Irin Joki
Дом злых ведьм с холма. Том I.
Не было никаких сомнений, что Иэн безумно дорожил Розмари и относился к ней бережно, с большим трепетом, словно к самому драгоценному созданию на свете. Однако пробудить в нем страстные чувства, какие только может испытывать молодой человек к юной особе, никак не удавалось. На минувшей репетиции, вчера, к тому моменту, когда я благополучно избавил всех от присутствия господина Тихого, предпринятые мною попытки влюбить Иэна в Розмари оказались безрезультатными. Уловки и ловушки, уготовленные и припрятанные мной специально для них, не сработали, что в высшей степени огорчало меня.
Бесспорно, это тончайшая материя, еле уловимая, словно прозрачные крылья бабочки – стоит коснуться, и они растают и отлетят. Нужно было проявлять крайнюю осторожность и деликатность, которую собственно я и проявлял… но, увы, господин Иваницкий являлся обладателем души, что была запечатана тысячью замков и отгорожена бесчисленным количеством стенок из прочного сплава, в которые никому не дано было проникнуть.
Мне хотелось поскорее покончить с этим, сделать все как нужно. Но…зачем?
Потому что того желает тетушка?
Скоро приедет Мариэль, ее последнее письмо, словно нож по открытой ране. Мне надобно поскорее со всем разобраться, принять прилежный вид, все сделать идеально. Но если я отлично выполню поручение, вполне возможно Филиция примет меня в семью и станет считаться с моим мнением.
И вот снова и снова я ищу притягательного одобрения.
Я уж и позабыл, что хотел выдать своих надоедливых сестриц замуж, дабы избавиться от них. И сам не заметил, как вместо этого помогаю решить их проблемы.
Экипажи прибыли, и кузины, не умолкая ни на минуту, выбрались на свежий теплый воздух. Мэри стеснительно прикрывалась зонтиком, видимо не переставая думать о своем малыше, существование которого вынуждена была скрывать ото всех под крышей дома на холме. Франческа тут же заскакала вдоль дорожки, срывая васильки и колокольчики, что притаились средь травы вдоль тропинки. Ее прическа предательски пала, не дождавшись выхода в свет, как я и предсказывал – локоны, взбунтовавшись, выбились из нее и отчего-то меня это больше совсем не расстраивало. Я даже заметил улыбку, что невольно коснулась моих губ.
Филиппа неспешно шла вместе со мной и Филицией. Рири то и дело, бросая на меня озорные взгляды, убежала вслед за Франческой. Роберта, как полагается ее статусу (а статус ее обозначался так – самая завидная невеста дома Альдофин), неторопливо прогуливалась впереди нас. Она действительно была обворожительна, а красота ее завораживающая. Она была слишком хороша для всего – и для здешних декораций и для местного общества. Лишь цветущая природа дополняла ее своими красками.
И только Скарлетт одиноко следовала позади, обводя задумчивым взглядом бескрайние просторы полей и лугов. Полуденное солнце слепило, освещая ее мрачное личико, выражение которого обычно не свойственно леди ее лет. В этом они и впрямь были похожи с Русланом, не зря он упоминал, что Скарлетт возиться с ним больше, чем остальные кузины.
Было тепло – нежный ветерок подгонял облака, что так и норовили заслонить собою приветливое солнышко. Потоки воздуха приносили летние ароматы далеких дней. Я едва ощущал это порывистое чувство пропасти внутри, которое было присуще исключительно летним денькам. Неведомое, едва уловимое, ощущение пленительной свободы, от присутствия которой замирает и падает сердце. И страх на секунду пробуждается где-то глубоко в душе.
Широкая тропинка вывела нас к огромному озеру, возле которого уже был разбит лагерь. Стеклянная нетронутая водная гладь, что с жадностью поглощала солнечный свет и играла бликами, неповторимо сияла, выжидая гостей.
Здесь уже собрались все известные дамы и господа, многих из которых я бы предпочел не видеть. Тут были Беднамы в полном составе, включая Дезмонда, семейство Пай, Фелес и Вивиан Русаковы, дамы Эсмальт. Мой взгляд, сколько бы не блуждал, так и не отыскал Оливера Тихого, что обычно был громче всех на подобных мероприятиях. Сейчас же его и след простыл – видимо господин Тихий забился в самый укромный уголок своего, так называемого дворца, в надежде что, кто надо про него забудет и не найдет.
Тщетно и зря.
Не было и Марка Ярузалевского, который вводил меня в нервное состояние своим странным поведением, даже в свое отсутствие. Что ж, зато я сразу заметил Софиана, что разделял общество главы графства и его верного подчиненного и друга – Луи Хитрого. У Софиана я и надеялся выведать все относительно подозрительного издателя.
И вот меж деревьев я зацепился взглядом за господина Иваницкого со своей бабушкой, госпожой Банни, и Розмари Астраль. Они сидели в тени, пока Розмари прогуливалась недалеко вдоль водной глади.
Иэн был похож на непреступную крепость, что возвышалась средь павших бастионов. Его холодность и умение быть выше всего изумляли и одновременно пугали, а умение держать при себе все мысли и помыслы, лишь раздражали меня.
Пока я безмолвно злился, к Иэну подбежала Айрис Бетси – ее спутавшиеся бесцветные локоны, никоим образом не прибранные в прическу, били ей по плечам, небрежно рассыпаясь на безвкусное платье. И вот он поглядел на нее, словно сделал снисхождение, словно она заранее утомила его своими глупостями и причудами. Не припомню, чтобы он так глядел на Розмари хотя бы раз.
И все же что-то я явно упускал – что-то не совсем заметное ускользало из-под моего проницательного взора, хотя я мог поклясться, что это нечто должно было находиться у меня прямо на виду.
Айрис Бетси мерзко рассмеялась, намеренно привлекая к себе как можно больше внимания. Ее бледная кожа и блеклые глаза, словно у испуганной рыбы светились в тени деревьев, и в тот момент я ощутил, как мой желудок свело в приступе всепоглощающего голода.
– Господин Милон? – послышался деликатный голос Софиана, нотки беспокойства скользили в его тоне, – у вас все хорошо?
– Да, Софиан, все просто отлично, – прошептал я, неотрывно следуя взглядом за Айрис, – скажи, госпожа Бетси старшая…она, в самом деле, так глупа или только притворяется?
– Боюсь, что первое, – отозвался Софиан, без капли сомнений.
– Что она из себя представляет помимо глупости, распущенности и неутолимой жажды внимания со стороны окружающих? – поинтересовался я, все так же наблюдая за девушкой, которая беззаботно общалась с Иэном, даже не подозревая, что мы ведем о ней разговор.
– Она очень богатая леди, господин, – привел неоспоримое качество Софиан, при наличии которого человек сразу приобретал значимость в любом обществе, несмотря ни на что. – Точнее, ее дядя, который владеет бизнесом по продаже и починке карет. Она с госпожой Иви полностью находится на его попечении, как и их матушка. – Софиан чуть поддался вперед и добавил на тон тише. – Ведь когда-то их дядя лишил их мать своей доли в каретном бизнесе, господин.
– У него есть дети?
– Нет, сестры Бетси единственные наследницы рода.
– Что насчет Иви? Какие качества характерны ее особе?
– Посмею высказать свое сугубо личное мнение, господин, – виновато заговорил Софиан, ветер шептал ему, словно вторил.
– Безусловно, я ценю твое мнение выше многих, – подбодрил его я.
– Так вот, по моим наблюдениям, госпожа Иви намного хуже госпожи Айрис.
– Поподробнее.
– Госпожа Айрис лишь глупа и эгоистична – от этого все беды. Она бывает добра к людям, этого не отнимешь, но Иви… – он зашептал еще тише, – она частенько сплетничает, нарочно опорочивая честь невинных девушек, которые ей не милы. А эти девушки обычно оказываются красавицами и завидными невестами – совпадение это или нет, остается только гадать. Она агрессивна и груба с прислугой и людьми, чуть ниже ее по статусу. Она не чурается покичиться своим положением, а еще, господин… – я ощутил, как Софиан слегка ухмыльнулся, и не без удовольствия произнес, – госпожа Иви охотница за богатым мужем. Поверьте, она сделает, что угодно ради своей цели.
– Неужели? – расплылся я в улыбке, оборачиваясь к нему.
– Все так, – бесстрастно подтвердил Софиан.
Голод мой усилился.
Мы зашагали вдоль бесконечных просторов, что принадлежали главе графства. Софиан выглядел так, словно являл собой моего приближенного, правую руку, что подчистит и приберет в самых изощренных и жутких делах.
– К слову о важных персонах, – приступил я к более значительной теме разговора, – как там поживает Марк Ярузалевский?
– Я ждал, что вы спросите, – признался Софиан, гордо вышагивая по траве, – я раздобыл сведения – господин Ярузалевский не имеет никаких родственников, он, если можно так выразиться, и впрямь единственный в своем роде.
– А как же тот самый древний род Ярузалевских? – припомнил я, – что жили близ столицы?
– Они неродные с господином Марком, – Софиан тяжело вздохнул, что было ему вовсе несвойственно, – пока я вел поиски, мне, господин Милон, всегда что-нибудь мешало. То информатор запил, хотя до этого никогда не прикасался к алкоголю, то старуха, которая заведует всеми делами пригорода, померла. А самое странное это то, что мне пришло из столицы – информация на листках от одного проверенного человека. Когда я вскрыл конверт, буквы исчезли со страниц прямо на моих глазах, словно растворились в воздухе. Я могу поклясться, что это и впрямь произошло… это очень странно.
– Скверно, – нахмурился я, став чернее тучи.
– Думаете, колдовство? – с опаской спросил Софиан.
– Хуже, я догадывался, что здесь что-то нечисто.
– Кто же он такой, этот господин Ярузалевский? – прошептал Софиан переполненный и ужасом и любопытством одновременно.
– Ох, Софиан, лучше бы нам никогда не узнать, – проговорил я в задумчивости, – лучше бы никогда.
2.
Деревянные весла тихонько волновали водную гладь, и круги рябью уходили далеко вдаль, растворяясь в воде. Солнце бликами играло в озере, отражая в нем свет яркого ослепительного дня. Ветерок шепотом разносил послания, рассекая теплый воздух, едва покачивая лодку, что томно плыла по воде.
Роберта сидела напротив Натаниэля, прикрываясь от палящего солнца зонтиком. Она выглядела как никогда горделивой и важной, делая беспричинно независимый вид. Натаниэль же усердно работал веслами, закатав рукава, и не отрывал своих озорных глаз от девушки.
– Отчего вы не сводите с меня глаз? – как бы невзначай поинтересовалась Роберта.
– Вы же знаете, потому что я безумно влюблен в вас и хочу, чтобы вы поскорее стали моей женой, – усмехнулся Натаниэль, без тени смущения.
– Вот как? – не повела и бровью Роберта, – это предложение?
– А вы как думаете, госпожа? – лукаво вздернул бровями Натаниэль.
– Если это предложение, господин Натаниэль, в таком случае, где же мое кольцо? – тут же парировала Роберта.
– Значит, вы согласны при условии, что будет кольцо? – усмехнулся Романов, тщетно силясь подавить улыбку умиления.
– И если припадете на колено, как полагается, – отрезала девушка, оставаясь непреклонной.
– Договорились, – повел плечами парень, не переставая при этом ухмыляться, – вы ставите мне подобные условия, хотя мы посреди озера. Вы не опасаетесь?
– С чего бы мне опасаться? – ухмыльнулась Роберта в ответ.
– Ведь лодку так легко перевернуть, – хитро сверкнул глазами Романов, начиная раскачивать маленькое судно. Несчастные весла более не волновали его.
– Чего вы этим добиваетесь? – спросила Роберта, силой воли подавляя внутреннее беспокойство. Она вцепилась в бортики, стараясь удержать равновесие, ведь с каждым разом лодка набирала большую амплитуду.
– Я хочу, чтобы вы дали мне согласие, – расплылся в улыбке Натаниэль, удовлетворенный реакцией девушки.
– Хорошо, хорошо! – сдалась Роберта, и лодка перестала качаться. – Давайте договоримся вот о чем. Если в Литу вы сможете поймать меня, то я так и быть стану вашей женой.
– Так просто? – беспечно удивился парень.
– Если бы это было так просто, то я бы вам не предлагала, – хитро прищурилась девушка, являя миру свою дьявольскую личину.
Натаниэль, перестав раскачивать лодку, удовлетворенно произнес, сладко растягивая слова:
– По рукам…вот только что же мне с собою делать, если мне очень хочется вас поцеловать? Сдерживаться, я боюсь, не в моих силах.
– Уж постарайтесь обуздать ваши нескромные желания, – важно произнесла Роберта, – вот поймаете, тогда и поцелуете. А сейчас будьте добры – доставьте меня на берег, солнце начинает припекать.
– Как пожелаете, госпожа, – хитро улыбнулся Натаниэль, вновь принимаясь грести, и глаза его засверкали так, будто он что-то задумал.
Лишь лодка причалила к берегу, а легкая и изящная ножка Роберты коснулась земли, как Натаниэль слегка подтолкнул девушку, что осталось незаметным для окружающих. Стоило нечастной Роберте потерять равновесие, и господин Романов, вновь тут как тут, демонстрируя свою безупречную сторону джентльмена, подхватил кузину за талию, и она, таким образом, избежала участи падения в воду, взамен став участницей неловкого происшествия.
Его хитрющее, полное озорства, лицо оказалось прямо перед ней.
– Вы опять что-то задумали? – недовольно вцепилась в парня Роберта.
– Скажите, – тут же заговорил он, проигнорировав вопрос, – вы совершенно точно уверенны, что я не получу желаемого поцелуя сегодня?
– Я абсолютно точно в этом уверена, – дала непоколебимый ответ девушка, хотя в ее положении я бы лишний раз подумал.
– Очень даже зря, – прищурился Натаниэль и к всеобщему ужасу выпустил Роберту из рук, позволив ей упасть в пучины прохладных вод огромного озера.
Насквозь промокшая, разобиженная Роберта поднялась на ноги в воде. Ее лицо выражало смесь гнева и неистовства, холодные капли скатывались по ее лицу и волосам, платье насквозь пропиталось влагой.
– Что вы себе позволяете?! – прошипела она, метая глазами уничтожающие искры.
Никто не понял, что именно здесь произошло – все присутствующие находились на приличном расстоянии от парочки. Я же поспешил на место преступления вместе с Филиппой, пока Франческа давилась от беззвучного смеха неподалеку. Даже мой грозный взгляд не заставил ее прекратить глумиться. Хотя, скорее всего, я едва ли мог оказать на эту леди влияние.
– Боги, госпожа Роберта, вы не ушиблись? – приняв участливый вид, Натаниэль тут же протянул свою руку помощи, будто это вовсе не он только что столкнул девушку в воду.
Вот плут.
– Что стряслось? – подоспел я, следом за мной подлетела Филиппа.
– Ох, госпожа Роберта, видят боги, я ее не удержал, каюсь, – Романов обжег девушку наглой ухмылкой, которая тут же исчезла, уступив место обеспокоенному выражению лица. Щеки Роберты от негодования вспыхнули алым.
Впервые довелось мне видеть кузину в подобном расположении духа – ее обыграли. Этот пройдоха с каждым разом пробивал неприступную стену все стремительнее, не позволяя девушке дать отпор.
– Единственное, что я могу предложить в качестве извинений, это обсохнуть госпоже внутри моего дома, – предложил он, пока Филиппа, сохраняя наблюдательное молчание, помогала Роберте выбраться из вод озера.
Разумеется, он это предложил – на то и был расчет.
Ради этого и затевалась вся игра.
– Конечно, если кузина не будет против, – проговорил я сдержанно, прекрасно понимая всю суть ситуации.
Подобрав полы промокшего платья, Роберта в безмолвии гордо проследовала в сторону поместья, тем самым видимо принимая предложение полицейского. Удивительно, как ей это только удавалось, но даже в таком виде, Роберта оставалась непоколебима, она ступала с таким достоинством, будто выглядела шикарней любой императрицы или королевы. Этого у нее было не отнять.
Но это нисколько не поубавило пыл Франчески – она по-прежнему укатывалась неподалеку, злорадствуя оттого что такой шикарный наряд сестрицы, которым с утра все восхищались, пришел в совершенную негодность.
– Ха, вот дела-то! – подошла к нам довольная Франческа, глядя Роберте вслед, – надеюсь, они поскорее поженятся! Если господин Романов будет и дальше ее так строить, может, наконец, утихомириться ее скверный нрав!
– Франческа, будь терпимее, – порицательно произнесла Филиппа, с осуждением глядя на сестру.
– Что?! – тут же взбунтовалась Франческа, – а ты вообще не имеешь права голоса, Фили! И не смей отходить от меня, кому я говорила?! Вон этот Берти Пай опять коситься в твою сторону, мне это совершенно не нравится!
Она схватила Филиппу за руку и повела ее к лодкам. Филиппе лишь оставалось закатить на этот выпад деспотичной заботы глаза. А я… меня, видимо, как и обычно, приняли за пустое место.
И лучше бы так и оставалось, ведь стоило мне только на секунду позволить себе упиться жалостью к собственной персоне, как раздражающая фигура Дориана Беднама появилась на горизонте.
– Господин Милон! – растопырив нелепо пальцы, махал он ладонью во все стороны. Он тут же нечаянно задел прическу какой-то дамы и начал виновато извиняться перед ней. Но так как это был сам Дориан Беднам, ему прощалось все заранее.
Я, выбрав наиглупейший вариант действий, притворяясь, будто обращаются вовсе не ко мне, поспешил удалиться в противоположную сторону. Я стремительно зашагал по траве, усердно делая вид, что меня внезапно заинтересовали собственные ботинки.
– Господин Милон! Не уходите! Я ведь бегу за вами! – не собирался отставать Дориан, решивший, во что бы то ни стало догнать меня.
Для таких людей вообще не существует преград – богини наградили их способностью не просчитывать последствия.
– Богини, – пробубнил я себе под нос, ускоряя шаг, но рука Дориана уже дотронулась до моего многострадального плеча. Как в самом страшном кошмаре.
– Господин Милон! Наконец-то я вас настиг! – выдохнул порядком запыхавшийся Дориан.
Настиг.
Настиг он меня.
Внутри я сделал глубокий вдох, собирая все частицы терпения, которые еще можно было отыскать в моей душе. И натянув на лицо приветливую улыбку, я произнес как можно дружелюбнее:
– Господин Беднам, я так рад вас видеть!
– Я тоже! – выпалил он ошеломленно, – вот совпадение! Ха!
Я вымученно глядел на него, продолжая изображать подобие улыбки.
– М, как мило, – с кислым видом ответил я.
– Направляетесь в поместье? Сходим вместе! – он потянул меня за собой, не оставляя мне выбора.
– Вообще-то, – попытался я оказать сопротивление, – я лишь прогуливался тут.
– Надо поприветствовать господина Натаниэля, а то он расстроится, если я его не поприветствую!
– Ага, – отчеканил я, повинуясь неподвластной силе безграничной глупости.
Не улавливая и намека на сарказм, Дориан, как ни в чем не бывало, направился к поместью. Его расположение духа было, как и обычно, непоколебимо, и казалось, этот парень являл собою единственного человека на всем свете, которому удалось разгадать загадку вечного счастья.
– Боги, какие просторы! И все это досталось господину Романову от предков! – восторгался Дориан, пока мы шли вдоль газонов и причудливых статуй.
– Прошу прощения, разве вы не обладатель еще более обширных земель? – заметил я, не силясь даже скрыть недовольство на своем лице.
– Ах, я говорю о том, что это все досталось Нату по наследству! Ха! Наши предки свои земли нажили грабежом и рэкетом! – простодушно выдал парень в очередной раз.
– Как мило, – я чуть не поперхнулся слюной, – вы только при посторонних об этом не говорите.
– Ну, вы-то не посторонний! Вы мой друг, господин Милон! – засмеялся Дориан громким и чистым смехом.
Что за честь, богини.
Мы без каких-либо препятствий вошли в холл, а Дориан даже не помышлял останавливаться, дабы дождаться кого-нибудь из прислуги, как это было принято. Мне это было вовсе не по душе, но все же я проследовал за ним.
Все те же картины, занавеси, портьеры и просторные коридоры встречали меня, словно я уже был тут частым и желанным гостем.
– Куда вы направляетесь? – подал я голос, порядком утомившись ходить без цели.
– Я иду навстречу своей судьбе! – выдал Дориан, и на минуту я усомнился в его трезвости.
Или скорее – адекватности.
Хотя нет, с ней все стало понятно еще в первую встречу.
Пока я был заложником странных привычек наследника одного из самых значимых кланов, кузина Роберта, ставшая жертвой некого злого умысла, сушила свои вещи в гостевых покоях. Прислуга кружилась вокруг нее с превеликим трепетом и воодушевлением, силясь привести девушку в прежний светский вид.
Сама же госпожа восседала в исподнем, наклонив голову и выставив изящно ножку. Она аккуратно расчесывала влажные волосы золотым гребнем. Ее заботливо огородили ширмой, чтобы девушка не ощущала себя уязвимой.
– Что ж дорогая, вы уже обсохли? – раздался лукавый голос господина Романова за ширмой.
– Как вы посмели? – надменно бросила Роберта. От нее так и веяло холодом всех зим на свете.
– Что посмел? Явиться сюда, когда вы не одеты? – усмехнулся Натаниэль, – или же, что уронил вашу неприкосновенную особу в воду?
Внезапно Роберта в неглиже – облаченная лишь в нижнюю юбку, корсет и чулки, появилась перед Романовым, выйдя из-за ширмы. Она подошла к нему вплотную с решительным и рассерженным видом, и поглядела прямо в глаза. Парень изменился в лице, явно не ожидая подобного от барышни.
– Зачем вы это сделали? Что вам дал этот низменный поступок, достойный разве что глупого школьника?
– Даже не знаю, вот вы здесь стоите передо мной, почти что обнаженная, – обворожительная обжигающая улыбка расползлась по хитрому лицу Натаниэля, – чего же я добился?
– Я стою перед вами в таком виде, потому что сама решила, – не сдавалась Роберта, – если бы не захотела, не вышла бы.
– Но захотела ведь, – не унимался парень в ответ.
– Вам пора, господин Романов, – отрезала Роберта, собираясь уйти обратно за ширму.
– Что значит «мне пора»? – опешил Натаниэль, посмеиваясь, – это вообще-то все еще мой дом, госпожа Альдофин.
На последних словах он сделал явный акцент. Ведь они давно уже стали обращаться друг к другу по имени.
– Но вы выделили эту комнату для меня, и сейчас я здесь хозяйка, – требовательным голосом ответила Роберта, скрывшись за ширмой, – меньшее, что вы можете сделать в качестве извинений.
– Ну, уж извините меня, ради богов, госпожа, – озорно проговорил Натаниэль, – мне лишь хотелось напомнить вам, что не только я в вашей власти, но и вы в моей тоже.
– Что, прошу прощения?! – вышла из себя Роберта, вернувшись из-за ширмы.
Натаниэль, добившись нужного состояния духа, резко притянул девушку к себе за талию и впился ей в губы. Возмущение Роберты вмиг поутихло, она замешкалась, но в итоге прильнула в ответ.
Все это было прекрасно, не спорю, но моя персона в тот момент составляла компанию Дориану, помогая ему исследовать бесконечные коридоры Кастонского поместья. Вся прислуга куда-то запропастилась, а господин Беднам начиная с пятого коридора, посчитал нужным заглядывать в каждую комнату по пути. При этом он не забывал с чувством произносить «Ау» и после многозначно задумываться. С седьмого коридора он заставил и меня делать то же самое, и я без должного энтузиазма, с невероятно унылым видом отворял поочередно двери ближайших покоев, дабы проверить их на наличие хозяина.
Так я и стал невольным свидетелем любовной сцены своей кузины. Беглого взгляда было достаточно, чтобы лицо мое покрылось краской. Не прошло и секунды, как я с силой захлопнул дверь, с вопиющим возмущением в душе.
– Что? Что вы обнаружили?! – возбудился тут же Дориан, подбежав ко мне.
Вот черт – он может и туп, как мои ботинки, однако настроение людей, когда нужно улавливает.
– Ничего такого! – пискнул я, ловко беря его за локоть, – там ничего нет, лишь… ээ… паук! Такой страшный! Продолжим поиски.
– Паук? Я хочу поглядеть! – оживился Дориан.
– Нет, не хотите, – процедил я сквозь зубы.
Парень уставился на меня, на секунду замерев – можно было грешным делом подумать, что в его голове затеплились мысли. Но он тут же оправдал свою репутацию и спокойно ответил:
– Ну ладно! Идемте.
И он зашагал дальше, в который раз заставляя меня поражаться, удивляться и недоумевать.
Я проводил его взглядом, с трудом веря, что ложь иногда бывает намного проще правды.
Мы побродили еще какое-то время по глухим и пустым коридорам, зайдя в одну из больших гостиных, которую раньше мне видеть не приходилось. Две винтовые лестницы полукругом спускалась по бокам от огромного балкона, что служил входом в комнату. Вдоль лестниц висели картины, на которых были изображены члены Совета пригорода, а точнее его нынешний состав.
Ни книги в позолоченных обложках, ни изысканный фарфор, ни набор подушек с вышивкой гладью от известного модного дома Максималь, коими была полна комната, не заинтересовали меня, ведь я с жадностью стал осматривать портреты. Конечно, любая вещь меркла по сравнению с таким богатством. Дориан что-то болтал, а я, словно завороженный вглядывался в нарисованное лицо Эмиля Кельского, что прожигал меня взглядом с мрачного полотна достаточно грубой кисти. Его острые скулы, синие чистые глаза, с притаившимся злым умыслом в них, завораживали меня.
На другом портрете был изображен Энджел Донников – его лицо казалось встревоженным и нервным, пепельные волосы небрежно спадали на глаза. Говорят, он был довольно-таки тревожного нрава – подозревал всех и каждого. И скажу я, ведь не зря. Что же заставило его в ночь смерти остановиться с единственным камердинером в одиноком поместье в самом сердце леса?
Я быстро отыскал Фонси Эсмальт и узнал его, даже не взглянув на подпись – он был невероятно похож со своей сестрой, Консеттой. У них обоих были глаза матери – госпожи Эсмальт. Но ему не была присуща та мягкость и доброта, что исходила от Консетты. Фонси производил наиболее неприятное впечатление, я даже поймал себя на том, что невольно поморщился, вглядываясь в его лицо.
Здесь же красовались портреты господина Иваницкого, надменность которого идеально передавали краски холодных оттенков, и господина Русакова, что был одет, как и всегда с иголочки. Тут же я наткнулся и на Даниэля с его братом Габриэлем, которого он был вынужден терпеть, словно наказание богов. Рядом с ними, словно лучик света, находился портрет господина Берти, который так и светился искренностью и теплотой.
– А где портрет господина Марка Ярузалевского? – огляделся я, заметив, что надоедливый издатель отчего-то не запечатлен ни на одном полотне.
– Кто? – переспросил Дориан, оставаясь совершенно равнодушным к моему вопросу.
– Издатель Марк Ярузалевский, – повторил я несколько настороженно.
Дориан имел черту легкомысленности, которая подавляла остальную часть его личности, но чтобы он запамятовал чье-либо имя? Ранее я такого за ним не замечал.
– Это ваш знакомый? – окончательно поразил меня Дориан.
Холодок пробежался по моей спине, явно давая понять, что дело принимало весьма скверный и опасный оборот.
– Нет, он был на приеме недавно, – решив не усугублять положение, отмахнулся я.
– А, что-то совсем не припомню, – призадумался Дориан, перебирая подушки, что захватили его внимание.
– Почему здесь висят эти портреты? – вновь обратил я внимание на зловещие полотна, что так и отдавали тайнами.
– Так это же комната Совета! Ха! здесь обычно Совет собирается и… ну…эээ… Что они обычно делают? – было видно, что Дориану крайне тяжело думать более минуты, поэтому мозг сжалился над ним, – так вы же состоите в Совете! Что вы там обычно делаете?
Убиваем демонов, выпиваем, забираемся в чужие поместья в надежде стащить клинок Холодного принца. Что же еще?
– М, мы обычно не проводили время в этой комнате, я впервые тут, – пояснил я, уклоняясь от ответа, – хотелось бы знать, почему? Эта гостиная вполне уютная и комфортабельная.
– Может после смерти Плута Келя, в этом нет необходимости? – выдал дельную мысль Дориан совершенно бездумно.
– Вполне возможно… – согласился я, – но все же эти портреты… весьма необычно.
– А как вам общий портрет?
– Общий? – растерялся я.
Дориан молча указал на громадных размеров портрет, который я поначалу не заметил. Он висел над входной дверью, и на нем во весь рост красовались все члены Совета.
– Богини… – лишь смог вымолвить я, задрав голову. Дориан поравнялся со мной, так же поддаваясь магическому гипнозу, которое источала из себя картина – от нее было сложно оторвать глаз.
В кресле, словно на троне, восседал Плут Кель с ехидным выражением лица, с подачей, будто весь мир находился у него в кармане, а Совет – на ладони. По правую руку от него стоял Натаниэль… и я обомлел, ведь совершенно не узнал в этом парне господина Романова – до чего он изменился! Я не мог объяснить даже самому себе, в чем именно заключалось отличие, но… что-то переменилось в нем, нечто безвозвратное, что оставило глубокий след. Он выглядел более юным и неопытным, словно птенец, который только что вылетел из гнезда… Хотя остальные члены Совета совсем не изменились.
Иэн стоял подле Натаниэля с таким же скрытным и горделивым видом, что и обычно. Фелес находился далее в красивом модном костюме. По ту сторону от Плута Келя с мерзким видом возвышался Фонси, а рядом Энджел. Чуть в стороне ото всех вихлялся Габриэль – его многострадальное лицо так и говорило, что его заставляют позировать для портрета.
Но что самое удивительное – позади всех, словно притаившийся хищник, находился Даниэль. Он с выдержанным хладнокровием, будто хорошее вино, косился на Кельского, выражая неминуемую готовность наброситься в случае чего.
Берти на портрете отсутствовал, точно как и Ярузалевский. Но оно и понятно – господин Пай, вероятно, находился в то время в Эльфляндии, а вот второй… о нем лучше умолчать.
– В каком году был выполнен этот портрет?
– После смерти Эдварда Романова, – ответил Дориан, – тогда господин Натаниэль только вступил в права главы графства.
– Но отчего же господин Кельский восседает в кресле, в то время как председатель Совета, господин Романов, стоит рядом? – задал я каверзный вопрос, однако для моего собеседника тема щекотливых и неуместных вопросов была неизведанна.
Боюсь, он едва ли знал о подобном, поэтому, ничуть не смутившись, Дориан ответил:
– Так я же вам рассказывал, господин Милон! – искренне возмутился парень, – Плут Кель значился главным над всеми! Вы что, запамятовали?
Я устало посмотрел на Дориана. Надо поскорее выбраться отсюда и поговорить с кем-то более вменяемым, иначе мне грозит отупение.
И к моему спасению в комнату ворвался господин Натаниэль в весьма приподнятом настроении.
– Ах, господа, я обыскался вас! – выпалил он, на ходу пожимая нам руки.
– Мы вас тоже искали! – обрадовался Дориан, – вот же совпадение!
– Что вы вообще тут делаете? – спросил Романов, оглядев комнату с некой брезгливостью, будто лишь ее вид будоражил в нем неприятные воспоминания.
– Да господин Милон спрашивал… – начал Дориан с неуместным энтузиазмом.
– Спрашивал, – поспешно перебил я его, – когда же мы, наконец, найдем вас! Но вот вы нашлись и это прекрасно! Ведь господин Беднам желал поприветствовать вас лично.
