Irin Joki
Дом злых ведьм с холма. Том I.
– Сильно сомневаюсь, – поджав нос, пробормотал Тихий.
Меня не особо интересовали желания господина Тихого, я больше беспокоился относительно Розмари Астраль, которая осталась ко всему безучастной. Она даже не сдвинулась с места, так и, продолжая сидеть, нервно покусывая губу. Консетта все оставалась подле нее, что удивительно – я даже не знал, что барышни общаются.
Иэн, как и предполагалось, не выразил ни малейшего желания пробоваться на роль. Он дымил на диване, предпочитая оставаться наблюдателем, нежели участником столь сомнительной затеи.
Все как я того и ожидал.
Тем временем пробы начались и на сцену, не оставляя другим выбора, вихрем ворвался господин Натаниэль. Он сиял ослепительнее обычного, улыбка не сходила с его уст.
– На кого изволите пробоваться? – спросил я, к сожалению, заранее зная ответ.
– На Слугу-конферансье, – ухмыльнувшись, ответил Романов, чем удивил меня – я-то считал, что он будет претендовать на главную роль, которую я любовно приберег для господина Иваницкого. Натаниэль добавил, – как я заметил, у Слуги самый нарядный костюм, хотя он и персонаж второго плана.
В этот миг полицейский бросил лукавый взгляд на Роберту, что сидела в стороне со своими набросками. Девушка, уловив его хищный взгляд, с волнением поглядела на него в ответ.
Я повернулся к Филиппе, которая все так же сидела подле меня с неизменном фужером в руках. Она утвердительно закивала головой, и я окончательно убедился в правильности своего решения.
– Отлично, – улыбнулся я, крайне одобряя выбор Романова.
– Не стоит торопиться, – влез тут же Тихий, применяя на себя напыщенный и важный вид, – мне кажется, роль Слуги более подходит господину Дориану, а вы, господин Натаниэль, лучше бы смотрелись в роли Наследного принца.
– Но господин Дориан отказался играть, так что не стоит и рассуждать об этом, – отрезал я, даже не удостоив Оли взглядом.
– Позвольте, – не унимался Тихий, – я требую…
– Вы приняты на роль, господин Романов, – выпалил я, даже не дав полицейскому зачитать ни одной строчки.
– Что? – опешил он, растерявшись.
– Что?! – повторил Тихий, закипая от возмущения.
– Вы нам особенно подходите, так что не вижу смысла в долгих пробах, – спокойно заявил я, демонстрируя свою непоколебимость. – Следующий.
Оли Тихий прищурился, явно замышляя нечто недоброе.
– Вы очень самостоятельны, господин Милон, – прошипел он с угрозой в голосе, – смотрите, как бы вам это не вышло боком.
– Несамостоятельность крайне неудобна в этом мире, – парировал я, вновь не глядя на своего врага.
– А, по-моему, господин Натаниэль очень подойдет на эту роль! Ха! Он же такой пройдоха, прямо как его персонаж! Словно эту роль писали под него – поразительно! – радостно поделился своим мнением Дориан, вновь, как и обычно не понимая двусмысленности своих слов.
– Э, – поднял руку в воздух Луи Хитрый, – а можно мне тоже быстрый кастинг, пока мою роль не ухватил кто-нибудь другой?
– Пожалуйста, прошу, господин Хитрый, – приглашая его на сцену, проговорил я.
– Я стану пробоваться на роль Пекаря, – заявил Хитрый и в неком смущении добавил, – как вам известно, я весьма искусен в выпечке, и даже хожу в кружок «пекарей-любителей» по понедельникам.
Я вновь вопрошающе покосился на Филиппу, но на этот раз девушка поморщилась, выражая сомнение и повела ладонью в воздухе, что говорило о том, что господин Хитрый привел не очень убедительный довод.
– Прочитайте что-нибудь, можно не из пьесы, – на выдохе проговорил я, весьма деловито задрав голову.
– Кхм, – прокашлялся Луи, – что ж, внемлите, – воскликнул он, нелепо растопырив руки, и в невероятно торжественном трепете стал зачитывать:
«Ты прекрасна, слов не подобрать
И не суть, что скажут люди,
О любви своей готов кричать
И облобызать твои я…».
– Все достаточно, благодарим! – поспешил я прервать столь откровенный порыв, – вы приняты на роль Пекаря, господин Хитрый – в ваших способностях более нет никаких сомнений!
В этот миг Филиппа одобрительно закивала головой, а на лице Франчески, которая сидела неподалеку, уткнувшись в пьесу, я заметил отвращение вперемешку с брезгливостью. Кажется, чудесная публика, перед которой только что раскланялся господин Хитрый, не оценила его старания.
– Раз вы только что позволили себе выбрать на роль Пекаря того, кого посчитали нужным, а я заметьте, не препятствовал этому, – встрял Тихий, вздернув бровями, – теперь моя очередь – и на главную женскую роль я хочу предложить нашу Айрис Бетси.
Я чуть не упал со стула, когда услышал столь дерзкое и нелепое предложение.
– Вы сейчас говорите про роль Певицы? – уставился я на него в неприкрытом изумлении.
– О ней, о ней, господин Милон, что вас так удивляет?
– Госпожа Айрис настолько хороша в пении? – прищурился я.
– За нее может петь кто-нибудь за кулисами, она же будет открывать рот на сцене, – спокойно объяснил Оли без капли смущения, – вы что, не знаете, как это работает?
– Догадываюсь, – закипал я, насилу сдерживая гнев, что обжигал мою грудь.
– А зачем такие сложности? – искренне не понимал Дориан, – всем известно, что Розмари хорошо поет, пускай она и играет главную роль!
Я поразительно уставился на Дориана – никак не мог представить себе, что смогу найти помощь и поддержку в нем. И хотя господин Беднам был весьма недалеким человеком, мягко говоря, все же он имел неоспоримый вес в любом обществе, благодаря своему клану и статусу наследника.
– Уф, ммм… – начал мямлить Тихий, поставленный в невыгодное положение, – стоит сделать перерыв, как мне кажется… все хорошо обдумать.
– Как вам угодно, – холодно произнес я, уверенный в своей правоте.
Может Тихий и имел слишком длинный язык и неуместный энтузиазм, но против наследника клана Беднам он пойти не мог.
Во время перерыва, когда все были по-прежнему слишком заняты своими делами, чтобы обращать внимание на наши перепалки с господином Тихим, ко мне подошла Консетта Эсмальт. Она выглядела решительной и как никогда серьезной.
– Господин Милон, – тихо начала она, – прошу вас позволить мне поставить танцевальные части спектакля, так как я долгое время занималась в Балетной школе для девочек и знаю в этом толк. На сцене мне места нет, рисую я также плохо, но тут я могу помочь. Как я заметила в вашей пьесе очень много музыкальных номеров, а там где есть место вокалу, найдется и танцам.
– Это было бы чудесно! – воскликнул я – в моей голове зародился очередной план шантажа. – Вы бы нас очень выручили, госпожа Эсмальт!
– Тогда я приступлю тот час, – присела она в легком реверансе, – благодарю.
Немного помешкав, я бросил грустный взгляд в сторону Розмари, что одиноко сидела неподалеку, и решился действовать – тем более господин Тихий куда-то вышел, а это означало, что он не будет мне мешать.
– Госпожа Астраль, – подошел я к девушке, которая казалась отсутствующей и незаинтересованной ни в чем.
– Да, господин Альдофин? Чем я могу вам помочь? – тут же отозвалась она, привыкшая действовать согласно этикету общества даже будучи в дурном расположении духа.
– Я бы очень хотел, чтобы главную роль сыграли вы, – спокойно заявил я, стараясь излишне ее не волновать.
Девушка ошарашено поглядела на меня, будто не верила собственным ушам.
– Прошу прощения?
– Разве вы не хотите попробовать себя в актерском мастерстве, госпожа Астраль? – я пристально поглядел на нее, – думаю, у вас вышло бы весьма неплохо.
– Я бы может и хотела, только ведь главная роль прописана в основном на вокальных партиях, – нахмурилась Розмари.
– Ваша правда.
– В таком случае незачем притворятся, господин Альдофин. Все слышали, что сделалось с моим голосом, право не знаю, что с ним такое произошло, – нервно покусывая губы, говорила девушка – ей это давалось нелегко, – но он подвел меня и более уже никому не сможет помочь.
– А вы после того неудачного случая пробовали петь? – поинтересовался я деликатным тоном.
– Нет, – потупив взгляд, ответила она, – я опасаюсь, что голос… что он может остаться таким навсегда…
– Я уверен, у вас получится спеть, ведь вы прекрасно владеете своим голосом, – заверил я ее как можно искренне, – главное не боятся. А что касается того раза… кажется такое случается с каждым выдающимся артистом, так что я советую вам забыть об этом и более не вспоминать.
– Вы, правда, так считаете? – с еле теплящийся надеждой в голосе спросила Розмари.
– Конечно, – подтвердил я, – подумайте об этом.
Мы на время распрощались, и я решил прогуляться в коридоре, дабы обдумать дальнейшую стратегию. Пока я прохаживался вдоль высоких окон, что выходили на пасмурный сад с чарующей зеленью, ко мне подлетел Оли Тихий, неуемная энергия которого начинала мне порядком надоедать.
– Господин Милон! Одумайтесь, ваш выбор не практичен, – зашептал он в неистовстве, – я не хотел это говорить при бедняжке Розмари, но она же потеряла голос – мы все это слышали на минувшем приеме в доме на холме! Я уж право не знаю, что с ней приключилось, но факты налицо – она не сможет петь! Мы все с вами потеряем! Все будет уничтожено! Загублено! Разве этого вы хотите?!
– Я не думаю, что она потеряла голос навсегда, – пытался выкрутиться я, про себя ругая озорницу Рири, – я считаю, что будет наилучшим вариантом поддержать госпожу Астраль в непростое для нее время. Если уж совсем будет худо, я готов вызвать лучшего лекаря из столицы для нее. Тем более, если она не сможет исполнять свои партии, какой толк менять ее на госпожу Айрис Бетси? Она вообще не умеет петь, насколько мне известно.
– О, право! Тогда может быть, и вовсе откажемся от идеи «мюзикла»? – выдал Тихий, – в современных театрах не особо жалуют этот пошлый жанр!
Я прищурился, поглядев на него внимательнее обычного (обычно-то я стараюсь на него и вовсе не глядеть) и немного подумав, ответил:
– Знаете, а вы правы, возможно, при наших силах это будет крайне сложным воплотить в жизнь. Так что стоит попробовать поставить просто спектакль, без песен и танцев.
– Вот! – оживленно воскликнул Оли, не веря в то, что удалось переубедить меня. – Нужно больше реквизита и декораций, дабы прикрыть непрофессионализм актеров!
– Конечно, – фальшиво улыбнулся я, – несите все, что у вас есть!
Он подорвался с места, словно ошпаренный и помчался в комнатку, где лежали горы театрального хлама, который господин Тихий любовно хранил и берег, называя это «реквизитом». Я проследовал за ним, и стоило только ему перелететь порог дивной комнаты, как я тут же захлопнул дверь и подпер ее одним из стульев, что стояли в коридоре. Долго еще раздавались возмущенные крики и мольбы выпустить его, но к счастью, комнатка находилась в одном из дальних коридоров, и всем остальным обитателям Тихого дворца ничего не было слышно.
Я преисполненный приятным чувством проделанной пакости, вернулся в бальную залу.
– Что ж, господа и дамы, продолжим наши пробы, – объявил я, опускаясь на свой стул между Филиппой и Дорианом.
– А где господин Тихий? – прогнусавила Иви Бетси.
– Он решил немного отдохнуть, ведь у него страшно разболелась голова от такого сложного занятия, – известил я радостнее, чем следовало бы.
– Не мудрено, – заметила Филиппа.
– Ха! Наконец-то вы не станете ссориться! – подхватил Дориан.
– Вы решили, кто будет играть роль Певицы? – допытывалась Иви, Айрис же сидела с таким видом, будто роль уже давно отведена ей, и волноваться тут не о чем.
– Да, она достанется госпоже Астраль, – спокойно ответил я и добавил, – если она, конечно, будет не против.
На этих словах Розмари вздрогнула и с тревогой уставилась на меня.
– Что это значит?! Роль была предложена моей сестре! – внезапно вся притаившаяся агрессия, которую Иви скрывала от посторонних и приберегала для таких вот случаев, проявилась в ее облике.
– Да, я сыграю эту роль, господин Альдофин, иначе моему дяде это не понравится, – высказалась, наконец, Айрис.
– Госпожа Айрис, вам незачем волноваться, ведь главная роль очень сложна и требует много сил, – пожал я плечами, – зачем вам так утруждать себя? Не легче ли сыграть одну из танцовщиц – время вы проведете на сцене даже больше, чем главная героиня. Разве это не выгодно для вас?
Айрис призадумалась – процессы в ее белобрысой головушке работали с большим затруднением. И может, Айрис было переубедить не так уж и сложно, но вот Иви…
– Ах, конечно! Что за вздор! – запротестовала девушка, – я буду играть роль Богатой вдовы, а моя сестра какую-то танцовщицу?!
– Не волнуйтесь, госпожа Иви, я избавлю вас от этой дилеммы, – мягко парировал я, – в таком случае вы будете так же играть роль танцовщицы, дабы поддержать сестру.
– Кто же тогда сыграет роль Богатой вдовы? – с презрением и злостью выплюнула Иви.
Я, примерив на себя невинное выражение лица (сделать это было, как вы уже догадались, не сложно), оглядел всех присутствующих и протянул милым голосом:
– Кто еще претендует на роль Богатой вдовы? – спросил я, прекрасно зная исход событий. Ведь в зале не пристроенными к делу остались лишь мои кузины, все остальные девушки уже нашли себе занятие.
– Я хочу! – выпалила Франческа и, спотыкаясь, забежала на сцену так, словно кто-то мог увести у нее из-под носа заветную роль.
– Вот бред! – выплевывая агрессивно слова, фыркнула Иви, сложив руки на груди.
– О, богини, Франческа… не мог подумать, что ты так хорошо будешь смотреться на сцене, – с наигранным очарованием пролепетал я, словно не верил собственным глазам, – я сейчас увидел тебя здесь и понял, что ты словно рождена для сцены… Как думаешь, Филиппа?
– Она невероятна, – сдержанно, но с большим чувством подтвердила Филиппа.
– Дориан? – я заискивающе поглядел на парня, надеясь своим давлением повлиять на его податливое мнение.
– Да… – протянул он в неком осознании, – знаете, господин Милон, вот вы сейчас это заметили, и я как прозрел!
– О, благодарю, – в притворном смущении закокетничала Франческа. Клянусь, плутовка даже умудрилась покраснеть – как ей только это удавалось! – Я зачитаю что-нибудь для вас!
– Мы с нетерпением и превеликим удовольствием послушаем! – вдохновенно пролепетал я.
И тут началось настоящее шоу. Франческа зачитывала отрывок из пьесы, всячески мечась по сцене, то тут, то там впадая в настоящие эмоции, прикладывая драматично руку ко лбу… в общем, актриса из нее была никакая. Но я, преисполненный братским чувством и долгом, отчего-то прощал ей все, даже невежество к искусству.
– Браво! До чего же трогательно! – подскочил я с места, как только она закончила, – я давно не испытывал подобных ощущений, богини!
Я пустил слезу, небрежно смахивая ее с глаз, и в мгновение наткнулся взглядом на Рири, что глядела на меня с усмешкой. Глаза ее лукаво светились – вот плутовка, видит меня насквозь!
– Дорогая, – томно проговорила Филиппа, нарочно выпуская из рук фужер и – о, ужас, он разбился вдребезги, но девушка даже не обратила на это внимание, – ты была умопомрачительна. Ты просто обязана играть!
– Дориан? – вновь я воспользовался мягкостью Беднама.
– У меня нет слов, господин Милон, госпожа Франческа… – качал головой он, пребывая в неком помешательстве, – я рукоплескаю вам до конца своих дней… подобного я никогда не видел.
Богини, Дориан, я тоже подобного не видел. В противном случае уже давно бы ослеп.
– У вас все еще имеются сомнения, госпожа Иви? – поглядел я обескуражено на девушку.
Что ты думала, Иви, неужто я мог забыть твои грязные речи о моей семье?
– Никаких, – прикусила язык госпожа Бетси. Но я явно ощутил, что она затаила нешуточную обиду, которая может позже вылиться во что-нибудь неприятное.
Ничего, прелестная Иви, мы с тобой еще не закончили. Веселье только начинается и у меня на тебя большие планы.
– Так, кто следующий? – тут же сменил я тему.
– Сложно будет затмить госпожу Франческу, – проговорил Дориан, все еще прибывая в навязанном ему восхищении.
– Господин Фелес, – резко спросил я, словно ждал этого, – что насчет вас?
– Что вам угодно, господин Милон? – с весьма равнодушным видом произнес Русаков.
– Кого вы намерены сыграть?
– Я не имею желания прыгать по сцене, словно ваш послушный болванчик, – ядовито улыбнулся Фелес, – так что увольте.
– Хм, – напускно призадумался я, бросив красноречивый взгляд на Филиппу, которая на выпад Фелеса закатила глаза, – в таком случае будете помогать госпоже Консетте в постановке танцев.
– Я согласен играть роль Наследного принца! – чуть ли не закричал он, подпрыгивая на месте.
– Хм, – вновь театрально призадумался я, специально действуя Фелесу на нервы, – а может все же отдать эту роль кому-то другому?
– Что?! Ни в коем случае! – запротестовал Фелес, нелепо заметавшись вдоль сцены, – я же дал уже свое согласие!
– Было бы справедливым, господин Русаков, чтобы вы прочитали что-нибудь, – с дьявольской ухмылкой поглядел я на него, – ведь все присутствующие господа что-то да изображали.
Пыхтя от негодования, Фелес бросил на меня ненавистный взгляд и с трудом протопал на сцену. Мне было приятно осознавать, что господин Русаков уже давно понял, с кем имеет дело, но ничего не мог с этим поделать. И унижения сыпались на его прелестную головушку раз за разом, а он подавляемый ими, был вынужден терпеть и следовать моим провокациям.
Стоило только Фелесу раскрыть рот, как я тут же прервал его, обращаясь к Филиппе:
– Может нам все же припасти эту роль для господина Иваницкого?
Филиппа в ответ многозначно закивала головой, в тот момент как Фелес аж побелел от ужаса и возмущения.
Тут же Иэн, который прежде сохранял молчание, оставаясь при этом в стороне, громко усмехнулся.
– Чего ты там фыркаешь?! – исходя от злости, прошипел Русаков.
– Забавно, что вы считаете, якобы я буду кого-либо играть, господин Альдофин, – с наслаждением проговорил Иваницкий, игнорируя Фелеса.
– Даже на главную роль вас не упросить? – вздернул я бровями.
– Верно понимаете, – он так же повел бровью и затянулся.
Этого я и ожидал. Ничего, смеется последним тот, кто действует не спеша.
– В таком случае, – равнодушно произнес я, – главную роль Вора сыграю я. А вы, господин Русаков, – внезапно я вспомнил о его существовании, – так и быть сыграете роль Наследного принца.
Фелес скорчил мне в ответ подобие улыбки и измученно спустился со сцены.
Не успел я продолжить свою игру, как в бальную залу на всех парах, сбивая все на своем пути с озверелом видом ворвался Оли Тихий, который, наконец, был вызволен из заточения. И кто такой добрый его только освободил?
– Постойте! Погодите! Вы! – он остановился и согнулся, ибо более не мог говорить, так как ужасно запыхался, – господин Милон, зачем вы заперли меня в комнате с реквизитом? Если бы не Дориан, я остался бы там навечно.
Да, это была бы идеальная могила для тебя.
– Ха! Мне хотелось узнать все ли в порядке с господином Тихим, и я отправился на его поиски, – радостно сообщил Дориан, отсутствие которого я даже не заметил, – мне нужно было осознать высокое после того, как выступила госпожа Франческа!
Ах, Дориан, все же проку от тебя меньше, лишь вреда больше. Что ты там «высокое» осознавал даже богам неведомо…
– Я?! – изумленно протянул я, обращаясь к Оли Тихому, – запер вас?! С чего такие оскорбительные мысли?
Все присутствующие, наконец, отвлеклись от своих суетных забот и занятий и обратили внимания на нас – ведь кульминация конфликта достигла самой интересной точки.
– Да, вы! – подтвердил Тихий, – кошмар средь белого дня, но вы так просто от меня не отделаетесь! И не мечтайте! Я хочу сказать, что главная мужская роль… вух, – он громко выдохнул, ведь дыхание его еще не восстановилось.
– Ну что? – устало проговорил я с весьма унылым видом.
– Я хотел сказать, что роль Вора крайне ответственна и сложна! Ее может сыграть лишь тот, кто имеет огромный опыт и невероятную харизму! – выпалил Оли, наконец, выпрямившись, – ведь только такой человек знает все хитрости и тонкости театра!
– Вы на себя сейчас намекаете, или что? – спросил я все с тем же кислым лицом.
– Ох, право! Вы предлагаете мне роль! – громко возвестил всех Тихий, притворно засмущавшись. – Ну, уж если вы настаиваете, я сыграю ее так и быть! Принесу себя, как говориться, в жертву ради высшей цели!
– А, нет, господин Тихий, – беспощадно произнесла Франческа, не собираясь щадить ни чьих чувств, – господин Милон сыграет эту роль, так как господин Иваницкий отказался. Так что можете не приносить себя в жертву, на это все равно смотреть никто не захочет.
Девушка одарила его брезгливым взглядом, и я еще больше возгордился ею, прочувствовав всю мощь собственного клана.
– Что…? – промямлил Оли, явно застигнутый врасплох.
– Да что вы так переживаете! – радостно хлопнул его по плечу Дориан, – вы только поглядите, какой господин Милон красавец! Он будто рожден для главных ролей! Вам не о чем беспокоится!
– А… ну да, – понуро проговорил Тихий, и с крайне недовольным видом опустился на ближайший стул.
– Благодарю за столь высокую характеристику, господин Беднам, я польщен, – раскланялся я.
Сердце мое ликовало, видя поражение надоедливого врага, а то с каким треском он опозорился при всех, грело мне душу еще долгие годы. Но, так или иначе, нашу партию нужно было заканчивать.
– Госпожа Астраль, – обратился я к девушке при всех, – вы подумали над моим предложением?
Розмари поглядела на меня и в глазах ее была пропасть нескончаемого отчаяния. Но вместо ответа девушка решилась рискнуть и запеть. И она запела. Запела так, что казалось, все настоящее растворилось и вознеслось к небесам. Я, как и озорница Рири знали это, но для остальных возращение таланта госпожи Астраль стало удивлением.
Пока Розмари вновь, как и прежде завладела вниманием присутствующих, я, воспользовавшись моментом, тихо прокрался к Иваницкому. Он расслабленно сидел на диване и продолжал курить – я подошел со стороны спинки и, облокотившись на нее, заговорил манящим и вкрадчивым тоном:
– Госпожа Астраль прекрасна, о лучшей главной героине я не смел и помыслить, – произнес я, как бы рассуждая вслух.
Иваницкий лишь покосился на меня, одарив пренебрежительным взглядом, и усмехнулся. Я же преисполненный дьявольским терпением продолжил:
– Ох, ее голос божественен, словно пение херувимов, – заворожено прошептал я, – а в совокупности с неземной красотой…
– Зачем вы мне это говорите, господин Альдофин? – не выдержал Иэн, смерив меня недобрым взглядом.
– Честно говоря, господин Иваницкий, я вам очень благодарен за то, что вы прилюдно отказались от предложенной вам роли, – приняв на себя ангельскую личину, признался я.
– Отчего же? – гробовым голосом спросил Иэн.
– Видите ли, мне безумно нравится госпожа Астраль, я очарован ею с первой встречи, – с обожанием и страстью проговорил я, совершенно не стыдясь столь искусной лжи, – понимаете, я постеснялся предложить себя на главную роль.
– Вы постеснялись? – с сарказмом в голосе произнес Иэн.
Ах, да, господин Иваницкий ведь давно раскусил меня.
– Как же ваша невеста? – поспешно спросил он.
– Ох, моя невеста… – я тяжко вздохнул, – этот союз был заключен по прихоти моей матушки и сейчас, после ее смерти, Мариэль намеренна разорвать помолвку, – я наклонился к нему ближе, – я млел каждый раз, представляя как мы с Розмари будем играть влюбленную пару на сцене…вам ли не знать, как девушки податливы и влюбчивы… как легко они подменяют реальность иллюзией… кто знает, во что это может вылиться.
С каждым произнесенным мною словом, Иваницкий все больше мрачнел. Тень неистовства и чуть заметной ревности проступала на его хмуром лице.
Розмари к этому моменту закончила петь, все ей стали аплодировать, а она, кажется, была невероятно трогательна и счастлива. Я, просияв, обратился к ней, силясь опередить восторженные возгласы Оли Тихого:
– Госпожа Астраль, вы пели божественно! Браво, я вас сердечно поздравляю! Вы прекрасно справитесь с отведенной вам ролью!
– Боги, благодарю вас, господин Альдофин! – бросилась ко мне девушка, находясь во власти восторга.
Я взял ее за руки, скорее как сердечный друг, но этого было достаточно, чтобы нервный комок злости застрял у Иэна в горле.
– Мы с вами отлично сыграем! Я не сомневаюсь в этом! Сколько интересных и плодотворных репетиций нас ждет! – подливал я масла в огонь.
– Ох, это так замечательно! – воскликнула девушка, и каждый в бальной зале разделял с ней это счастье.
Почти каждый.
– Господин Альдофин, – внезапно во всеуслышание заговорил Иваницкий. Я обернулся, – я передумал. Раз Розмари будет играть главную роль, то я составлю ей пару. Не могу допустить, – он красноречиво выдержал паузу, – чтобы кто-то чужой играл с госпожой Астраль такую откровенную партию. Так что поймите меня правильно.
Я мягко и коварно улыбнулся.
– Это просто замечательно, господин Иваницкий – это то, чего я желал.
Моя реакция явно обескуражила его, он на мгновение позволил себе растеряться, но вмиг проявив над собой усилие, прищурился, словно тут же все понял.
Да, все идет, как того хочу я.
Все как уготовлено мной.
Прекрасно – карты розданы, пора начинать игру.
3.
Никто и никогда не видел, куда пропадает кузина Филиппа. Бывало, я частенько не заставал ее ни в собственных покоях, ни близ особняка, и в такие моменты даже скамейка под огромным дубом – излюбленное место кузины для отдыха, пустовало. Этого не могла объяснить ни Алессандра, ни Франческа, которую к слову мучило не меньшее любопытство относительно загадочных исчезновений ее двойняшки.
Впрочем, никто из обитателей дома на холме особо не беспокоился по данному поводу, объясняя это тем, что Филиппа была весьма скрытным и таинственным человеком по натуре. К тому же, как выяснилось, она обладала врожденными способностями к медицине, даже какое-то время ей пророчили блестящее будущее лекаря, но, увы, в какой-то не особо удачный период своей жизни Филиппа резко остыла к своему призванию и забросила его, чем огорчила свое семейство. Однако никто не посмел ей возразить, выражая лишь поддержку и понимание.
Однажды я стал свидетелем очередного исчезновения кузины, когда заметил, как она старается проскользнуть через черный вход незаметной тенью. Не долго размышляя, я, не обремененный никакими делами, решил проследовать за ней. Мой амулет, что давал мне божественный дар оставаться незамеченным для любой нечисти, был, как и обычно, при мне и от этого я ощущал себя неуязвимым.
Вымотанный долгой погоней через лес, а затем и через центр пригорода, я неустанно следовал за Филиппой, не собираясь отставать от нее ни на шаг. Она явно знала, куда направляется – дорога была хорошо ей знакома, ее шустрые ножки ловко обходили каждую кочку и каждый камень. Небо хмурилось, не позволяя солнцу захватить небосвод, и я был этому чрезвычайно рад, ведь денек стоял прохладный и приятный. В середине пути мы свернули с главной улицы направляясь на Ледяную площадь, и только в тот момент я, наконец, догадался, куда ведет нас сей путь.
Вдали, меж уютных лавочек и магазинчиков пригорода, что ютились тут, плотно прижатые друг к другу, показался огромный отель «Леди Пай», которым заведовала, как вы уже догадались, Клаудия Генриховна Пай.
Этого еще не хватало. Смутные сомнения зародились в моей злосчастной душе.
Как было известно, клан Пай издавна владел различными гостиницами и постоялыми дворами, которые славились безукоризненным обслуживанием и безупречной репутацией. Их дела шли довольно неплохо, они даже смогли преуспеть на данном поприще, однако с того времени, как прежний глава клана господин Хэмфри занемог, бразды правления пришлось взять в свои руки его жене – Клаудии Генриховне, которая будучи преданной политике Холодного принца тут же запретила в своих заведениях любое присутствие вампиров и ведьм. Это в свою очередь ее очень роднило с позицией эльфлянского императорского двора, который прознав про данный запрет, тут же выслал приглашение клану Пай построить в столице Эльфляндии, Рахатске, отель, по новейшим технологиям, что и не снились обычным людям нашей страны. Сама императрица Зижель лично приветствовала Клаудию Генриховну, и руководство проекта осуществлялось под пристальным вниманием обеих дам. Так, клан Пай вышел на новый уровень всемирного влияния, обогатив свои хранилища и репутацию, а в пригороде, столице мира, и в Рахатске выросли прекрасные три отеля, ранее невиданной величины.
Отель величественно возвышался среди двухэтажных домишек, словно стройный кипарис, блистая теплым огнем в окнах, и от этого был похож на огромный фонарь. Здесь царила невероятная суета и праздность, подходя к широкой парадной лестнице можно было невольно ощутить ни чем необъяснимый восторг и трепет.
Филиппа, облаченная в черное платье с красной отделкой стояла как раз таки напротив входа. Ее глаза скользили по пробегающим мимо постояльцам, что сновали туда-сюда, а лицо ее выражало глубокую задумчивость.
Конечно, тут было место лишь для элитных персон, о прибытие в отель людей чуть пониже статусом или богатых, но в то же время не имевших определенного титула, не могло быть и речи. Поэтому все здешние постояльцы были людьми чрезвычайно важными и значимыми.
Едва Филиппа занесла ногу, дабы подняться по парадной лестнице, не успел я охнуть, как она вмиг оказалась подле меня. Я был унизительно застигнут врасплох, схвачен и прижат к фонарному столбу без возможности на какое-либо снисхождение со стороны противника.
– Ты следишь за мной? – нахмурившись, прошипела она, намерено впившись ногтями в мою рубашку.
От неожиданности я вмиг растерялся и даже не сразу нашелся, что сказать в свое оправдание. В жутких глазах девушки я видел Филицию – она под стать матери хмурилась не к добру. Забегав трусливо глазами, я поклялся себе больше не злить кузину, но кто бы мог подумать, что она так страшна в гневе?
– Филиппа… – все же промямлил я, силясь отыскать подходящие слова, дабы усмирить ярость девушки. – Прости меня, я правда сожалею… но еще сидя в столовой за чашкой кофе, я заметил, как ты вновь устремлена покинуть дом без какого-либо объяснения, и мне стало интересно, куда ты направляешься столь стремительно… ведь я глава клана и единственный мужчина в доме, поэтому мне приходится влезать в ваши дела, дабы убедиться, что с вами все в порядке. Вы же не посвящаете меня в подробности своих дел… не злись, прошу…
– Я не злюсь на тебя, – заверила меня кузина, однако ее карие глаза так и прожигали меня насквозь, взывая к моей совести.
Что зря, этого отродясь не было и вызвать нельзя.
– Зачем же, позволь узнать, ты пришла сюда, в самое логово старухи? – недоумевал я, – все же решилась забрать то, что принадлежит тебе по праву? И без меня?
В голосе моем проскользнула едва заметная обида.
– У меня тут важное дело, Милон, – спокойно ответила Филиппа, наконец, освободив меня из своих цепких рук. – Ни один ты трудишься ради клана.
