Irin Joki
Дом злых ведьм с холма. Том I.
И никогда более не возвращаться домой!».
Тяжело дыша, я огляделся, еще раз бросил взгляд на бокал с вином, что я перехватил у официанта, и внезапно вспышка осознания поразила меня, разделив миг на «до» и «после».
О, богини… ну конечно… тут все заколдованно, и эти люди, которые весь вечер вкушали угощения в логове ведьм, теперь станут их оружием. Но вот только для чего? Вариантов цели такой проделки не пересчитать.
Пение Ребекки к счастью, подошло к концу, и она покинула сцену. Я осторожно поставил бокал с вином на столик, не имея больше желания прикасаться к зачарованному зелью, и не заметил, как возле меня оказалась Филиппа.
– Вы заколдовали еду и напитки, Филиппа? – произнес я, не глядя на девушку.
Ее кровавые губы создавали невероятный контраст с ее белоснежной кожей.
– Мы всегда колдуем и зачаровываем, Милон, – был дан мне спокойный ответ.
Казалось, что время открытий и внезапных встреч с неизбежным законченно, но не успели мы расслабиться, как некий шепот и волнение пронеслись в холле, заставляя всех присутствующих обратить свое внимание.
Еще одно мгновение и Филиппа выпустила из рук фужер – он вдребезги разбился об пол, неминуемо забрызгав ковер содержимым.
Филиппа уставилась туда же куда и все – впервые я видел кузину в столь тревожном и оцепенелом состоянии. Все ее привычное непоколебимое спокойствие испарилось – она не смела пошевелиться, рука, в которой пару секунд назад покоился фужер, так и замерла в воздухе не смея дернуться.
– Берти Пай приехал, – прошептал кто-то возле меня, и это была Консетта Эсмальт.
Я поглощенный любопытством стал высматривать в толпе долгожданную особу, что не сходила у местных с языка с тех пор, как я пожаловал в пригород.
Сразу я узнал его. Он стоял среди людей, что приветствовали его, а он в свою очередь искренне и дружелюбно здоровался с ними. Его волосы были того же цвета, что и у его сестер, вот только глаза отливали серым. Он был строен и высок, держался сдержанно, как того требовали приличия, лицо его выдавало смущение от неожиданного внимания. Я сразу признаюсь, что никогда более мне не приходилось встречать человека столь доброго и сердечного, в облике которого не было и намека на ложь.
Он спешно поприветствовал всех, дабы поскорее оказаться возле нас с Филиппой. Даже его семейство с новоиспеченной невестой не вызвали в нем такого интереса.
– Здравствуйте, господин Альдофин, – заговорил он тихим и приятным голосом, тон его выдавал безупречные манеры поведения, которые, стало быть, были привиты ему с детства, – прошу прощения за опоздание, мне очень хотелось посетить ваш чудесный прием, но недалеко от пригорода прошелся страшный ливень – дорогу размыло и пришлось ехать в объезд. Вот я и задержался, хотя и надеялся успеть ко времени. – Он выпрямился, как послушный ученик и важно представился, – я Бернард Тревельян Пай, – он поклонился.
– Очень рад вам, – улыбнулся я, пожимая его руку, – я Милон Оскар Альдофин, очень польщен, что вы так спешили к нам. Располагайтесь, пожалуйста, вы, верно, устали с дороги.
– Вовсе нет, благодарю… госпожа Альдофин, – произнес он с запинкой и толикой нерешительности, обращаясь к Филиппе. Все это время он следил за ней боковым зрением, ни на секунду не забывая о ее присутствии, – вы не поранились? – он хотел сказать нечто другое, но не вовремя заметил крошечные осколки от фужера возле ее ног.
Берти бросился их собирать, а Филиппа так и стояла, боясь шелохнуться, словно ее поразила Снежная лихорадка. Он быстро выпрямился, держа в руках то, что осталось от несчастного фужера. Все это произошло настолько быстро, что я даже не успел ему помочь.
– Вот, – подытожил он, не зная, что еще сказать.
– Давайте осколки мне, я отнесу их на кухню, – решил вмешаться я, забирая битое стекло из рук гостя. Неминуемо хрупкий хрусталь поранил кожу Берти, но парень этого даже не заметил. Зато Филиппа моментально остро учуяла запах его крови.
– Вы поранились, господин Пай, – поспешно проговорила она, ломая пальцы, – наслаждайтесь, пожалуйста, вечером, а мне нужно идти.
Филиппа сбежала от нас, силясь скрыть постыдное волнение, что так и проступало на ее лице. Берти проводил ее грустным взглядом, а я решил незамедлительно увести его на кухню, чтобы помочь с раной.
– Господин Пай, когда вы в последний раз бывали в пригороде? – поинтересовался я, когда мы зашли на кухню. Я беспощадно выкинул осколки фужера и стал искать в своем кармане вампирскую кровь, с которой я никогда не расставался.
– Пять лет назад, – ответил он, безвольно опустившись на стул, – госпожа Клаудия Генриховна настаивала на моем обучении в Эльфляндии, говорила, что я получу хорошее образование лишь там. Я слышал, вы тоже учились в Эльфляндии?
– Это так, – подтвердил я, не углубляясь в подробности, – вы к нам надолго?
– Думаю, на пару недель, вскоре будет свадьба, затем мы с Изабель переселимся в столицу. Мне уже выделили место в палате третьего Совета.
– Вот как, – с сожалением в голосе произнес я, капая вампирскую кровь ему на рану. – В таком случае заходите к нам на чай, пока еще гостите в пригороде.
– Господин Милон, – в некотором волнении выпалил Берти неожиданно, – простите мне данную дерзость, но я не в силах не спросить вас… ваша кузина Филиппа скоро выходит замуж?
– Филиппа? – изумился я, чуть не пролив вампирскую кровь мимо, – ни одна из моих сестер пока еще не помолвлена.
– Правда? – просиял господин Пай, всячески стараясь это скрыть, – может, есть претенденты на ее руку?
– Нет, – в замешательстве ответил я, – откуда у вас такие мысли?
– Прошу прощения, госпожа Клаудия Генриховна писала мне, что Филиппа вскоре пойдет под венец, – Берти стал серьезным, чуть уловимое раздражение промелькнуло в его глазах, и он поспешил придумать всей этой нелепице объяснение, – наверное, она что-то перепутала. А возможно, это я напутал…
– Что ж такое случается, – решил поддержать я его, – заверяю вас, что все мои кузины свободны, кроме Роберты. Она принимает ухаживания Натаниэля, но говорить о чем-либо пока что рано.
– Вы меня очень порадовали, господин Альдофин, – грустно улыбнувшись, признался Берти.
– Рад быть полезным, господин Пай, – растерянно проговорил я.
Мы вернулись обратно в гостиную и вниманием господина Пай вмиг завладели его сестры, бабушка и невеста, которая до неприличия вульгарно бросилась жениху на шею, чем привела его в смущение.
Я поспешил оставить их, ведь у меня были иные заботы. Выискав среди гостей рыжую воровку, я незамедлительно направился в ней.
– Верни то, что украла на место, – прошептал я, подкравшись к ней со спины, – мне оно еще пригодиться.
Я наклонился к ее уху, она сразу стала внимать моим словам. Девушка красовалась сегодня в чарующем черном платье, которое я ей подарил, и вырез у него был глубоким и соблазнительным, как она того и хотела.
– Что вернуть? – резко обернулась она и продемонстрировала мне клочок бумаги, что был зажат между ее прелестных пальчиков, – это? Хм, так странно, Милон, – она вмиг изменилась в лице, став более пугающей, – мне казалось, что послания возлюбленной не сжигают в каминах, а хранят столь бережно, насколько это возможно.
– Как ты только умудрилась выудить это из пепла? – резким движением я попытался выдернуть обгоревший кусок бумаги, но девушка ловко увернулась, – я же сжег все до последнего словечка.
– Ах, глупый Милон, разве ты позабыл, с кем имеешь дело? – хитро прищурилась Рири, проводя своим шаловливым пальчиком по моей груди, – я восстановила его. Мне не суть важно, что было в письме, скорее любопытно, зачем ты от него избавился столь беспощадным образом? Что, твоя ненаглядная невеста не намерена приезжать?
– Я сжег его, ибо знал, что найдется одна воровка, которая заимеет наглости его прочесть, – процедил я сквозь зубы, поймав ее палец, которым она все водила по моей груди.
– Ты лжешь, – улыбнулась Рири, приподнявшись на носочки, – впрочем, мне пора на шабаш. А ты отвлеки гостей, будь сладким братцем.
Она высвободила палец, проведя клочком письма по моему подбородку, и собралась уходить, как я схватил ее за руку.
– Верни Розмари то, что украла, – прошептал я.
– С чего бы мне это делать? – спокойно спросила Рири, – она получила по заслугам, не будет лезть к тому, кто изначально принадлежал Роберте.
– Дорогая, – миролюбиво начал я, – не пойми меня неправильно, я очень ценю твою преданность нашей семье, но ты обещала помочь мне в пьесе, не так ли?
– Да, дорогой, – согласилась она, отведя взгляд.
– Так вот, талант Розмари пригодиться мне в будущем, это не только в моих интересах, но и в интересах твоей матушки.
– Ох, ну раз так, – Рири повернулась ко мне и, встав на носочки, добавила, – то я верну ей ее чертов талант, он все равно более мне не пригодиться.
Она тут же попятилась назад, одаривая меня лукавым взглядом:
– Приходи на наш шабаш, не пожалеешь.
– В самом деле? – вздернул я бровями, принимая ее слова за очередную насмешку.
– Ты же ведь хочешь узнать, что за колдовство тут царит? – Рири кокетливо повела плечами и резко развернувшись, убежала прочь.
– Шабаш говоришь, – произнес я сам себе в глубоких раздумьях, – что ж, давайте повеселимся.
4.
Все мои кузины и правда загадочным образом исчезли из особняка, видимо отправившись на шабаш, как и сказала Рири. Последнюю кого я видел, была Мэри – она перед уходом заглянула проверить Руслана, которого мы надежно прятали в их спальне, не только под замком, но и под колдовским барьером. Он вынужден был проводить этот дивный вечер в заточении, когда остальные предавались забавам и веселью. И это не было для него в новинку.
Незаметно ускользнув от гостей, которых я неустанно развлекал на протяжении всего приема своим милым ангельским личиком и умением выслушивать, я вышел в сад через заднюю дверь. Передо мной расстилался огромный мрачный лес, что окружил особняк со всех сторон – от него так и веяло холодом и подступающей тьмой.
Неужели ведьмы и впрямь затеяли шабаш недалеко от гуляний, когда их собственный дом был полон гостей? Так высока цена их цели?
– Господин Милон, – послышался деликатный голос Софиана, он вышел за мной следом в сад. Я обернулся, и кожа его мне показалась еще бледнее в этой темной ночи, – с вами все хорошо?
– Все в полном порядке, Софиан, благодарю, – заверил я его, – почему ты тут?
– Ваши родные куда-то исчезли, и вы покинули гостиную следом, вот я и забеспокоился – не случилось ли чего? – все еще взволнованно проговорил парень.
– Они ушли, – произнес я на выдохе, в забвении глядя на мрачный лес, – они ушли на шабаш.
– На шабаш? – оторопел Софиан, не зная как быть дальше.
– Мне почему-то кажется, что я могу положиться на твое молчание, – поглядел я на него серьезно, – мне туда одному не пройти… понимаешь, это не в моих силах. Но если ты пойдешь со мной…
– Простите, а зачем вам туда идти? – не понимал Софиан, – разве мужчинам место на ведьминском кутеже?
– Я должен поглядеть на то, что они задумали, – выдавил я из себя, нервно кусая губу.
Мое помутнение пугало моего сердечного друга, однако он быстро собрав волю в кулак, с готовностью произнес:
– Тогда поспешим, господин Милон. Обещаю не бросить вас при любом раскладе.
Я посмотрел ему в глаза, что были полны страха и решимости.
– Спасибо тебе, Софиан, но если что-то будет угрожать нашим жизням, ты должен немедленно спастись, оставив меня ведьмам.
– Я могу вам это пообещать, – виновато улыбнулся он, – но вы же знаете, что я этого ни за что не сделаю.
– Я тебя не заслуживаю, – вымучено усмехнулся я.
Тьма окутала все пространство, залезая в самые потаенные уголки человеческой души. Мы старались, как можно осторожнее пробираться меж мрачных деревьев, опасаясь наткнуться на ведьм. Сердце мое билось со страшной силой, я слышал каждый его стук. Я чуял близкое колдовство.
– Вы полагаете на шабаше много ведьм? – спросил Софиан, перелезая через огромное высохшее дерево, что погибло здесь много лет назад.
– Вполне возможно, – ответил я.
Он более не задавал вопросов, за что я ему, несомненно, был благодарен. Он не интересовался, давно ли я знаю о кузинах, не удивлялся их истинной сущности, все свое любопытство, если оно имелось, вежливо держа в себе.
В лесу царила непроглядная мгла, мы еле различали очертания деревьев и тени друг друга. Но вот – огонек, поначалу едва заметный, но со временем все более яркий заполыхал меж деревьев.
– Мы близко, – предупредил я своего друга.
Он коротко кивнул, и мы молча стали пробираться в самое сердце леса. Здесь меж деревьев на пылающей кострами поляне собралось огромное количество ведьм. Все они были одеты в темные одеяния, руки их были измазаны в черном пепле.
Я сразу понял для чего.
Едва различал я очертания кузин, которых удалось мне разглядеть лишь мельком. Зато хорошо было видно Ребекку – она сидела на поляне, поджав колени, с ножом в руке. Она успела переодеться, сменив свое торжественно нарядное платье, на более мрачное и сдержанное. На ногах у нее мирно спал молодой ягненок. Ее внимание было всецело уделено госпоже Альдофин, что возвышалась напротив дочери и говорила речь, обращаясь ко всем прибывшим ведьмам.
– С этого часа в жилах элиты пригорода течет заколдованная кровь, – улыбнулась она, и на лицах ведьм я уловил жуткие ухмылки. – А это значит, что вампирской империи, которая вот-вот вступит в полную силу, настанет конец. Ведь с этого дня каждый вампир, что полакомиться человеческой кровью, будет во власти наших чар!
Одобрительный гул и злорадный смех пронесся по поляне.
– Теперь вампиры лишь наши марионетки, и что самое приятное, – засмеялась Филиция пугающим жутким смехом, – что глупые напыщенные кровососы даже не будут подозревать о поджидающей их ловушке! Не зря говорят, издавна заведено – то, что принадлежит мужу, должно принадлежать и жене! Я разве не права? Ребекка, – обратилась она к дочери, что так и замерла с ножом в руке, – все ли готово?
– Да, глава ковена, – безумно улыбнулась Рири и натренированным быстрым движением перерезала несчастному ягненку глотку. Кровь стекала по ее рукам, впитываясь в одежды, она поднялась и с пугающим видом выбросила жертву в самый большой костер.
Всепожирающий огонь взмыл высоко в небо, отбрасывая от себя жалящие искорки. Каждая из ведьм выразила свою верность и преданность Филиции, упав перед нею на колени. Завораживающая картина предстала перед нами – ведьмы, как одна, склонили свои головы перед жуткой главой ковена «Злых ведьм с холма».
Я оторопел, кровь стыла в моих жилах от величественного зрелища.
– Заклинаю вас, сестры, заворожить каждого человека в ваших городах, дабы исполнить мою волю, – Филиция подняла кубок с зельем, что неприятно булькало, и осушила его до дна.
Остальные ведьмы последовали ее примеру, подняв свои чаши, что были уже заранее подготовлены, а затем началось истинное безумие – они стали кружиться и плясать, беснуясь и напевая колдовские песни во все горло. Огненный вихрь бушевал на поляне, многие оседлали метлы и стали кружить в ночном небе, словно черные птицы.
Софиан, что смотрел все это время на действо с совершенным бесстрастием, терпеливо выжидал от меня команды отступать.
Невиданная ранее сила, которая одновременно притягивала и уничтожала, поманила меня к себе, и я не в силах оказывать какое-либо сопротивление, подчинился. Ноги мои, будто вовсе мне не принадлежавшие, понесли меня в самое сердце разыгравшегося на наших глазах вертепа. Все мелькало перед моим взором, внутри меня била сильная дрожь, отчего дыхание мое потяжелело, а на мгновение и вовсе остановилось.
Я уже видел это ранее.
Этого просто не может быть.
В беснующейся толпе я наткнулся на Рири. Она, окровавленная, и такая пугающая замерла и выжидающе поглядела на меня, словно страшась моей реакции. Ее смятое испачканное платье и безумный взгляд притягивали меня, что-то внутри обжигало мое сердце и душу.
Воровки… самые жестокие и жуткие ведьмы из всех существующих. Они непредсказуемы и опасны, они те, кто смог прикоснуться к самым темным и мрачным тайнам тьмы…
– Я ужасна для тебя? – спросила она, пронзая меня проникновенным взглядом темных глаз.
– Ты прекрасна, – выдохнул я, подходя к ней и падая к ее ногам. Я обнял ее, уткнувшись.
Ха…
Кажется, я был рожден, чтобы страдать и быть убитым от рук ведьм-воровок…
– Теперь все будет иначе, Милон, – прошептала Рири, нежно гладя меня по голове. Ее голос звучал так, будто она все понимала.
Никто нас не замечал – невообразимая вакханалия творилась кругом.
– Прошу позволения увести отсюда господина Альдофин, госпожа, – раздался спокойный непоколебимый голос Софиана, что внушал доверие и покой. – Мне кажется, ему с непривычки сделалось дурно.
– Позаботься о нем, – кивнула Рири, отпуская меня, – спасибо, Софиан.
Она отступала, в несколько мгновений совершенно растворившись в толпе жутких ведьм. Софиан надежно взял меня за руку и быстро потащил в сторону леса, к той зловещей тропинке, что привела нас сюда.
Окончательно я пришел в себя лишь близ особняка, когда теплый мягкий свет из окон стал проглядываться меж листвы деревьев.
– Неужели все это были ведьмы? – не веря сам себе, произнес я дрожащим голосом.
– Да, господин Милон, и они намерены ослабить власть вампиров, – спокойно ответил Софиан, все еще поддерживая меня за руку.
– Как… неужели ведьм не истребили до единой? Холодный принц не мог так просчитаться… – недоумевал я.
– Холодным принцем было легко манипулировать, господин, особенно удобнее это было сделать его самому близкому человеку – жене, – пояснил Софиан.
Мы вышли к саду, и я остановился, заглядывая в глаза моему другу:
– Но как? Софиан, ведь она тоже ведьма, и остальные ковены ее терпеть не могли за статус жены Холодного принца?
– Кто вам такое сказал? – удивился Софиан.
– Господин Натаниэль.
– При всем моем уважении, господин Натаниэль ничего не смыслит в этом, – вздохнул Софиан, – я лишь слуга, но я многое слышу и многое знаю даже против собственной воли. И мне доподлинно известно, что госпожа Филиция, хотя и являлась самым приближенным человеком Холодного принца, вела свою игру и в довольно короткий срок стала самой уважаемой и почитаемой ведьмой, что смогла объединить уцелевшие ковены.
– Разве она не любила Холодного принца? – тяжело дыша, выпалил я.
– Этого я не знаю, – пожал плечами Софиан. – Вам нельзя волноваться, ваши нервы и так сильно пострадали от нашей вылазки. Вернемся в дом.
Мы вернулись через вход кухни и немного переждали там. Я был искренне благодарен за то, что Софиан не задавал излишних вопросов о том, что на меня так сильно подействовало на шабаше. Он был все так же мил и сдержан, и я не имел ни малейшего понятия, чем заслужил подобное проявление человечности и доброты.
Мой друг поспешно удалился, стоило вернуться Рири. Она успела переодеться и смыть кровавые следы обряда.
– Не хочешь поглядеть на кое-что? – спросила она, таинственно улыбаясь.
– На что же? – ответил я вопросом на вопрос.
– Увидишь, – она настойчиво потянула меня за рукав, и я последовал за ней, более не в силах сопротивляться.
Она, словно ребенок, вприпрыжку побежала в коридор, что вел к подвалу, где Алессандра обычно хранила продукты и разную утварь. Подол от платья Рири развивался вместе с лентами, что обтягивали ее изящную талию. Она не выпускала моей руки, опасаясь моего побега.
Мы спустились по старенькой и темной лестнице в подвал, за все пребывание в доме мне еще не приходилось бывать здесь. Пахло теплом и сырой землей, которую можно ощутить разве что в могиле.
Рири зажгла спичку, как в нашу первую встречу – мягкий свет заполнил коридор. Мы подошли к темной и массивной двери, и девушка произнесла какое-то заклинание, отчего дверь тут же подалась нам.
Мы вошли внутрь, ведьма лишь подула в пространство и вся комната вмиг озарилась ярким светом, отчего я аж начал щуриться. Тут и там загорелись лампы, что были расставлены здесь ради таких вот случаев.
Рири поглядела на меня столь проникновенно и таинственно, что нутро мое невольно задрожало от приятной муки перед неизвестностью. Она подошла ко мне вплотную, я слышал ее прерывистое от волнения дыхание, она нежно взяла меня за голову, заглянув в глаза, и прошептала:
– Знаешь, Милон, что может связать узами крепче, чем брак?
– Нет, – честно признался я, так и не разгадав причин, почему мы здесь.
– Общая тайна, – ответила она без тени улыбки, – тайна связывает двоих намертво, лучше любой Черной розы. И выход из этого один – лишь смерть.
– В какую тайну ты намеренна посвятить меня на этот раз? – заранее чуя неладное, осмелился поинтересоваться я.
Рири мягко улыбнулась и повернула мою голову влево, и я к своему вящему ужасу увидел посреди комнаты прозрачный хрустальный гроб, отделанный золотом по краям, в котором смиренно и покойно лежал сам… Холодный принц!
– Что… – лишь сорвалось с моих уст, – это же…
– Ах, да! – радостно подбежала к гробу Ребекка, она ловко забралась на крышку и, проведя пальчиком по стеклу, сладко произнесла, – это тот самый ледяной болван, что когда-то истребил мой несчастный ковен!
Она приложилась щекой к крышке, поглядев на него каким-то умилительно-мечтательным взглядом.
Я, не чувствуя своих ног, осмелился подойти ближе. Он лежал в тех же одеждах, что и пропал – глаза его были закрыты, белоснежные волосы и ресницы казалось светились даже в полумраке. А фарфоровая кожа была идеальна и безупречна, словно у куклы.
– Как же он прекрасен, даже мертвый, – вырвалось у меня, я очарованно провел пальцем по стеклу, будто желал дотронуться до него.
– Он не мертв, – радостно пояснила Рири. Она лежала на животе на крышке гроба и беззаботно мотала ногами. – Просто спит вот уже двадцать пять лет, ведь без души бодрствовать трудновато. Ах, Милон! – она игриво повернулась ко мне, – кажется, мы теперь связаны с тобой самым цепким и крепким обрядом на свете! Это будет наш общий секрет.
Рири приложила указательный палец к губам и добавила:
– Надеюсь, ты не проболтаешься, тш…
