Irin Joki
Дом злых ведьм с холма. Том I.
Глава VIII «Тихони смеются последними».
1.
Остроконечная серебристо-черная корона с прозрачными кристаллами в бессилии покатилась по полу, выскользнув из моих рук. Венец проследовал до ножки стола, и глухо стукнувшись об нее, упал острыми концами вниз.
Я стоял, не смея шелохнуться – лишь пять минут назад до меня дошло, что все это время корона самого Холодного принца – символ его величия и власти, что была отлита в северных горах, находилась в моей комнате. И не просто находилась, а небрежно валялась, словно бесполезный реквизит среди прочего здешнего хлама и безделушек.
Ох, Холодный принц весьма дорожил своей короной, и вот теперь они, как в плену, разделяют одну участь на двоих под крышей дома на холме. Интересно, сколько еще вещей хранится в особняке, что надежно упрятаны и скрыты от посторонних глаз, дабы кто-то чересчур любопытный не пожелал наткнуться на какую-нибудь из них? Что еще здесь спрятано помимо клинка?
Легкий мороз волнительного томления пробирал мое нутро от одной мысли, что я нахожусь в опасной близости с Холодным принцем. Рири, эта рыжая бестия, сказала, что Филиция забрала лишь тело… но отчего-то, наученный враньем сестриц, я был уверен, что тетушка прихватила с собой и душу несчастного муженька.
Ха-ха… бедняга господин Больфис! Его доверие было обмануто самым наглым и дерзким образом! Как насмехалась над ним судьба! Не зря глава вампиров не доверял жене, ведь Филиция ему вовсе не союзник… она – хуже любого врага.
Я наклонился в некоим забвении, чтобы поднять с пола заветную корону. Кто мог подумать – она покрывала голову самого Холодного принца… а теперь его покрывает лишь прозрачное стекло крышки гроба.
«Он может и принц, – говорила мне матушка, но ты ведь настоящий дьявол, Милон».
Я медленно занес корону над головой, и неотрывно глядя на свое отражение в зеркале, неспешно, словно опасаясь спугнуть, стал опускать венец величия себе на голову.
«Ты знаешь, в чем скрыта сила дьявола, который притаился под этой внешностью сущего ангела, – так и стоял образ матушки у меня перед глазами, – и в чем заключается слабость всех людей».
Корона коснулась моих волос.
– Он всего лишь принц, она истинная императрица, – прошептал я в полузабытье, все еще глядя на себя в зеркало, – а я падший бог.
Через несколько мгновений я посчитал нужным спуститься вниз и отыскать Рири, дабы узреть лично ее реакцию, когда я сообщу ей о своей находке. Решительным шагом я направился в библиотеку, пологая, что девушка находится именно там (ведь утром она сообщила свою необъяснимую охоту дочитать любовный роман, который ранее показался ей скучным).
Увлеченный своими мыслями, не сразу я заметил грохот, от которого содрогались многострадальные стены особняка. Ничего удивительного в этом, впрочем, не было, ведь бесконечные драки и свары стали чем-то вполне обыденным и привычным для обитателей дома, и служили лишь фоном и дополнением к прочему.
Поэтому, держа в руках корону и миновав бильярдную, я в совершенном неведении и спокойствии отворил двери гостиной, и к своему ужасу узрел, как наша уютная главная комната превратилась в кровавое поле боя с участием моих кузин, тетушки и бесчисленным количеством вампиров!
Я потерял дар речи, как подобает приличному господину в таких ситуациях, вытаращил глаза и, вцепившись покрепче в корону, захлопнул двери обратно, дабы не видеть весь этот кошмар. Но так как я в тот миг был далек от своей привычной роли «приличного господина», я решил поучаствовать в сомнительной бойне.
Я отворил двери вновь.
Девушки не на жизнь, а на смерть бились с вампирами – Франческа вооружившись лишь своими верными помощниками – длинными ногтями, раздирала незваных гостей голыми руками на куски. Филиппа, ловко маневрируя между мебелью, с ужасающей точностью вырывала кровососам сердца. Роберта с привычным достоинством быстро отбивалась деревянной шваброй, пока Мэри с Русланом на руках силилась укрыться где-нибудь.
Рири со Скарлетт, усевшись посреди учиненного хаоса и взявшись за руки, бормотали какое-то заклинание себе под нос – волосы их поднимались в воздух и жутко шевелились (от этого зрелища шевелились и мои волосы на голове), глаза их сделались белесыми, а кожа побледнела.
Филиция же безжалостно, подобно своим дочерям, кромсала вампиров в фарш в холле, не особо мешкая и разбираясь. Как я уже говорил, тетушка не жаловала излишних и обременительных на ее взгляд церемоний. Алессандра, вооружившись ружьем, что стреляло деревянными остроконечными пулями, с пугающей точностью сбивала каждого кровососа, что попадался ей под прицел.
Вампиров была тьма… казалось им не было конца – кровожадные и безжалостные, они предстали в своем диком, нечеловеческом обличии. Клыки их, полные желания впиться в живую плоть, угрожающе торчали изо рта, глаза налитые кровью так и жаждали убийств.
Они пришли за ним…
За моим племянником…
Приличное количество кровососов окружило Мэри с Русланом, и девушка в бессилии и отчаянии, что так и отражались в ее безжизненных и пустых глазах, металась, пытаясь дать отпор своим зонтиком. Она казалась среди них, словно сахарной фарфоровой куклой, такой беспомощной и жалкой. Сестры не могли прийти ей на помощь – утопая в крови вампиров, они не имели возможности вырваться.
Не медля ни секунды, я бросился к моей сахарной кузине, по пути нещадно забивая вампиров короной Холодного принца, острые концы которой пришлись весьма кстати.
– Забери его! Спрячь, ради богов! – взмолилась Мэри, почти что плача. Она всунула мне в руки самое дорогое, что было в ее жизни – своего сыночка, который замер, словно неживой, – прошу, укрой его, спаси, Милон!
Она знала, что в битве я бесполезен, но то, что она доверила мне сына, несказанно поразило меня. Невероятный страх за собственное дитя проступал на лице Мэри. Ее мольба о помощи раздирала мое черное сердце на куски.
Чертов Кай Мор…
Стремглав я помчался в холл, затем в бильярдную, попутно отбиваясь от вампиров единственным оружием, которое было в моих руках – короной Холодного принца. Я намеревался выскочить в сад, дабы сбросить хвост в лесу. Это было сложным делом, ведь вампиры с легкостью выследят малыша по запаху крови. Да и меня тоже.
Я прижимал к себе Руслана, словно боялся выпустить его из рук. Он прижался ко мне, не издавая ни малейшего звука. Лишь огромные небесные глаза взирали на все происходящее без единого ропота.
В бильярдной мы наткнулись на троих вампиров, что поджидали нас. Я, быстро среагировав, ускользнул в открытые двери библиотеки, поздно поняв, что совершил глупость, ведь путь отхода был лишь обратно в гостиную, кишащую кровососами.
Я тяжело дышал, осознав, что деваться мне более некуда. Медленно я спустил племянника с рук.
– Руслан, – тихо произнес я, неотрывно глядя на вампиров, вид которых был безумным и развязанным, под стать тому, кто их послал, – полезай в шкаф, закрой глаза и ни за что не открывай их, пока я не скажу. Ты меня понял?
Он не ответил, сразу проследовав туда, куда ему велели. Его тяжелое и прерывистое дыхание, которое свидетельствовало о том, что мальчик насилу подавляет свой страх, проявляя невероятное мужество, еще долго доносилось из шкафа.
– Думаешь, спасешь его этим жалким укрытием? – усмехнулся один из вампиров.
– Ты воняешь, как человек, мы свернем твою шею в секунду, – заключил тут же второй, мерзко скалясь.
Я же спокойно вздохнул, хрустя пальцами.
– Что такого пообещал вам Кай Мор за убийство этого ребенка? – слегка наклонил я голову.
– Он обещал – того, кто разорвет мелкого внука Холодного принца на куски, принять в свою элиту и сделать своим приспешником, – гордо выпалил первый вампир, – а это сам знаешь, что означает – безграничную власть!
– Ах… – вздохнул я, усмехаясь, – Кай Мор, – протянул я, поглядев на них с ноткой жалости, – никогда не выполняет своих обещаний. Известно ли вам это?
– Посмотрим, – оскалился третий вампир.
– Как глупо, – лишь вымолвил я и все трое кровососов с невероятной быстротой набросились на меня.
Я понял это сразу – догадался по еле уловимому чувству, что Руслан ослушался меня в тот день в первый и последний раз. Он, впервые находясь невластным над собственным любопытством, приоткрыл узкую щелочку и лично увидел, как я жестко и беспощадно расправился с тремя вампирами.
Мне было неведомо, какое впечатление это оказало на моего племянника. Поразило ли его это, или же наоборот ничуть не изумило, но одно я знал точно, выглядело это весьма ужасающе.
Я, намеренно выронив корону Холодного принца из рук, быстро блокировал попытку первого вампира схватить меня за шею и воткнул ему в грудь свои острые пальцы, кромсая на пути его ребра и разрывая плоть. Нащупав горячее небьющееся сердце, я вцепился в него и без промедлений вырвал из груди. Вампир пораженно проводил его взглядом и рухнул на пол.
Небрежно отбросив сердце в сторону, я на ходу отломал ножку стула (да простит меня Алессандра), и, воспользовавшись заминкой, в которую оставшиеся вампиры осознавали смерть своего собрата, проткнул грудь второго.
Вытащив ножку стула, я, недолго мешкая, пронзил сердце третьего.
Все для них закончилось быстро, думаю, они даже не успели ничего понять. Что тут скажешь – иначе быть не могло.
Тела вампиров, что знатно залили пол бильярдной черной кровью, я выбросил в окно, решив, что займусь ими позже. Полагаю, они составят неплохую компанию своему собрату по несчастью, останки которого покоятся на нашем заднем дворе.
Затем, немного переведя дух, я отворил дверцу шкафа – голубые глаза с предельным вниманием уставились на меня из темноты.
– Ты все видел? – тут же понял я.
– Да, – честно признался Руслан, замерев на месте.
– Ты расскажешь маме?
– Нет, дядя Милон, – искренне заверил меня племянник.
Я молча взял его на руки и крепко обнял.
– Нам нужно выбираться отсюда.
Тем временем в холле Мэри проткнула последнего вампира зонтиком, наконечник которого, как оказалось, был сделан из вишневого дерева. Заметив, что все стихло, мы с Русланом рискнули вернуться к нашему семейству.
Всюду стоял гнилой запах вампирской крови, пол был скользким, а кузины выглядели так, словно пережили конец света. Алессандра начала уборку, Скарлетт, Рири и Филиция обходили владения, дабы восстановить защиту.
Завидев нас, Мэри тут же бросилась ко мне с криками неодобрения:
– Закрой ему глазки! Зачем ты его сюда привел?! – она кинулась к сыну, силясь закрыть ему обзор ладошкой, но я поспешно отстранил ее, уводя Руслана в сторону.
– Мэри, – мягким, но внушительным тоном произнес я, пристально глядя на кузину, – в дальнейшем ему придется видеть подобное в жизни часто. Так что пусть привыкает. Он уже не маленький.
Мэри замерла, немного оторопев – она не ожидала от меня подобной настойчивости в тоне. Я вручил ей Руслана в руки, а она все еще продолжала на меня растерянно глядеть.
Измученные неравной по силе борьбой, мы стали прибираться. Весь наш особняк был испачкан в крови, тут и там лежали тела павших вампиров. Эта картина вызывала во мне особо тревожное чувство ужаса, мне отчего-то было жаль наш дом, хотя под его крышей я жил всего лишь месяц.
Когда долгая уборка, наконец, подошла к концу, а тела троих небезызвестных вампиров хорошо спрятаны, я решил выйти на свежий воздух, дабы немного перевести дух.
Все на той же скамейке, под огромным дубом, сидела Филиппа и задумчиво смотрела куда-то вдаль, где на склоне дня дребезжали золотые лучи затухавшего солнца, касаясь одного из островов, что лежал неподалеку. Раньше я не замечал, что отсюда видно океан.
– Куда делись трое вампиров? – внезапно спросила кузина, все еще глядя вдаль, – я посчитала, троих точно не хватает.
– Сбежали, стало быть, – опустившись рядом на скамью, ответил я.
– Мне так не кажется, – она пристально поглядела на меня, прожигая взглядом.
– Я их убил, – резко выпалил я, вмиг сменив личину, – будут еще вопросы?
– Данного ответа вполне достаточно, – удовлетворенно ответила Филиппа, вновь устремляя взгляд вдаль.
Какое-то время мы сидели молча, ощущая некую обреченность друг друга. Я переживал приступы угрызения совести, Филиппа.. кажется, она все это время безмолвием переживала препятствия своей любви. Я понял это лишь совсем недавно… на минувшем приеме.
– Какого это, Филиппа, быть мертвым? – провожая последние лучи солнца взглядом, спросил я.
– То же, что и живым, – спокойно ответила она.
– Ты, правда, любишь господина Берти Пай?
– Да, я его люблю… и он когда-то тоже любил меня, – взволнованно вздохнула девушка.
– Вот как… да, – кивнул я понимающе, – я видел это.
– Что? – нахмурилась она.
– Любовь в его глазах… знаешь, Филиппа?
– Да?
– Давай заберем Берти у старухи Пай для тебя? – я повернулся к ней – коварный огонек адским пламенем плясал в моих глазах.
Вдруг мне захотелось заполучить для нее то, что она, возможно, желала больше всего на свете. И не ради выгодной партии, а для души.
Филиппа прищурилась, хитрая улыбка одобрения коснулась ее губ. Ответа не последовало, но он был и не нужен, ведь мы с кузиной в тот миг прекрасно поняли друг друга.
2.
В ночь после нападения вампиров мне не спалось, что не удивительно. Возле открытого окна, вдыхая прохладный ночной воздух, я, наконец, закончил пьесу, ощутив как обычно единение с моим выдуманным миром и привычное одиночество.
Пьеса была написана ради прихоти моей дорогой тетушки, к ногам которой я кидал свой бесценный талант и приносил в жертву искусство.
Поразительно, как вдохновение придавливает тебя своей значимостью в минуты упадка духа, в тот самый миг, когда ты находишься над пропастью безысходного отчаяния. В моменты же счастья и покоя капризная муза и вовсе не желает тебя видеть.
На сей раз, я вымучил из себя весь свой потенциал, выжав до последней капли. Я расставил акценты и ловушки в ролях, уготованных заранее для жертв моего коварного плана. Я гордился своим трудом и от всего сердца желал ему успеха.
На следующее утро, превозмогая усталость и неутолимую тягу ко сну, я с измученным и болезненным видом, с синяками под глазами, спустился вниз. Ничего особенного – так выглядят писатели, те, кто помешан на том, что происходит в их голове, нежели на том, что их окружает на самом деле.
Мы с кузинами расположились в библиотеке, собираясь сговориться насчет нашего хитроумного плана. Я вручил свежую рукопись Роберте, и она на правах главенствующей сестры поставленным и четким голосом зачитывала пьесу вслух. Приглушенная тишина окутала особняк – девушки, все как одна, внимали каждому слову, что срывалось с уст Роберты. Я же не в силах более анализировать свою работу, как и обычно диву дивился, что данную вещь сотворил я и никто иной.
Когда кузина окончила чтение, минутное молчание повисло в воздухе – девушки прибывали в глубокой задумчивости и осознании. Первая (кто бы сомневался) решилась высказаться Франческа:
– Вы так славно пишите, господин Милон! – восторженно выпалила девушка, ее синие огромные глаза блестели восхищением, – по вам так и не скажешь! Я полагала, что вы обычный бульварный писака!
Ну, вот как это у них только получается – сделать комплимент и оскорбить одновременно?!
– Я чувствовала, что у вас есть потенциал, – дельно заметила Филиппа, поглядев на меня понимающим взглядом.
– Должна заметить, это весьма провокационная вещь, особенно для нашего скромного пригорода, – приложив палец к губам, в задумчивости высказалась Мэри, – у многих, не будем указывать пальцем, от данного зрелища вскипят нервы. Мне это нравится!
– Мне тоже! – с жаром подхватила Франческа.
– Та… и мне, – хищно облизнув губы, проговорила Рири, прожигая меня взглядом.
– Каков план действий? Вероятно, вы писали персонажей под определенных людей? – со знанием дела высказала свои предположения Роберта.
– Да, вы правы, кузина, – я мягко улыбнулся, – любезная тетушка, как я уже понял, посвятила вас в детали нашего непростого дела, поэтому я не буду долго распинаться. Нам нужно свести госпожу Розмари Астраль с господином Иэном Иваницким. Сделать это будет крайне непросто, однако я планирую поставить их на главные роли… надеюсь это нам поможет.
– Я тоже хочу роль! – тут же спохватилась Франческа, обеспокоенно взирая на меня с некой претензией. – Я бы с радостью могла исполнить роль Богатой вдовы! Или же Куртизанки, например! Да! – тут же загорелась она не к добру, – я же могу в своей роли соблазнить персонажа Вора, которого будет исполнять господин Иваницкий!
– Ни в коем случае, Франческа! – тут же нахмурился я, тон мой выражал неодобрение и непреклонность. – Вы еще девушка незамужняя и подставлять своих кузин я не намерен. Роль Куртизанки… как бы помягче выразиться… она очень полезна в моем замысле, однако она может навредить репутации приличной барышни. Уже достаточно, что мы устраиваем театр!
– Но если эту роль будет играть кто-то посторонний, – серьезно заметила Филиппа, – то боюсь, ваш замысел не возымеет успеха. Ведь иная барышня не будет посвящена в детали нашего плана, а значит, ее цели будут отличаться.
Боги… об этом я как-то не подумал…
– Я это сделаю, – робко подала голос Мэри.
– Что? – изумился я, совершенно не представляя кузину в данной роли.
– Я вдова, кузен, – поспешно пояснила она, – я уже девушка не то чтобы порочная, но многое повидавшая, так что никто не посмеет мне запретить развращать молодых людей.
Минутное молчание повисло в библиотеке – смысл ее слов долго доходил до меня. Иногда Мэри просто обескураживала меня и ставила в полнейшее замешательство намного изящнее, чем кто бы то ни было.
– Госпожа Мэри, – деловито покашлял я, – вы, правда, справитесь с такой сложной задачей? Ведь господин Иваницкий обладает скверным и непоколебимым нравом. Я вообще не уверен, что хотя бы кто-то в этом бренном мире знает, что твориться в его голове и чего от него можно ожидать.
– О, не волнуйтесь, пожалуйста, я справлюсь – этот орешек мне по зубам, – мило улыбнулась Мэри, прищурив свои безликие глаза, – разве даме, что успела побывать в браке, страшен какой-то юноша?
– Он старше вас, – поспешно добавил я, понимая, к чему она клонит.
– О, не волнуйтесь, – вмиг взгляд девушки стал ясным и острым, словно бритва, – это мне только на руку.
– Что ж, – я судорожнее похлопал себя по коленям, – в таком случае, никто не против?
– Возражений нет, мы уверены, что Мэри прекрасно справится, – заверила меня Филиппа, и очарование ее бархатного голоса мгновенно подействовало на меня – я тут же успокоился.
– А как же моя роль?! – решила напомнить о себе Франческа. Она выпучила глаза, и выглядела так, словно собиралась отстаивать на суде свои права, которые были нарушены самым несправедливым образом.
– Не переживай, дорогая Франческа, думаю роль Богатой вдовы тебе подойдет, – поспешил я ее успокоить, опасаясь попасть под горячую руку, – в ней как раз нет ничего недозволительного, но она довольно интересная и яркая.
Этого было достаточно, чтобы возмущение Франчески поутихло и на смену ему пришло удовлетворение.
– И для меня найдется роль? – лукаво стреляя глазками, спросила Рири.
– Безусловно, – пристально поглядел я в ответ.
– Я же с вашего позволения играть не стану, – заявила тут же Роберта во всеуслышание, – сцена это не по мне. Я лучше пошью костюмы, надеюсь, Софиан мне поможет в этом, ведь он так хорошо к вам относится, господин Милон. Так же я могу аккомпанировать во время спектакля.
– Замечательно! – тут же обрадовался я, – конечно Софиан согласится и сомнений быть не может! Он всегда готов быть мне полезным.
– Я могу помогать во время репетиций и подыскать реквизит с декорациями, – выразила свое желание Филиппа.
– Я тоже хочу помогать за кулисами, – присоединилась Скарлетт, до этого хранившая молчание.
– Отлично, так и поступим! – воодушевился я, как Роберта поспешила прояснить одну немало важную деталь:
– А как вы собираетесь заставить всех участвовать в нашей затее?
Я мягко улыбнулся и, подняв глаза, спокойно ответил:
– Поверьте, они согласятся.
– Я верю вам, – с напускной невинностью произнесла кузина, и уголки ее губ дрогнули в полуулыбке.
С этого дня мы начали наши непростые приготовления к постановочному зрелищу. Тяжелая работа закипела в доме на холме – рисовались и яро обсуждались наброски будущих костюмов, сестрицы со мной неустанно корпели над декорациями, велись непрерывные поиски реквизита. Алессандра только и успевала подавать нам цитрусовый лимонад с сырными закусками. Тетушка же, выражая привычную апатичность, не лезла в наши дела, демонстративно игнорируя столь сомнительное занятие, как участие в театральных представлениях. Русланчик же в противовес бабушке, старался быть наиболее полезным, выполняя каждое поручение с особой тщательностью и старанием.
Тем временем Франческа, обладающая бесценным талантом к сплетничеству и распространению нужной информации в народ, радостно сообщила всей округе новости о том, что дом на холме готовится дать спектакль в пригороде, поставленный по эксклюзивной пьесе, написанной самим главой клана Альдофин. Что удивительно – кузина четко знала, где нужно обронить те или иные слова и фразы, чтобы новость распространилась по городу, словно чума. Поэтому уже на следующий день в каждой лавке и пекарне велись толки и жаркие обсуждения на данную тему, что, конечно же, было мне на руку.
Однако наш дом был слишком мал, для подобной затеи. При всем желании здесь едва ли бы поместилась театральная труппа. Посему было особенно печально осознавать, что нам никак не обойтись без господина Оли Тихого и его огромного Тихого дворца, который был полон различных театральных принадлежностей, декораций, реквизита и странных костюмов. И как бы я не отнекивался от данной затеи, все же сестрицы убедили меня, что иного выхода нет, и я обреченный принести в жертву собственную гордость, с отчаянием в голосе согласился.
К счастью, господин Тихий обладал чрезмерным энтузиазмом и непозволительной бесцеремонностью, поэтому он так любезно избавил меня от необходимости самому напрашиваться в гости, и едва прознав про наш замысел, выслал приглашение сам.
И вот уже в субботу с утра пораньше мы расположились в огромной бальной зале Тихого дворца, в которой пару недель назад мне приходилось изнывать от ужаса, смотря спектакль сомнительного содержания, что давал здесь сам хозяин.
Честно могу признаться, что по прибытию на так называемые «пробы», я как мог старался быть сдержанным и вежливым, но господин Тихий, словно решил во что бы то ни стало вывести меня из себя. Возомнив себя главным во всем, он казался энергичней обычного, радостно приветствовал прибывших господ (которых к слову тоже позвал без моего ведома), суетился, отпускал неуместные замечания, раздавал советы и прочее.
Он откуда-то достал копию моей рукописи и уже во всю размахивал ею перед лицами сестричек Бетси, которые вероятно на правах важных персон (этими правами они наградили себя сами, полагаю) ожидали получить главные роли. Рядом с ними с вымученным и несчастным видом стоял Фелес, недалеко от него на диване сидел Иэн и курил. Создавалось впечатление, что обоих джентльменов заставила сюда явиться Айрис, иначе я никак не мог объяснить себе их добровольное появление.
Натаниэль вместе с Даниэлем и Луи восседали в противоположной стороне залы, в самом темном углу – они выпивали и что-то оживленно обсуждали, то и дело посмеиваясь. В общем, господа были настроены легкомысленно, как и ожидалось, не придавая данному событию какой-либо значимости.
Что было удивительно, и вовсе не радостно лично для меня – это то, что здесь присутствовал сам Дориан Беднам, как и в первую нашу встречу безустанно поражаясь всему на свете, будто он только вчера вышел в свет. Он, видимо не ведая, куда себя пристроить, маялся посреди залы, то и дело, подходя к каждой группке, чем вызывал неминуемое раздражение.
Не сразу заприметил я Софиана, что стоял возле одной из портьер, прибывая во власти полного спокойствия и покорности своей судьбе. В руках он держал канделябр, отчего выглядел крайне театрально и устрашающе.
Что же касается нашей главной цели Розмари – она, забившись в самый дальний угол, с потухшим и унылым видом сидела на стуле, безвольно опустив плечи. Рядом с ней находилась Консетта Эсмальт, которая что-то говорила госпоже Астраль – по ее непроницаемому лицу сложно было догадаться, о чем идет речь. Но я заметил, что госпожа Эсмальт одета уже не в траурные одежды, а это значит, что оплакивание главы их клана подошло к концу и вскоре Консетта пойдет под венец.
Всю эту картину я узрел, в тот миг, когда едва переступил порог бальной залы. Меня покоробило и несколько взволновало, что господин Тихий распоряжается моей пьесой без моего непосредственного участия.
– Ах, господин Альдофин! – воскликнул Оли, заметив меня, – наконец-то вы прибыли! Мы уже заждались!
– Откуда у вас рукопись моей пьесы? – вздернул я бровями, силясь подловить его. Все это совершенно мне не нравилось.
Мои кузины тем временем проследовали в залу, погруженные в театральные заботы.
– У меня имеются свои источники, – он хитро подмигнул мне, – полно вам, господин Альдофин! Вы неопытны в таких делах, доверьтесь мне! И ваша постановка будет безумно фееричной!
Этого мне не хватало.
– Это ваша первая пьеса, я полагаю? – продолжил Тихий напускать на себя значимость. В его тоне так и скользили надменность и небрежность, замаскированные под напускное дружелюбие.
– Да, первая, – протянул я, ощущая неприятный осадок.
– Вот! – подтвердил он с важным видом, – так что вам следует довериться мне! Господин Милон, – он проговорил это таким тоном, словно я являл собой неразумного человека, – мне не хочется вас пугать или что еще хуже расстраивать, упасите боги и богини! Но, видите ли, театр, – закричал он чересчур наигранно, – это дело не простое! Может вам кажется, что это легко, но на самом деле это далеко не так!
– Неужели? – слегка улыбаясь, произнес я с сарказмом. Этот клоун не производил на меня никакого впечатления своими жаркими речами.
– Ну конечно! – подхватил тут же Тихий, видя, что слова его достигают нужной цели, – вы же не хотите все испортить едва начав? Доверьтесь мне, и вы не пожалеете!
– Непременно, – бросил я, стараясь как можно скорее отвязаться от господина Тихого – меня настигала физическая тошнота, если разговор с ним уходил дальше формальных любезностей.
Я поприветствовал всех собравшихся с милой улыбкой и предельным радушием и, когда очередь дошла до Софиана, я, конечно, не удержался чтобы не спросить его про канделябр, который парень не выпускал отчего-то из рук.
– Софиан, почему ты держишь эту вещь в руках? – оглядел я его с непонимающим видом.
– Я держу его в руках, дабы ощущать его тяжесть, господин Милон, – судорожно выдохнув, поведал Софиан, – и если мне захочется треснуть им господина Тихого, эта тяжесть мне напомнит о виселице, на которую меня отправят в случае убийства вышеупомянутого господина.
В ответ я понимающе закивал, не высказав ни малейшего удивления.
– Не волнуйся, Софиан, если ты все же проявишь подобную неосторожность, обещаю вытащить тебя из тюрьмы Лунсанна, – спокойно сказал я, наблюдая за тем, как Иви с Айрис крутятся возле Оли.
– Я вам очень признателен, господин Милон, но будучи идеальным слугой, я знаю множество способов, как избавиться от трупа, – с привлекательным хладнокровием бесстрастно произнес Софиан, также наблюдая за сестричками Бетси.
– Ты нравишься мне все больше и больше, – улыбнулся я, и наша жестокость в совокупности с пониманием объединила нас, как никого другого в этом мире.
– Так! – воскликнул неожиданно Тихий, подпрыгивая на месте, – пора начинать, нечего тут долго думать и рассиживаться! Роли должны подбираться очень быстро по первому зову сердца и сиюминутному вдохновению!
Он резво захлопал в ладоши, а я аж скривился, ведь большего бреда в своей жизни мне слышать не приходилось. Тем временем Тихий, ухватив внимание, продолжил:
– Актер может быть любого телосложения, внешности и так далее! Не знаю, что там вбили себе в голову театральные режиссеры столиц, но это всего лишь пафос и ничего более! В моем театре нет никаких критериев!
– Как и театра в целом, – пробормотал я себе под нос.
– Вы что-то хотели сказать, господин Милон? – с нарочитым вниманием обратился ко мне господин Тихий, который вероятно слышал мои слова.
– Да, хочу, очень. – Я выпрямился, проследовав на середину залы, дабы оказаться в центре всеобщего внимания, – я хотел бы поблагодарить всех, кто собрался сегодня на наши пробы, и конечно, особую благодарность я хочу выразить господину Тихому, – я повернулся к нему, давя из себя невероятно приторную улыбку, – без вашего дворца и сцены ничего этого бы не было.
– Я очень рад, что мой дворец, – проговорил он сквозь зубы, – и сцена пришлись вам так кстати.
Видя накал страстей, что закипал между нами с невероятной силой, Натаниэль поспешил уладить образовавшийся конфликт. Вот только он не понимал, что данный конфликт уладить можно лишь одним способом – нейтрализовать одного из его участников. На веки вечные.
– Господа, – дружелюбно вступился Романов, – полно, давайте приступим к пробам, у меня еще есть незавершенные дела по работе, да и у остальных, уверен, полно забот.
– Приступим, – процедил Тихий, неотрывно глядя на меня.
Это было похоже на объявление войны. Я видел в его маленьких глазках злобу, невероятную колкую злобу, какую приходилось мне видеть, увы, часто в людях.
Все засуетились, мы же с моим новоиспеченным врагом уселись напротив сцены, обжигая друг друга ледяным молчанием. К моему удивлению рядом со мной плюхнулся Дориан Беднам, на настроение которого никак не отразилась наша перепалка. По правую руку от меня опустилась Филиппа – мой самый драгоценный советчик в подобных делах. Софиан же так и остался стоять на своем месте, решив видимо не сводить глаз с хозяина дворца, словно ожидая от него внезапного подвоха.
– Разве вы не будете пробоваться на роль? – спросил я Дориана, в надежде избавиться от него.
– Нет, вы что! Ха! Я хочу вам помочь, думаю, вам очень пригодится моя помощь! – поведал Беднам и без каких-либо подтекстов добавил, – ведь находиться за кулисами так интересно! Столько власти!
– Как это вы не станете пробоваться на роль?! – завопил Тихий, чем в очередной раз привел меня в раздражение, – что я скажу господину Дезмонду Беднаму, достопочтенному главе клана?! Как я в глаза ему буду смотреть?!
– А вы не смотрите, господин Тихий, и проблема будет решена, – язвительно подметил я, чем вызвал его недовольство.
– Да не переживайте! – беспечно отмахнулся Дориан, – дядя обрадуется, что я выполняю важную роль за сценой!
