Irin Joki
Дом злых ведьм с холма. Том I.
– Так, так, так, – сладко проговорила сестрица, убрав руки за спину, и чуть наклонилась вперед, – что вы тут собрались устроить?
– Чего тебе? – невозмутимо спросила Роберта, хотя в голосе ее и проскальзывали нотки раздражения. Натаниэль же был крайне недоволен появлением Ребекки и даже не старался этого скрыть.
– Мы собираемся играть в гольф, – хитренько ухмыляясь, проговорила Рири, – с сестричками Бетси. Пойдем.
Роберта не успела ответить, как Натаниэль тут же возразил:
– Она никуда не пойдет, что за ребячество?
– Я сейчас подойду, Ребекка, – тут же ответила девушка, чем вызвала изумление Романова.
– Что? Никогда не поверю, что вы добровольно отправитесь на поле для игр, – нахмурился полицейский.
– Посмею вас разочаровать, господин Натаниэль, но вы, увы, меня совсем не знаете, – она улыбнулась, и нечто дьявольское промелькнуло в ее глазах, – так теперь знайте, – девушка наклонилась совсем близко к нему, – что я обожаю ставить на место, таких недалеких и дурно воспитанных девиц, как Иви и Айрис Бетси. Надеюсь, вам понравится наша игра.
– О, госпожа Роберта, мне уже нравится, – заверил ее Романов.
И обе госпожи Альдофин на этом удалились.
– Невероятно, Роберта! Ты еще та чертовка, только корчишь из себя недотрогу, – ворчала по дороге Рири, – а мне даже не дала заказать платье с вырезом, какое я хотела!
– Вот выйдешь замуж и закажешь, – отрезала Роберта, беря на ходу клюшку из корзины, – и это случиться скорее, если выйду замуж я. Не понимаю причины твоего негодования.
– Мне это не к чему, я и без всякой очереди туда схожу, – сказала девушка и бросила пытливый взгляд в мою сторону.
Так и началась знаменитая игра в гольф по правилам пригорода Кастонии. Безжалостным правилам, которые отчего-то не предусматривали наказания за телесные повреждения участников. Словом рай для таких садисток, как мои дорогие кузины. Все сестрицы в полном составе под руководством очень серьезно настроенной Франчески, выстроились против сестер Бетси, сестер Пай, Габриэля и Фелеса, который все еще ныл о своем несчастном носе, но вынужден был явить свою особу на поле немедленно, так как Айрис попросила его.
Все участники пикника стали невольно наблюдать за действом на поле и даже Оли Тихий откуда-то вылез и с самозабвенной и надоедливой преданностью начал горячо болеть за сестер Альдофин, чем вызвал несказанное раздражение Франчески.
– Вам конец, опять опозоритесь, – прошипела Иви, глядя Франческе в глаза, и игра таким дерзким образом дала свой старт.
Мячик, направляемый удачей или волей случая, должен был достигнуть нужной лунки, и каждая из кузин способствовала этому по-своему. Мэри, к моему удивлению, была точна, хотя на первый взгляд и казалось, будто бьет она куда попало. Ее очень воодушевляли вопли поддержки Оли Тихого, чего нельзя было сказать о Франческе, которая при первых минутах игры попала в господина Тихого со всей силы, отчего он незамедлительно повалился наземь, сбитый с ног. Неизвестно была ли это случайность, но после данной выходки, девушка недовольно проговорила себе под нос:
– Надоедливый тип.
Ребекка, например, я был уверен, не стыдилась поколдовать для пущего удара и все ее партии имели блестящий результат, что вызывало всеобщий восторг и восхищение. Только лишь я был порабощен этой низменной подозрительностью относительно ее успехов и талантов, остальные же молодые люди все чаще бросали на сестрицу проникновенные и заинтересованные взгляды, что вызывало во мне крайне противоречивые чувства. Рири, замечая мою столь бурную реакцию на ее выходки, силилась закрепить свое лидерство и с еще большим усердием привлекала внимание местных джентльменов и господ.
Однако, когда Иви пару раз обратила на меня взор своих пустых глаз и постаралась выделиться для привлечения уже моего внимания, Рири эта жалкая попытка ужасно не понравилась. Кузина вся покраснела и, запустив мяч якобы в лунку, что-то прошептала так, что этот самый мяч полетел прямиком в госпожу Бетси, попав ей в глаз. В этот же самый момент я ощутил, как шею мою защипало в тех самых местах, где некогда были оставлены метки моей дорогой кузиной для отпугивания надоедливых дамочек. Я потрогал кожу и, так как зеркала нигде по близости не наблюдалось, мне лишь пришлось с ужасом строить догадки и предположения – неужели заклятие настолько сильное, что спустя неделю оно могло вернуться без какого-либо прикосновения?
Роберта была сама элегантность и изящество на поле. Она не позволила ни одному мячу себя задеть, хотя сестры Бетси постоянно силились учинить подобные провокации. За ней неотрывно следил господин Натаниэль, что расположился практически рядом. Девушка явно ощущала на себе столь пристальный взгляд и намеренно не поворачивала головы в сторону полицейского. Она была невероятно красива, и это замечал каждый, кто только посмел взглянуть на нее. Но дьявольская личина, что была глубоко запрятана в ней грозила вот-вот вырваться наружу, особенно в те моменты, когда Роберта как бы невзначай подставляла сестер Бетси на поле и это оканчивалось для них либо падением, либо ссадинами. Это не ускользало от проницательного взгляда Натаниэля и он, наверное, впервые открыл для себя девушку с иной стороны. И сторона эта явно его очень притягивала.
Сестры Пай бесконечно опасались моих сестриц-вампирш, предпочитая держаться от них подальше. Особенно нельзя было не заметить, что они сторонились Филиппу, которая с флегматичным видом, сохраняя присущее ей спокойствие, вела игру. В один момент до ее острого и чуткого слуха донеслись рассуждения Изабель, что деликатно отказалась от игры, ссылаясь на сильную боль в ступне, которую по ее мнению она потянула сегодня утром:
– После свадьбы я немедленно увезу Берти в столицу! Нет, мы здесь конечно не останемся, ему с его талантами и положением тут делать нечего. Конечно, поначалу мы нанесем визит в Рахатск, дабы отпраздновать нашу свадьбу еще и там! Нет, мы редко сюда будем приезжать, скорее госпожа Пай станет наведывать нас в столице.
На этих словах взгляд Филиппы помрачнел и потяжелел – нечто дикое и устрашающее мелькнуло в ее глазах. Она на миг стала более походить на нечисть, на ту, что вполне может утащить тебя в свое логово, если ты осмелишься дать слабину. Филиппа тот час схватила клюшку и запустила мячом в Изабель с такой силой, что та упала на траву, подобно Оли Тихому, сбитая с ног. Никто ничего не мог понять, ибо Рири, любезно оказавшаяся рядом, наложила какое-то заклятие, которое видимо, освобождало Филиппу от малейших подозрений.
Что же касается Айрис – она в отличие от сестры не так часто получала тумаки – ее верный рыцарь господин Русаков служил ей неизменным щитом, благородно принимая на себя весь удар в случае чего. Это в свою очередь очень веселило Иэна, который на пару с Розмари наблюдал за всем действом издалека.
У меня же все больше складывалось впечатление, что кузины стараются не то чтобы выиграть и попасть в лунки, а пытаются задеть мячом как можно больше господ. Они целились не только в участников игры, но и во всех кто присутствовал на пикнике. Так или иначе, каждый господин или госпожа оказывались задеты их мячом, при этом сестрицы что-то нашептывали друг другу, передавали и выглядели в целом очень таинственно. Это поселило во мне всепоглощающие подозрения. Я знал одно – если ведьма предлагает вам сыграть в игру, уж лучше сразу отказаться, ведь ее целью может быть вовсе не выигрыш.
И вот тут-то, как я того и опасался, в борьбу вмешался ни кто иной, как Габриэль Беднам. Все это время он намеренно избегал Скарлетт, лишь наблюдая за ней со стороны. Он, словно притаившийся демон, выжидал удобного момента, и когда девушке требовалось сосредоточиться для последнего броска, он оказался возле нее и тихо прошептал:
– Знаешь, когда именно мне захотелось овладеть тобой?
Скарлетт обладая стальными нервами и непоколебимым характером, гордо проигнорировала данную провокацию, даже не удостоив парня взглядом. Но Габриэля это ничуть не смутило, и он продолжил:
– Я все видел, тогда на берегу океана ты разделась догола и прыгнула в воду… ты русалка, Скарли, и вовсе ты не ведьма. Я же видел твои жабры…
Девушка напряглась всем телом, явно застигнутая врасплох. Она бросила взгляд полный тревоги на парня, глаза ее заблестели, а дыхание сбилось.
– Я уничтожу тебя, и ты отдашься мне, умоляя и плача, поверь, – облизываясь, проговорил Габриэль, – видишь, даже ваше заклятие больше не останавливает меня от столь сладких слов. Я овладею тобой, потому что я Беднам, и мы всегда берем то, что хотим.
Изумительно уничтожающая провокация сработала и девушка вместо того, чтобы ударить по мячу клюшкой, со всей ненавистью зарядила ей по лицу Габриэля. По дуновению ветра поднялась невообразимая суета, и под весь этот шум Мэри, не упуская такой соблазнительной возможности, тоже пнула пару раз господина Беднама младшего с весьма невинным личиком, пока он был занят тем, что отбивался от разъяренной Скарлетт.
Фелес и Даниэль тщетно старались оттащить девушку – она, как дикая кошка вцепилась в свою жертву и отчаянно покрывала ее тумаками. Пока Габриэль с неизменной ухмылкой закрывался от Скарлетт, что залезла на него, доставляя ему, как я думаю, тем самым пущее удовольствие, господин Луи подоспел со словами «О, драка!», и вместо того, чтобы предпринять какие-то действия начал смаковать данное происшествие со стороны, даже не пытаясь как-то помочь несчастному Беднаму младшему.
Конечно, в тот момент я и помыслить не мог, что именно там произошло, поэтому преисполненный братским долгом, я подоспел скорее к образовавшейся толпе.
– Госпожа Альдофин, – еле оттащил девушку Даниэль, пытаясь ее вразумить, – придите в себя, прошу вас.
– Да уж, придите в себя, будьте добры, – ухмылялся Габриэль, – а то залезли на меня при всех.
– Закрой пасть, – гаркнул на брата Даниэль, когда я уже подоспел на помощь. Сюда же уже прибыли и Дезмонд с Натаниэлем.
– Что здесь происходит? – грозно осведомился Дезмонд.
Я вмиг, не обращая ни на кого внимания, оказался подле Скарлетт, дабы в случае чего не дать ее в обиду. Рядом, среди прочей толпы, растерянно стояли мои кузины.
– Ничего такого, что требовало бы вашего вмешательства, дядя, – постарался все уладить Даниэль, – Габриэль с госпожой Скарлетт лишь повздорили из-за игры.
– Тебя никто не спрашивал. С каких пор ты возомнил себя старшим? – ответил на это Дезмонд, явно давая понять, что он ни во что не ставит племянника. Даниэль же на это дельное замечание никак не отреагировал – видимо подобное из уст любезного дяди ему приходилось слышать постоянно.
Скарлетт била мелкая дрожь, мне казалось, что она сейчас вот-вот расплачется. Никогда бы не подумал, что кто-то сможет довести ее до такого состояния. Остальные сестрицы напряглись, словно были готовые обороняться в любую секунду.
– Господин Альдофин, потрудитесь объяснить, почему ваша кузина набросилась на моего племянника? – зло сверкнул глазами Беднам старший. Я был уверен, что ему совершенно нет никакого дела до Габриэля, просто он решил сделать из меня мальчика для битья, дабы напустить на себя важный и устрашающий вид. Показать, кто тут главный.
– Господин Беднам, – тут же вмешался Натаниэль, – оставим это. Вышло недоразумение.
– Я не вас спрашивал, господин Романов, – рявкнул Дезмонд, – вы ужасно следите за порядком. А что же касается тебя, – он поглядел на Скарлетт, – меньше нужно вертеть хвостом и на юношей кидаться, совсем распустились.
Ох, ну и зря ты это сказал.
– Господин Беднам, – гробовым голосом произнес я, ощущая, как все присутствующие с изумлением уставились на меня, – прикусите язык.
– Что?! – выпучил глаза Дезмонд, никак не ожидая в свой адрес подобной дерзости. Даниэль же еле сдерживал улыбку, что так и норовила проступить на его лице против воли хозяина.
– Я попросил вас заткнуться, вы не расслышали? – скривился я, прибывая в полной власти спокойствия. Нужно было видеть лица моих кузин в этот момент и испуганные глаза малышки Скарлетт, которую все еще трясло от пережитого потрясения. – Я буду вынужден промыть вам рот с мылом, если вы еще раз посмеете обратиться к моей кузине Скарлетт подобным образом. Это доставит мне некоторые неудобства, ведь я брезгую такими людьми, как вы, и рот ваш мыть мне вовсе не хочется. Ваш младший племянник дурно воспитан, госпожа Скарлетт явно дала ему понять, что не желает иметь с ним никаких дел. Но он упорно продолжает докучать ей, – в этот момент во всеобщей тишине, что воцарилась на пикнике, я заметил краем глаза, как моя тетушка направляется к нам. – Если я еще раз увижу господина Габриэля возле моей кузины или не дай богини услышу нелестные речи в ее адрес от кого бы то ни было, – на этих словах я устремил свой взор на Иви с Фелесом, поочередно задержав взгляд на каждом из них, – для вас это плохо закончиться. Обычно я предупреждаю один раз. Мы поняли друг друга?
Дезмонд с глупым видом стоял посреди поля, словно немая застывшая фигура, возвышаясь над остальными не менее изумленными свидетелями моей пламенной речи. Я молча взял Скарлетт за руку, и впервые за все время она не отреагировала на меня с агрессией.
– Вы довели мою кузину до слез, господин Габриэль, – поглядел я на парня, с лица которого уже давно сползла улыбка, – извинитесь перед ней, будьте так любезны.
Вмиг Беднам младший пошел на попятную – в его забегавших глазах читалась такая знакомая мне трусость, та самая, которая проявляется, когда сбиваешь с подобных нахалов всю спесь.
– Извиняйся, чего встал? – недовольно бросил Даниэль приказным тоном.
– Прошу прощения, госпожа Скарлетт, – промямлил Габриэль с вымученным лицом.
Растерянная девушка хотела что-то сказать, но я поспешил ответить за нее:
– К черту ваши извинения, они и гроша не стоят, – тут я обратился ко всем своим сестрицам, – кузины, мы уходим.
Я обернулся, дабы покинуть шокированных свидетелей, и взглядом наткнулся на госпожу Филицию, что остановилась на полу пути к нам, решив понаблюдать за разыгравшийся драмой издалека. Она одобрительно ухмылялась, слегка приподняв бровь, отчего у меня внутри все перевернулось.
– Что здесь произошло, Дезмонд? – подошла она к главе клана, что был мрачнее тучи, пока мы с кузинами поспешили покинуть поле.
– Твоя дочь избила моего племянника! – выпалил он с некой обидой, – а твой Милон нахамил мне, прилюдно унизив!
– Неужели? – издевалась Филиция, – что же это такое? Куда катиться мир? Сегодня хрупкая девушка избивает доброго юношу без намека на защиту, а завтра что? Насилует? Может с твоим Габриэлем что-то не так?
И одарив Беднама хищной улыбкой, тетушка удалилась прочь, оставив несчастного сполна вкушать горечь пережитого унижения.
Мы с кузинами вернулись под персиковое дерево на место, где расположились наши съестные припасы.
– Господин Милон, вы поступили столь мужественно, – произнесла Роберта, наконец, нарушая трепетную тишину.
– Вы были шикарны, – восхищенно прошептала Филиппа, – господин Дезмонд даже не попытался что-либо возразить вам. Он был потрясен.
– Хоть кто-то его поставил в столь затруднительное положение, – невинно пролепетала Мэри, – пусть теперь знает, какого это, когда тебя нагибают.
– Да уж! – яростно выпалила Франческа, – я-то поначалу совершенно растерялась!
Скарлетт все еще находилась рядом со мной, не выпуская моей руки из своей.
– Все в порядке? – аккуратно спросил я ее.
– Простите… меня, – тихо всхлипнула она, стараясь подавить назойливый плач, – я не хотела…не знаю, что на меня нашло… теперь все только и будут опять говорить обо мне.
– Пусть только попробуют, – возразил я, и, опасаясь спугнуть ту хлипкую нить связи, что образовалась между нами, я лишь тихонько, почти не касаясь, погладил сестрицу по голове.
Но она, преисполненная благодарности, бросилась ко мне в объятья, и я обнял ее в ответ. Все остальные девушки сгрудились возле нас – Мэри участливо похлопала ее по плечу, Роберта гладила по голове.
– Мы с тобой, Скарли, – утешали ее Франческа с Филиппой поочередно.
И в этой благодатной тени, меж солнечных бликов и легкого дуновения ветерка, лишь сейчас я заметил, как Рири вожделенно смотрит на меня, не отводя своих черных проницательных глаз. У нее был столь волнующий вид, будто девушка открыла для себя нечто новое, что совершенно ее потрясло до глубины души.
Пока мы наслаждались сидя на пикнике вдали ото всех, перекусывая свежими сэндвичами с курицей и морковью, что так заботливо положила Алессандра, стрелка часов поспевала к двум часам дня. Ребекка так и продолжала изводить меня своим недвусмысленным взглядом, сидя прямо напротив меня и заставляя сердце мое все чаще биться. Игра принимала опасный оборот – я преступно ощущал, что нынешнее положение дел может с легкостью плачевно для меня обернуться. Мои цели, все ради чего я был рожден, были сброшены в пропасть моей же особой добровольно – страх терзал меня, раздирая на куски, словно демоница разрывает свою добычу.
Упиваясь данными чувствами до дна, я попрощался на время со своим семейством, дабы отбыть на собрание Совета, где, скорее всего, меня уже ждали господа. Не сразу к своему стыду я заметил, что за мной увязался хвост – я неспешно шел вдоль персиковых деревьев, что так пышно здесь цвели, обволакивая своей чарующей листвой все пространство.
Как теперь мне себя вести? Я нарушил все мыслимые и немыслимые границы и сполна поплачусь за это, что ж, пожалуй, так мне и надо. Вокруг было тихо, ни души – слышно было лишь, как озорница Рири крадется по моим пятам босыми ногами, еле касаясь земли. Я остановился, решительно поддаваясь на ее игру, и уже через миг она оказалась подле меня, подбежав совсем вплотную. Неистовый огонек пламенем горел в ее темных бездонных глазах, и она без каких-либо объяснений страстно впилась мне в губы, зарывшись в мои волосы обеими руками.
Уже давно упав в пропасть обжигающего соблазна, я сдался под чарами этой рыжей бестии, которая заставляла все нутро мое содрогаться от сладострастных чувств. Я обвил руками ее талию и прижал к себе, углубляя поцелуй. Тогда я совершенно не думал о последствиях, что грузом так и давили на мои сдающиеся нервы – все вокруг растворилось, приобретая все большую схожесть реальности с размытой иллюзией.
Рири отпрянула от меня, но я ей не позволил убежать, притянув обратно и прижав к дереву. Она обвила мою шею руками, прижавшись всем телом. Что ж, кажется, я теперь точно опоздаю на Совет.
3.
Когда я вступил под заранее отведенный для собрания навес, все господа уже находились здесь. Фелес с крайне несчастным видом продолжал прикладывать лед к своему многострадальному носу, в который так метко попала Мэри. Даниэль покуривал сигарету в одном из кресел, Луи увлеченно уплетал фруктово-ягодный салат, Натаниэль налил себе пунша с задумчивым видом, а Иэн погрузился в свои мысли подле ото всех.
– Прошу прощения за опоздание, – поспешил извиниться я, забегая стремительно под навес.
Все тут же с интересом уставились на меня.
– Вот это ты даешь, дружище! – восторженно воскликнул Романов, хлопая меня по плечу.
– Я никогда не забуду лицо моего дяди! Жаль, под рукой не было зарисовщика, – засмеялся Даниэль, удовлетворенно глядя на меня, – такой портрет я бы повесил в своем кабинете – это бы меня очень мотивировало!
Иэн к моему вящему изумлению подошел ко мне и пожал мою руку, тем самым признав во мне достойного члена их общества. Фелес на данный выпад закатил глаза.
– Да уж, давненько я так не веселился, – признался Луи, – это было шоу.
Я не выразил по этому поводу никаких волнений, считая ниже собственного достоинства радоваться поражению такого жалкого противника, как Дезмонд Беднам. Всеобщее возбуждение поутихло, и Натаниэль прикоснулся непосредственно к той теме разговора, ради которой мы собрались:
– Итак, господа, рад сообщить вам, что по моей весьма скромной наводке, я, наконец, обнаружил, в каком именно графском доме хранится клинок Холодного принца, что мы так упорно искали.
– И кто же его умыкнул? – прямо спросил Даниэль.
– Это дом Эсмальт, – улыбнулся Натаниэль.
– О, боги, – недовольно поморщился Фелес, эта новость отчего-то не привела его в восторг.
– Это точно? – серьезно спросил Иэн.
– Все так, как я говорю, – подтвердил Романов, – клинок храниться в кабинете покойного Уолли Эсмальт в семейном тайнике. Мне об этом поведал Софиан.
– Что будем делать? – поинтересовался Даниэль.
– Нужно пробраться в поместье и забрать его, – выдал Романов, отчего я недоуменно уставился на него.
– Что значит забрать? – возразил поспешно я, пока еще насилу меня не сделали соучастником сомнительного мероприятия, – то есть украсть?
– Нет, нет, – заверил меня Даниэль, – кража – это когда забираешь чужое, а этот клинок изначально не принадлежал семейству Эсмальт.
– Но дом полон прислуги, да и Конси с Элиссой редко куда-то выезжают, – нахмурился Фелес. Кажется, ему тоже была не по душе сомнительная идея.
– Вот мы и дошли до главного, – замешкался Натаниэль, потирая подбородок, – забрать сам клинок не составит труда, главное как отвлечь прислугу.
– И самих Консетту с Элиссой, – добавил Иэн, – хотя Элиссы не будет всю следующую неделю, так как в столице созывается собрание, на котором она, как нынешняя глава клана, должна будет присутствовать.
– Собрание бывших «Двадцати лордов»? – спросил Даниэль, – значит, и Дориан там будет.
Бывшие «Двадцать лордов» – это двадцать семей, что некогда входили в ближний круг Холодного принца. Тринадцать глав из них с помощью темной магии Холодный принц обратил в охотников на ведьм, которых может убить либо он сам, либо тот, в ком течет его кровь.
– Получается, нужно отвлечь лишь Консетту и слуг, – в раздумьях произнес Натаниэль.
Мне это все совершенно не нравилось – неужели они, наследники и главы именитых кланов, на полном серьезе собрались забраться в дом, словно мелкие воришки, взломать тайник и умыкнуть нож?
– Почему бы не сделать это ночью? – вмешался Луи, – если пробраться бесшумно, то леди и ее слуги не заметят нашего присутствия. Тем более, насколько мне известно, кабинет находиться в той части поместья, в котором жил лишь господин Уолли, а госпожи Элисса с Консеттой обитают в другом крыле.
– К сожалению, после смерти Фонси обе дамы перебрались в главное крыло, где ранее жила их мужская половина семейства, – недовольно поведал Романов и добавил, – к тому же, Луи, мы все же непрофессиональные воры, так что вряд ли сможем быть настолько незаметными и бесшумными.
– Слушай, Фелес, – вспомнил Даниэль, обращаясь к своему другу, который сидел с невероятно кислым лицом, – вы же с Консеттой провели все детство вместе. Как думаешь, чем ее можно отвлечь?
– Почем мне знать?! – неожиданно вспылил Русаков, подпрыгивая на месте, – эта девчонка меня терпеть не может – вечно меня била и дергала за волосы!
– Ох, как я ее понимаю, – со смирением вздохнул Иваницкий.
– Да что ты! – взъерепенился Фелес, – она мне проходу не давала – лишь, когда объявили о ее помолвке с Энджелом, она, наконец, оставила меня в покое! Видимо поняла, что помолвленной девушке так себя вести негоже!
– Прошу прощения, – подал я голос, – сколько прислуги в доме?
– На данный момент леди оставили возле себя только самых близких, – ответил Натаниэль, – двух камеристок, дворецкого, пятерых горничных – одна из них старшая, двух лакеев, конюха, кучера и повара с поварихой.
– Все они живут непосредственно в поместье? – уточнил я.
– Да, все. Но при желании можно было бы им организовать поездку на столичную ярмарку, как это иногда принято. Это бы не вызвало подозрений, однако инициаторами должны быть хозяева, – вздохнул Романов.
Я закусил губу, терзаясь соблазнительным чувством от намечающиеся мести, что благодаря такому удачному исходу событий будет подана с шиком и блеском. И также мучаясь от того, что при этом придется стать мелким преступником и учинить кражу, что было для меня просто немыслимо. Однако взглянув на объект моей мести, я все же пришел к решению, что честь семьи мне дороже какого-то клинка и именитого клана.
– У меня есть предложение, господа, – заговорил я спокойным непоколебимым голосом.
– Вы что-то придумали? – заинтересовался Луи.
– Мне думается, будет легче назначить свидание госпоже Консетте, предварительно попросив ее удалить всю прислугу из поместья, дабы не вызывать излишних волнений и смятений. Пока один из нас будет ее отвлекать за ужином, остальные смогут беспрепятственно проникнуть в кабинет и забрать клинок.
– Кто же будет ее отвлекать? – нахмурился пуще прежнего Фелес.
– Исходя из ваших слов, господин Русаков, госпожа Консетта питает к вам сердечную привязанность, но в силу своего закрытого характера, проявляет это весьма неудачным образом в виде избиения вашей особы. Поэтому, – я поглядел на него с дьявольским спокойствием, – тем, кто назначит ей свидание, будете вы.
– Я?! – изумленно протянул Фелес, в беспомощной растерянности поднимаясь со стула и распуская платок с подтаявшим льдом, что неуклюже покатился по траве.
Даниэль засмеялся, сегодня моя особа невероятно забавляла его своими выходками.
– А что, ты точно сможешь! Если так посмотреть, то Консетта и правда была неравнодушна к тебе все это время, – продолжая заливаться смехом, воскликнул Даниэль.
– Что за глупость?! Никогда и ни за что! – замотал головой Фелес, представляя с ужасом неприятную перспективу, – нет!
– Хм, Милон, а план и правда неплох, – удовлетворенно закачал головой Натаниэль, потянувшись за сигаретой, но тут же передумав, – если она клюнет и отошлет прислугу куда подальше, то мы вполне сможем проникнуть в поместье. Главное составить к ней правильное письмо, чтобы ее женское сердце растаяло.
– Ты что, Романов, оглох?! – Фелес отшвырнул со своего плеча руку Даниэля, который все еще потешался над данной затеей, и подбежал к Натаниэлю, – я тебе сказал, что в жизни не стану соблазнять Консетту Эсмальт! Я ее опасаюсь, знаешь ли – совершенно ненормально, когда юная леди распускает руки!
– Да, что вы так переполошились, господин? – беспечно протянул Луи, – вас же никто на ней жениться не заставляет! Разделите с ней ужин, поговорите о всякой чепухе, что дамам по сердцу и отбудете домой. Она же вас в койку не потащит, как какая-нибудь куртизанка.
– Ах…да… – задыхался от негодования Фелес, растеряв окончательно все слова, – этого еще не хватало! Нет, я сказал! Не буду – не заставите! Что за насилие над личностью!
Фелес обреченно опустился на корточки и приложил руки к голове, постоянно повторяя отрицания.
– Что же вы, господин Русаков?– я наклонился к нему, – неужели вы не потерпите общество одной девушки ради общего дела? Разве ради Совета и наших общих стремлений вы не поступитесь своими принципами? – я заглянул в его глаза, полные безысходного отчаяния, – или же для вас не важны наши цели?
Он поглядел на меня, словно в тот самый миг уловил всю мою сущность.
– Да, Фелес, – согласился Даниэль, – это же не забавы ради, все для Совета. Неужели тебе будет тяжело полить в уши барышни всякий вздор? Что тут вообще сложного?
– Ничего! В таком случае иди и сделай сам, раз такой умник! – выпалил Русаков, будто плюясь огнем. Он бросил красноречивый взгляд на Иэна, который сохранял молчание до сих пор.
Иваницкий, уловив на себе взгляд парня, спокойно произнес:
– Что ты смотришь на меня? Думаешь, я выступлю против плана? Другого выхода у нас нет.
Фелес, поджав губы и сморщив нос, зарычал, как дикий зверь – невероятна злость и обида клокотали в его груди.
– В таком случае решено, – подытожил Натаниэль, прибывая в приподнятом настроении, – осталось назначить дату вылазки и написать письмо, полное любовных терзаний.
– Можно составить послание сейчас и передать Консетте, чтобы не откладывать дело в долгий ящик, – тут же подхватил я, дабы закрепить полученный результат.
Русаков бросил на меня взгляд полный ненависти.
– Что же, в самом деле – почему бы и нет, – оживился Натаниэль, – мы сейчас как раз с господином Беднамом набросаем письмо, полное возвышенной слащавости.
– О, да, – оживился Даниэль, – Плут Кель был в этом хорош, но мы не хуже.
И пока оба джентльмена, попросив бумагу с пером и чернильницей, составляли письмо полное лжи, Фелес обречено сидел возле Иэна – его безнадежный взгляд был обращен в пустоту.
– Прекрати ныть, это всего лишь ужин, – решил отчего-то успокоить его Иваницкий, хотя тон его и казался резким.
– Отвали, придурок, – был дан ответ на столь любезные слова поддержки и более Иэн решил ничего не говорить.
Русаков бросил на меня злостный молчаливый взгляд, будто силясь им уничтожить мою особу. Я же преобладая в полном спокойствии, слегка улыбнулся ему, чем вызвал невероятное возмущение парня.
Ну, что ты, Фелес, ты ничего не докажешь.
Все ради Совета, все ради него.
Наконец, вымученное послание было закончено и я, как верный слуга Совета, вызвался добровольцем передать его госпоже Консетте Эсмальт, которая к счастью все еще не покинула пикника. Русаков отказался читать письмо, выражая всем своим существом протест и неодобрение.
Госпожа Консетта скучала в одном из соломенных кресел в тени деревьев. Она собирала букетик полевых цветов, тщательно подбирая каждую травинку всецело поглощенная данным занятием. Мне она казалась добродушным человеком, от нее исходила легкая и светлая энергетика, хотя поначалу, пока она не заговорила, ее лицо и было чуть хмурым.
– Добрый день, госпожа Эсмальт, – произнес я, приветливо улыбаясь, – прошу прощения, что тревожу вас. Я Милон Альдофин, мы были представлены друг другу на приеме в Тихом дворце.
– Добрый день, – проговорила она с предельным вниманием, – я, конечно же, помню вас, господин Альдофин. Что привело вас ко мне?
– Мне бы не хотелось вас отвлекать, но я пришел сюда передать вам послание от одного моего друга – он умолял меня это сделать, – я мягко улыбнулся. – Надеюсь, вы примите его и не поставите меня тем самым в неудобное положение перед моим другом?
Консетта улыбнулась мне в ответ. Она была такой смиренно спокойной и по светлому доброй, что я уже заранее посчитал – план удастся.
– Хорошо, господин Альдофин, раз ваш друг умолял вас.
Я протянул ей конвертик и, раскланявшись, удалился. Девушка раскрыла письмо и, пробежавшись по строчкам глазами, вздрогнула, глаза ее заблестели, а сердце забилось в трепетном волнении:
«Дорогая, милая моя Консетта!
Прошу лишь дочитать до конца и дать мне поскорее свой ответ. Нет сил мне больше терзаться в страшных муках и страданиях – хочу, мечтаю лично поведать тебе о своих истинных чувствах, что росли в душе моей постепенно, и я сам того не осознавал на протяжении долгого времени. Прошу тебя, дорогая моя Консетта, о встрече в твоем поместье – проведи лишь один ужин со мной, дабы я мог поведать тебе с глазу на глаз о том, что чувствую, ведь настоящий мужчина объясняется с дамой своего сердца лично. Ох, прошу, назначь мне свидание на следующей неделе, пока твоя матушка будет в отъезде, и отошли всю прислугу на вечер куда-нибудь, чтобы нас никто не смутил своим присутствием. Я буду ждать твоего ответа и решения, мой ангел, от которого теперь зависит моя жизнь.
