Irin Joki
Дом злых ведьм с холма. Том I.
– Ты слишком хорошо в этом разбираешься, не находишь? Это если учесть, что ледяной болван запретил говорить о ковене воровок. Откуда же ты в таком случае узнал про нас, Милон?
Я приблизился к ней почти что вплотную и, прошептав «Тебе лучше не знать», набросился на нее, подобно хищному зверю. Однако чертовка только этого и ждала – посторонившись, она прошептала какое-то очередное заклинание против меня, и я не в силах сопротивляться данному фокусу, упал в ледяную воду бездонного озера.
Холодный поток, подобно Снежной лихорадке, окутал мое пылающее жаром тело, тьма, что являлась сердцем озера, ощущалась все явнее, и я, дабы не подчиниться ей окончательно, рывком вынырнул на поверхность.
Рири насмехалась надо мной. Ее игры неистово будоражили мою кровь, и в тот миг, я поклялся сам себе, что она еще пожалеет об этом.
Девушка наклонилась ко мне, лицо ее было таким манящим, а губы такими желанными, что сердце мое бешено застучало.
– Я единственная воровка, больше таких нет, – страстно прошептала она, убирая мокрую прядь за ухо, – ты видишь перед собой последнюю из нас, так что впредь советую быть крайне осторожным со мной. Ведь… – она вздернула бровями, – ты же знаешь, на что мы способны и почему нас так опасался Холодный принц?
– Как так произошло? – выдохнул я, ледяная вода ничуть не остудила мой пыл, – он же всех их перевешал, а последнюю разрубил мечом на куски в лесу?
– Ты не знаешь? – приняв милое личико, ахнула она, – а ведь должен. Милон, сладенький, выходи из воды, а то замерзнешь. Озеро таит в себе нечто нехорошее – еще поранишься.
Рири протянула мне руку, чтобы помочь выбраться, и я, взглянув на ее нежную ладошку, схватился за нее и потащил к себе в пучину водной тьмы.
Мы подняли невероятный вихрь брызг – всплеск оглушительной волной пронесся по лесу, отдаваясь тревожным эхом в каждом уголочке ночи.
Я притянул Рири под водой к себе и жадно впился ей в губы, грубо задирая руками ее сорочку и блуждая по ее вожделенному телу, что было для меня прекрасней всего на свете. Мне хотелось дотронуться до каждого миллиметра ее кожи, не упуская ничего, будто эта возможность более мне никогда не представиться. Она обвила мою талию ногами, вцепляясь в мои волосы, словно одичавший зверь. Наши языки переплелись, и я уже был не в силах остановить себя.
Не обратив внимания, что мы уже оказались на поверхности ледяного озера, я прижал Рири к обрывистому берегу, продолжая страстно покрывать ее мокрую и сладкую кожу настойчивыми поцелуями. Я впивался в ее шею, и ее чувственные стоны окончательно сводили меня с ума.
Мокрая сорочка, что невольно приводила меня в раздражение своим присутствием, была тут же разорвана. Нитки с легкостью треснули, и я припал к ее соблазнительной груди, на которую так долго и томно глядел все эти недели.
Но тут Рири резко схватила меня за подбородок, и, поглядев в мои затуманенные глаза, твердо и решительно произнесла:
– Нет.
– Что? Почему? – не сразу пришел я в себя. В голове моей совсем помутилось, и я едва ли что понимал.
– Совет ищет клинок Холодного принца, да? – тяжело дыша, неожиданно спросила она.
– Ну да, – нахмурившись, еле вымолвил я и незамедлительно вновь дернулся к ее губам. Но девушка остановила меня.
– Замечательно, – улыбнулась она, – я пойду спать, Милон, а то уже поздно. К тому же, – томно вздохнув, облизнулась она, – нельзя оставаться на озере так долго.
Я вмиг пришел в себя и схватил ее за руку, давая понять, что я никуда ее не отпущу.
– Это что такое было? – недовольно прошипел я.
– А что, по-твоему? Я ведьма-воровка и играю с тобой, не понял? – она ловко высвободилась из моей руки и, выпрыгнув на берег, кокетливо стреляя глазками, попятилась назад в разорванной сорочке, при этом, даже не пытаясь прикрыться.
– Ты, – лихорадочно выдохнул я, грозясь ей указательным пальцем, – еще горько пожалеешь об этом.
– Ох, угрозы, Милон, одни угрозы – лишь пустые слова, – беспечно засмеялась чертовка, – когда же я увижу действия?
И с этими словами она весело ускакала прочь, оставив меня одного в растрепанных чувствах погибать на дне бездонного озера.
Всю ночь я не сомкнул глаз, а наутро мне еще досталось от Алессандры. Домоправительница выражала крайнее недовольство поначалу в моей комнате, а уже после на кухне тем, что я вытворил со своим прекрасным костюмом, что был выдан мне вчера.
– Это был идеальный костюм, подходящий под любой важный случай – от свадьбы до похорон, от светского приема до грабежа дома! Его крой, не маркость ткани, изящный пошив прослужили бы еще очень долгое время, если бы не промокли насквозь! – негодовала она, нарезая фруктовый салат, – а теперь что? Он пришел в совершенную негодность! И как вас только угораздило промокнуть до нитки, ведь вчера не было дождя!
– Я же вам объяснил, что заплутал и в кромешной темноте упал в озеро, – подбирал я очередное нелепое оправдание с весьма вымученным видом.
– Не могу себе представить этого! – возмущалась Алессандра, нещадно кромсая фрукты, что попадались ей под нож.
Что ж, я и сам не могу себе этого представить, ведь большего бреда мне в жизни придумывать не приходилось.
– Ох, этот нож совершенно не режет, как следует! – воскликнула домоправительница, – Милон, будь любезен, подай мне вот тот, что висит на гвоздике с бирюзовой рукоятью.
Я обернулся, чтобы выполнить просьбу, как взгляд мой упал на тот самый клинок Холодного принца, что вчера мы всем Советом так отчаянно пытались выкрасть из поместья Эсмальт.
Дрожащими руками я забрал его и протянул Алессандре. Не было сомнения, что это был тот самый клинок – порез, о котором говорил Натаниэль, зловеще поблескивал на самом видном месте рукояти.
– Алессандра, – начал я, слегка запинаясь, – откуда у вас этот нож?
– А, этот? – сделала невинное лицо домоправительница, – да я и не помню. Видимо прихватила с собой, когда бежала из дворца! – она поглядела на него и, пожав плечами, беспечно добавила, – я его редко использую, но он хорошо режет овощи и мясо.
Ха…ха…ха…
Это же… им Холодный принц кромсал плоть демонов на куски и запечатывал их души? И это от него нельзя вылечить ни один порез на теле?
А она им салат режет…
Ох, богини, забавно, не правда ли?
И как мне теперь выкручиваться перед Советом?!
Глава VII «С недавних пор я участвую в шабаше каждый день».
1.
– Как это клинок оказался подделкой?! – выпучив глаза, выпалил Фелес, застигнутый врасплох данной новостью, что подкралась к нему совершенно неожиданно.
Господин Русаков стоял посреди гостиной Тихого дворца, напротив окна, за которым хмурились летние тучки, предвещая легкий дождик. Мы же, остальные участники минувшего мероприятия, расположились в креслах, собравшись, как вы уже догадались, все на тот же чертов Совет.
– Уж, прости, старина, – беспечно выдохнул Натаниэль, вертя в руках сигарету. Его наружность не выражала ни малейшего сочувствия к другу, – так вышло.
– Так вышло?! – закипал Русаков, задыхаясь от переполнявшего его возмущения, – да знаете ли вы, чем мне пришлось пожертвовать ради Совета?! Какого черта ты, Нат, говоришь мне это таким спокойным тоном?!
– Фелес, – вздернул бровями Даниэль, что сидел в кресле неподалеку с бокалом коньяка, – такое случается – нас постигла неудача. Но поверь, каждый из присутствующих оценил принесенную тобой жертву.
– Да что вы?! – зашипел Фелес, натягивая агрессивную улыбку на свое вымученное лицо, – а кто говорил, что информация о местонахождении клинка проверена? Софиан же поклялся, что клинок в сейфе Эсмальт?!
– Ах, не глупи, – засмеялся Натаниэль, поднимаясь с кресла, чтобы налить себе выпить, – никто никому не клялся, Софиан лишь дал мне наводку, которую следовало проверить. Этим мы и занимались, но, увы, попытка не удалась.
Полицейский выглядел на удивление спокойным, и это учитывая, что при нашей последней встрече он даже не старался скрыть досаду от потери заветной вещицы. Натаниэль невозмутимо налил себе виски и опустился обратно в кресло, не обращая никакого внимания на воинственное настроение Фелеса, что метал искры и полыхал пламенем ярости, словно разожженный костер.
– Чего ты так злишься? – развел руками Даниэль в искреннем недоумении, – все кончено и более подобного не повторится. Пожалуйста, угомонись.
– Да что ты понимаешь! – в отчаянии выпучил глаза Фелес, подбежав к своему другу с безумным видом, – как это может быть кончено, когда я вижу Консетту на каждом здешнем приеме?! Стоит лишь взгляду моему коснуться ее, как я неминуемо вспоминаю, что она вытворяла со мной в собственных покоях!
– Ты это так преподносишь, – подал, наконец, голос Иваницкий, что до этого сохранял ледяное молчание, – словно она там с тебя кожу сдирала.
– Да? А вы знаете, что она меня связала? – Русаков растопырился посреди гостиной в совершенно негодующем и растрепанном виде, – у меня, между прочим, до сих пор на запястьях следы, а это в свою очередь вызывает немало вопросов! – он стал поочередно показывать нам свои многострадальные запястья, которые к слову и правда выглядели болезненно. – Я право не ожидал подобного с ее стороны! Она, скажу я вам, оказалась весьма проворна для незамужней девицы! И откуда они только понабрались этого?! Что пишут в их пресловутых любовных романах, которые они из рук не выпускают?!
– Смотри-ка, Фелес, вот и у тебя появился повод в кои-то веки открыть книгу, – не удержался от язвительного комментария Даниэль.
– К тому же, – подхватил Иэн, – если бы тебе настолько претило общество дорогой Консетты, то мог бы покинуть барышню сразу же после нашего отхода. Никто не заставлял тебя оставаться на ночь с последующим завтраком.
– Заткнись, Иваницкий! – прошипел Фелес, – хотя Консетта мне совсем не нравится, все же я не настолько свинья, чтобы ранить ее девичьи чувства! Я не мог с ней так поступить! А готовит она очень вкусно, кстати, так что завтрак был, что ни наесть настоящей компенсацией за мои страдания!
– Ладно, это все конечно замечательно, однако, – вздохнул Натаниэль, – где чертов клинок? Милон?
Все это время, пока мы находились в злополучной гостиной, я усердно и усиленно молчал. Ведь… что тут скажешь, когда клинок Холодного принца находится у меня дома, и, кажется, это была вовсе не нелепая случайность, а вполне себе умышленная провокация со стороны моей дорогой тетушки.
– Эм, да, господин Натаниэль? – смиренно отозвался я, изображая саму невинность, что, как известно, удавалось мне всегда с блеском.
– Госпожа Филиция точно не знает, кто мог бы прихватить с собой клинок? – допытывался Романов с совершенно серьезным видом.
Знает, конечно – она сама, собственной персоной.
– Думаю, нет, – покачал я головой, поджав при этом губы, – у нас в доме я не видел ничего, что могло бы навести даже на мысли о ее первом муже.
– А не мог бы ты поглядеть где, может, внезапно что-либо обнаружишь? – как бы невзначай высказал вслух свои мысли полицейский, – вдруг на чердаке где-нибудь залежался… мало ли… госпоже Альдофин он едва ли пригодиться, а вот нам очень поможет…
Я глядел в его хитрые лисьи глаза, в которых, как и всегда горел озорной огонек, что отражал истинную плутовскую натуру господина Натаниэля. Осознание пришло ко мне практически сразу, я слегка улыбнулся, сохраняя небывалое спокойствие. Так вот зачем я нужен вам, дорогой наследник графства – ну конечно, вы можете проникнуть в любой уголок каждого дома пригорода, и лишь вход в дом на холме вам закрыт. Ведь в самом логове ведьм особо не развернешься – ни притворством, ни уловками не пробраться… Ах, господин Натаниэль, вы опаснее любой нечисти.
– Разумеется, – с присущей мне отзывчивостью, произнес я, – я обязательно погляжу потщательнее, мало ли что. Тем более мне еще не доводилось пробираться на чердак. Вы правы, – улыбнулся я, понимающей улыбкой, и Натаниэль конечно же уловил ее, – госпожа Филиция едва ли интересуется подобными, на ее женский взгляд, безделицами. Сдается мне, что моя тетушка более заинтересована в поиске супруга, нежели его артефактов.
– Это прекрасно, – проговорил Натаниэль, также слегка улыбаясь, – в таком случае, мы займемся пока что поисками по своим источникам.
«По каким таким интересно источникам они ведут свои поиски? – думал я, пока Романов вновь отвлекся на причитания Фелеса о своей нелегкой судьбе». Мне было бы чрезвычайно любопытно взглянуть на того, кто с легкостью руководит этой шайкой воришек и лгунишек, притаившись в тени.
Пока мысли мои тяготились всяческими подозрениями, внезапно покой наш был прерван самым бесцеремонным образом – Оли Тихий, неизменно и раздражающе сияя, ввел в гостиную некого господина, довольно-таки мрачного на вид. Он был вытянут, как прямая струна, взгляд его был мрачный и тяжелый, будто все радости жизни – малые и большие были чужды для него. Одет он был по столичной моде, острые носы его ботинок угрожающе поблескивали. Из нагрудного кармана свисала черная цепочка, вероятно принадлежавшая часам.
По реакции господ, я понял, что гость хорошо им знаком.
– Господа, невероятное событие! Господин Марк Ярузалевский пожаловал к нам после столь долгих месяцев отсутствия! – запричитал Тихий, чуть ли не выпрыгивая из штанов.
Все тут же оживленно стали приветствовать блудного члена Совета пригорода, что, наконец, соизволил явить свою особу нам.
– Смотрите не оробейте, господин Альдофин, – тихо усмехнулся Иваницкий подле меня, пока Натаниэль что-то вещал гостю, – вы же у нас молодой начинающий писатель, а господин Ярузалевский уж очень давно работает на издательском поприще и повидал подобных вам миллионы.
Ах, господин Иваницкий, хотя и признал во мне полноценного джентльмена, что достоин состоять в их высшем обществе, все же он прекрасно помнил поражение на охоте, которое я ему неумышленно нанес, тем самым уязвив его достоинство до глубины души.
– Благодарю за дельное замечание, господин Иваницкий, хотя я его и не просил, – не отрывая взгляда от гостя, парировал я, – но сдается мне, что я в свою очередь достаточно работаю на поприще писательства, и повидал подобных издателей миллионы.
– Правда? – вздернул бровями Иэн, – однако то-то ваших книг на прилавках мы, увы, не наблюдаем.
– Видно потому что их скупают с невероятной быстротой, – с каменным лицом произнес тут же я.
Мне было неведомо, что на это собирался противопоставить собеседник, ведь восторженные возгласы Оли Тихого помешали ему:
– Господин Милон Альдофин, прошу любить и жаловать! – он без церемоний схватил меня за рукав и потянул к себе, дабы представить многообещающему издателю.
Мне как никогда хотелось треснуть господина Тихого, однако именно сегодня приходилось сделать усилие над собой и спускать с рук ему любую вольность, ведь собрались мы в Тихом дворце по случаю дня рождения шумного хозяина.
– Рад встрече, – пожал мне руку господин Ярузалевский, и кожа его была ледянее черного озера в самую долгую ночь.
– Взаимно, – выдавил я улыбку из себя, постаравшись сделать наиболее прилежный и невинный вид.
Глаза этого странного человека, больше походившего на собственную тень, проникали в самые глубины твоей уязвимой души, заставляя беспричинно испытывать страх и ужас.
– Ох, боги! – закричал мне в ухо Оли Тихий, – ведь это же поистине невероятно! – он поспешил объяснить Ярузалевскому, видя его замешательство, – не поймите меня неправильно, господин Марк, но наш господин Милон писатель! И сейчас, прямо в нашем пригороде, он создает очередной шедевр!
Ох, богини, почему этот раздражающий тип ведет себя, как мой личный агент… как мне его уволить?! Желательно навсегда.
– Вот как? – приподнял одну бровь Ярузалевский, – и давно вы этим балуетесь?
– Баловался я, господин Ярузалевский, в детстве, – усмехнулся я, едва сдерживая волну гнева, что вмиг заклокотала в моей груди, – а сейчас я пишу на профессиональном уровне, с каждым днем усовершенствуя свой слог.
– Это похвально, – рассмеялся он тихим, но при этом пугающим смехом, – особенно если учесть, что успеха и признания добиться в этом деле ровно нулю.
Не успел я к всеобщей угрозе обнажить нелицеприятную сторону джентльмена, как он тут же атаковал меня вопросом:
– Не угодно ли вам поведать всем присутствующим, что именно вы сейчас пишете? – спросил он, вальяжно расположившись на диване и закинув ногу на ногу.
– В данный момент я отвлекся от написания книги, так как пишу пьесу и в ближайшем будущем планирую ее поставить.
– О, о! – не в силах сдерживать себя, подпрыгнул на месте Тихий, – боги, господин Милон! Как это чудесно! Я могу вам помочь в реализации вашей пьесы!
Этого только не хватало.
– Пьеса, – скривившись, выдал Ярузалевский, – недостойное дело для писателя.
– М, – протянул я, закусывая губу и подавляя в себе подступающую бурю ярости, – подобное замечание, господин Ярузалеский, недостойно издателя. Мне жаль, – тут же заторопился я, не в силах более оставаться, – но я вынужден вас покинуть – леди Альдофин заждались меня в большой зале.
Когда я выходил из комнаты, взгляд мой зацепился за Иваницкого, что втихомолку глумился надо мной. Смейся, смейся, глупый, посмотрим, кто посмеется последним, когда я женю тебя на Розмари Астраль.
Порог коридора я переступил в крайне раздраженном состоянии и лишь попавшийся на глаза Софиан сдержал во мне гнев.
– Господин Альдофин, – мягко улыбнулся он, – прошу, не слушайте господ, они ничего не смыслят в литературе. Я прочитал вашу рукопись, что вы любезно мне одолжили, и я вас заверяю, что она, не побоюсь этих слов – божественна.
– Правда? – оторопел я, встав посреди коридора, как вкопанный, – так, погоди-ка, – нахмурился я, – ты что же прочел ее целиком?!
– Да, – заверил меня Софиан с полной уверенностью.
– Прямо весь талмуд?! – выпалил я, не унимаясь, – как…? Так быстро?!
– Не хотелось бы прослыть хвастуном, но я очень быстро читаю. К тому же по ночам я страдаю бессонницей, а чтение помогает мне скоротать мучительные часы, – спокойно пояснил Софиан, при этом мягко улыбаясь. – Понимаете, – заговорил он тише, и мы продолжили путь по коридору, – господин Ярузалевский, как и все здешние джентльмены, слишком высокого мнения о своей персоне, поэтому он едва ли замечает что-то поистине значимое.
– Благодарю, Софиан, ты, как и всегда очень чуток, – с признательностью произнес я.
– О, господин Милон, вы всегда можете положиться на меня, – мы подошли к дверям бальной залы, и он посмотрел на меня, – ведь я вам очень благодарен в свою очередь.
– За что? – искренне удивился я.
– За то, что относитесь ко мне, как к себе равному. Прошу, – он отворил двери, и я совершенно растерянный вошел внутрь.
Звезды серебрились пыльной россыпью за огромными окнами широкой бальной залы. Люди кружили, поглощенные пьянящим танцем, ловко перебирая ногами в такт навязчивой музыке, которая словно подгоняла их.
Я решился выпить немного грога возле одного из столов, что ломились от угощений и всяческих вкусностей, дабы успокоить свои и без того расстроенные нервы. Конечно, мне же мало проблем с моим прекрасным семейством, как их еще подкидывает сомнительный Совет! А мне рассказывали, что в подобных клубах господа лишь болтают о хорошеньких барышнях и попивают вино подле камина, наслаждаясь бездельем и леностью, что так присуща молодым наследникам влиятельных кланов! Но мне же, как обычно, несказанно везет!
Я так и остался возле стола, потягивая горячий грог, и с этого ракурса я прекрасно мог наблюдать все, что происходило в бальной зале. Неподалеку от меня стояли два моих недавно приобретенных врага – Редьярд Больфис и Дезмонд Беднам. Они общались в весьма напускной дружеской манере, на самом деле выражая друг для друга скрытую угрозу. Вероятно господин Больфис, воспользовавшись удобным случаем, мягко внушал господину Беднаму старшему, что не стоит приударять за его женой, ведь в приличном обществе так не принято.
К слову сегодня на пиршество в честь великого и до тошноты творческого господина Тихого прибыло немало вампирской элиты из самой столицы. Редьярд безумно желал выдать своих горячо любимых дочерей за приближенных вампиров, дабы укрепить свое и без того весьма прочное положение. Только ему придется столкнуться с препятствием в лице меня, просто он еще не ведает об этом.
Вампирское отребье кружило возле моих красавец кузин, словно демоны над лакомой душой. Они щеголяли в самых изысканных и модных нарядах, кидались остротами, жирно подчеркивали у кого какое состояние и привилегии, словом выглядели так, будто устроили соревнование на звание самого хвастливого и напыщенного болвана, что есть на свете.
Безусловно, нельзя было отрицать того факта, что каждый из них обладал приятной наружностью, приемлемыми манерами и положительным расположением к себе. Однако меня воротило при мысли, что каждый из них видел в моих сестрицах лишь очередную ступень, которая приблизит их к главе вампирской империи. Грудь мою обжигало, когда я наблюдал за жалкими попытками вампирских графов вскружить голову девицам Альдофин, которые в свою очередь были милы и любезны в ответ, но не более.
Вам ничегошеньки тут не светит, можете не пытаться. Я ни за что не отдам ни одну из своих кузин развратной вампирской элите, для которой все человеческое и душевное давно стерто, потеряв последний смысл.
Несмотря на мои переживания, один из кавалеров, что наглым образом отирался возле Роберты, которая, кстати, была давно обещана другому, проявлял неслыханный напор по сравнению со своими сородичами. Он даже умудрился уговорить девушку на танец с ним, и они закружились в вальсе, не замечая моего пристального взгляда, которого я не собирался сводить с них до конца данного действа.
Танец подошел к своему неминуемому концу, и я решил покончить с этим безобразием, пока что господин Натаниэль не вернулся из комнаты Совета. И пускай в последствии господин Больфис наточит на меня еще больше свои клыки, я не могу позволить, чтобы какие-то жалкие кровососы, обращенные с помощью демоницы, помешали моим планам.
Уличив нужную минутку, когда вышеупомянутый господин выйдет на балкон подышать свежим воздухом, ведь в зале стояла смертельная духота, я кинул быстрый взгляд в сторону Редьярда и, убедившись, что он за мной не следит, шагнул следом.
Ночь дышала летней прохладой – воздух приятно обволакивал своей свежестью. Снаружи было тихо, я слышал, как вдали глухо шумит океан.
– Ох, добрый вечер, вы господин Альдофин? Кажется, нас не представили – граф Корнус, первый советник господина Больфис, – сам попался в мою ловушку вампир. Видимо этому глупцу было невдомек, что я не играю особой роли для Редьярда, хотя и являюсь племянником его жены и главою рода. Но для таких, как этот Корнус, подобное много значило.
– Предельно рад знакомству, – слегка улыбнулся я, ощущая как моя дьявольская личина прорывается наружу, – что привело вас в наш скромный пригород?
– Ох, господин Альдофин, – заговорил вампир так и лебезя передо мной, – каюсь, я влюблен в госпожу Альдофин!
– В тетушку?! – издевательски вскинул я брови.
– Нет, в леди Роберту! – выпалил он поспешно, испугавшись самой мысли покуситься на то, что принадлежит Редьярду, – господин Больфис хочет устроить нашу свадьбу, однако я пожелал сначала лично завоевать сердце дамы.
– Неужели? – снисходительная улыбка будто прилипла к моему лицу, и я не в силах был ничего с нею поделать, – вы не знали, госпожа Роберта уже обещана другому господину, и этот господин весьма серьезно настроен.
– Кто же он? Вампир? – напрягся Корнус.
– Нет, но думаю, когда они поженятся с моей кузиной, они сами решат данный вопрос, – покачал я головой, – так что я настоятельно рекомендую вам отойти в сторону, господин Корнус.
– Ох, господин Альдофин! Вы меня напугали, право! Я уж думал, – выдохнул он, полностью игнорируя мои рекомендации, – если он не вампир, так чего же мне опасаться? Сейчас нынче времена, когда люди стали, извините при всем уважении к вам, ниже вампиров. И, стало быть, не ему решать.
– Господин Корнус, вы меня не поняли, – внушающим, тихим голосом проговорил я, пристально глядя ему в глаза, – мне глубоко наплевать на вашу иерархию, я вам лишь сказал в вежливой форме отвалить от моей кузины. Я надеюсь, теперь вы услышали меня?
Глаза парня вспыхнули кровавым оттенком раньше, чем до него дошел весь смысл сказанных мною слов.
– Ты угрожаешь мне? Первому советнику самого Редьярда?
– Это была лишь просьба, – спокойно ответил я, – до угроз дело не доходило, иначе вы бы это почувствовали.
Вампир мигом схватил меня за воротник и неистово прошипел:
– Ты жалкий человечишка, лучше не указывай мне! Я сильнее тебя и за пару секунд могу выпить всю твою кровь, так что советую быть осмотрительнее впредь!
– Славно, – усмехнулся я, – значит, вы выбрали все-таки угрозы.
Я быстрым движением перехватил его руку, которой он вцепился в мой воротник, и второй рукой, схватив его за плечо, с легкостью выкинул господина Корнуса с балкона. Вампир не в силах сопротивляться одной из самых неоспоримых вещей в мире – гравитации, глухо стукнулся о землю.
– Надеюсь, мы поняли друг друга, – удовлетворенно улыбнулся я, глядя ему вслед.
Стоило мне вернуться в залу, мое лицо мгновенно изменилось, засияв излюбленной и удобной для всех наивностью. Вернулись и запоздавшие члены Совета.
Натаниэль, пока я с таким рвением отстаивал его честь и права, уже вовсю кружился в танце с Робертой. Он неотрывно глядел своим бесстыжим взглядом в глаза девушки, и она в свою очередь не отводила своего.
Фелес отправился в ту сторону залы, где не было Консетты. Парень намеренно избегал госпожу Эсмальт – в самом начале вечера он нечаянно столкнулся с нею в дверях, и лицо его тут же беспричинно для окружающих залилось пунцовой краской. Этот тревожный и никем не объяснимый жест взволновал Айрис, которая не хотела терять ни одного кавалера из своего подчинения.
Даниэль с Иэном, как и обычно, отправились в игральную комнату, где господам было дозволено вдоволь подымить.
Я хотел было направиться вслед за ними, как озорница Рири появилась точно из воздуха, шурша своим прелестным платьем темно-глубокого оттенка. Ее шея была сегодня обнажена, рыжие локоны убраны в прекрасную прическу.
– Зачем ты выкинул вампира с балкона? – прошептала она, лукаво стреляя глазками.
– А ты следишь за мной? – улыбнулся я, – разве похож я на того, кто может выкинуть с балкона какую-либо нечисть?
– Пожалуй, тот, на кого меньше всего думаешь, как раз способнее остальных это сделать, – Рири кокетливо провела пальчиком по моей груди и, пятясь назад легкой поступью, удалилась от меня, неотрывно глядя в глаза.
Тем временем Натаниэль отвел Роберту все на тот же злополучный балкон, находясь в совершенном неведении относительно того, что там произошло буквально десять минут назад.
Господин Корнус к счастью уже пришел в себя, благополучно залечив свои кости благодаря силе вампирской регенерации, и явился обратно в зал в совершенно удрученном состоянии духа. Его помятый вид и понурое лицо в целом говорили сами за себя. Напрасно Редьярд силился всяческими ужимками подать знаки своему последователю помешать свиданию полицейского с его дочерью – господин Корнус отрицательно мотал головой, всем своим видом показывая, что не желает этого делать. Пару раз он бросил красноречивые взгляды в мою сторону – я же преисполненный спокойствия одиноко возвышался возле столов с напитками. Легкая ухмылка коснулась моих губ, когда господин Больфис наконец устремил взгляд зеленых глаз на меня. Он тут же понял, кто послужил виной несостоявшемуся сватовству. Глаза его вмиг полыхнули алым, но вампирская театральщина не произвела на меня никакого впечатления. Я так и продолжал оставаться во власти непоколебимой невозмутимости.
Ох, господин Редьярд, вам следовало еще в прошлый раз воспринять мои слова всерьез.
Пока что я вел безмолвную битву с элитой кровососов, господин Натаниэль продолжал свое сражение на балконе. Летняя ночь очаровывала тишью и прохладой. Лишь самый черствый из людей был не способен уловить романтическое настроение столь дивной поры.
Стоило заметить, что господин Романов, одержав однажды неоспоримую победу над противником, после сильно расслабился и потерял былую хватку. А зря.
– Совсем скоро Лита, госпожа Роберта, – заговорил Натаниэль, облокотившись на балконный парапет спиной, – надеюсь, вы придете на общие гуляния?
– В этом имеется такая необходимость? – слегка улыбнулась Роберта.
– Что за вопрос? – вздернул бровями парень – самоуверенность застилала ему глаза, – обычно в Литу юноши ловят девиц, и если я поймаю вас, то вы будете принадлежать мне.
– Я – вам? – изумилась девушка, все еще продолжая улыбаться, – не думаю, что когда-нибудь стану принадлежать кому бы то ни было. Ведь я не вещь и принадлежу сама себе.
Натаниэль прищурился, не намереваясь ослаблять напор. Как оказалось, упрямым сопротивлением его было еще легче распалить.
– Жена всегда принадлежит мужу, а муж в свою очередь – жене, – он наклонился к Роберте совсем близко, – не понимаю, что в этом плохого?
– Безусловно, ничего плохого в этом нет, но сдается мне, что вы уже почему-то решили все за меня, хотя согласия своего я вам не давала, – девушка поддалась чуть вперед.
– Не давали, не спорю. Но дадите, разве нет? – усмехнулся Романов и, не медля ни секунды, бросился к манящим губам Роберты, пылко впившись в них. Но девушка не оценила данный порыв страсти по достоинству – она тут же вырвалась из его объятий, тем самым еще больше подтвердив свой статус «строптивицы», и залепила главе графства смачную пощечину.
– Вы стали очень дерзки, хотя я вас в этом не поощряла, господин Романов, – вздернула бровями Роберта, вмиг сделавшись холодной и надменной, – вы что-то перепутали. Я не та, с которой могут пройти подобные уловки.
Натаниэль, тяжело дыша, потер щеку, однако глаза его по-прежнему горели неиссякаемым огоньком, полным озорства, что неотрывно глядели на девушку.
– С вашего позволения, – продолжила Роберта, – я покину вас.
– Так и быть, я позволяю вам оставить меня, – Натаниэль расплылся в сладкой улыбке, ничуть не расстроившись от поражения.
Девушка бросила на него надменный взгляд, и поспешно покинула чарующий балкон, что был залит мягким лунный светом.
Данный эпизод не был не замечен господином Больфис, что проводил свою дочь тяжелым взглядом. Натаниэль же, как ни в чем небывало удалился с балкона. Я неустанно поражался его редкой способности не поддаваться унынью и воспринимать любые препятствия, играючи, с легким сердцем.
– Нат, – возникла из ниоткуда перед ним Розмари Астраль.
Ее платье переливалось перламутром, сама она была до боли обворожительна.
