Ирене Крекер
Жизнь не по учебнику. Россия—Германия
Светлая грусть
Разные страны – разное мышление. Действительно ли это так? Можно ли найти себя в стране, которая тебя не растила? Или человек чувствует себя комфортно там, где о нём заботятся, где он чувствует свою нужность? Эти вопросы не раз посещали меня в первое десятилетие проживания в новой стране.
Через какое-то время я поняла, что здесь не нужно переходить на частности и судьбы. Человечество – это понятие, распространяющееся на каждого, живущего на нашей планете. Я – не философ, не психолог, не поэт, но в душе – романтик. Я не понимаю, зачем существуют границы, разделяющие людей на территории и государства. Мне хотелось бы, чтобы все говорили на одном языке. Мечтаю о том, чтобы все народы жили дружно, счастливо и чтобы не было войн.
Ветром времени и обстоятельств, вырванная с корнями из земли, родившей и вскормившей меня, оказалась я вне Страны Советов и в настоящее время являюсь сторонним наблюдателем происходящих в ней и вокруг неё событий.
Скажу честно, мышление осталось прежним, характер не изменился, взгляды на жизнь те же. Что воспитано и впитано с детства, того не переделать. Это и через годы прорастёт. Менталитет тоже не переродить.
Можно ли изменить характер? Конечно, его можно даже ломать: научиться приспосабливаться, приноравливаться, пристраиваться. Можно и переучиться на другую профессию, совершенствовать свои знания в предыдущей. Можно найти новые приоритеты, переосмыслить старые.
Главное, чтобы человек имел почву под ногами. А это я вижу в стабильности, которая даёт уверенность в завтрашнем дне. Человек должен просыпаться утром и быть спокойным, что не произойдёт непредвиденных событий. Для этого не нужно постоянно говорить о любви к Родине, о её врагах и друзьях, о политике.
В стране моего сегодняшнего проживания, в которой царят чёткость, организованность, уважительное отношение граждан друг к другу, семейный достаток, порядок, чистота, обеспеченная старость, можно жить, учиться, отдыхать и не бояться за будущее детей.
Единственное, что ограничивает возможность чувствовать себя здесь дома – это языковой барьер, и в связи с этим чувство какой-то неполноценности, ущербности, понимания, что ты чужой, что здесь к тебе относятся не как к равному, а как к иностранцу. К приехавшим из России в Германии отношение особое. По произношению, акценту, их узнают сразу по первому произнесённому слову. При этом не играет роли ни историческое прошлое, ни немецкое происхождение. Это создаёт дискомфорт.
Человек привыкает ко всему, но для этого нужно время. Выкопай куст из земли, пересади его в другое место, он может прирасти и не прирасти, не всегда и не на каждой земле. Материальный достаток тоже играет определённую роль, но его нужно самому создавать, а это труд, и в основном физический.
В Германии тоже есть прослойка населения, которая упала на дно. Государство помогает всем, как может, но если человек не обратится в соответствующие органы, и не попросит материальной помощи, то он может стать асоциальным элементом. Человек сам ответствен за себя. Выбор делает он сам, за что и несёт ответственность перед собой и людьми.
А ностальгия? Да, это чувство присуще каждому. Я знаю, как оно проявляется, и что при этом чувствует человек по возвращении в родные места.
Здесь, в Германии, я даже в первые годы не испытывала этого чувства. Была боль по утраченной профессии, по потере уважения к своей персоне со стороны окружающих, по оставленным холмикам земли на кладбищенских погостах, но нет и не было боли, сжимающей сердце, нет тоски по утраченному, осталась лишь печаль в глазах и светлые юношеские воспоминания, что является частью памяти, частью себя.
Долго я прирастала корнями к незнакомому миру. Осталась тихая непреходящая грусть от чувства, утраченного из достигнутого в родном краю и внутренней неудовлетворённости итогом, к которому пришла здесь, сейчас, сегодня. Но это чувство было присуще мне и на малой родине, где произошло становление и развитие моего характера. Грусть связана с мыслями, что жизнь проходит. Последние двадцать пять лет пролетели как единый миг. Только по младшему сыну заметно, что годы прошли. Когда мы ступили на землю предков, ему было неполных три года – сейчас тридцать. Он прирос здесь корнями, не имеет языковых барьеров, овладел профессией, которая приносит радость. Относительно профессионального становления это же можно сказать и о двух старших детях. О чём можно ещё мечтать матери?!
Дискуссий на тему: правильно ли мы сделали, переехав в Германию, – в семье не возникает. Каждый занимается своим делом, развивает свои способности и наклонности, думает по-немецки. Правда, наши дети не всегда могут понять, почему средства массовой информации столь различно трактуют одни и те же события, происходящие в мире? Почему родители смотрят всё ещё русские программы по телевидению, хотя прилично владеют немецким?
У нас есть возможность исколесить весь мир, отдыхать ежегодно на море, встречаться с друзьями из России на территории Германии. Душа, наконец-то, нашла покой в мире относительного спокойствия и достатка. Единственно, что доставляет порой трудности, это отсутствие информации по элементарным вопросам жизненного устройства страны. Умение создавать себе островок спокойствия посреди Европы зависит как от воспитания, полученного в детские годы, так и от особенностей характера, от знания традиций и законов стран рождения и проживания. Вот, например, я, учитель русского языка и литературы, от страха материально не выстоять в новой стране, переучилась на профессию, близко не соответствующую моим представлениям о своих способностях. Хорошо, что новая деятельность оказалась мне по душе, и я сумела совместить её с прежним жизненным и профессиональным опытом, тем самым обрела душевное равновесие и поднялась на ступеньку выше в духовном развитии, но это может не каждый.
Несколько лет назад я освоила в элементарном виде пользование компьютером и начала рассказывать людям о пережитом, передуманном. Эта творческая работа помогла выбраться из «бермудского треугольника», нескончаемого лабиринта скованности мысли, начинавшего влиять на нервную систему, давить на сердце. Я думаю, если найдётся хоть один человек, который захочет помочь переселенцу-иностранцу практически выйти из зацикленного на себе состояния, то можно избежать многих последствий духовных срывов.
Я написала уже определённое количество произведений малых форм и хотела бы услышать рецензию опытного человека по поводу моих творений. В этом плане чувствую себя слепым котёнком, «человеком в футляре», который в течение двух последних лет ищет двери, куда можно постучаться, и они, возможно, откроются. Я пытаюсь познакомиться с людьми из круга хотя бы читающих местных, чтобы попытаться найти возможность перевести хоть пару произведений на немецкий.
В стране предков, где веками строился порядок, основанный на внимательном справедливом отношении к каждому человеку, где социальная система работает на все социальные слои общества, можно быть спокойным за ближайшее будущее, без страха идя по жизни, а там время покажет.
Сегодня выдался прекрасный солнечный день. Свежий воздух дурманит запахами черёмухи, сирени, цветущих черешен, яблонь, чёрной рябины. Море распустившихся цветов, и среди полевых – наши одуванчики, ромашки, колокольчики, клевер.
У меня появилось желание совершить прогулку на природу, к нашему озеру, к всегда плывущим по нему белым лебедям и диким уткам. На полях меня встретят аисты, не боящиеся человека, пение птиц музыкой отзовётся в наполненной светом душе.
Что ещё нужно человеку для счастья, если сердце его полно любви ко всему окружающему, а душа светится от сознания правильности выбранного пути.
Снегири, снегири и снег
Конец февраля, а на юге Германии в земле Баден-Вюртемберг всё ещё нет настоящей зимы. Как-то однажды выпал снег, это было ещё до рождественских праздников, но сразу растаял. В середине января мы только неделю любовались сосульками в память о сибирской зиме. Температура воздуха в последние дни – плюс-минус три градуса. Синоптики обещают неожиданное потепление. Многие деревья до сих пор не сбросили свой зелёный наряд.
Помню, что, проживая в Сибири, купаясь в сугробах снега, я не раз думала словами песни из мультфильма «Зима в Простоквашино»:
«Кабы не было зимы
В городах и сёлах,
Никогда б не знали мы
Этих дней весёлых.
Не кружила б малышня
Возле снежной бабы…»
Тогда я, конечно, не знала, что это стихи – детского поэта Юрия Энтина на музыку знаменитого композитора Евгения Крылатова.
Почему-то сегодня мне вспомнился этот мультфильм. Мы с мамой любим смотреть его длинными зимними вечерами, когда в доме спокойно и тихо. В душе наступает умиротворение. В такие вечера мы часто говорим об отце, который ушёл из жизни рано, но был оптимистом по натуре и любил всё прекрасное: поэзию, музыку, театр. В нём уживались мужчина, перенёсший на своих плечах горести и тяготы тяжёлого военного и послевоенного времени, и чистая душа ребёнка, который умел радоваться прекрасной погоде, узорам, разрисованным морозцем на окнах, красногрудым снегирям, неожиданно появляющимся на деревьях, детям, строившим зимние ходы, снежным бабам во дворе. Он всегда улыбался своей простодушной улыбкой и находил время для всех, даря доброту и ласку. Отец любил выступления Валентины Толкуновой. Ему нравились её простота и естественность, спокойное исполнение песен. А мультфильмы… Они всегда были интересны даже мужчинам, прошедшим годы суровых испытаний, когда ты не знаешь, что готовит тебе судьба.
«А мне вот, – подумала я с грустью, – судьба уготовила зиму без снега, без снегирей и без сибирских снежных сугробов».
Выхожу на улицу и замираю в удивлении. На ветках дерева – красногрудые снегири. Как током меня пробило. Откуда они здесь? Не привет ли это с родины?
А память выдаёт уже другую картину прошлого: птицы как будто прилетели из рабочего зимнего дня, забытого в суете повседневности.
«Поиспачканы в чернилах твои пальцы,
Ты тетрадки проверяешь и во сне.
Просыпайся же скорее, просыпайся,
Улыбнись весне и мне.
Снегири, снегири в окне,
Снегири, снегири и снег».
Когда же это было? Да, в 1972-ом году, когда я, только что выйдя замуж, молодым специалистом пришла в школу 7 посёлка Чебалсу города Междуреченска. Всё – новое, взрослое, профессиональное: учителя, ученики, обстановка. Осень в тот год, как всегда в Сибири, была короткой, недолгой. А в начале октября уже повалил снег. В свободное от работы время мы с коллегами спускались в нашу с мужем небольшую квартиру при школе. Марк Иванович Войткевич, организатор по внеклассной работе и учитель истории, растягивал меха баяна, и мы, учителя средней школы, вдохновенно пели. И как пели! Тогда эту песню я услышала впервые. Исполнял её всеми любимый Марк Иванович. Мне казалось тогда, что он сам сочинил эту песню для меня, длинноногой молодой учительницы литературы, впервые в новом качестве переступившей порог школы.
«Просыпайся же скорее, просыпайся,
Это очень хорошо, когда мы вместе.
На сибирской молодой земле.
Припорошены морозом мои песни.
Это песни о тебе».
«Снегири, снегири и снег…» раздавалось за окнами по вечерам. Я не удивлялась тому, что мои десятиклассники, улыбаясь, как бы между прочим, напевали эти бесхитростные строки и на уроках. Позже я никогда больше не слышала этой мелодии. Через годы покинула стены сельской школы, но память сохранила многое. Долгие годы для меня было загадкой, кому принадлежат слова и музыка этих строк. Спросить было некого. Разбросала нас судьба по разным сторонам Союза, и забылась эта история за давностью лет. Но вот сегодня, когда я увидела снегирей, сидящих на дереве, мне вспомнилась прекрасная пора юности, когда нам было всё по плечу, и мир казался сотканным из золотисто-светлых вечных красок снежной сказки, постучавшейся в ту зиму впервые в моё сердце.
Я написала подруге, учителю химии Ольге Михайловне Сереженковой, письмо с просьбой вспомнить тот кусочек нашего совместного прошлого и помочь мне воскресить в памяти слова незабытой с годами мелодии. Я знаю, что исполнитель песни проживает в далёком сибирском городе, в котором остались мои коллеги. Может, они помогут воскресить эту страницу нашей совместной жизни и передать Марку Ивановичу слова привета из далёкой Германии. Пока я силилась вспомнить правильные строки песни, подруга откликнулась на мою просьбу через сайт «Одноклассники». Результатом поиска явилось её неожиданное сообщение, что песня привезена в наш город из Всесоюзного пионерского лагеря «Орлёнок».
Вот так, от воспоминаний – к песне, от песни – к встречам. Нить памяти не прерывается ни на мгновение. Она ведёт в те заснеженные дали, напоминает о мгновениях счастья, помогает воскресить в памяти значительные события, не забывать тех, кто дорог.
Каково же было моё удивление, когда я узнала, что автор слов этой песни – Анатолий Третьяков, поэт, знакомый мне с юности. Свою первую песню «Снегири, снегири» он написал в соавторстве с красноярским композитором-песенником Александром Шемряковым в начале шестидесятых годов на трассе Абакан-Тайшет. В те годы с ансамблем танца Геннадия Петухова «Енисейские зори» песня побывала на гастролях в Америке, исполнялась на «Голубом огоньке» в Москве, записана фирмой грамзаписи «Мелодия».
Через много лет я вновь читаю стихи Анатолия Третьякова, и только сейчас осознаю, что тогда поэт покорил меня простотой, искренностью и открытостью души. Его лирика проникнута любовью ко всему на свете. О чём бы он ни писал: о природе, о небе, о звёздах… о снегирях – он всегда говорит о душе человека и о своей ранимой душе.
На этом история о снегирях не закончилась. Через много лет, находясь у экрана телевизора, я услышала песню «Снегири» в исполнении Сергея Трофимова. Это была другая песня, с другими словами и на другую мелодию, она рассказывала о чувствах незнакомого мне человека, вызывала личные переживания, вела в мир прошлого. И я снова пыталась осмыслить прошлое с точки зрения настоящего.
«За окошком снегири греют куст рябиновый,
Наливные ягоды рдеют на снегу». Душа откликнулась на эти строки внутренней мелодией ушедших счастливых мгновений. «А рябина на снегу плачет белым инеем», – звучат во мне строки песни, не только навевая печаль, но и давая надежду, вселяя оптимизм и веру в завтрашний день.
Учитель – это навсегда
Прекрасный зимний день. Даже через закрытые окна ощущаю притягательную и жизнеутверждающую силу солнечных лучей. Невозможно остаться равнодушными к зову природы, и мы всей семьёй отправляемся на машине на знаменитую реку Рейн, протекающую недалеко от города.
Нам несказанно повезло. С десяток белых лебедей, находясь в двух метрах от берега, держась тесно парами, плавно и величественно скользят по воде. Вдруг что-то заставило первую пару приостановиться. Появилась прекрасная возможность за ними понаблюдать. Божественны! Сила, красота, величественная осанка – всё при них. В их белоснежном оперении высокий слой пуха, нет, несколько слоёв. Шею держат прямо. Гордые птицы. Тишину нарушают громкие гортанные звуки. Лебеди беседуют. Мы бросаем им кусочки хлеба и поражаемся их степенному приёму пищи.
По дороге домой душевное беспокойство охватило меня, направило мысль в сторону воспоминаний. Всё, что было и прошло, не отпускает, заставляет прислушаться к собственному эху памяти, тем более что люди, с которыми соприкасаешься по жизни, не дают забыть прошлое, напоминают о себе.
В прошлом году мне представился случай посетить родные сибирские места. Об этом я сообщила друзьям, одноклассникам, ученикам и всему миру по интернету. В ответ пришло много откликов, но один из них – от моего ученика Сергея, выпускника 1980-го года – потряс душу своей искренностью и непосредственностью:
– Ирэна Ивановна, я Вас очень прошу, если приедете в наш город, сообщите мне, позвоните, я очень хочу Вас видеть.
Я не могла равнодушно пройти мимо этих строк. Встреча с Сергеем состоялась в один из январских дней на берегу сибирской реки Томь, где мы заранее организовали её с моими бывшими учениками. День выдался солнечным. Запах родины: крепкий морозец наполовину с резким ветром, обжигающим лицо, высокий костёр, разведённый на берегу реки в честь моего приезда, безграничное покрывало снега, накрывшее застывшую реку Томь, встретили нас теплом многолетней разлуки. Это было место наших давних встреч в воскресные дни, откуда всегда начиналась пробежка на лыжах по уже проложенной кем-то лыжне.
Воспоминания не заставили себя долго ждать.
– Вы знаете, – начал Сергей, слегка покраснев от внутреннего волнения и смущаясь от неожиданно нахлынувших чувств, – когда-то Вы перевернули мне душу. Это случилось для меня неожиданно, как будто я проснулся от зимней спячки и увидел природу одухотворённой, в необычных разноцветных жизненных красках.
– Что же это был за момент? – спросила я тихо, чтобы не спугнуть ход его мыслей. – Что заставило тебя тогда по-новому взглянуть на жизнь?
– В тот день Вы рассказывали нам о творчестве Бориса Васильева и читали отрывки из его повести «Не стреляйте в белых лебедей». Пока Вы, Ирэна Ивановна, рассказывали нам о судьбе Егора Полушкина, знакомили с его сыном Колькой, лесником Юрием Петровичем и молодой учительницей Нонной Юрьевной, чем-то неуловимо похожей на Вас, я находился в состоянии ожидания, что же готовит им судьба. Я и предположить не мог, что Егор станет лесником, закупит в Москве лебедей, и озеро из «Чёрного» опять станет «Лебяжьим».
Я слушала Сергея и вспоминала тот урок литературы, когда сама, потрясённая содержанием повести, пришла в класс и поделилась с учениками моими мыслями и чувствами.
Сергей продолжал свою исповедь:
– А конец повести вообще потряс меня своей трагичностью. В тот день я пришёл домой как помешанный, какой-то опустошённый, и в то же время просветлённый. Я хотел, чтоб лебеди жили. Я не мог понять, почему люди бывают столь жестокими. Чувство сопричастности к роду человеческому возымело своё действие. Я ненавидел тех, кто убивает лебедей. С этого урока и именно этого произведения началось моё становление личности и проявился интерес к литературе.
После таких признаний учеников появляется желание жить и творить, и не имеет значение то, что ты сейчас не учитель, а медсестра и что тебя окружают не ученики, а больные люди, которым нужно не твоё творчество, а забота и участие. Главное, что душа находит точку опоры после таких признаний учеников. Приходит и понимание, что жизнь прожита не зря.
Перед уходом на пенсию
Проводы себя на пенсию я отмечала между рабочими сменами, заказав несколько тортов и приурочив мой праздник к моменту, когда обитатели нашего дома престарелых при психиатрической клинике пьют кофе. Празднование состоялось примерно с 14:00 до 15:00. Потом до 21:15 отработала смену, а наутро – ещё последние перед отпуском восемь часов утренней смены. Устала неимоверно.
Но сейчас речь не об этом.
Через несколько часов после того, как я переступила порог своего дома, прозвучал телефонный звонок. Подняв трубку, услышала недовольный голос заведующей отделения:
– Фрау Крекер, Вы забыли отдать ключ от шпинта. (А шпинт – это шкафчик, в котором в раздевалке хранятся мои личные вещи).
– Помилуйте, фрау Шмидт, но у меня впереди месяц отпуска. Мне ещё предстоит сдать рабочую одежду, и несколько кителей находятся в прачечной, а другие в шпинте, – попыталась я оправдаться.
– Но Вы поймите и нас, фрау Крекер, нам просто необходимо это помещение, новые работники нуждаются в нём.
– Простите, но я ещё не получила окончательный документ о пенсии. Имея его, смогу получить обходной лист и по нему под расписку сдам другие ключи и рабочую одежду.
– Так, когда Вы привезёте ключ от шпинта? – холодно прозвучало в ответ.
– Уважаемая фрау Шмидт, дело в том, что я живу в пятнадцати километрах от здания клиники, и Вы это прекрасно знаете, – ответила я, при этом хорошо понимая, что придётся потратить минимум три часа времени и десять евро на проезд в общественном транспорте, чтобы отдать ключ от шкафчика и вернуться обратно.
Мысль пролетела в мозгу, но я промолчала, так как привыкла на работе молчать, не затрагивать спорные темы, приспосабливаться к ситуации. Сама по себе я – человек дисциплинированный и уже готова была поехать на работу и отдать этот злополучный ключ заведующей. Практически я им и не пользовалась, так как он заедал в замке и тем самым доставлял мне дополнительные проблемы перед или после работы. Об этом я сказала руководительнице, назвав ей номер моего шкафчика и позволив им пользоваться коллегам пока без ключа.
– Так, когда Вы привезёте ключ? – спросила она снова холодным тоном, напомнившим мне запись автоответчика. Эти слова звучат во мне и сегодня, вызывая неприятное ощущение человека, выброшенного на улицу, хотя по собственному желанию ушедшего на заслуженный отдых.
– По крайней мере не завтра, – ответила я ей, теперь уже тоже с холодной ноткой в голосе, и положила трубку. Муж, частично слушавший этот разговор, был возмущён. У меня почему-то очень разболелась голова и, ночь, последовавшая за этим разговором, оказалась бессонной. Немного забегая вперёд, скажу, что злополучный ключ, я отвезла в клинику через три дня. А через две недели, когда я снова приехала в отделение с целью – сдать другие ключи и рабочую одежду, обнаружила, что мой шпинт открыт и пуст.
Это было позже, а в ту бессонную ночь я думала о том, что придётся потратить ещё один день последнего отпуска на бессмысленную поездку в соседний город, перебирала в памяти прежние обиды, которые до сих пор отзываются болью. Мне почему-то вспомнились и коллеги по совместной работе, которые уходили на пенсию молча, а потом приглашали куда-нибудь в ресторан избранный круг друзей, в число которых никогда не входили наши руководители.
