Irin Joki
Дом злых ведьм с холма. Том I.
Но кузина тогда еще не знала, что безумие и есть моя жизнь.
Люди, одурманенные собственным помешательством, добровольно отдавались в смертельные объятья вампиров, умоляя испить их грешной крови. Кто-то, не стесняясь ничего, предавался ласкам прямо в общей зале. Ведь лица господ были надежно скрыты под масками, а, как известно, за анонимностью и безнаказанностью приходит вседозволенность и распущенность.
Я уверен, преисподняя выглядит именно так.
Нервный ком в моей груди нарастал, я никак не мог вразумить, почему мы здесь?
Зачем Филиппа сюда ходит?
Она явно не принадлежала к числу тех, кто прилюдно забавляется со своей жертвой. Вероятно, кузина вообще побрезговала бы касаться здесь чего бы то ни было.
Я уже хотел подать какие-нибудь знаки моей дорогой сестрице, дабы узнать, в чем дело, как взгляд мой зацепился за знакомую фигуру девушки, что неторопливо вышагивала вдоль залы, словно ей принадлежало здесь каждое существо и каждый предмет. Ее маска кровавого оттенка в виде хищной бабочки и откровенный корсет выделялись дорогой отделкой золотой нити. У нее была пышная короткая юбка из фатина, подьюбник был разодран и запачкан в крови. Шея и грудь также блестели кровавыми следами. Ее ноги были обнажены, а вожделенный затуманенный взгляд блуждал по зале в поисках новой жертвы.
Милана…
Подружка Кая Мора и любовница Дориана Беднама.
Этого не хватало…
Что она тут делает?!
Я вмиг осушил бокал с кровью, намерено пролив немного на воротник. Филиппа подозрительно окинула меня взглядом.
В свою очередь я вопросительно уставился на Филиппу, но не успел я вдоволь поглядеть на нее с укоризной, как она мягко взяла меня за подбородок и повернула мою голову обратно, обращая мой взор все на ту же Милану.
Девушка тем временем дошла до своей цели и вкусила его – это был низкий мужчина, одетый в темные одежды. Но из его кармана, как будто нарочно чтобы позлить меня, торчал платок оранжевого цвета. Его словно положили туда в знак некого протеста.
Осознание пришло ко мне не сразу. Я долго всматривался в фигуру мужчины, улавливая неясный силуэт в полумраке синего пламени, цеплялся за движения… и тут мысль, словно гром, поразила меня – это же Оли Тихий!
Я тут же в недоумении уставился на Филиппу, будто ища подтверждения в реакции кузины. Словно прочитав мои мысли, девушка коротко кивнула в ответ, тем самым удовлетворяя мою догадку.
Вмиг я оживился, тело мое преисполнилось энергией – мозги мои кипели, мне было некогда – я судорожно размышлял. Все, наконец, встало на свои места, картинка складывалась с невероятной быстротой.
– Укуси меня, обрати меня, – умолял Тихий не своим голосом, на что Милана лишь улыбалась той безумной и устрашающей улыбкой, какая была присуща Каю Мору.
Ни для кого не было секретом, что Милана была пустышкой, которая существует лишь мнениями и желаниями своего властного покровителя. Но здесь и сейчас властительницей была она сама. Поэтому девушка всласть насмехалась над мольбами Оли, не воспринимая их всерьез.
Так вот почему Филиппа ходит сюда… она собирает компромат, ведь притон посещают все знатные господа пригорода. Да что уж говорить, как я понял, и члены Совета здесь не редкие гости. Лишь одна семья Пай сюда и носа не сует…
Я моча поглядел на Филиппу, а она на меня. И мы, по традиции хорошо поняли друг друга. Мне все больше казалось, что нет, и не будет того, кто бы меня лучше понимал.
6.
Благодаря Филиппе на следующую репетицию я вступал со знанием своего дела. Во мне не осталось и капли той уничтожающей силы, что господствовала надо мной в прошлый раз.
Может вчера я и дал слабину, позволив господину Тихому захватить власть, которая как ему казалось не испариться уже более никогда. Но он очень сильно заблуждается – ветер переменился. И явно не в его сторону.
В первой половине дня я стал выжидать. Я вел себя тихо и неприметно, добровольно позволив господину Тихому главенствовать и распоряжаться на репетиции так, как ему заблагорассудится. Как и подобает истинному Альдофин я затаился.
Еще с детства матушка твердила мне, что в моей обманчивой внешности сущего ангелочка скрыта невероятная сила. Я не верил ей и злился, что все принимают меня за безобидного недотепу, а в совокупности с безупречными манерами и воспитанием это вводило людей в еще большее заблуждения относительно моей истинной сущности. Но вот я вырос и понял, что матушка имела в виду. Теперь я и сам намеренно делаю беззащитный вид, дабы противник подобрался ко мне поближе. Я нарочно даю почувствовать ему собственное превосходство. И когда он уже заранее начнет праздновать собственную победу, я кусаю.
Внешность самая обманчивая вещь в мире.
Вскоре наступило время обеда и господин Тихий, оставив гостей на попечении прислуги, удалился в свой кабинет. Я аккуратно шел по его следу, постучал в двери и без приглашения вошел внутрь.
– Господин Альдофин… что вам угодно? – растерялся он, вставая из-за стола в неком беспокойстве.
Я же не спеша удовлетворить его любопытство, лениво огляделся – комната была хорошо обставлена… впрочем, как и все здешние покои, что были не обделены роскошью и богатством.
– Мило, весьма, – произнес я, продолжая нехотя осматриваться.
– Вас что-то беспокоит? – допытывался Тихий, явно прибывая в замешательстве от моей бесцеремонности.
– Раз я тут, то очевидно, что беспокоит, – резко перевел я взгляд с вычурной вазы на него. Тихий вздрогнул, – вы очень бедный человек. Деньги это не про вас, не про вашу семью. – Он застыл, как неживой, дыхание его потяжелело. Я же, облокотившись на статую, продолжил пренебрежительным тоном, – ваш брат живет в столице, он лавочник, не так ли?
– Все верно, господин Альдофин, – процедил Оли, а уместнее сказать Оливер.
– У вас никогда не было клана, ведь ваша семья никогда и нигде не играла особой роли, – слегка улыбнулся я. Он хотел было что-то ответить, но я его опередил, – в таком случае возникает вопрос, откуда у вас столько денег? Кто вам позволил жить в этом дворце? Чей это дом, такой огромный с множеством пристроек, сооруженных наспех?
– Я верно служил многим господам, в том числе и вашей драгоценной тетушке, – тяжело дыша, проговорил Тихий со скользящей обидой в голосе, – поэтому своей верной и упорной службой я многого добился. У меня есть покровители, господин Альдофин, а ваша необоснованная и непростительная дерзость меня оскорбляет. Я попрошу вас уйти!
Я расплылся в еще большей ухмылке и, проигнорировав его последние слова, зацепился за нужное мне:
– «Покровители» говорите? Полно, для подобного дворца достаточно иметь одного покровителя – Кая Мора.
Тихий мертвецки побледнел и возвел на меня округленные глаза:
– Что вы такое говорите?! Кай Мор не может быть мне покровителем! Разве вы не знаете, что мы с вашей тетушкой заодно?! Заодно против вампиров, – его трясло, жилки на его шее так и барабанили. Он понизил голос и зашептал, – да я же всеми силами пытаюсь защитить малыша дорогой Мэри, о котором в пригороде знает пара человек!
– Вы, правда, призираете вампиров? – с сомнением в голосе протянул я.
– Да! – горячо подтвердил Тихий.
– Даже больше, чем это делает семейство Пай? – уточнил я.
– Да! – опять с жаром подтвердил он.
– А что вы тогда делали вчера в вампирском притоне с Миланой, подружкой Кая Мора? – я уставился на него, выжидая, что же он на это противопоставит.
Его лицо дрогнуло, он застыл, не смея шелохнуться, а самое главное, он совершенно не знал, куда ему деться.
– Я… я не посещаю вампирские притоны, господин Альдофин, вы ошиблись… – он мямлил и выглядел крайне жалко. Господин Тихий хоть и предпринимал слабую попытку оправдаться, но уже все понял. Понял, что отнекиваться и бежать было бесполезно – это конец.
– Дезмонд Беднам передал вчера вам письмо от Кая Мора, – я подошел к нему вплотную.
– С чего бы… как Дезмонд связан с Каем? – нервно облизнулся Оливер.
Меня это позабавило – я усмехнулся.
– Не нужно придуриваться, я знаю, что Кай Мор прародитель рода Беднам.
– Откуда… откуда вам только это известно? – нервный смешок вырвался из его груди.
– Мне известно все, – прошептал я зловеще, – теперь все. Послушайте, господин Тихий, впредь, если хотя бы один волос упадет с головы моего племянника, я вскрою вам живот вот этими руками, присяду вон там, – я указал на кресло мятного цвета, что стояло неподалеку, – и буду с наслаждением наблюдать, как вы истекаете кровью. Обычно я не предупреждаю. Но сегодня я сделал исключение. Передайте вашему покровителю, что больше нет надобности посылать своих кровососов в дом на холме.
– Вы понимаете, о чем вы говорите… как…как я это сделаю? – дрожащим голосом проговорил Оливер, испарина выступила на его круглом лбу.
– Я не знаю, как вы это сделаете, – повел я плечами, выказывая свое хладнокровие и равнодушие, – а на что вы рассчитывали, заключая сделку с Каем Мором?
Я отошел от него, пятясь назад, все еще не собираясь сбрасывать с себя беспечный вид.
– Он обещал мне все, – заворожено проговорил Тихий, словно на последнем издыхании, – он обещал обратить меня в вампира.
На секунду я замер, не веря своим ушам, не выдержал и расхохотался.
– Кто? Кай Мор? Обещал? Ха-ха, – потешался я, – это слово не может стоять рядом с его именем.
– Прошу, господин Альдофин, – оживился он не к добру, – умоляю, спасите мою жизнь! Не отправляйте меня к нему, боги! Не говорите Филиции – они же забьют меня с обеих сторон!
– Это намного лучше, нежели вашей смертью займусь я, поверьте, – усмехнулся я, оставаясь равнодушным к его мольбам.
– И что же вы хотите?! – взревел Оливер, – и что, Кай лишь растерзает меня на куски, проку будет ноль! Он так и продолжит охоту на вашего племянника!
– Почему ноль? – удивился я, – вы же сами только что сказали, что вас растерзают на куски? – улыбка не сходила с моих уст.
– Вы готовы пожертвовать живым человеком ради этого мальца?! – терял последнюю надежду Тихий, – он же внук Холодного принца!
Я резко схватил его за воротник и, наклонившись, бесстрастно произнес:
– Он сын моей кузины Мэри и внук моей тетушки. Господин Тихий, если вы не хотите вдобавок к гневу Кая Мора получить гнев Филиции Альдофин, то прошу вас смириться с отведенной вам участью и более ни мне, ни моей семье не докучать.
Я отпустил его и собрался уже уходить, как вспомнил:
– И да, театр мой оставьте в покое, на сцене двум режиссерам нет места.
И одарив его жалкий вид снисходительным взглядом, я удалился.
После Оливер Тихий еще долго оставался в своем кабинете, ссылаясь на внезапно охватившее его недомогание. Но Филиппа, которая могла помочь, даже не дернулась, по моему взгляду, прекрасно понимая, какое именно недомогание охватило господина Тихого.
Репетиция проходила прекрасно, я ощутил свободу действий и это меня несказанно окрыляло. Однако радоваться мне пришлось недолго. Как по заказу в Тихий дворец неожиданно явился издатель Марк Ярузалевский, под предлогом праздного любопытства.
Мы раскланялись перед ним, поприветствовав нежеланного гостя, и когда с церемониями было покончено, он занял кресло прямо за моей спиной, нависая, словно ангел смерти над умирающим, чем конечно несказанно нервировал меня. Я старался не обращать на него внимания и сосредоточиться на сцене, что мы репетировали, но это было делом сложным.
Кто он такой?
Он был вовсе не похож на типичного издателя… что-то в нем было не до конца ясное, не совсем уловимое – то, что трудно понять…
– Ваша пьеса… кажется не дотягивает до знаменитого Эльфлянского театра Дьесен, но, – внезапно заговорил Ярузалевский, поддавшись вперед так, что оказался возле моего плеча, – тоже весьма неплохо… стало быть лучше вашей книги.
– Вы читали мою книгу? – не отрывая взгляда от Розмари с Иэном, которые в это время играли на сцене, холодно спросил я.
– Пару страниц, – улыбка расползлась по его неприятному лицу, а я никак не мог взять в толк, зачем этот господин, мне вовсе незнакомый близко, меня провоцирует.
– Господин Ярузалевский, – спокойно ответил я, – вы только вдумайтесь, ведь я писатель, а это означает, что я могу уничтожать и исцелять души, рушить надежды и возводить миры, создавая их буквально из ничего, лишь легким взмахом пера. А что можете вы? Выплескивать яд на труды других под маской того, кто якобы имеет на это право?
– Вы все пишите, все, что вам только взбредет в голову, – спокойно парировал он, не поведя и бровью, – не заботясь ни о качестве, ни об идее. Слова имеют огромные последствия и несут за собой не меньшую ответственность.
Я медленно повернулся к нему и, пристально поглядев в его безжизненные глаза, ответил:
– Думаю, пока вы не читали ни одного моего произведения, вы, откровенно говоря, не знаете меня. Сейчас вы напоминаете слепого кутенка, что уверен якобы может тягаться со мной, но дьявол всегда тот, кто пишет. И вы ошибаетесь на мой счет, – я поддался вперед, заворожено глядя в его жуткие глаза, – вы вступаете со мною в конфликт, добровольно позволяя себе быть неосведомленным относительно истинной личины своего врага. Хотя ответ на все ваши вопросы и ключ к разгадке находится в моих рукописях – стоит лишь протянуть руку.
Марк тихо и пугающе улыбнулся, словно что-то решая для себя.
– Да, Альдофин, – произнес он самозабвенно, что меня несколько встревожило, – в самом деле.
– Были сомнения? – насторожено спросил я.
– Ничуть, теперь все в порядке, – он странно поджал губы, – что ж, не смею мешать вашему торжественному процессу. Меня ждут, – он усмехнулся и добавил приглушенным тоном, – меня всегда ждут. Еще обязательно увидимся, господин Альдофин.
– Взаимно, – бросил я, сохраняя непроницаемое лицо.
Ярузалевский радушно со всеми распрощался, а я охваченный беспричинным беспокойством, подозвал к себе Софиана. Он тут же поспешил ко мне.
Парень наклонился, внимая моему приказу.
– Мне нужно все, что только есть на господина Ярузалевского.
– Будет исполнено, – лишь ответил Софиан и учтиво удалился.
А репетиция, подобно кровавому балу, продолжалась.
Глава IX «Общий секрет объединяет крепче, чем брачный союз».
1.
Полуденное солнце нещадно слепило глаза, стеснительно господствуя на небосводе. Непривычно яркая и светлая погода накрыла пригород Кастонии, наконец, свергнув унылые сумерки, что прочно обосновались здесь в последнее время.
Я лежал на траве, щурясь и лениво разглядывая облака, что томно и неторопливо проплывали мимо огромными пушистыми комьями, пока Руслан бегал неподалеку вниз по холму и запускал большого воздушного змея, больше напоминавшего ворона.
Он носился по траве с той беспечностью, какая обычно свойственна детям его лет, однако лицо его по-прежнему отличалось серьезностью. Еще бы – не каждый ребенок переживает нападение вампиров и кровавую битву, грозившую неминуемой смертью.
– Смотрите, дядя Милон! – восторженно прокричал племянник, повернувшись ко мне с сияющим видом. Глаза его горели неописуемым восторгом, – я поймал ветер! Я поймал его!
Его неподдельное счастье невольно тронуло мое черное сердце, и улыбка коснулась моих губ.
– Ну, дружок, – усмехнулся я, поднимаясь с примятой травы, – поймать ветер не просто, удержать его еще трудней.
Я подошел поближе, но Руслан полностью поглощенный своим занятием, не особо вслушивался в мои слова.
– Он так высоко! Так высоко летит! Хотел бы я быть на его месте! – не отрывая восторженных глаз и задрав высоко голову, с придыханием, будто опасаясь спугнуть, прошептал племянник, – ведь птицы могут улететь куда захотят! Их совсем не волнуют земные дела, они повелители неба! Такого безграничного и огромного!
В его голубых глазах отразилось едва уловимое отчаяние, обычно присущее взрослым, что уже успели познать всю горечь неволи, которую для них так любезно подготовила жизнь.
– Кто подарил тебе этого замечательного змея? – спросил я, в задумчивости глядя на малыша.
– Я его сам себе подарил, – объяснил Руслан с неизменно серьезным видом, – смастерил из старых подручных средств, что отыскал на чердаке. Там полно ненужных вещей.
– Правда? – отметил я про себя любопытный факт, подумав, что неплохо было бы сходить туда на разведку, – почему ты сделал его похожим на ворона? Тебе нравятся эти птицы?
– Вовсе нет, дядя, – он поглядел на меня, и змей зловеще затрепыхался на ветру, – они обычно предвещают смерть. Еще я читал, что они якобы любят подслушивать за людьми, собирая здесь, на земле, различные сплетни, чтобы потом нашептать о простых смертных богам.
– Почему же ты тогда сделал бумажного змея под стать этим неприятным созданиям? – не мог я понять.
– Я хочу быть вороном, – заявил Руслан, и змей сильнее затрепыхавшись на ветру, безвольно упал наземь неподалеку от нас. Но племянник остался к этому происшествию абсолютно безучастным. – Я видел, как ловко вы сражались с теми вампирами, что напали на наш дом, и я тоже так хочу. Я знаю, что очень слаб, но мне… – он запнулся, – но мне больше не хочется таким быть.
Серьезность его намерений, непоколебимость духа и твердость настроя поражали меня. Казалось будто это не ребенок вовсе передо мной, а самый настоящий взрослый, что по нелепой ошибке был заточен в тело дитя.
– Что ж, – наконец промолвил я, – ты оправдал мое доверие, не рассказав кузинам о том, что на самом деле произошло с тем вампиром, а главное по чьей вине. Поэтому я готов научить тебя всему, что знаю и умею сам.
– Благодарю вас, дядя, – нахмурив брови, сурово проговорил Руслан, – я обещаю слушаться вас и не хныкать.
– Конечно, – мягко улыбнулся я, искренне не представляя, что этот мальчик вообще способен на хныканье и нытье. – Можем приступить хоть сейчас, если ты готов.
– Я готов! – тут же выпалил он, поспешно сматывая веревку от бумажного змея.
– Думаю, женская половина нашего семейства не хватиться нас еще около часа, ведь они с такой тщательностью готовятся к прогулке на лодках в Кастонском поместье, – я поглядел на часы, что красовались в моем нагрудном кармане, ведь я уже давно нарядился и был готов к отбытию. – Поэтому для начала оценим твои способности. В чем ты хорош на твой взгляд, Руслан?
Мальчик призадумался, не сразу находя, что ответить.
– Думаю, я умею терпеть боль, – наконец произнес он.
– Это очень полезный навык, – согласился я, но тут же выразил опасения, – но не при твоей регенерации. Как мне уже известно, ты пьешь третью отрицательную, а для улучшения регенерации нужно пить все группы крови. Не знаешь, нет ли у тебя непереносимости остальных групп крови и резусов?
– Я не знаю, – растерялся Руслан.
– В таком случае я постараюсь это выведать у Мэри, но так чтобы она ничего не заподозрила. В чем еще ты силен?
Руслан сосредоточенно забегал глазами, силясь отыскать в себе нечто ранее неизведанное.
– Ты внук Холодного принца, – подсказал я, – это многое значит. Некоторые люди предпочитают отречься от своих корней, но, увы, как ни старайся от себя не убежишь. Думаю, в тебе скрыт большой потенциал.
– Но я же дампир, и я очень слабый, – возразил племянник, нервно поджимая губы.
– Главное правило «Альянса воронов», а это мы – вороны даже мысли не допускают о собственных слабостях. Мы знаем свои страхи и делаем их своими друзьями. Это люди слабы, ведь они не признают своих уязвимых мест, но вороны, – я заговорщицки улыбнулся, – никогда.
– Будет сделано! – с готовностью внимал Руслан, явно приподнимаясь духом.
– Тем более дампир – это вовсе не слабое существо, ведь вы можете убивать вампиров лишь одним укусом. И при этом не обязательно осушать их досуха.
– Но господин Больфис говорит…
– Господин Больфис так говорит, ибо боится вас, – тут же перебил я его, – поэтому он и стремится истребить всех дампиров, пока они еще находятся в юном возрасте. Так они не представляют большой опасности.
– О… – удивился Руслан, только что сделанному открытию.
– Что ты знаешь о вампирах? Я стал прохаживаться по траве взад-вперед, важно заложив руки за спину. К моему удивлению процесс обучения племянника меня не на шутку увлекал.
– Я много читал о нечисти, – Руслан приложил указательный палец к губам, – вампиров можно убить колом из древесины, они пьют кровь людей и иногда кровь своих сородичей, когда хотят выразить друг к другу привязанность. Они не всегда могут выжить после обращения, находиться под солнцем могут лишь избранные. Им неприятна кровь ведьм, ведь ведьмы могут их подчинить себе, а также кровь Холодного принца для них была особенно ужасна на вкус…
– Вот, ты же понимаешь, что это значит? – я остановился, поглядев на него пристально, – в тебе течет его кровь, Руслан. Они не смогут убить тебя этим способом.
– И то верно, – призадумался племянник со всей сосредоточенностью, что только была у него в запасе.
– Что насчет демонов?
– Демонов можно убить, лишь повредив им «эртон», они без него не смогут регенерировать. А молодых необращенных еще можно подстрелить обычной пулей. Они умрут в муках, – мягко закончил он.
– Помни, – предостерег я его, – с демонами можно договориться. Конечно не нужно этого делать, но если ситуация безвыходная, то попробовать стоит. Но вампиры… с ними договориться невозможно. Даже не пытайся, понял?
– Да! – выпалил Руслан, – еще я знаю о пернатых, дядя.
– Пернатых? – удивился я, дыхание мое потяжелело.
– Да, они вселяются в людей и едят их. С помощью них ведьмы иногда управляют людьми и даже сводят их с ума, – он осторожно добавил легким шепотом, – это темная магия.
– Не думаю, что тебе грозит нечто подобное, – успокоил я племянника и внутренний ток страха пробежался по моим остывшим венам, – но ты молодец. Врага нужно знать в лицо.
Мы еще немного обсудили с Русланом нечисть и, отыскав в старой кладовой его деревянный игрушечный меч, я начал показывать ему некоторые несложные приемы. То, что меч деревянный было как никогда кстати – ведь все равно в будущем противников моего племянника будут составлять в основном вампиры.
Он слушал и внимал с небывалой серьезностью, лишний раз подтверждая статус послушного и покладистого ребенка. Его руки и ноги были слабы, он выглядел жутко неповоротливым, но дух упрям и несокрушим – казалось, ничего не могло поколебать его намерений.
Окруженный маленьким мирком, не ведая, что за ужасы и монстры поджидают там за окрестностями особняка, он, маленький ребенок, жаждал сражаться за свою жизнь. Откуда только росло и крепло столь отчаянное и непростое желание?
Стать вороном? Я улыбался про себя, и гордость за племянника невольно заполняла мою душу.
«Никогда не знаешь, что вырастит из ребенка» – вспомнил я слова тетушки, сказанные Редьярду. И богини, она и здесь оказалась права.
Стоило нам увлечься процессом, погрузившись с головой во все тонкости ведения рукопашного боя на мечах, как со стороны дома послышался обеспокоенный голос Алессандры. Это означало, что мужские занятия окончены, и мы вновь должны подчиниться дамам, упрятав свою истинную дикую натуру глубоко внутрь, и следовать на светский прием, притворяясь редкостными джентльменами.
Мы с Русланом обменявшись грустными взглядами, уныло побрели в сторону особняка.
– Как часто мы сможем тренироваться? – спросил племянник, пока мы взбирались на холм.
– Хоть каждый день, – ответил я, – можно спросить у твоей мамы позволения на прогулки, думаю, она не будет против.
– Как здорово! – тут же приободрился Руслан, сияя от счастья.
Глаза его искрились восторгом и возбуждением. И хотя на первый взгляд было сложно догадаться, что этот ребенок обзавелся твердым намерением изучить боевые искусства, чтобы драться, как достойный воин, однако в его глазах я видел ту целеустремленность, которая нечасто встречается среди взрослых.
– Господин Милон, – деловито произнесла Алессандра, едва мы попали в ее поле зрения. Она стояла в дверях, что вели с кухни, поджидая нас, – кузины почти готовы. Я позвала вас заранее, ибо негоже дамам ждать.
Ну конечно, обычно должен ждать я.
Если они «почти» готовы, это обычно означало, что они не готовы вовсе, и что в подобном виде нельзя даже принять домашних за завтраком. Только доктора или священника.
– Непременно, – произнес я вслух, делая вид, что я поторапливаюсь.
– Сегодня у меня столько дел! – поведала Алессандра, ступая со мной и Русланом по коридорам, направляясь на кухню, а затем в столовую, – может, вы помните, я рассказывала вам, что вскоре должна посетить собрание местной элитной прислуги.
– Да, конечно, я помню об этом.
– Так вот, собрание, наконец, с большим трудом назначили так, чтобы это подходило всем. Оно состоится в эту среду, то есть уже завтра! И мне надобно к нему приготовиться, – она сделала на словах такой акцент, будто от этого собрания зависело дальнейшее существование этого мира. – Обычно я пеку черничные и малиновые пироги и украшаю их мятным желе из зеленого чая. Господин Руслан, пока ваша матушка будет на прогулке вместе с остальными домочадцами, вы поможете мне на кухне.
– Хорошо, госпожа Алессандра, – робко ответил малыш, но сдается мне, что домоправительнице не требовалось согласия, ведь ее тон означал в такие моменты абсолютную беспрекословность.
Мы с Русланом миновали кухню со столовой, и вышли прямиком в холл, где в нетерпении перетаптывалась Франческа, а рядом с ней прибывая в спокойствии, стояла Филиппа в новомодных солнцезащитных черных очках и с зонтиком. Возле окна стояла Мэри и задумчиво глядела вдаль – взгляд ее пустых глаз блуждал где-то далеко, разглядывая вероятно то, что не под силу было увидеть нам. Алессандра же осталась в столовой.
– Где носит эту модницу?! – прошипела в возмущении Франческа, не в силах более сдерживать слова в смирительном молчании. Она почему-то кинулась сразу ко мне, будто я спустился со второго этажа, а не зашел с улицы.
Я растеряно и пристыжено оглянулся, не досчитавшись трех кузин и тетушки, и виновато спросил:
– Какую именно?
Франческа прищурилась, прожигая меня взглядом – ее недовольное лицо так и говорило мне о том, что я задаю чересчур глупые вопросы.
– Она имеет в виду Роберту, конечно, – спокойно пояснила Филиппа.
– Вы двое! – внезапно выпалила Франческа, тыкая в нас с Филиппой пальцем, – я все видела, к вашему сведению!
– Что конкретно, дорогая? – как и прежде невозмутимо поинтересовалась Филиппа.
– Вы куда-то вместе пропадали ночью, – она выпрямилась и в подозрении сощурила глаза, в этот момент больно походившая на Скарлетт. – Раньше ты, дорогая двойняшка, куда-то уходила одна под покровом ночи, и я, как преданная тебе сестра оправдывала это тем, что ты ходишь с горя собирать кровь демонов, которые ошиваются в округе без присмотра.
– Без присмотра? – переспросил я, нахмурившись, и тут же пожалел об этом, ведь пара синих глаз, точь-в-точь, как у Филиции, уставились на меня.
– Да, без присмотра, – процедила недовольно Франческа и продолжила, заложив руки за спину, – так вот, Филиппа и Милон, куда это вы ходили в минувшее воскресенье?
Я ощутил предательскую судорогу где-то в недрах желудка, нервы были натянуты в гитарную струну, грозясь вот-вот сдаться под таким натиском.
Что же делать?
Как оправдаться?
Сказать, что мы проводили обряд? Решили прогуляться под луной? Богини, она ни за что на свете не поверит в подобный бред.
Напряжение нарастало, Франческа испытывающе заглянула в лицо Филиппе, решив, во что бы то ни стало вытянуть правду из сестры.
– Мы ходили в притон, Франческа, – отрезала Филиппа, не поведя и бровью, чем поразила меня, словно летний гром.
Я выпучил глаза от изумления, безмолвно хватая ртом воздух.
– Филиппа! – наконец воскликнул я, – что ты такое говоришь! – я подлетел к ней, боковым зрением оценивая обстановку.
Но о чем речь? Хоть Мэри выглядела безмятежной и до наивности витающей в облаках, с меланхоличным видом застегивая пуговицы на жилете Руслана. Но это же Мэри! Бьюсь об заклад, что она слышала все, что ей было нужно.
– О, боги! – отмахнулась Франческа, хмуря брови, будто я делаю из мухи слона, – всего-то? Я уж думала… нельзя было сразу сказать?!
– Что…? – ошарашено произнес я, впадая в недоумение, все больше и больше.
– Франческа, что ты тут растопырилась? – невинно пролепетала Мэри, сложив руки на груди, в неподдельном восхищении оглядывая прекрасную Роберту, появление которой мы не сразу заметили. Ее платье, кружевные белые перчатки, зонтик в пастельных тонах выглядели настолько гармонично, что мне совсем не терпелось выдать ее под венец.
– Ты восхитительна! – вновь пролепетала Мэри, расправляя рюши на юбке сестры.
– Пф, подумаешь, – закатила глаза Франческа, воинственно сложив руки на груди. Она тряхнула головой – из ее прически так и норовили выскочить непослушные локоны, и кузина всячески способствовала этому.
– А ты не завидуй, Франи, – надменно произнесла Роберта, глядя в зеркало, что висело у дверей в холле, пока Мэри продолжала крутиться возле сестры.
– Было бы чему завидовать! – скорчила гримасу Франческа и показала язык.
Мне очень хотелось сделать ей замечание… но, учитывая то, что мои очаровательные кузины имели привычку раздирать вампиров голыми руками, я решил воздержаться.
– Ох, ну что за красотка, – удовлетворенно промолвила Роберта, любуясь собой в зеркало, на что Франческа вновь громко фыркнула.
– Да, истинная красавица уже здесь, – выпалила Рири, спускаясь по лестнице. Ее платье сегодня на редкость было без выреза, а прическу украшала милая шляпка бежевого цвета.
Так и не скажешь, что в этом миловидном создании беснуются демоны из самых страшных глубин ада.
– Вы все очень красивы, каждая по-своему, – решил вмешаться я, пока не начался конфликт вселенского масштаба. – Во всем пригороде не сыскать девиц краше.
– Что за льстец, – кокетливо улыбнулась Рири.
– Ну вы не переживайте так, господин Милон, – выдала Франческа с весьма непосредственным видом, – вы так-то тоже вполне себе ничего.
Кузина оглядела меня оценивающим взглядом, будто ее мысли разительно отличались от сказанных только что фраз. Ну что, в очередной раз спасибо на добром слове.
– Премного благодарен, – ответил я, снова бросаясь под копья и принося себя в жертву, лишь бы предотвратить очередную перепалку.
Вот чем вынуждены поступаться мужчины.
Вскоре Филиция со Скарлетт спустились к нам, и все наше семейство, наконец, отправилось в Кастонское поместье, дабы совершить чудесную летнюю прогулку на лодках по широкому озеру, которую неожиданно для всех организовал господин Романов. Никто, как и в прошлый раз не выразил ни малейших волнений по поводу выхода в свет младших кузин, что делало это все еще более загадочным и подозрительным. Иногда мне казалось, что я неминуемо стал участником какого-то заговора. Поэтому я лишь присматривался и осторожно молчал.
Алессандра вместе с Русланом проводили нас, экипажи тронулись, и пока кузины лепетали без умолку о вещах, что обыкновенно так волнуют женские сердца, я размышлял о моих тщетных попытках настроить господина Иваницкого на нужный любовный лад по отношению к госпоже Астраль на минувшей репетиции.
