Irin Joki
Дом злых ведьм с холма. Том I.
– Скорее всего, вампир, который это с ними сделал, приманил их к себе обманом, – произнес в задумчивости Романов.
– Но как же Эмиль Кельский? Этот Плут Кель, как говорят, проводил свою жизнь в кутеже, а значит должны обязательно найтись свидетели его убийства! – надежда на прояснение обстоятельств затеплилась в моей хмельной груди, разливаясь теплом от только что опрокинутого стаканчика.
– Кельский, как и всегда, в ту ночь был в казино – какой черт его дернул поехать в пригород, – Натаниэль осуждающе поджал губы, – он был убит на заднем дворе своего поместья, пока все слуги, что живут здесь, мирно спали. Кто-то поцеловал его, сожрав после пол лица. Так и была выпита его кровь, жуть, да? – Натаниэля передернуло, – не сложно представить, сколько было крика, когда горничные обнаружили его труп. Это учитывая то, что Эмиль хорошо умел ездить барышням по ушам, и все его девицы, что прислуживали в казино и все служанки поместья были влюблены в него по уши, и каждая из них свято верит, якобы он был влюблен лишь в нее одну. В казино мне сказали, что ушел он в сопровождении некой особы, которую никто здесь раньше не видел. Но ее заметили лишь мельком, известно, что у нее длинные черные волосы и это все. Однако, – усмехнулся Романов, – тут есть еще кое-что.
– Что же? – с придыханием спросил я.
– Эмиль, в отличие от Фонси с Энджелом, спасался бегством. Он добирался до дома на лошади, не знаю как, но лошадь убежала – мы нашли ее в ближайших окрестностях, а Эмиль… – парень облизнул губы, – бежал как проклятый, его руки и лицо были в царапинах, будто ветки хлестали по ним. Но вот незадача, по следам его никто не гнался.
– Как же так?! – воскликнул я в нетерпении.
– Вот так, словно от приведения бежал, ай, – разозлился Натаниэль, – черт его знает! Все это пахнет дурно, и если я в этом не разберусь по-быстренькому, это навредит моей репутации!
– А как же его подружки?
– Девицам из казино верить нельзя, не потому что они те еще сплетницы и ищут свою выгоду, а потому что Эмиль был искусным манипулятором. Он им мозги наглухо запудрил, от них никакого толку, – понуро пробурчал полицейский себе в стакан.
Я обескуражено уставился перед собой, меня слегка пошатывало, но в тот момент меня это мало волновало. Вот тетушка мне устроит – второй день кутежа подряд. Она явно останется недовольна моим поведением, и это признаться несказанно радовало мое сердце, заставляя мое лицо расплываться в дьявольской ухмылке.
– Дяденька старый демон, я хочу уйти, – требовательно пропищала Дженни тоненьким, но при этом капризным голоском. Я даже забыл о существовании этой крошки.
– А? – очнулся Зиги от полудремы, – какой я тебе старый?! Что за разговоры, барышня?
– Дяденька старый демон, я хочу домой, и я устала! – нахмурилась девчушка, непоколебимо настаивая на своем.
– Ладно, – вздохнул Зиги, еле продирая глаза, – прошу прощеница, господа! – он старательно поднялся на ноги, сделав над собой неимоверное усилие, – но надо идти, дочь, сами понимаете. Обязательства требуют от отца…эээ…обязательств.
– Проваливай, – дружелюбно отозвался Натаниэль, – ты отец без году неделя, нечего этим кичиться!
Зиги на секунду остановился, аккуратно поглаживая Дженни по голове и с крайне философским видом произнес:
– Вот свои будут, тогда поймешь, – и на этих словах демон удалился из бара, выглядя до жути контрастно на фоне своей новоиспеченной дочурки.
– Что же, Милон, дружище! – радостно похлопал меня по плечу Натаниэль, – что делать?
– Я не могу домой пойти, там ведьмы, мои кузины, – пролепетал я, заплетаясь в собственных словах, словно в путах, – и что еще хуже тетушка Филиция, она мне голову откусит – я ее боюсь.
– Я и сам ее побаиваюсь! – признался полицейский, – но уверяю тебя, что каждый в этом пригороде мечтает сдаться ей в сладкий плен. И знаешь, если бы не она, я Роберту давно похитил бы! Но, увы, я же джентльмен.
– Нет, я тебе ни за что не позволил бы украсть Роберту, – возмутился я, представив на секунду неприятную перспективу для моей кузины. Эти мысли отчего-то породили в моей груди ранее незнакомое мне чувство.
– Да как бы ты мне помешал? Ладно, поедем!
И дальше я уже очнулся в Кастонском поместье господина Романова, настала долгожданная среда, а это значило, что мне нужно было вести своих драгоценных кузин в ателье Мадам Батье, чтобы, по словам Франчески, заполнить пустоту в их душах новеньким нарядом, что исцеляет леди лучше любого лекарства.
2.
С раннего утра мои кузины прибывали в крайне волнительном и трепетном состоянии. Франческа была не в силах усидеть на месте, то и дело бегая из столовой в гостиную и обратно, при этом представляя каким именно будет ее новое платье, которое она закажет уже сегодня. Всепоглощающий восторг, что так и лился из нее, имел заразительный характер, который в свою очередь распространялся на остальных сестер. Ребекка, прибывая в не меньшем предвкушении, что-то щебетала возле Роберты, которая силилась сохранить внешнее хладнокровие, однако глаза ее так и блестели воодушевлением предстоящей поездки. Девушка степенно перебирала кружева из своего сундучка, примиряя какую лучше оборку заказать для нового наряда.
Мэри сидела рядышком, о чем-то беседуя с Русланом – я знал, был уверен как никогда, что ее предпочтения в убранстве не изменятся ни на йоту, и она, несомненно, попросит платье траурных оттенков. Прихоть ли это, безграничная преданность и уважение к почившему мужу или же упоительная тоска, что обычно придает вдовам значимости в глазах жестоко общества? Пока что я не понимал.
Стоило отметить, что даже Скарлетт выглядела сегодня совершенно иначе. Легкая полуулыбка, едва заметная, коснулась ее губ, а лицо ее так и было наполнено непостижимой загадочностью. Девушка постоянно бросала пытливые взгляды на большие часы в гостиной, будто силясь их загипнотизировать, и в нетерпении теребила край своего передника.
– Милон, – позвал меня тихий приятный голос Филиппы.
Я обернулся и увидел кузину, что кротко выглядывала из-за арки, отделяющий холл от библиотеки. Она высунулась лишь на пол личика, подглядывая левым глазом за мной, тем самым подпитывая данный момент еще большей таинственностью.
– Что стряслось? – растерялся я.
– Пошли, у меня для тебя есть кое-что, – проговорила она быстрой скороговоркой, словно стеснение внезапно охватило ее.
Она тут же схватила меня за руку и побежала прочь, неминуемо таща меня за собой. Полы ее струящейся юбки развивались под стать пышным волосам, что вились из высокой мальвинки.
Лишь успели мы переступить порог и вырваться на свежий воздух благоухающего сада, как я к вящему изумлению увидел своего осла Оскара, что был крепко привязан за поводья к ограде сада. Он, не выражая былых помыслов на опрометчивый побег, флегматично пожевывал травинку.
– В прошлый раз ты так расстроился из-за осла, – с пытливой неловкостью подбежала к животному Филиппа, – так что я нашла его в окрестностях и привела сюда. Для тебя.
Пух от тополя летел во все стороны, словно пушистые хлопья снега, окутывая девушку, что держала Оскара за поводья и искренне улыбалась. Это было настолько внезапно, что я был полностью обескуражен – подобного я никак не мог ожидать от кузин. Тот нервный срыв на лавочке, о котором я уже и сам позабыл, не оставил равнодушной Филиппу, и она отнеслась к нему с большим вниманием. И может она не имела достаточного авторитета и силы в решении прочих проблем, однако сестра решила хотя бы помочь мне со сбежавшим Оскаром.
– Благодарю тебя, милая Филиппа… – сокрушенно вымолвил я, – ты удивительная…
– На ночь я его заперла в хлеву, у него там вода и овес, – пояснила с довольным видом Филиппа, явно удовлетворенная моей реакцией, – можно ему прикупить чего-нибудь еще у фермеров.
Возможно, ее лицо и было не столь сияющим и открытым, как у ее двойняшки Франчески, однако я смог разглядеть в нем нечто особенное, что отдавало необъяснимой теплотой. Это было дано не каждому заметить, и именно поэтому это делало ее такой необыкновенной.
– Невероятно, – вновь пробормотал я, улыбка умиления настойчиво проступала на моем лице, хоть я изо всех сил и старался скрыть ее.
Мы отвели Оскара в хлев, и предварительно убедившись, что он будет сыт и доволен, последовали обратно в гостиную, где царил неутолимый восторг и шум, от которого у меня уже по обыкновению закладывало уши.
Карета, что я предварительно заказал, подъехала ровно ко времени и все сестрицы, не умолкая ни на секунду, стали усаживаться для отбытия.
– Приглядывай за моими девочками, – бросила мне напоследок тетушка Филиция.
– Непременно, – тут же отозвался я.
– Будем надеяться, что по дороге вы случайно не встретите господина Романова, – она расплылась в сладкой, но при этом ядовитой улыбке, – а то, как оказалось, вот сюрприз, этот паршивец очень дурно влияет на моего мальчика.
– Тетушка, – пристыжено вымолвил я, словно просил сжалиться надо мной и проявить снисхождение, – прошу.
Она, посмеиваясь надо мной, подошла ко мне поближе.
– Я надеюсь, местные бестолковые наследники и кутилы не искоренят в тебе манеры джентльмена, – Филиция похлопала меня по плечу, словно я являл собой ее дите, – хотя, если говорить серьезно, то я рада, что ты смог подружиться с ним. А то я опасалась, что с твоим мягким характером, племянник, тебе грозит стать изгоем. – Затем она тут же крикнула дочерям, – ведите себя прилично и не тратьте много денег кузена!
– Хорошо, матушка! – заголосили девушки наперебой.
– Где мой малыш?! – высунулась тут же Мэри из кареты, повиснув на коленях Роберты, чем вызвала ее недовольство.
Алессандра с Русланчиком тут же вышли вперед, и домоправительница привычным тоном, что неминуемо внушал спокойствие и уверенность, произнесла:
– Все хорошо, дорогая Мэри! Мы чудесно проведем время с господином Русланом!
Она была столь безупречно невозмутима, что я бы доверил ей свою жизнь.
– Мой сыночек! Мамочка быстро вернется, не переживай! – крикнула Мэри в ответ с крайне трагичным видом, продолжая мять платье Роберты, повиснув у нее на коленях.
Руслан лишь помахал ей рукой, прибывая при этом в полной растерянности, искренне не понимая, отчего его матушка так взволнованна.
Я уселся рядом с кучером на козлы и был рад разделить с ним сей путь в тишине и спокойствии. Тепло окутывало приятным чувством все вокруг – природа вступала в полную силу. Все цвело и благоухало, радуя глаз – пух суетными клубами летел подгоняемый ласковым ветерком. На душе моей вмиг стало уютно, гармония природы стала едина с моими мыслями и душевными треволнениями.
Мне не терпелось поглядеть на знаменитое ателье Мадам Батье. Оно имело бешеный успех в пригороде и, по словам Франчески, там все дышало неземной красотой и творческими волнениями. Каждая уважающая себя девушка одевалась лишь в данном месте, и даже важные богатые леди приезжали из самой столицы сюда.
Нина Батье, хозяйка столь чудесной обители изящества, была невероятной модницей и ценительницей лишь истинного искусства. По слухам, она надменно призирала вас, если бы вы имели неосторожность предстать перед ней в каком-нибудь простеньком и непростительном одеянии. Также, по словам Филиппы, она и вовсе не утруждалась замечать тех девиц, в лицах которых она не могла зацепиться хоть за какую-нибудь выразительную черту. В подобном случае вы навеки попадали в немилость госпожи Батье и вряд ли имели хотя бы малый шанс исправить сложившиеся положение.
Спустя некоторое время мы очутились возле величественного ателье с прозрачными витринами и стильными платьями, что красовались по ту сторону стекла. Огромная вывеска расположилась прямо над входом, название на ней было выведено каллиграфическим подчерком с точной аккуратностью. И все вместе это смотрелось столь грациозно и прекрасно, что я невольно ощутил некий благоговейный трепет, прежде чем переступил порог данного помещения.
Кузины притихли, тем самым подчеркивая всю важность момента. Мэри с Робертой о чем-то перешептывались, Рири вцепилась мне в руку, а у Филиппы был столь торжественный вид, будто мы спешили на аудиенцию к самой императрице Зижель.
– А правда можно заказать любое платье? – спросила Франческа с довольно-таки лукавым видом, – даже из самого дорогого шелка?
– Какое только пожелаешь, – был мой непоколебимый ответ.
– Франи! – одернула сестру Роберта, – тебе матушка ясно дала понять – не тратить деньги кузена!
– Но Милон сам разрешил, ты же только что слышала! – надулась Франческа, недовольно поджав губки от досады.
– Выбирай любое, какое захочешь, – вновь сказал я, приободрив девушку.
На пороге нас встретил приятный молодой человек, облаченный в изысканный костюм самого модного покроя с аккуратным жилетом и изящным галстуком. На его поясе были прикреплены необходимые инструменты, которые выдавали род его деятельности – метр, мел для раскроя ткани в отдельном чехле и ножницы старинной работы. Мне хватило лишь взгляда, чтобы почувствовать, будто мы посетили не обычное ателье в пригороде, а роскошный ресторан в самой столице.
– Добро пожаловать, господин Альдофин, леди Альдофин, – юноша учтиво раскланялся, – мы ждали вас, благодарим за визит. Меня зовут Софиан Батье, я помощник госпожи Батье.
Нас проводили внутрь, где каждый дюйм комнат был устлан и увешан различными тканями разнообразного качества и оттенков. Тут и там среди этого моря полотен возвышались манекены, словно одинокие статуи, на которых красовались новые шедевры, находящиеся в процессе создания.
Кузины, прибывая в полнейшем восторге, яростно перешептывались и вертели головами, будто попали сюда впервые. Лишь Скарлетт была как-то по-особенному тиха, а я так и не был одарен милостью разобраться в ее душе, полной мрака и тайн.
Софиан подвел нас к удобным диванам, что скромно ютились в углу среди этого хаоса тканей. Возле диванов стоял миниатюрный столик с чайным сервизом и разнообразными сладостями на любой, даже самый капризный вкус.
– Прошу, располагайтесь, сейчас госпожа Батье выйдет к вам, а пока что, дабы скрасить ожидания, не изволите ли зеленого чаю с дольками апельсина и миндальным привкусом? – с ненавязчивой улыбкой поинтересовался Софиан.
– С превеликим удовольствием, – отозвался я, наблюдая за тем, как мои дорогие кузины усаживаются на диваны.
Оглядев их счастливые лица, будто мы находились на самом празднике жизни, я невольно улыбнулся, сам того не ожидая. Наверное, со стороны сие зрелище выглядело крайне забавно, когда я вот так в одиночку возился с ними, шестерыми, и с каждым днем ответственность моя за них становилась все ощутимее.
– А можно мне «чай восхода луны», если вас не затруднит? – широко распахнув глаза, засуетилась Мэри.
– Конечно, госпожа Орлова, – вернулся Софиан, уже собравшийся уходить, – сегодня ведь, если не ошибаюсь, полнолуние? Я помню, как это важно для вас.
– Ох, вы так галантны! – беспричинно волнуясь, выпалила беспокойно Мэри.
Я тут же вспомнил, как Русланчик рассказывал мне, что его отец часто дарил матери цветы полной луны… скорее всего этот чай каким-то образом связан с памятью об этих печальных событиях.
Софиан вернулся, исполнив все наши прихоти с покорным радушием. В целом он производил приятное впечатление – парень был статен, высок, как ни странно, всем своим обличием он походил, как никто другой, на истинного аристократа. Его манеры были безупречны, держался он спокойно, лицо его было окутано приветливостью, а синие глаза искрились теплотой. Волосы Софиана были темные и короткие. И всю эту безупречность портила лишь тонкая полоска шрама на его правой щеке, оставленная, скорее всего острым лезвием ножа.
Я погрузился в собственные мысли и даже не заметил, как перед нами во всей своей красе предстала сама госпожа Нина Батье. Бесспорно, что держалась и выглядела она очень достойно, с шиком и блеском. Ее тонкая талия была утянута в строгий корсет, на фоне которого контрастировали объемные рукава. Узкая юбка доходила практически до самого пола, и лишь высокие каблуки были видны из-под нее. Она с легкостью могла бы сойти за столичную леди, а своей чуть проступающей надменностью, что выражалась в ее манере задирать голову, могла бы обезоружить любого.
– Доброе утро, леди Альдофин, я давно вас не видела всех вместе, – тут она бросила взгляд своих небольших, но острых глаз на меня и добавила, – господин Альдофин, так это вы стали причиной тому, что все ваши кузины будут одеты по последней моде?
– Каюсь, я всему виной, – привстал я, дабы поприветствовать госпожу Батье, которая неминуемо ослепляла меня манерой держаться над всеми.
– Очень рада познакомиться с наследником клана Альдофин, теперь есть кому приглядеть за прекрасными леди, – на этих словах она прижала к груди тетради и слегка наклонилась вперед, – так, девочки, пойдемте скорее выбирать ткань! Я сделала для каждой из вас по нескольку набросков, нужно еще снять с вас мерки, а то возможно некоторые из вас подросли с прошлого раза. И да, я выделила для вас специально весь день.
Огонек озорства и неземного счастья загорелся в глазах сестриц и каждая из них с большим энтузиазмом и воодушевлением последовали совету госпожи Батье.
– На какую сумму вы рассчитываете, господин Альдофин? – вновь чуть наклонившись вперед, спросила Нина.
– Пускай дамы выбирают что захотят, для меня сумма не столь важна, – ответил я спокойно.
– Вы удивительный человек, господин Альдофин, – одобрительно заулыбалась Нина, – вашей будущей жене с вами очень повезет.
После госпожа Батье отвлеклась на яростные речи Франчески, которая не могла выбрать подходящую ткань, а Рири тут же подойдя ко мне со спины, проговорила с весьма озорным видом:
– Да, очень повезет.
И оставляя на мне многозначный взгляд, она удалилась вслед за сестрицами вглубь салона на поиски наряда мечты.
Я в бессилии проводил ее взглядом, и когда она скрылась за очередным манекеном, уселся обратно на диван, решив лениво от нечего делать почитать журналы мод, что так любезно принес Софиан.
Все дамы в противовес были заняты делом – они бурно спорили, громко обсуждали, то и дело размахивая руками и давали друг другу неуместные советы. Мэри, как и ожидалось, оказывала отчаянное сопротивление Нине, непреклонно настаивая на своем излюбленном черном цвете. Она категорически не шла на уступки и никакие увещевания не могли изменить ее непоколебимого решения.
Франческе же хотелось такое платье, в котором бы ее с легкостью могли принять за самую настоящую принцессу, ведь девушка совершенно серьезно была настроена на предстоящее замужество с принцем, встреча с которым должна была вот-вот произойти. Правда кто будет претендовать на роль ее избранника и где его сыскать, это пока что не уточнялось.
Филиппа откопала со дна огромного чемодана муслиновую ткань глубокого винного цвета. Девушка с важным видом заявила, что она в нем будет, словно кровавая королева на балу вампиров, и никто не мог ей возразить.
Роберта весьма дотошно относилась к своему будущему наряду. Госпожа Батье даже сказала, что она придирчивее, чем обычно. Девушка с должным вниманием подбирала каждую пуговку и бусинку, долго размышляя, уместны ли будут кружева или лучше выбрать тесьму. Однако Нина, не первый день знакомая с привередами Роберты, весьма ловко и быстро, словно добрая волшебница из сказки, находила решения любой проблемы.
Ребекка настаивала на глубоком декольте, но это совершенно не устраивало Роберту, которая считала подобное вульгарным для незамужней девицы. Они горячо спорили и даже втянули в этот спор меня против собственной воли, хотя в тот момент я старательно пытался слиться с местной мебелью, однако это оказалось совершенно безуспешным занятием. Все уже чуть ли не дошло до драки, когда я все же выразил свое скромное мнение по этому поводу, мол, пусть Рири делает, как захочет, но при этом чтобы все выглядело прилично. И за это я получил неодобрение от обеих дам.
Тем временем со Скарлетт уже снимал мерки Софиан. Девушка быстро определилась, чего ей хочется, и долго не томилась муками выбора. Ее решительный взгляд был полон стали, но в то же время там промелькивала некая едва уловимая толика надежды и предвкушения, какую я обычно в ней не замечал. Она молчала, совершенно не участвуя в жарких перепалках сестер.
Глядя на всю эту вакханалию, я приготовился к бесконечным ожиданиям в компании журналов мод весьма сомнительного содержания. Однако долго сидеть в одиночестве мне не пришлось – Софиан, покончив со снятием мерок, неожиданно подошел ко мне.
– Прошу извинить меня, господин Альдофин, вы вступили в Совет пригорода, я полагаю? – внезапно спросил он.
– Все верно, – растерянно ответил я, откладывая журналы в сторону.
– Не подумайте, – поспешно объяснился парень, – я спрашиваю, потому что сам часто присутствую на собраниях в качестве прислуги, по старой привычке, так как ранее до того, как госпожа Батье любезно приютила меня, я служил господину Романову.
– Хм, любопытно, – участливо покачал я головой. Несмотря на свое происхождение, мой собеседник держался очень достойно. Его стать и манеры говорили сами за себя – неудивительно, что он был слугой у самого наследника графства. – Жаль, мне не довелось вас видеть на минувшей охоте.
– О, я ни за что туда бы не пожаловал, – смущенно улыбнулся Софиан, – любая нечисть вызывает у меня опасения, и я стараюсь обходить ее стороной. Ведь я, в отличие от господ, не был выучен усмирять ее. Но однажды я видел собственными глазами, как господин Иваницкий разобрался со своим слугой-вампиром, который проявил к нему некую неучтивость… Это было поистине восхитительное зрелище – охота его страсть и признаться у него получается просто блестяще! Никто и никогда еще не мог его победить, не завидую тому, кто осмелиться бросить ему вызов!
– Вот как… – с вымученной улыбкой промямлил я.
Богини, мне конец.
– А вы как проявили себя на охоте, господин Альдофин? – с глубоким интересом спросил Софиан и поспешно добавил, – простите за столь дерзкий вопрос.
– Ничего, все в полном порядке, – заверил я его, – мне лишь посчастливилось подстрелить парочку демонов, но это была всего лишь удача.
– О… – в восхищении проговорил парень, – поздравляю вас, господин Альдофин, это дорогого стоит.
– Пустое, – отмахнулся я, – не знаете… часто ли проходят подобного рода мероприятия?
– Частенько, – радостно поведал Софиан, отнюдь не радуя меня данным сообщением, – но в последнее время господа заняты какими-то важными делами.
Знаем мы, что это за дела.
– Господин Альдофин, – в нерешительности произнес парень, – а, правда, что вы писатель?
– А? Да… я писатель, – растерялся я, застигнутый врасплох, – у меня даже есть книга, правда все издательства мира не желают прикасаться к ней… сейчас я работаю над второй.
Ну как работаю… предпринимаю отчаянные попытки.
– О, а вы не могли бы… простите за наглость, дать мне прочесть хотя бы немного?
Что?
Кто-то вполне себе живой из плоти и крови заинтересовался моей несчастной писаниной?
В самом деле?!
Я умер и это все райские сны, этого быть в реальности просто не может – очевидно?!
– Конечно! – воскликнул я, не в силах справится с возбуждением, что неминуемо накрыло меня с головой, – заходите в любое время, я одолжу вам копию моей рукописи!
– О, это так здорово! – произнес с трепетом Софиан.
– И волнительно! – добавил я.
– Не поймите меня неправильно, просто я впервые встречаю настоящего писателя! – смущенно улыбаясь, пояснил парень, – и это невероятно!
А я впервые встречаю настоящего читателя! Того, кто ценит чужие труды и верит в истинное искусство – вымирающий вид!
Богини, это был лучший момент в моей жалкой писательской жизни – нет ничего ценнее оброненного лестного слова о твоем деянии посторонним человеком! Что уж говорить, о том, что некто так искренне мечтает разделить с тобой твою суть и смысл жизни, прикоснуться к твоему творчеству, твоей душе.
И эта идиллия могла бы продолжаться вечность, но меня, к моему вящему удивлению подозвала к себе Мадам Батье.
Мне вовсе не хотелось так скоро расставаться с моим новым и пока еще (я надеюсь) единственным читателем. Хотя он и являл собой всего лишь слугу, он был способен на гораздо большую чуткость и участие. И я удалился, вынужденный поспешить на очередной зов нескончаемых капризов.
– Вас зовет госпожа Ребекка, – важным тоном объявила Нина, приделывая очередную оборку к будущему платью Роберты, которая копошилась рядом с глубоким самозабвением.
– А где она? – завертел я головой.
– Она, – Нина широким жестом руки указала мне в угол салона, где покоились залежи фатина, – вот там.
Я приученный к безвольной покорности перед женщинами старше меня, послушно побрел в тот самый угол на поиски кузины.
Что здесь только было не набросано, даже корсеты в вампирском стиле навязчиво маячили перед моими глазами, однако сестрицы нигде не наблюдалось.
– Рири? – тихо позвал я ее, словно крадучись по безмолвному лесу.
– Братец! – неожиданно воскликнула она, и ее голова показалась из-за высокой ширмы, что возвышалась совсем рядом, и на которую я поначалу не обратил никакого внимания.
– Дорогая, что ты тут забыла? – нахмурился я, ничего не понимая.
– Что ты тут забыл! – и с этими словами она притянула меня за воротник, утаскивая к себе за ширму.
Как и предполагалось по коварному замыслу ли или же по невинной случайности Рири оказалась одета лишь в исподнее: ее нижняя юбка струилась белоснежною волною и слегка, словно по привычной мне традиции, просвечивала. Корсет обтягивал ее стройную талию, а полуобнаженная грудь маняще вздымалась от ее взволнованного дыхания. Видимо данная шалость не на шутку будоражила кровь Рири.
– Что ты творишь? – прошептал я, во рту у меня пересохло, – ты же не одета!
– А я тебя и не стесняюсь, дорогой кузен, – кокетливо стреляя глазками, прошептала Рири.
– Не лучшее признание мужчине, – наклонившись к ней, грозно прошипел я, добавляя про себя – особенно которому ты нравишься.
– Помоги, пожалуйста, примерить мне это платье. Мы с Ниной хотим посмотреть, пойдет ли мне такая модель, – попросила она жалостливым голоском, будто от этого зависела ее жизнь.
– А сестры твои помочь тебе не могут? – недоумевал я, принимая из ее рук платье.
– Они все заняты собственными нарядами, у них сейчас и без меня голова кругом, – с возмущением поглядела на меня Рири и добавила, – ты и так на диване без дела сидишь!
– К твоему сведению, я никогда не сижу без дела! – недовольно заметил я, – моя книга привлекла к себе внимание и наконец-то будет оценена по достоинству. Надо бы открыть книжный клуб, чтобы развить местную культуру…хм, неплохая идея.
– В него никто не захочет вступить, – безжалостно отрезала девушка, повернувшись ко мне спиной. Она стала влезать в платье, но корсет ей явно мешал.
– Что значит не придет? Ты слишком низко думаешь о собственных соседях… ааа, Рири, что ты творишь?! – проговорил я, утопая в ужасном смущении и при этом, ощущая, как лицо мое и уши покрываются пунцовой краской.
Однако Ребекка, совершенно не обратив на мои возгласы никакого внимания, продолжила начатое дело – она без малейшего признака смущения сбросила с себя корсет, который ей мешал. И ее обнаженная спина оказалась в каких-то пару сантиметрах от меня.
– Неужели ты засмущался? – не оборачиваясь, удовлетворенно проворковала девушка. Она явно была очень довольна моей реакцией, будто только этого и добивалась.
– Богини воительницы и падшие их покровительницы, – сделал я неудачные попытки прикрыть ее стыд тряпицами, что бесхозно висели на ширме.
Но к моему счастью, Рири уже накинула на свои плечи платье, и, повернувшись ко мне с бесстыжей улыбкой, сладко проговорила, при этом опасно наступая:
– Милон, дорогой.
– Дорогая…? – отдаляясь от нее, вымолвил я, держа себя из последних сил в своих бедных трясущихся ручках – лишь гневное лицо Филиции и перспектива быть разодранным на куски останавливали меня.
– Ты не хочешь…
– Не хочу, – отрезал я, активно мотая головой и умоляя всех богинь, чтобы послали мне как можно больше здравомыслия и благоразумия в эту секунду.
– Не хочешь? – нахмурилась Рири, – но ты должен.
А?
– Застегни мне платье, ты обещал помочь, – недовольно проговорила она, однако тень лукавой улыбки слегка коснулась ее губ, – зачем я еще тебя позвала сюда, ты думаешь?
Вот чертовка.
Девушка выжидающе повернулась ко мне спиной. Прибывая в крайнем смятении духа и остывая от неутомимой борьбы с собственными желаниями, я поскорее застегнул все пуговицы до последней.
– Милон?
– Что еще?
– Ты так и будешь стоять надо мной? – она повернула голову, пристально поглядев мне в глаза, так что наши лица оказались в опасной близости. И невесть что могло произойти дальше – в лучшем случае меня бы ждали пытки от тетушки после, но спасительная неуклюжесть Франчески, не иначе как посланная ей богинями благоразумия, изящной рукой каким-то невообразимым образом волею случая закинула одно из платьев прямо к нам за ширму, когда швырялась неподалеку в куче тряпья. Платье успешно приземлилось, конечно же, мне на голову – кто бы мог в этом сомневаться? Все ее тумаки всегда чудесным образом обрушивались на мою особу, пусть даже и случайно.
– Это все не то! – возмущалась Франческа, продолжая копаться, при этом, совершенно не ведая, что только что предотвратила мою погибель.
– Хорошо, Милон, – посмеивалась Рири, помогая снять с моей головы злополучное платье, – я пойду к госпоже Батье, а ты можешь и дальше продолжать привлекать аудиторию.
Она провела пальчиком по моей щеке и удалилась, а я застывший в растрепанных чувствах, вынужден был вновь увернуться от прилетевшего мне на голову наряда, что так любезно послала Франчкеска.
В общем, вся эта волнующая поездка подошла к концу. Эйфория и всеобщий восторг продолжались еще долго – я купался в любви и восхищении, признании и поклонении. Мои дорогие кузины по достоинству оценили столь широкий жест, и уповали на мою безграничную щедрость и в будущем. Словом я катался, как сыр в масле, и готов был заказывать им наряды хоть каждую неделю, лишь бы нежиться в их бесконечном обожании и ласке.
Мы возвратились еще дотемна, но счастливый щебет прелестных голосов не прекращался до поздней ночи, отчего в доме царила атмосфера веселья и всеобщей приподнятости.
Признаться, я даже не старался не думать о Рири, она беспрестанно лезла в мои мысли, нагло нарушая тем самым последний покой. И я позволял сладострастным мучениям терзать мою душу, никак им не препятствуя. Стыд, а главное неистовый страх охватывали меня каждый раз, когда я думал о моей невесте, Мариэль, которая казалась мне теперь чем-то далеким и не совсем притягательным. Я будто вовсе позабыл, зачем я здесь и какая опасность для меня во всем этом таилась. И вместо того, чтобы поглядеть на ситуацию более здравомысляще, я только и делал, что вспоминал полуобнаженную Рири, совершенно не предпринимая попыток обуздать неукротимое желание, что обжигало меня, как ведьминский огонь.
