Irin Joki
Дом злых ведьм с холма. Том I.
Я видел, как все внутри Роберты содрогалось от муки, которую она испытывала в данную секунду. В тот миг каждая из моих сестриц поняла, что всех их ждет подобная участь.
Филиппа схватила Франческу за руку, которая еле сдерживалась от того, чтобы не высказаться по этому поводу. Рири помрачнела, и я впервые наблюдал ее такой, у Скарлетт на лице четко читалось – если хотя бы кто-то посмеет насилу выдать ее замуж, то она непременно отправит своего неугодного мужа на тот свет.
Мэри же с тех пор, как отец семейства появился в ее поле зрения, только и делала, что старалась спрятаться и принять более незаметный вид. Она вжималась в стул, силясь загородить собой Руслана. Она намеренно не глядела в сторону Редьярда.
– Что ж, – выдала, наконец, Роберта, нервно облизывая губы, – на все ваша воля, отец.
– Чудесно, – Больфис расплылся в удовлетворенной улыбке, – слышала, детка? Она не против.
Филиция приподняв одну бровь, в недоумении глядела на свою дочь, неуместная покорность которой появилась из ниоткуда в самый неподходящий момент.
– Прошу прощения, господин Больфис, – вступился я, мысленно проклиная все и отправляя к чертям в ад, – вы забыли спросить позволения у самого важного человека – меня.
Кузины тут же устремили в мою сторону любопытные взоры, тетушка же прищурилась, словно выжидая от меня каких-то действий.
– С чего бы мне спрашивать тебя? – удивился Редьярд, его явно позабавили мои слова, – она моя дочь, ты рехнулся что ли?
– Дочь? – усмехнулся я в ответ, откладывая газету в сторону и слегка поддавшись вперед, – госпожа Роберта носит фамилию «Альдофин», а не «Больфис», из чего я делаю вывод, что она принадлежит клану Альдофин, в котором решение принимает глава. И это опять-таки я.
– Очень хорошо, чертенок, – искренне рассмеялся Редьярд, – но ты же слышал, что ответила моя Роберта? Она согласилась, так что споры излишне.
– Вы надавили на нее, – не унимался я, голос мой посуровел, ведь я из последних сил держал себя в руках. Краем глаза я уловил, как Рири глядит на меня горящими бездонными глазами.
– Я? – наигранно изумился Редьярд, – как бы я посмел? Я так горячо люблю своих детей и от всей души желаю им счастья, – с некой издевкой в голосе произнес господин Больфис.
– Роберта, – стальным тоном произнес я, продолжая прожигать Редьярда взглядом, – скажи мне, ты хочешь замуж за того неизвестного господина, которого хочет сосватать тебе твой отец?
– Нет, – тут же ответила Роберта, потупив взгляд, но голос ее был тверже камня.
– Разговор окончен, господин Больфис, – складывая газету, я откинулся на спинку стула, – вы можете быть свободны.
Редьярд разразился невероятным хохотом, видимо не посчитав нужным принять мои слова всерьез.
И очень даже зря.
– Ха-ха! – заливался он, – как скажешь! Детка, – обратился он к жене, – а твой малец весьма дерзкий парнишка! Я подобное уважаю! Не хочешь обратить его, дабы такое добро не пропадало? Ладно! – перевел он дух, – Милон, поговорим об этом позже, без дам.
– Вы ошибаетесь, господин Больфис, – пожал я плечами, сохраняя непоколебимость, – я не намерен продолжать данный разговор, ведь мое решение останется неизменным.
– Отлично, малец, я услышал тебя, – кивнул головой Редьярд с надменной ухмылкой, которая будто впечаталась в его лицо, – как сказал глава клана Альдофин, так и будет. Я с вашего позволения удалюсь в свои покои, если вы позволите.
– Как вам угодно, – незамедлительно ответил я, провожая его жгучим взглядом.
Он еще явнее улыбнулся мне напоследок, и я ответил ему тем же.
Так война была объявлена, и я ни за что не намерен был отступать.
– Благодарю вас, господин Милон, за то, что вступились за меня, – нарушала молчание Роберта, как только господин Больфис покинул нас. В голосе ее звучала признательность, – иначе мне пришлось бы проткнуть колом своего супруга в брачную ночь. Это было бы крайне неудобно для меня.
– Совершенно не за что, – поперхнулся я, делая глоток кофе.
– Или пришлось бы просить Скарли заколдовать его, – продолжила свои невинные рассуждения Роберта, – это прибавило бы моей сестре и без того хлопот.
– Не стоит, Роби, – поспешно отозвалась Скарлетт, вздернув бровями, – он истек кровью, ты бы и глазом не успела моргнуть. Убивать чужих мужей мне всегда в радость.
Всегда?! Я не ослышался – очевидно?!
– Неужели, матушка, эта незавидная участь ждет каждую из нас?! – рассерженно выпалила Франческа, не в силах больше сдерживаться.
– Что именно, дорогая? Замужество? – вздернула бровями Филиция и прискорбным тоном добавила, – вынуждена тебя разочаровать, но да – ждет.
– Перспектива не внушает радости, – подытожила Филиппа с задумчивым видом.
– Ох, ну тогда передай, пожалуйста, отцу, – закипала Франческа, делая акцент на последнем слове, – что я пойду только за принца, и это всем известно! Я себя слишком люблю, чтобы возле меня в мужьях отирался какой-то вампир!
– Придется их всех отравить, – равнодушно пожала плечами Скарлетт, будто сие действо она выполняла ежедневно.
О, богини…
Я наблюдал за этим разговором с совершенно растерянным видом, не зная как лучше втиснуться со своим веским словом и не вызвать при этом еще большего раздражения в сердцах девушек.
Тут я ощутил на себе пронзительный взгляд. Я повернул голову и увидел, как и всегда Ребекку, что неизменно сидела по левую руку и пожирала меня глазами, никого и ничего не стесняясь. Она вожделенно облизнула губы, глядя при этом на мои, и преступные мурашки пробежали по моему телу, неминуемо обжигая нутро.
– Спокойно, – произнес я, дабы усмирить не на шутку разбушевавшихся кузин, – в нашей семье все будут выходить замуж только по обоюдному согласию. В противном случае никаких свадеб не будет.
– И жениться тоже? – расплываясь в ухмылке, спросила Рири. Глаза ее горели озорным огоньком.
Под столом ее босая ступня заскользила, чуть касаясь, по моей ноге, подбираясь все выше. Глаза мои округлились, я запаниковал, озираясь вокруг, ибо хотя сие постыдное действо и было надежно прикрыто скатертью, однако мне это нисколько не внушало доверия.
Я насилу поймал ее ногу правой рукой и, облокотившись левым локтем об стол, заискивающе поглядел ей в глаза, мысленно умоляя прекратить учиненный беспредел.
– Конечно, и жениться тоже будут по любви, – пытаясь обуздать навязчивое чувство, проговорил я сквозь зубы, – мы с Русланом, между прочим, не хуже вас, хотя права мужчин и обесцениваются в этом доме.
– Тогда у меня для вас, господин Милон, ужасные новости, – улыбнувшись, чертовка тоже облокотилась локтем об стол, – вы женитесь не по любви, и тем самым нарушаете собственные правила.
Под столом Рири старалась извернуться и высвободить свою ступню из моей цепкой руки, однако у нее ничегошеньки не выходило.
– О чем вы толкуете, госпожа Ребекка? – с нажимом произнес я, теряя всякое терпение. Неистовый огонь разгорался у меня внутри, опаляя все на своем пути, – я помолвлен с той, которую люблю всем сердцем.
– Правда? – издевательски покачала головой Рири, – может тот, кто пылко влюблен все же вспомнил бы, что так и не ответил на письмо возлюбленной? Ах, да, оно же сгорело дотла, по случайности, конечно.
Удар был нанесен точно в цель – непростительная слабость была допущена с моей стороны, и как результат я на миг забылся и потонул в дьявольском и коварном обаянии, что так и лилось из Рири. Она же только и ожидала моего промаха, дабы воспользоваться данной заминкой, и резко выдернула свою ступню из моей уже не такой цепкой руки. И не успел я опомниться, как ее изящная ножка уже оказалась у меня на коленях.
Я подпрыгнул и ударился о стол, чем вызвал чрезмерный грохот и неминуемое внимание всех присутствующих.
– Что такое, Милон, солнышко, – ласково осведомилась Филиция, что было обычно ей несвойственно, – нехорошо себя чувствуешь?
– Да, что-то мне дурно, – заторопился я, принимая во внимание, что порядочному аристократу время от времени нужно испытывать недомогание. – Я с вашего позволения, удалюсь.
Напоследок Рири одарила меня лукавым взглядом, я же силился как можно явнее игнорировать ее. Но признаться удавалось мне это дело весьма плачевно – я продолжал глядеть на нее не в силах оторваться.
В голове моей тем временем так и маячила раздражающая мысль о письме Мариэль, на которое я должен был дать ответ еще на прошлой неделе. Сколько бы я не ломал голову, как выбраться из столь затруднительного положения – идея так и не хотела приходить мне на ум. Что я мог? Только лишь дождаться еще одного письма от невесты и в ответе сделать напускной вид, якобы предыдущее послание от нее и вовсе не приходило. Мол, потерялось – как же так!
Вранье мое накладывалось одно на другое со страшной быстротой, что я едва поспевал за ним.
Дойдя до лестницы, дабы проследовать в свои покои, я услышал беседу моих кузин, что продолжали обед в столовой. Роберта поведала:
– Господин Натаниэль скоро должен прийти, он обещал.
– Подать вам чай в беседку? – осведомилась Алессандра, и в ее голосе я уловил некое одобрение.
– Да, прошу вас, Алессандра, – сдержанно ответила Роберта, – мы будем одни.
Одни?!
Что?!
Уму непостижимо!
Я в один шаг вбежал обратно в столовую, чем изумил всех дам:
– Господин Натаниэль зайдет? Отлично, у меня к нему дело!
– Как вам угодно, – растерялась Роберта, – господин Натаниэль мне не принадлежит, так что располагайте им, сколько вам понадобиться.
– Это пока не принадлежит, – вставила дельное замечание Франческа, не в силах удержаться.
Роберта в ответ на выпад сестры наградила ту презрительным взглядом.
– Вам же, господин Милон, вроде сделалось дурно? – невинно пролепетала Рири, – что, уже полегче?
– Благодарю за заботу, – с нажимом ответил я, глядя в эти напускно чистые глазки, в которых притаилось дьявольское коварство, – мысли о моей невесте придали мне сил.
– И когда же мы, наконец, узрим столь чудодейственный целительный цветок? – закатив глаза, неожиданно подала голос Филиция, просматривая газету.
– Да, – тут же подхватила Рири с загадочным видом, от которого меня пробирали мурашки, – не терпится познакомиться с будущей госпожой Альдофин.
– Она прибудет через неделю, так что ждать осталось всего ничего, – чуть не расплакался я на этих словах, понимая всю щепетильность своего положения, – прошу прощения, откланяюсь. Как прибудет господин Романов, будьте любезны оповестить меня.
– Непременно, – отозвалась Рири.
Я намеренно задержал на ней красноречивый взгляд и поспешил в свои покои.
Госпожа Филиция Альдофин намного опаснее, чем я предполагал. И то, что она намеренно втягивает меня в свои игры отнюдь не радует мое и без того многострадальное сердце.
То есть, любит она Глена Монтеро, а Редьярд Больфис ее муж и что более странно – отец ее дочерей, которые к слову ничего не унаследовали от своего родителя. Но как я понял, Филиция и Редьярд являют собой союзников, которые устремлены найти Холодного принца… неужели господин Больфис настолько им одержим? Неужели за столько лет никому не удалось напасть хотя бы на какой-нибудь след?
Это была мрачная тропа, на которую я ступил против своей воли, но теперь уж было поздно отступать. Придется припастись большой изобретательностью и выполнить прихоть тетушки – поженить Иэна с Розмари. Главное не поддаваться панике, а выжидать, действовать с холодной головой. Я заманю их в общий капкан с той искусной ложью и коварством, какие мне только свойственны.
Я рассуждал об этом, глядя на свежий букетик трав, что, не изменяя себе, мне принесла с утра пораньше Рири.
Ах, Рири… проблем мне мало.
Что я вытворяю.
Спустя некоторое время, я услышал настойчивый стук во входную дверь, что доносился с первого этажа. Не став дожидаться, когда кузины – эти хитрые создания, оповестят меня о прибытии гостя, я решил спуститься сам, дабы непосредственно быть в курсе ситуации.
Я подоспел как раз в тот момент, когда Натаниэль с Робертой зашли в беседку и были там, о богини, оставлены Алессандрой наедине. Подул легкий ветерок, я ловко маневрировал, успешно не попавшись домоправительнице на глаза (мне не хотелось становиться ее врагом), и очутился на пороге чудесной, выкрашенной в белый цвет деревянной беседки. Она имела круглую форму, увешенная полупрозрачными кружевными занавесями, которую волшебно тревожил ветерок.
Преисполненный братского долга, я, наступая на свою гордость, ворвался внутрь беседки, встречая изумленное лицо Роберты и раздраженный взгляд Натаниэля.
– Что стряслось, кузен? – как и всегда, поддерживая атмосферу светского приема, спросила кузина, сохраняя собственное достоинство.
– Ах, господин Натаниэль, – неловко начал я, проскальзывая как бы невзначай ближе к лавочкам, – я так рад вас видеть, мне нужно с вами кое-что обсудить. Вы не против, дорогая Роберта?
– Я против, – нахмурившись, отрезал Натаниэль, не до конца понимая мое странное поведение.
– Господин Милон, конечно, вы можете составить нам компанию, – подавляя проступающую улыбку, заявила девушка, – об этом не может быть и речи.
– Покорно благодарю, – приободрился я, втискиваясь за столик между влюбленной парочкой.
Стоило мне только плюхнуться на лавку, моя особа тут же была одарена самым презрительным взглядом, на который только был способен господин Романов.
– И о чем же вы так яростно желали поговорить со мной, господин Альдофин? – через зубы прошипел Натаниэль, чем вызвал еще большую улыбку Роберты, – что это не терпело отлагательств на полчаса?
– Хотел уточнить, когда состоится следующее собрание Совета, которое мы так ждем, – невинно проговорил я, делая вид, будто ничего не понимаю.
– Завтра в час дня мы встречаемся в Кастонском поместье, – быстро проговорил Натаниэль, – приходите, все обсудим.
– Непременно, – улыбнулся я, притворяясь сущим ангелом.
– Если это все, мы с вашего позволения… – сквозь зубы начал Романов.
– Прекрасный денек сегодня, не находите? – поспешно перебил я его.
– Погода и правда чудесна, – согласилась Роберта, силясь хотя бы как-то исправить положение. – Надеюсь, этим летом не будет слишком душно. В прошлом году, господин Натаниэль, вам было тяжело курить в жару, не так ли?
– Я сейчас не курю, госпожа Роберта, – спокойно пояснил Натаниэль, беспрестанно косясь в мою сторону, – видите ли, я так дымил, что у меня теперь разыгралась жуткая аллергия на табак.
– Вот как? – удивилась кузина, – все же это к лучшему, от сигарет много вреда.
– Полностью согласен с вами, – улыбнулся ей Натаниэль и тут же начал подавать мне знаки глазами, покинуть их идиллию. Но я, как мой упертый осел Оскар, делал вид, якобы не совсем понимаю его намеков.
Терпение Романова на этом видимо подошло к концу, и он ловко и умело уронил чайную ложку в дальний угол беседки – так, что мне на секунду почудилось, что она сама туда ускользнула.
– Прошу прощения, – обаятельно улыбнулся Натаниэль Роберте, бесцеремонно схватив меня за шиворот, – нам надо поговорить. Мы быстро, миледи.
Он резко дернул меня в сторону, где лежала теперь чайная ложечка. Кузина проводила нас взглядом, каким смотрят обычно на детей, что шалят.
– Что ты творишь, Милон?! – прошипел Романов, дымясь от закипающего гнева.
– А что такого? Составляю вам компанию, господин Натаниэль, – невинно оправдывался я, по-прежнему делая вид, что ничего не понимаю.
– Какого дьявола ты делаешь? Оставь меня с ней наедине, она только немного оттаяла в мою сторону, – недовольно заворчал Натаниэль тихим голосом, – или ты уже передумал мне ее отдавать?
– Нет, конечно, господин Натаниэль, я ее только вам и смогу отдать, клянусь, – со всей признательностью заверил я его. – Однако и вы меня поймите, что даже будучи уверенным в ваших помыслах и чести, я все равно не могу оставить свою незамужнюю кузину наедине с посторонним мужчиной.
– Посторонним?! – опешил Романов, – я миллион раз оставался с ней наедине на протяжении всей жизни!
– Пока посторонним, – поспешно добавил я, видя, как граф начинает выходить из себя.
– Ох, Милон, – вздохнул Натаниэль, потирая лоб, – ты вынуждаешь меня принять крайние меры и прибегнуть к помощи самого непобедимого в этом деле человека.
– О нет! – выпалил я, не подумав, – только не тетушка Филиция!
Романов поглядел на меня утомленным взглядом, будто я только что сказал несусветную глупость.
– Побойся богов.
Мы тут же вернулись обратно, где нас встретила невозмутимая Роберта, которая чинно и благородно разливала чай.
– Ваше совещание закончилось успешно? – осведомилась она, улыбаясь – надеюсь, стороны пришли к соглашению?
– Почти, – улыбнулся Натаниэль, – прошу меня простить, госпожа, но я вас оставлю буквально на пять минут и тут же возвращусь на всех ветрах.
– Конечно, буду с нетерпением ждать, – подавляя улыбку, проговорила Роберта, – не задерживайтесь.
– Повинуюсь вам, – поклонился Натаниэль и стремительным шагом покинул беседку.
И вот мы остались одни.
Смешно, как бы мы с господином Романовым не шептались в стороне, Роберта, очевидно, все слышала, ведь она вампирша.
– Отчего вы смеетесь, кузина? – не выдержал я.
– Вы очень забавны, господин Милон, – искренне засмеялась девушка, больше не в силах сдерживаться. И я впервые наблюдал ее такой естественной.
– Неужели? – усмехнулся я, – что же именно вас так позабавило во мне?
– Видите ли, у меня сложилось неправильное впечатление о вас. Мне казалось, что вас очень легко обидеть, и что вы вряд ли станете стоять на своем при противнике более сильном. Однако я ошибалась, – Роберта поглядела на меня, – оказывается это именно от вас нужно спасаться любому, кого захотите обидеть вы.
– Вы, правда, так считаете? – стал вмиг серьезным я.
– Конечно, я никогда не говорю, не подумав, – она наклонила голову на бок, – разве это не вы пару недель назад желали избавиться от нас с сестрами, выдав замуж за первого встречного? А сейчас вы сидите здесь, хотя прекрасно знаете, что господин Натаниэль никогда не позволит себе со мной ничего лишнего.
Не сразу я осознал то, что мне было сказано – понимание постепенно приходило ко мне. Богини, а ведь, правда, что я делаю?
Мысли мои нарушала блистательная Алессандра, что стремительно ворвалась в беседку с подносом свежеиспеченного печенья. За ней с самодовольным видом торжественно шествовал господин Романов – лицо его выражало неоспоримую победу. И он был прав, чего таить – никто в этом мире, ни демон, ни вампир, на даже сам Холодный принц был не в состоянии тягаться с домоправительницей дома на холме.
– Госпожа, прошу прощения, но я принесла вам печенья, – тут взор ее светлых глаз упал на причину ее внезапного появления, и это заставило меня почувствовать себя пристыженным и вжаться в скамью. – Господин Милон, – сделала она акцент на моем имени, произнося это с некой претензией, – вы, конечно, извините меня, но, по-моему, вам стоит выпить чаю в другом месте. Не поймите меня неправильно, но вам лучше оставить госпожу Роберту с господином Натаниэлем наедине.
– Как скажите, – пропищал я в ответ, опасаясь из любимчика домоправительницы переквалифицироваться в ее врага. А этого и своему врагу не пожелаешь.
Меня, как ветром сдуло, а Натаниэль, удовлетворенный своей выходкой, продолжил борьбу на самом сложном фронте военных действий – любовном. Алессандра, то и дело, одаривая меня укоризненными взглядами, так же поспешила покинуть влюбленную парочку.
Возможно, я наделал сегодня невероятное количество глупостей, все больше утопая в том, чего себе не желал. За это мне придется поплатиться собственной шкурой, но это будет когда-нибудь потом… а сейчас я лишь наслаждался беззаботностью летнего ветерка, что ласково тревожил листья деревьев и весеннюю траву.
3.
Как и было условлено на следующее утро, в первый день лета, я отправился в Кастонское поместье к часу дня, где была запланирована встреча Совета. Погода стояла ветреная – потоки неспокойного воздуха то и дело набегали волнами с океана, заставляя листву тревожно перешептываться между собой.
Меня, как и в прошлый раз, радушно встретил дворецкий Стюарт, который тот час любезно проводил меня в кабинет господина Романова, где уже собрались все члены Совета, а также Софиан Батье с Луи Хитрым.
Кабинет оказался просторным и весьма темным помещением. Хотя возможно мне так показалось из-за хмурого неба, что нависало сегодня над пригородом не к добру. Здесь было довольно-таки уютно – мебель, как в гостиной и в столовой была сделана под один стиль. Всюду расстилались ковры, полки шкафов заполняли книги, корешки которых поблескивали в темноте, отражаясь от дневного света. В углу расположился бар, в центре стояли кресла и столик. Во главе всего возвышался массивный дубовый стол, за которым обычно вел дела пригорода хозяин. Мельком мне удалось разглядеть портрет отца Натаниэля. Эдвард Романов, предыдущий глава их семейства, о котором в прошлый раз мне рассказал Стюарт, отличался от своего сына. Их глаза и выражение лица были схожи, однако в господине Романове старшем проступала та самая теплота и доброта, которая тут же выдавала мягкость его характера. Натаниэль же в противовес походил на лиса – хитрость его лица резала быстрее лезвия ножа, а неутомимый огонек в глазах так и говорил, что с этим господином лучше быть начеку.
Так или иначе, все собрались в кабинете, дабы провернуть опасную, но от этого еще более привлекательную авантюру.
Даниэль Беднам сидел в креслах вместе с Иэном Иваницким, и оба они курили с невероятно важным и напыщенным видом. Луи расположился в стороне, поедая пончики, в общем, как и обычно. Софиан, которого я был несказанно рад видеть в этой сомнительной компании, скромно стоял возле книжного шкафа с непоколебимо ровной осанкой и с видом, готовым в любую секунду быть полезным своим господам. Стоило ему меня увидеть, глаза его вмиг заискрились приветливостью.
Фелес Русаков находился в самом темном углу, восседая с невероятно мрачным видом. Его лицо попеременно выражало то брезгливость, то безысходность положения, в которое он волею судьбы (а может и не волею) был поставлен. Я также отметил, что он невероятно элегантно одет, как никогда постаравшись над своим внешним видом. Несмотря на мое негативное отношение к господину Русакову, нельзя было отрицать того, что он обладал должным чувством вкуса и что еще лучше – знал, что ему идет, а что нет. Широкие рукава его белоснежной блузы с бантом на груди, что сужались в запястьях, подчеркивали его длинные аристократические пальцы, которые никогда не были тронуты тяжелой работой. Он намеренно выделял свою талию, привлекая к ней внимание, и убирал длинные волосы в хвост, чтобы открыть большие глаза. И если бы не прескверный характер господина Русакова, что так и отражался на его лице, то его можно было бы смело назвать красавцем.
Что же касается самого Натаниэля – он, образуя центр и связующее звено данной компании, сидел на стуле, повернув его спинкой вперед. Его руки лежали на спинке стула, а наружность и неизменный огонек в глазах так и говорили, что он сегодня собирается кого-то обокрасть.
– Добрый день, господа, – раскланялся я, сохраняя присущую мне бдительность.
– Добрее некуда, – фыркнул Фелес из-за своего укрытия с весьма недовольным видом.
Да, господин Русаков прекрасно помнил, кто именно виной всему происходящему, и забывать он этого не планировал.
– Что ж ты вырядился тогда, как павлин, раз уж так против данного мероприятия? – вздернул бровями Иваницкий, обращаясь к своему сопернику.
– Ох, боги, – демонстративно закатил глаза Фелес, – вообще-то, чтобы произвести впечатление на женщину нужно хорошо выглядеть. Кто бы, что не говорил, но дамы в первую очередь обращают внимание на опрятность и внешний вид. Но откуда тебе-то знать?
– Действительно, Фелес, откуда? Мне, тому, у которого в доме полно представительниц прекрасного пола, – усмехнулся Иэн, – но в случае с Консеттой это тебе вряд ли поможет. Нужно будет приложить немало усилий и проявить сноровку, дабы заполучить ее доверие.
– Без тебя разберусь! – как обычно взъерепенился Русаков, – я знаю Конси с детства, думаешь, мне неизвестно, как покорить ее?!
– Сильно сомневаюсь, что известно, – покачал головой Иваницкий, выражая явное недоверие.
– Ну, хватит, – не выдержал Романов, – я запретил вам говорить об Айрис, так вы теперь о Консетте спорите? Сколько можно?
– Прошу прощения, – вмешался я, – можно с вашего позволения взглянуть на ответ барышни?
– Конечно, Милон, присаживайся! – Натаниэль указал мне на кресло подле себя, и я повиновался, в душе радуясь, что граф не сердится на меня за вчерашнее чаепитие.
Софиан любезно подал мне письмо, которое я пожелал прочесть. Пока господа продолжали перепалку, я пробежался глазами по строчкам. Беглый женский почерк спешно выводил буквы – видимо Консетта находилась в невероятном волнении, когда писала ответ:
«Дорогой господин Русаков!
Ваше письмо вызвало во мне противоречивые чувства и заставило беспричинно волноваться. Мне непонятна ваша неожиданная привязанность к моей особе. Однако я окажу вам прием, как вы и просили, предварительно отослав всю прислугу из поместья во вторник первого июня, в шесть часов вечера. Прошу вас не опаздывать и прибыть без какого-либо сопровождения. Я искренне надеюсь, что вы объяснитесь относительно своего письма, дабы между нами не осталось ни малейшей недосказанности.
С уважением,
Консетта Эсмальт».
– Что ж, – подал я голос, тем самым нарушая очередные препирания Фелеса с Иэном, – каков план действий? Прислуга точно покинула поместье?
– Да, – тут же отозвался Натаниэль, сложив руки на спинке стула, – Софиан проверил, вся прислуга с утра отправилась в город на ярмарку и пробудет там до завтрашнего дня в столичной резиденции Эсмальт.
– А Элисса Эсмальт?
– Она на совете «Двадцати лордов», я вчера специально это уточнил, – заявил Иваницкий, – сегодня в ночь у них долгое и нудное заседание. Так что ничего не должно нам помешать.
– Даниэль? – позвал парня Романов.
– А? – вырванный из своих мыслей, отозвался Беднам. Все это время он сидел в задумчивости с сигаретой и казался мне отстраненней обычного. – Да-да, сейф.
– Сейф? – удивился я.
– Да, тот, в котором храниться клинок, – Даниэль достал какие-то чертежи, что стояли свернутые в рулон возле его кресла и выжидали своего часа, – сейф сделан во времена правления Холодного принца, поэтому представляет собой весьма вместительный классический железный ящик, который имеет прямоугольную форму. Сделан предположительно на заказ. Защитный механизм разработан самим Холодным принцем, который был тем еще параноиком и поэтому его не представляется возможности вскрыть тому, кто не знает, как именно устроен механизм замка. Сложность заключается в том, что каждый сейф имеет индивидуальную структуру замка, образуя, таким образом, надежную защиту.
Натаниэль нахмурился и лицо его, утомленное длинной лекцией, выражало абсолютное непонимание сути. Казалось, господин Романов давно потерял нить разговора. Все остальные участники собрания и вовсе не проявили должного интереса к такой, как казалось Беднаму, важной теме.
– Так, – все же сказал Натаниэль, – а проще говоря?
Видя реакцию окружающих, Даниэль решил обойтись кратким объяснением проблемы:
– Я его вскрою без шума и свидетелей.
– Отлично! – тут же повеселел Романов, – Софиан раздай господам копии карты поместья Эсмальт. В плане главное – обозначить для каждого четкие роли, чтобы команда работала, как сложенный механизм, делая свое дело без лишней суеты и волнения.
Софиан раздал нам копии карты, и мы с послушным вниманием уставились в них. Однако меня в данный момент заботила совершенно иная мысль – откуда средний наследник клана Беднам владеет умениями вскрывать чужие сейфы?! Ладно, допустим, в силу своих умственных способностей и природной сообразительности он мог скрупулезно изучить данный процесс, однако для такого щекотливого дела все же нужна какая-никакая практика…
Да что не так с этим Советом?!
– Мы зайдем с восточного входа, это вход для прислуги, – глядя в карту, рассуждал Натаниэль, – Луи останется там сторожить, в случае если явятся незваные гости и нам придется немедленно убираться оттуда. Софиан в противовес останется у западного, парадного входа. Мы берем в расчет лишь жилое крыло, ибо остальное поместье закрыто и завешено. Луи, – полицейский поднял глаза, – у тебя все готово?
– Да, босс, – смахивая крошки с воротничка, ответил Хитрый, – если что, я буду стрелять. Вы же знаете.
– Только не как в прошлый раз, Луи, – гробовым голосом осуждающе процедил Романов.
Что значит «в прошлый раз»?! Какой еще «прошлый раз»?!
– Да понял я, босс, – пристыжено пробубнил Хитрый, – простите, в прошлый раз вы сказали стрелять – я и стрелял. Откуда мне было знать, что стрелять следует в воздух, а не в незваных гостей?
Натаниэль закатил глаза, а я напрасно силился принять спокойный вид.
– Мы покинем поместье тем же путем. Софиан, – граф поглядел на своего слугу, – ты дождешься Фелеса, и вы отступите вместе. Но помни, что Консетта ни в коем случае не должна заметить твоего присутствия.
– Я, как и всегда, господин, буду тише травы, ниже воды, – учтиво отозвался Софиан, и как я понял – оговорился он намеренно.
– Что будет делать Фелес, – продолжил Натаниэль, – всем уже известно.
Русаков громко и презрительно фыркнул, всем своим естеством выражая недовольство и пренебрежение.
– Ох, Фелес, дружище, – засмеялся Даниэль, – не шибко смущай крошку Консетту своими ухаживаниями. А то она в этом деле очень неопытна, еще спугнешь ненароком.
– Заткнись, – процедил Фелес, – у меня все схвачено!
На это весьма самоуверенное заявление Иваницкий тихо рассмеялся, на что Фелес незамедлительно пнул его кресло. Иэн не глядя, поймал парня за ступню и отшвырнул ее от себя. Вот уж кто действует как слаженный механизм в команде – главное, чтобы не поубивали друг друга.
– Теперь мы подобрались к самому сложному, – вновь заговорил Романов, – нам нужно будет пробраться мимо столовой, где вы, Фелес, будете ужинать с Конси. Сложность заключается в арке, которая отделяет столовую от коридора – ее никогда не закрывают, и поэтому незаметно проскользнуть мимо нее будет очень трудно. Но если ты, Фелес, как-нибудь отвлечешь Конси, мы сможем пробраться.
– Ладно, я понял уже, – зло проговорил Русаков, – сегодня я работаю элитной куртизанкой и позволяю себя на добровольных началах отыметь во все щели.
Иэн обернулся и, одарив его лукавым взглядом, произнес:
– Только сегодня?
– Ой, отвали! – тут же выпалил Фелес.
Видимо больше ему на это ответить было нечего.
– Дальше мы пройдем непосредственно к лестнице, что ведет на второй этаж и находится в конце коридора. Там мы проберемся к кабинету, – все распался Романов, не обращая внимания на местные перепалки, словно их и вовсе не было, – Даниэль вскроет сейф, мы заберем клинок, положим туда подделку, что я уже подготовил, закроем сейф и вернемся тем же путем. Вам все ясно?
