд и срам!
– Госпожа Пай, госпожа Русакова, госпожа Иваницкая, – раскланялся я с чарующей невинной невозмутимостью, – полагаю, Клаудия Генриховна, затем и ставится пьеса, чтобы непосредственно созвать зрителя и презентовать перед ними зрелище.
– Хорошо, что мой Берти не участвует в этом вертепе, – заявила она во всеуслышание, в голосе ее прозвучали нотки гордости, той, что редко доступна простым смертным развратникам вроде меня.
– Ха-ха! – громко усмехнулась Вивиан, – как же!
– Что, прости? – сделала еще более каменное лицо Клаудия, – что ты хочешь этим сказать, Вивиан?
– Что я хочу сказать? То, что ты, как всегда, слепа, дорогая – и причина тому не твой возраст, а твоя глупость! – без какого-либо смущения прямо высказалась госпожа Русакова, – твой Берти радостно посещал Тихий дворец, и сдается мне, он не чаи с господином Тихим распивал!
– Это неправда, – спокойно возразила Клаудия стальным голосом, однако ее нахмуренные брови свидетельствовали об обратном, – сущая чушь и бредни. И откуда тебе известны такие подробности о местонахождении моего внука?
– У меня свои источники, – загадочно повела плечами Вивиан, отпевая чаю из фарфоровой чашки.
Иэн тут же бросил неодобрительный взгляд в сторону Фелеса, который все еще озирался, опасаясь наткнуться взглядом на Консетту, что была для него с недавних пор пострашнее любого демона. И хотя господин Иваницкий и слова вслух не произнес, выражая свое неодобрение лишь укоризненным молчанием и красноречивым взглядом, этого было вполне достаточно, чтобы господин Русаков, вскипел, как чайник.
– А чего сразу я?! – воскликнул он, подпрыгивая на месте, отчего Банни Иваницкая испуганно икнула, – я и слова про Берти не сказал!!!
– Солнышко, разве я имела в виду тебя? – непонимающе спросила Вивиан. Они на пару с Клаудией были слегка удивлены такой бурной реакцией парня.
Иэн закатил глаза, Изабель все так же испуганно глядела (будто смотрела она на нас, но перед глазами ее стояла кузина Филиппа, готовая растерзать девушку своими острыми клыками), а Розмари осторожно спросила:
– Фелес? Все хорошо? – толи недовольство господином Русаковым, толи удивление в совокупности с осуждением проскальзывали в голосе госпожи Астраль.
– А что этот опять кивает на меня?! – нелепо оправдывался Фелес, краснея и понимая, что вновь опозорился понапрасну.
– Что ты опять вопишь, как девчонка? – лениво отозвался Иэн, явно утомленный затянувшимся конфликтом.
– Мальчики, не ссорьтесь, – миролюбиво встряла Банни.
– Банни, им не пять лет, чтобы говорить такое, – закатила глаза Клаудия, – воспитание ваших с Вивиан внуков давно упущено.
– Мда? – лукаво улыбнулась госпожа Русакова, вздернув бровями, – мы хотя бы знаем, где они находятся, а вот куда ходит Берти – это остается тайной для тебя. Кажется, твой внук безупречно воспитан для того, чтобы не участвовать в драках и перепалках, но это не мешает ему обманывать свою бабушку.
Это была непростительная прилюдная оплеуха, и Клаудия, сделавшись серой, как выцветшая простыня, поднялась и ледяным тоном сквозь узкие губы процедила:
– Пойдем, Изабель, мы не останемся в подобном оскорбительном обществе.
Она проплыла мимо нас, словно черная тень – невестка, сгорбатившись, посеменила следом. К слову, никто даже не обратил внимания на резкую перемену в поведении девушки. Так бывает, что тех, кто ведет себя громче остальных, после, особо стараются не замечать.
– Она тебе не простит, Берти для нее святое, – подала голос Банни, вид у нее был почему-то виноватый, словно это она только что затеяла ссору.
– Не будет учить меня, как воспитывать внуков, – беспечно отозвалась Вивиан, доливая чая в чашку из чайника.
– Вот именно! – вновь не к месту возмутился Фелес, – тем более, Иэн, как всегда меня спровоцировал!
Не успел господин Иваницкий сказать слова в собственную защиту, как госпожа Русакова вмиг пресекла пламенные речи внука:
– А ну-ка прикуси язык и иди погуляй – подумай о своем поведении! – глаза ее сделались как никогда серьезными, – помни, ты теперь единственный наследник нашего рода, поэтому веди себя соответствующе!
Фелес побледнел, страх затрепетал в его фиалковых глазах, он вмиг почернел, словно летняя грозовая туча, и, пробурчав что-то невнятное себе под нос, удалился.
– Мы тоже пойдем, – как-то поспешно засобирался Иэн, – бабушка, не хотите прокатиться со мной и Розмари на лодке?
– С удовольствием, – сдержанно произнесла Банни, совершенно невеселым голосом, – Вивиан?
– Со мной все в порядке, развлекайтесь, – холодно отрезала леди, и компания удалилась в некой нерешительности.
Что это только что было?
Дрожащими руками госпожа Русакова подняла чайник, я решился поспешить ей на помощь.
– Госпожа, давайте я помогу вам, – я аккуратно налил еще чаю, хотя она только что подливала его в чашку, и там почти уже не оставалось места. Покончив с этим, я сел рядом. – Не принимайте близко к сердцу, госпожа Пай бывает резка…но вы, насколько мне известно, давно дружите, так что думаю, она отойдет. Тем более… бывало она говорила вещи пообиднее вашего.
– Не утруждайся, к тому же дело вовсе не в ней, – вздохнула Вивиан, похлопав меня по руке, – видишь ли, раньше у меня было два внука. Я сама себя расстроила, напомнив об этом.
– О, сожалею… я не знал, – искренне изумился я, не ведая, что еще сказать.
– Его звали Фабиан, он был младшим братом Фелеса, – спокойно поведала она.
– Случилось нечто ужасное? – спросил тихо я.
– Он разбился в карете. Кучер потерял управление, когда они возвращались с очередного кутежа, – Вивиан говорила спокойно, без единой слезинки, отчего еще больнее становилось на душе от ее голоса, – Фелес остался на ночь и не поехал с ним. До сих пор корит себя за это.
– Мне очень жаль это слышать, – произнес я, а она вновь ободряюще похлопала меня по руке, словно силилась таким образом отмахнуться от горя. По какой-то неведомой причине я вызывал у нее симпатию.
– Это случилось прошлым летом, – подытожила она, и напускно веселым голосом произнесла, – не будем о грустном! Мертвых не вернешь, так что я пойду и дальше злить старушку Клаудию, пока имею такую соблазнительную возможность.
Она поднялась, лукаво подмигнув мне, и тут же бодрым шагом отправилась на поиски подруги.
Вот ведь как, оказывается, господин Русаков перенес в душе глубокое горе. Возможно, по этой причине он и был таким колючим.
– Господин Милон! – вновь услышал я свое имя, что прогнало вмиг все мои мысли и помыслы.
Крики эти, словно крики сумасшедшего о мнимой помощи, принадлежали никому иному, как Дориану Беднаму.
Да что ему опять понадобилось?
Я и так посвятил ему время с излишком и теперь мне потребуется целая вечность, дабы восстановить повредившийся разум и пошатнувшийся здравый смысл.
В этот раз мне не пришлось прикладывать усилия, дабы слиться с местной мебелью и зеленью, ведь Дориан практически сразу обнаружил меня.
– Господин Милон! Что же вы не отзываетесь? Я вас искал! – обрадовался Беднам, заметив меня притихшего меж соломенных кресел.
– Позвольте узнать, зачем же? – натужно улыбнулся я.
– Вы знаете, госпоже Розмари стало нехорошо, и господин Иваницкий вызвался отвезти ее в свое поместье, тут ведь недалеко. И по этому случаю, их лодка освободилась, вы не хотите…
– Где они? – тут же оживился я, – уже отбыли?
– Эм, ха! – Дориан нахмурился, явно сбитый с толку, – нет, они поспешили к дороге, где стоят кареты.
– Отлично! – безумный план, граничащий с соблазнительным помешательством, внезапно озарил меня, не давая времени ни на размышления, ни на обдумывания дальнейших последствий. Я пожалею об этом, очевидно. – Дориан, ведь катания на лодках еще долго будут длиться?
– Да, ведь как окончательно стемнеет, мы переместимся в поместье и будем есть запеченную утку в травах и пить вино из темного сорта малины, – со смаком произнес Дориан, будто презентовал программу знатным господам.
– Ха… замечательно, – дьявольски ухмыльнулся я, глаза мои не к добру заблестели, а взгляд затуманился. Идея обжигала меня, не давая спокойно дышать, – Дориан, – ласково произнес я, – если кто-то спросит, где я, можешь ответить, что не видел меня? Понимаешь, так вышло, но мне нужно отлучиться всего на пару часиков… это для пьесы, срочно. Но никто не должен об этом знать.
