Ирене Циммерман
Заколдованный замок
Глава 4
– Мама, папа! Хватит уже! Где вы? – прокричала я опять, немного успокоившись.
Казалось, всё выглядело совершенно безобидно (подумаешь, гаргульи изрыгали воду, а из колодца несло гнилью), но грудь сдавило от ужаса. Мой голос дрожал, а эхо становилось всё громче и страшнее. Вдруг мне показалось, что звуки доносятся не из колодца – что это гаргульи отзываются на мой голос, и тут я засомневалась, что всё так безобидно. Чёрт побери! Ну где же, в конце концов, мама с папой?
Наконец, я собрала всё своё мужество и ещё раз заглянула в колодец, и в этот самый момент заметила, что вокруг что-то изменилось. Кажется, ночь стала светлее. Обернувшись назад, я так и застыла от удивления. Во всех окнах второго этажа горел свет, как будто кто-то включил все лампочки наверху. Ну и кто это мог сделать? Конечно, только папа – сообразила я, наконец.
Я опрометью бросилась к входу. Створка двери была приоткрыта. Толкнув её изо всех сил, я скользнула внутрь.
– Мама! Папа! – закричала я. – Вы наверху?
Но мне опять никто не ответил. В полутьме я поднялась по изогнутой мраморной лестнице и пошла на свет, который просачивался из двери в конце длинного коридора. Я осторожно толкнула створки и оказалась в большом зале со стенами, обитыми тёмной тканью. Но ничего там не обнаружила, кроме красных бархатных гардин в пол и потрёпанных красных кресел. И ещё на подоконниках стояли свечи, много-много дрожащих на ветру свечей. Пламя их мерцало всё сильнее и сильнее, и в какой-то момент все огоньки до одного вдруг погасли. Конечно, меня сразу охватила паника – ещё бы, в такой кромешной тьме. Прочь отсюда, прочь! Но сбежать не вышло – мне никак не удавалось найти дверь. Я шла, ощупывая стену, но дверь словно исчезла. Вдруг я споткнулась обо что-то и упала – оказалось, это был стул. И только я успела подняться, как раздалось пронзительное:
– Бр-р-р-р! Бр-р-р-р! Бр-р-р-р! Бр-р-р-р-р!
В этот момент серебристый свет луны пролился в окно и осветил старомодный чёрный телефон, стоящий на стуле.
– Бр-р-р-р! Бр-р-р-р! Бр-р-р-р! Бр-р-р-р-р!
Я, словно заворожённая, подняла трубку.
– Наконец-то! – услышала я скрипучий голос. – А я уже забеспокоился, что ты задерживаешься.
– Кто это?.. – хрипло прошептала я. – Кто?..
– Знаешь, Линда, объяснить это по телефону крайне сложно. И вообще, главное – то, что ты здесь. Откровенно говоря, тебе уже давно пора было здесь появиться. А случай наш требует строжайшей секретности. Ты поняла? Строжайшей секретности! Ты никому ничего не должна говорить – помни об этом. Ни один человек не должен услышать от тебя ни единого слова о том, что я тебе скажу.
– Хорошо… Но… Кто вы?
– Ты узнаешь это немного позже. Наша ситуация очень серьёзна: пан или пропал. Я делаю всё, что в моих силах, но мои возможности весьма ограниченны. Те, кто был до тебя, не справились с этой задачей. Так что ты моя последняя надежда. Времени остаётся мало, но ты обязана преуспеть. Ты должна как можно быстрее…
– Что я должна делать? – дрожащим голосом переспросила я. – Что…
Но в этот момент в трубке раздались гудки. И тут же, будто повинуясь чьему-то безмолвному приказу, вновь зажглись свечи. С меня хватит! Прочь отсюда! Прочь! Я стрелой вылетела за дверь, промчалась по коридору, потом вниз по лестнице и вон из замка. Дверь за мной с грохотом захлопнулась. И в тот же миг, словно издалека, до меня донёсся голос мамы:
– Солнышко, мне очень жаль, что тебе пришлось так долго ждать. Но мы нашли ключ! Папа наконец-то вспомнил, куда его сунул.
И мама подошла ко мне, размахивая ключом, словно трофеем. На лице папы была смущённая улыбка. Покопавшись в плетёной сумке, которую мама всегда носила на плече, она достала маленькую бутылку шампанского.
– Ну всё, ключ нашёлся и ладно! С сегодняшнего дня начинается наша новая жизнь! Это надо отметить. Это почти как Новый год, вы не считаете? Я желаю нам успеха, и чтобы то, чем мы сейчас занимаемся, привело нас к счастью, и мы не должны забывать, что в нашей семье…
– Мам, а мы не можем отложить это хотя бы до завтра? – прервала я маму. Да знаю я эти речи! Когда прабабушке исполнилось девяносто пять, мама тоже произносила речь, и продолжалась она добрую четверть часа…
Папа возмущённо покачал головой:
– Послушай, Линда! Сделай одолжение, помолчи немного в такой торжественный момент.
– Прошу прощения, – тут же пролепетала я. – Просто я замёрзла как пингвин. И вообще с ног валюсь.
Папа обнял меня и сказал с улыбкой:
– И правда, мы все тут устали не на шутку. Давайте-ка лучше отпразднуем завтра. Мне сейчас только бы до постели дойти.
Мама согласно закивала, убрала бутылку шампанского и попыталась отпереть дверь. Но не тут-то было.
Как заворожённая, я не отводила взгляда от двери. Если честно, я уже ничего не понимала. Почему дверь снова заперта? И почему во дворце опять так темно и выглядит он таким же заброшенным, как в тот момент, когда мы только-только приехали? Как будто всё, что произошло со мной на втором этаже, было лишь игрой моего воображения? И, вообще, что делать с этими таинственными звонками?
Только с третьей попытки маме удалось отпереть дверь.
– Добро пожаловать в наш новый дом, – произнесла она. – Ещё бы найти тут выключатель! Тогда сегодняшний день можно будет и правда считать удавшимся.
А папа, подмигнув мне, сказал:
– Не хочу показаться привередливым, но кровать и душ нам явно не помешают.
Папа повернул старомодный выключатель – один раз, два, три, но свет так и не загорелся.
– Я читал в интернете, что здесь должно быть электричество, – сказал папа. – Слава богу, я прихватил наш карманный мега-супер-фонарь.
Вдруг ни с того ни с сего стало очень светло. Какое-то мгновение стояла глухая тишина, но потом мы услышали мамин голос:
– Этого просто не может быть! – Она замерла, обводя парадный зал взглядом с широко раскрытыми глазами. Прикрыв одной рукой рот, чтобы не закричать, другой она схватила папину руку.
– Боже мой! – пробормотал папа, бледный как мел.
Я тоже побледнела как полотно. В ярком свете папиного мега-супер-фонаря перед нами предстало поразительное зрелище.
Горы разбитых кирпичей, трухлявых деревянных балок и обломков мебели. Всё это покрыто слоем пыли толщиной в палец и густо оплетено мерзкой паутиной. Чёрный телефон на красном кресле с рваной обивкой тоже был в паутине. С него свисала, медленно покачиваясь, телефонная трубка. Было ясно, что по нему только что кто-то звонил. У меня по спине побежали мурашки, и отнюдь не от холода.
Глава 5
– Ничего не понимаю… – сказала мама, снова вытаскивая бутылку с шампанским и делая большой глоток. – Снаружи замок выглядит совсем как новый… Как думаете, сколько потребуется времени, чтобы навести тут порядок и сделать ремонт? Мы должны скорее открыть гостиницу.
А я никак не могла оторваться от этого зрелища – боже, какой хаос! Я тоже совершенно ничего не понимала. Кроме одного: здесь явно что-то не так!
Папа стоял, почёсывая затылок, – должно быть, опять обдумывал новый проект. Возможно, на этот раз он мысленно обустраивал парадный зал.
– Мои дорогие, вы только не переживайте, мы справимся, – произнёс он, наморщив лоб. – Помните, для нашей прихожей нам хватило недели. Ну а сейчас, может быть, месяц или пару месяцев. Весь этот хлам можно вывезти на свалку или просто устроить здесь распродажу, а потом…
Папа говорил и говорил, хотя мы с мамой уже давно устроились в постели. Хотя назвать это постелью можно было с большой натяжкой, потому что мы решили заночевать в грузовике. У мамы не было никакого желания искать в замке более-менее приличные спальни.
– Завтра мы осмотримся получше, – сказала она, – надеюсь, при свете дня всё будет выглядеть не так мрачно.
У меня были сомнения на этот счёт, но я предпочла промолчать. Нужно было переварить всё, что произошло до сих пор.
Пробормотав «спокойной ночи», я повернулась на бок. Мы с мамой расположились на диване из нашей старой гостиной – к счастью, он раскладывался. Папа растянулся на матрасе, положив его на наш обеденный стол. Он ещё долго шептал себе под нос, гадая, в какой цвет лучше покрасить стойку регистрации в нашей будущей гостинице – в нежно-розовый или в зелёный. Скорее, в зелёный, причём в светло-нежно-зелёный – тогда у гостей при заезде сразу будет создаваться хорошее настроение, а значит, и у папы тоже…
Я закатила глаза: с ума сойти! Нашёл о чём думать сейчас! Уже задремав, я почувствовала, как ко мне прижалась Мирабель. Вскоре я провалилась в глубокий сон.
Не знаю, сколько я проспала. Когда я проснулась, у моих ног лежала Мирабель (между прочим, из неё вышла отличная грелка). Тихо похрапывал папа, а мама во сне хихикнула несколько раз. Но я не могла больше спать. Какая-то мысль мелькала у меня в голове, какая-то очень важная, но как только я схватывала эту мысль, она тут же ускользала. Точно, это про Паоло и его день рождения, который будет на следующей неделе. Я размышляла, стоит ли поздравить его по «Ватсапу» (конечно же, стоит!). Но тут я услышала хруст гальки, как будто кто-то тихонько крался снаружи. Сердце моё бешено застучало. Кто же это мог быть? От города сюда идти километра три, к тому же вверх по крутому холму. Не думаю, что в такую рань кто-то мог выйти на пробежку. Разве что какой-нибудь сумасшедший! Но такие психи встречаются только в кино.
Не успела я додумать эту мысль до конца, как шаги стали настолько отчётливыми, что я уже не сомневалась – снаружи действительно кто-то ходил. Через пару секунд я выбралась из одеял, осторожно переползла через ящики и полки, через храпящего папочку, и тихонько открыла заднюю дверцу кузова. Но мама всё-таки меня услышала и, ещё не совсем проснувшись, спросила:
– Что случилось, Линда? Всё в порядке?
– Мне надо пописать, – пролепетала я в ответ.
Чтобы никого не разбудить, я медленно, как черепаха, выползла из кузова и закрыла за собой дверь, но тут же об этом пожалела. Холод стоял такой, что мне пришлось растирать себе руки. Дрожа от холода и пытаясь отогреть ладони, я пыталась что-нибудь разглядеть, но ничего не было видно. Всё было окутано белым туманом, таким густым, что дальше двух метров ничего нельзя было увидеть, а замок и подавно. Как в таком тумане вообще можно кого-то найти? Может быть, мне всё просто приснилось?
Зевнув, я решила, что это был сон. Пожалуй, надо скорее вернуться и поспать ещё. Но тут я опять услышала шум, однако понять, что это за шум, было сложно. Тихонько на цыпочках я обошла машину… Ничего. И никого. И тут я наткнулась на Мирабель (и расплылась в улыбке) – она сидела перед дверью, карауля кого-то. Похоже, она незаметно выскользнула из грузовика вместе со мной.
– Ну и что ты тут ищешь? – спросила я, почёсывая ей шейку. Она замурлыкала в ответ.
Я хотела было снова забраться в машину, но услышала громкое шипение. Это Мирабель, выгнув спину, дико зашипела на кого-то в тумане. И тут снова послышались шаги, теперь они поспешно удалялись в парк. Это я только предположила, ведь разглядеть в тумане всё равно ничего не могла. Тут Мирабель бросилась бежать, и мне ничего другого не оставалось, кроме как помчаться вслед за ней.
И я помчалась.
Глава 6
Кто однажды бродил в море ваты, может хотя бы примерно представить, как чувствовала себя я, шагая в этом густом белом тумане. Было не видно ни зги, потому я могла рассчитывать только на свой слух. А он подсказывал, что кроме меня здесь был кто-то ещё. И этот кто-то сейчас замедлил шаг, будто поджидая меня. Конечно, я была совсем не уверена, что вот так на ощупь пробираться сквозь туман было хорошей идеей, – особенно после того, что я видела вчера вечером.
В нерешительности я остановилась. Мирабель исчезла из виду, и шагов я больше не слышала. Только мёртвая тишина, плотная белая стена тумана, окружающая меня со всех сторон, и больше ничего. Кроме тихого-тихого поскрипывания. Скрип был настолько слабым, что сначала я приняла его за шутку своего воображения. Но тут услышала его снова…
– Мирабель, это ты? – прошептала я, но мои слова увязли в тумане, висящем мокрой холодной пеленой. Больше всего на свете мне захотелось бежать прочь отсюда, прочь. Чёрт, если бы я только знала, куда идти…
Но вот налетел порыв ветра, и я снова услышала скрип. Он навёл меня на мысль, что, возможно, это ворота на входе в парк поскрипывали, раскачиваясь на ветру.
И в самом деле, буквально через пару шагов я нащупала кованые железные ворота. Я толкнула их, и в этот момент какая-то невидимая сила потянула меня вперёд, я споткнулась и растянулась на извилистой дорожке, посыпанной галькой. Уж лучше бы я сразу вернулась. Если подумать, как такие тяжёлые железные ворота могли качаться на ветру? К тому же, разве они не были заперты накануне вечером? Кто же мог открыть их сегодня, не привидение же, в самом деле?
Мне становилось всё больше не по себе, особенно когда я ощутила, что меня, как куклу-марионетку, тащат за невидимые ниточки. Пару раз я попыталась сопротивляться, но безуспешно. Наконец, туман понемногу рассеялся. И сейчас бы закричать «ура!», но радоваться было нечему: теперь со всех сторон меня окружал, словно непреодолимая стена, высокий кустарник. А тот поток, что увлекал меня вперёд, становился всё слабее и слабее, и, наконец, исчез.
Если честно, сейчас я хотела только одного – вернуться к нашей машине. Но сначала нужно было найти выход из этого проклятого лабиринта.
Однажды мама рассказала мне, что когда я была совсем маленькой, я заблудилась в поле среди высокой ржи, и на поиски отправились много людей, более ста человек. А на следующий день в газете появилась статья с фотографиями, интервью и прочим. Так я на несколько дней стала темой номер один, все только обо мне и говорили. И всё-таки лабиринты – это совершенно не моё. А сейчас я оказалась в настоящем лабиринте с узкими пересекающимися дорожками и стенами из непролазного кустарника.
– Кто-нибудь! Ау-у-у! – кричала я, блуждая по лабиринту. – Ау-у!
Я уже потеряла надежду, что мама с папой меня услышат. Сердце моё готово было выпрыгнуть из груди. И вовсе не от бега, ведь брела я медленно, как черепаха. Это моя паника росла буквально с каждым шагом.
– Эй, мам! – позвала я. – Эй, пап! Вы меня слышите?!
– Линда? – через пару секунд чей-то скрипучий голос произнёс моё имя. Да это же тот самый таинственный голос, что я слышала в телефоне! Оцепенев от страха, я остановилась.
– Линда! Не могла бы ты, дружочек, быть чуть потише! Мне бы не хотелось привлечь сюда непрошеных гостей. Будь добра, пройди десять метров прямо, а потом дважды поверни направо.
Фух, теперь я могла хоть немного перевести дух. Главное, что в лабиринте я больше не одна. Хотя, признаться честно, я побаивалась того, кто скрывался за этим странным голосом. Пробежав десять метров вперёд и дважды свернув направо, я оказалась на небольшой круглой площадке, в ротонде. В середине стоял колодец.
– Наконец-то! – услышала я со стороны колодца, и увидела на колодезном кругу странную скособоченную каменную фигуру.
– Я боялся, что опять возникнут проблемы. А времени-то остаётся мало, совсем ничего.
– Хм… – я хотела было ответить, но слова застряли у меня в горле. Не веря своим глазам, я уставилась на серую фигуру из камня: толстый живот, круглое лицо, выпученные глаза и отбитый кончик носа. Но шокировал меня не её вид, а рот, который только что шевелился, а сейчас готов был рассмеяться.
– Линда! Я вижу, ты ждёшь объяснений. Ну, если коротко, всё дело в медальоне! С тех пор как он попал к тебе, ты видишь и слышишь вещи, которые остаются скрытыми для других, и их время больше не ограничивает тебя. Ты переносишься в такие миры, о которых большинство людей и понятия не имеют, – тут он сделал короткую паузу, а затем продолжил: – Нет, это не розыгрыш. Я знаю, тебе будет страшно, а порой вообще захочется вернуть медальон. Но уже слишком поздно. Не важно, носишь ты его или нет, вернуть его уже нельзя. Ведь теперь только ты можешь предотвратить катастрофу, катастрофу такого масштаба, что рухнуть может не только твой замок. Да что там замок – может рухнуть весь мир. Когда стало ясно, что медальон нашёл новую обладательницу, мне пришлось немного подсуетиться – это я помог твоему папе приобрести замок на аукционе. И вот, наконец, ты явилась сюда…
– Но кто вы такой? – оборвала его я.
Он взмахнул правой рукой, словно отсалютовал мне.
– Я – Аматус. Когда-то я был третьей слева гаргульей на крыше замка. Но коварный заговор превратил меня в эту смехотворную фигуру у дальнего колодца, и вот теперь я влачу здесь своё жалкое существование. Между прочим, тебе позволяется обращаться ко мне на «ты». Ведь мы с тобой союзники в борьбе со злом. Слушай внимательно то, что я скажу: ты должна вернуть всё на круги своя… Амелия тоже должна вернуться, и как можно скорее…
– А кто эта… – не успела я договорить, как услышала голоса родителей.
– Линда! Линда! – выкрикивая наперебой моё имя, они уже бежали ко мне, и через пару секунд я очутилась в их объятиях.
– Ну ты даёшь! – воскликнул прослезившийся папа. – Мы целых полдня тебя искали. Почти так же, как тогда во ржи. Но больше такого не должно повториться, тебе понятно?
Я согласно кивнула, хотя ровным счётом ничего не поняла. Почему полдня?.. Я взглянула на часы на папиной руке – они действительно показывали почти половину первого. Что сказал Аматус? Теперь их время больше не влияет на меня. С того момента, как медальон попал в мои руки, я вижу и слышу то, чего не видят и не слышат другие люди. Кажется, так?.. Уф, это надо было сначала переварить…
Я растерянно кивнула ещё раз, теперь маме. Осмотревшись, она воскликнула:
– Какая красота! Я уже вижу, как летом мы будем подавать здесь кофе с пирожными гостям! Эту нелепую фигуру на колодце, конечно, нужно убрать. На строительном рынке наверняка найдётся что-то посимпатичнее.
В этот самый момент со стороны колодца донеслось какое-то ворчание, но его тут же заглушил шум пролетающего над нами самолёта. Тут мама с папой взяли меня за руки, и мы, смеясь, зашагали к выходу. По дороге мама не переставала восхищаться, какая это была блестящая идея – купить замок, да и парк здесь роскошный, просто райский уголок. Лабиринт исчез, я его больше не видела, – впрочем, теперь я уже перестала удивляться. А когда мы вышли из парка, кованые железные ворота захлопнулись за нами сами собой, издав при этом какой-то нервный скрип.
Ну хоть на что-то тут можно положиться.
Глава 7
Больше всего на свете мне хотелось забыть всё пережитое целиком и полностью, забраться на диванчик в грузовике и написать Паоло что-нибудь в «Ватсапе» в надежде на ответ. Увы, батарея разрядилась, да и у родителей были совсем другие планы, так что мне пришлось идти вслед за ними в парадный зал. Теперь он выглядел не так ужасно, как накануне вечером. До того, как родители заметили, что я пропала, они разбирали царящий здесь беспорядок. И сделали несколько приятных открытий, о чём я узнала от папы.
– Например, этот стул, – он показал на стул с порванной красной обивкой, – оригинальный стул XVII века, и он наверняка из Франции. Если мы его немножко починим…
– Нет, он XVIII века, – перебила его мама. – Дорогой, ты же знаешь, что я лучше тебя разбираюсь в таких вещах.
И пока они снова не сцепились, я сообщила им:
– Между прочим, наверху ещё много таких стульев!
Моя фраза произвела эффект разорвавшейся бомбы.
– Что ты сказала?.. Наверху?
Этот вопрос они произнесли синхронно, мгновенно забыв про свой спор. И так странно уставились на меня, что я тут же начала энергично кивать.
– Думаю, их там не меньше десяти. Да, я обнаружила их там вчера вечером.
Наконец, мама вышла из оцепенения. Вскрикнув, она заключила меня в объятия и крепко прижала к себе. Так крепко, что мне на миг показалось, будто она никогда меня не отпустит. Не успела я освободиться из её объятий, как то же самое проделал папочка. Выглянув из-за его плеча, я увидела слёзы в маминых глазах. Ничего не понимаю! Столько шуму из-за каких-то старых стульев? Да, порой родители вели себя очень странно. Хотя я была рада, что они снова начали хорошо ладить (они даже одновременно шмыгали носами). Я тут же предложила им подняться и посмотреть на стулья, но мама снова стиснула меня в объятьях.
– Линда, солнышко, – всхлипывая, сказала она, – лестница на верхний этаж повреждена настолько, что в любой момент может обвалиться. Она опасна для жизни. Мы узнали об этом из интернета, и тебе мы тоже про это говорили. Ты могла… – и она несколько раз всхлипнула.
– …могла пострадать, – пробормотал папа и второй раз за день смахнул слёзы. – Поэтому сейчас мы можем только делать уборку внизу.
Он протянул мне руку и посмотрел так серьёзно, что мне в какой-то момент стало не по себе.
– Обещай, что больше не будешь подниматься по лестнице. Конечно, пока мы тебе не разрешим.
– Поклянись! – решительно сказала мама и тут же добавила: – Жизнью своей кошки!
– Клянусь жизнью моей Мирабель! – произнесла я, чтобы убедить маму целиком и полностью. Собственно говоря, мне и не хотелось туда подниматься. И вообще, хотелось как можно скорее навсегда забыть весь ужас, который я пережила. Кроме того, дел было полно и здесь, внизу, ведь на первом этаже располагался не только парадный зал, но и ещё семнадцать комнат. И все их нужно было поскорее избавить от хлама, поскольку мы уже объявили дату открытия нашей гостиницы. К тому же, как назло, открыть её мы должны были на месяц раньше, чем планировалось. Дело в том, что папа допустил ошибку в дате, когда отдавал рекламные проспекты в печать. Так и вышло, что день открытия сдвинулся на целый месяц. Перепечатывать проспекты было бы слишком дорого, к тому же большую их часть мы всё равно уже раздали. Так что придётся поишачить, как выразился папа.
– Ты могла бы помогать нам после школы, – услышала я от папы вечером, когда мы втроём вытаскивали изъеденный молью ковёр.
Тут мама повернулась ко мне:
– Но, разумеется, сначала домашние задания! Линда, солнышко, ты поняла? Надеюсь, в школе приняли мою заявку, отправленную по интернету. Хотя подтверждения, правда, пока не пришло.
И пока родители дискутировали по поводу школы, меня посетила просто гениальная идея! Не то чтобы я считала школу чем-то дурацким, ведь иногда я ходила туда с большим удовольствием. Там можно повстречаться с подружками, немножко посудачить (чаще всего о причудах учителей), узнать кое-что из того, что может потом пригодиться в жизни… Целый день слоняться по дому тоже было бы страшно скучно, это уж точно. Но иногда можно и прогулять. И сейчас я отчётливо чувствовала, что настало самое подходящее для этого время.
– Эм… – промямлила я, ожидая папину команду взгромоздить на плечи очередной ковёр. – Что, если мы немножко повременим со школой? Тогда я смогу помогать вам целый день. Мы же хотим закончить всё к открытию?
– Даже не знаю… – проговорил папа и покосился на маму. Мама в это время надевала очки от солнца, потому что ей в глаза летела пыль.
– Никаких дискуссий на эту тему. Это не обсуждается. Учёба обязательна – и точка! А то потом проблем со школой не оберёшься.
Это прозвучало так категорично, что мне не оставалось ничего, кроме как согласиться.
– Так что завтра в школу, ясно? Надеюсь, ты рада, – добавила мама.
Я только закивала в ответ.
К счастью, в рукаве у меня была ещё одна козырная карта.
