Ирена Р. Сытник
Женские печали и радости
– Ваша невеста? – искренне изумилась девушка. Она ожидала чего угодно, только не такого простого и вместе с тем необычного объяснения. – Вы думаете, я этого желаю?
– Вам придётся смириться, сударыня, – невозмутимо ответил барон. – Я украл вас по обычаям моих предков, посадил в Башню Невест и ударил в колокол, сообщая подданным, что у их господина появилась невеста. Теперь у вас есть два пути: стать моей супругой и назваться баронессой Хаскетт или умереть… Тогда мне придётся искать другую невесту.
Элайна задумалась. Сообщение барона оказалось для неё полной неожиданностью.
– И у меня нет никакого выбора? – спросила она через минуту.
– У вас есть выбор – жизнь или смерть… Третьего не дано. Я не могу вас отвезти обратно к вашим родным. Если вы не согласитесь стать моей женой, то, по нашим обычаям, я обязан сбросить вас с крыши башни в пропасть, чтобы своей кровью вы смыли мой позор вашего отказа. На раздумье вам даётся месяц. После этого я приду за ответом.
– Я не могу решить так быстро, – поспешно возразила девушка. – Это серьезное решение… Я прошу три месяца.
Барон посмотрел на неё пристальным взглядом и неожиданно рассмеялся:
– Хорошо, пусть будет три. Мне спешить некуда. Но не мечтайте избежать своей участи. Ещё никто и никогда не сбегал с Башни Невест. Вас будут сторожить, как самоё ценное королевское сокровище, ведь сбежавшая невеста – такой позор для горного барона, что он предпочтёт сам броситься в пропасть, чем стать посмешищем всего Ледеберга.
Амарис Хаскетт поклонился и вышел. Элайна опустилась на стул и с горечью рассмеялась. Невеста горного барона! Что сказал бы отец, если бы знал, кем стала его дочь!
Глава 4
Как Элайна и предполагала, капитан Олайн был вне себя, когда узнал об исчезновении дочери. Обеспокоенный её долгим отсутствием, он опросил своих людей, и те сообщили, что видели, как девушка поднялась вверх по течению ручья. Позвав двух воинов, которые хорошо читали следы, Олайн отправился на поиски. Они привели его на место разыгравшейся трагедии, о которой рассказали чёткие следы на песке. Здесь всё ещё лежали её одежда и оружие.
– Здесь побывали манволы, – сказал один из следопытов, указывая на отпечатки на влажном песке. – Только они носят такие сапоги с мягкой подошвой, в которой удобно лазить по скалам и деревьям. Мне тяжело это говорить, но вашу дочь, вероятнее всего, похитили люди горного барона.
Это известие поразило капитана в самое сердце. Если бы девушку похитили варвары, ещё оставалась бы какая-нибудь возможность спасти её: выкупить, отбить или обменять на лошадей. Но горные бароны никогда не отдают добычу. Да и как узнать, кому из этих негодяев досталась его малышка, в чьём гареме или тюрьме она сейчас томится?
Перебрав все цели похищения, Олайн пришёл к тому же выводу, что и Элайна: дочь выкрали с целью шантажа. Теперь нужно ждать посыльного, который предложит ему сделку.
Но шло время, обоз всё дальше уходил от места трагедии, а никто капитана не беспокоил и ничего от него не требовал. Всё же Олайн оставался начеку, усилил охрану и требовал от подчинённых особой бдительности.
Но, вопреки всем опасениям, дорога на этот раз оказалась на удивление спокойной и безопасной, как никогда. Без потерь и происшествий обоз прибыл в Медаус, быстро разгрузился, и, погрузив местные товары, тронулся в обратную дорогу.
Путь домой показался капитану бесконечным. Он не мог дождаться той минуты, когда освободится от тяготивших его обязанностей и отправится на поиски дочери. Он торопился сам и подгонял медленно двигавшийся обоз, чем вызвал недовольство возчиков и начальника обоза.
Когда они приблизились к границам Кламара, капитан вновь стал нервным и особенно бдительным, чем вызывал недоумение подчинённых.
Но вот Ледеберг остался позади. Обоз вступил на спокойные земли Кламара. Здесь Олайн решился покинуть его, оставив на попечение помощника. Начальника обоза не удовлетворило решение капитана, но он понимал его желание отыскать пропавшую дочь. Выдав причитающееся жалованье, пожелал ему всяческих успехов. Покинув обоз, Олайн, тут же, вернулся в Ледеберг.
За долгие годы службы капитаном отрядов сопровождения, Олайн нажил себе немало врагов среди диких племён и горных баронов, но также приобрёл среди жителей Ледеберга и несколько друзей. Один из них – горный барон Террис, давний приятель. К нему, в первую очередь, и направился капитан.
Увидев у ворот замка старого приятеля, одного, без солдат (а путешествовать Ледебергом в одиночку весьма рискованно, даже горные бароны никогда не решались на такое), Террис удивился. Приняв Олайна с подобающими почестями, поинтересовался:
– Что привело тебя в наши края? Слышал, ты повёл обоз в Медаус.
– Я уже вернулся. А пришёл к тебе за помощью.
Террис удивился ещё больше. Олайн никогда и ни у кого не просил помощи, и меньше всего хотел бы получить её от горного барона, пусть и старого друга. Видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее, если капитан решился просить у него помощи.
– Слушаю, – без колебаний ответил Террис. – Если это в моих силах, помогу.
Олайн рассказал об исчезновении Элайны и о выводах, сделанных его следопытами, о том, что опасался шантажа, но никаких требований не получил. Он просил помочь узнать, у кого из горных баронов находится его дочь, и, если это возможно, выкупить её.
Выслушав рассказ, Террис задумался на несколько минут. На миг у него мелькнула мысль, что неплохо было бы самому завладеть дочерью Олайна, чтобы приобрести над капитаном власть. Но он тут же отбросил её. Слишком хорошо барон знал капитана, чтобы понимать, что тот пойдёт на всё, чтобы спасти свою девочку, а если у него не получится, умрёт, но не станет подчиняться требованиям шантажистов.
– Я слышал, что у молодого барона Хаскетта недавно появилась невеста. А по нашим обычаям, барон должен похитить девушку. Время появления невесты как раз совпадает со временем исчезновения твоей дочери. Так что, скорее всего, сейчас она – невеста горного барона.
– И что это значит?
– Это означает, что она либо станет его женой, либо умрёт… Её нельзя ни выкупить, ни обменять, ни украсть. Её строго охраняют, так что и убежать она не сможет… Девушке дают какое-то время на раздумье, а также, чтобы она успела смириться со своей судьбой. Затем она должна дать ответ, согласна ли стать женой барона или предпочтёт смерть. Если она согласится – а так бывает всегда – девушка становится официальной невестой, её обручают с женихом, знакомятся с родственниками невесты, если таковые имеются. Затем, спустя сорок дней, играют свадьбу. Это время уходит на обучение девушки обычаям и законам горных баронов, ведь она станет госпожой замка и принадлежащих барону земель.
– А если девушка откажется от сомнительной «чести», что тогда?
– Её сбрасывают с крыши Башни Невест на плиты двора или в пропасть у стен замка. Девушка должна своей кровью смыть позор отказа и своей смертью освободить дорогу другой претендентке. Однако, я таких случаев не припомню, во всяком случае, при моей жизни ни одна девушка не отказалась стать баронессой… Обычно на раздумье дается месяц. Но судя по тому, что барон Хаскетт ходит в женихах уже третий месяц, ему достался крепкий орешек, – с улыбкой закончил Террис.
Рассказ барона скорее огорчил и обеспокоил Олайна, чем успокоил. Он не знал, как поступит Элайна – плод его гордости и виольского воспитания матери. Возможно, она предпочтёт смерть браку с нелюбом. И, хотя Элайна не разделяла взглядов матери на выбор мужчин и свободную любовь, но тоже хотела бы сама выбрать будущего супруга, а не выходить замуж по принуждению.
– Как мне добраться до замка этого Хаскетта? – спросил капитан.
– Хочешь к нему поехать? – снова удивился барон.
– Да.
– Зачем?
– Если Элайне суждено умереть, я хочу умереть вместе с ней. У меня, кроме неё, никого больше нет… Возможно, я успею отомстить за неё, прежде чем погибну. А возможно, мне удастся как-нибудь спасти свою дочь.
– Воля твоя… Я могу дать людей, которые проведут тебя до владений барона Хаскетта. Но не говори ему, кто помог тебе в поисках. У меня достаточно старых врагов, чтобы наживать ещё новых.
Олайн пообещал никому не рассказывать о Террисе, и на следующий день покинул замок в сопровождении четырёх его воинов.
До владений Хаскетта они добирались полтора дня. На второй, поднявшись на очередной перевал, проводники указали на тёмную щель ущелья в противоположном склоне, из которого вытекала узкая пенистая горная речка, и сказали:
– Вот вход в долину Хаскетта. Наверху ущелья расположен пост наблюдения, который заметит вас за кем. На выходе с той стороны – отряд заграждения. Так что, если вы мечтаете незаметно пробраться или пробиться силой, советуем сразу отбросить эту мысль. Со всех сторон долину окружают неприступные скалы, а замок Хаскетта, который они называют «Башня Ветров», расположен в конце долины и высится на обрывистой скале. Если вы поедете туда, то влезете прямо в пасть гиззарда, и одним богам известно, что с вами случится: проглотит ли он вас сразу или будет медленно рвать на части.
– Спасибо за предупреждение, я всё же рискну, – ответил капитан.
Провожатые повернули обратно, а Олайн спустился с холма и направился прямо к ущелью.
Когда он вступил в сырой, наполненный шумом бегущей воды, полумрак, показалось, что он вступает в ворота ада. Но капитан не остановился и не повернул обратно.
Выехав по другую сторону ущелья, Олайн увидел, что его ждут несколько всадников с пиками и заряженными арбалетами в руках. Командир окинул пришельца строгим взглядом и недружелюбно спросил:
– Кто ты, незнакомец, и какое дело привело тебя во владения барона Хаскетта?
– Я капитан Олайн, если это имя вам что-нибудь говорит. Мне нужен барон Хаскетт по прозвищу Великий Стрелок.
Всадники удивлённо переглянулись, по-видимому, имя капитана они слышали.
– Что тебе нужно от нашего господина? Может, ты привёл своих людей, чтобы напасть на нас?
– Нет, я приехал один, с мирными намерениями, а дело, которое привело меня сюда, касается только меня и вашего господина, с ним я и буду говорить.
Этот ответ не понравился командиру стражников, и он нахмурился.
– Может, ты и увидишь нашего господина, а может, и нет – решать не мне. В любом случае, ты должен сдать оружие и полностью отдаться в наши руки.
– Как скажешь, воин, – спокойно ответил капитан.
Без малейшего сопротивления он позволил себя разоружить и связать. На голову ему надели плотный мешок, чтобы он не видел дороги, взяли повод коня и куда-то повезли. Ехали долго и не спеша, сначала, судя по стуку копыт по мягкой земле, долиной, затем по каменистой горной тропе и, наконец, по каменным плитам двора. Здесь пленника ссадили и повели вниз. Когда с него сняли мешок и развязали руки, он увидел, что находится в подземной тюрьме, в тесной железной клетке.
– Посиди здесь, пока господин барон не пожелает тебя видеть, – с кривой усмешкой произнёс стражник, захлопывая дверь клетки. Он удалился, оставив капитана наедине с его думами и тревогами.
Потянулись долгие томительные часы. Никто к пленнику не приходил, никто им не интересовался. Сидя в углу, на холодном каменном полу, Олайн терпеливо ждал. Он готов был ждать вечность, если бы знал, что с его девочкой ничего не случится.
Наверное, снаружи наступила ночь – понять это в тёмном подземелье было невозможно. Капитан не обращал внимания на голод и жажду, на холод и онемение во всём теле от неудобной позы. Наконец, сон сморил его, и он так и уснул – сидя на корточках, прислонившись спиной к холодной стене.
Из сонного оцепенения его вывел лязг открываемой двери. С трудом открыв опухшие веки, он сощурился от света и увидел двух стражников, один из которых держал ярко пылавший факел.
– Выходи, – буркнул стражник с ключами.
Олайн с трудом поднялся, ощущая невыносимую боль в затёкшем теле. Он чувствовал себя старым и больным. Покинув клетку, капитан последовал за конвоирами.
Выйдя во двор, Олайн с жадностью вдохнул чистый свежий воздух, ещё наполненный утренней прохладой. Поднявшееся солнце приятно согревало озябшее тело, возвращая в него здоровье и силу.
Капитан и его охранники пересекли двор и вошли в замок. Пройдя по нескольким голым мрачным коридорам и переходам, они поднялись на второй этаж и остановились перед тёмной резной дверью. Один из стражников постучал. Получив ответ, открыл.
– Входи, – кивнул капитану.
Олайн переступил порог и оказался в высокой светлой комнате, обставленной изысканной резной мебелью и увешанной яркими гобеленами. В одном из кресел, у окна, сидел красивый молодой человек с распущенными по плечам волосами и серебряным обручем на голове. Взглянув на вошедшего, он удивлённо воскликнул:
– Капитан Олайн! Так это, на самом деле, вы! А я думал, меня разыгрывают. Проходите, садитесь, – он указал на одно из стоявших рядом кресел. – Что привело вас ко мне и без охраны?
– Я ищу дочь. Поиски привели меня сюда.
– Ищете дочь? – ещё больше удивился Хаскетт. – Я и не знал, что у вас есть дочь. И вы думаете, она у меня?
– Ходят слухи, что, примерно, три месяца назад вы похитили девушку на Торговом пути.
– Да, было дело, – не стал отрицать Хаскетт. – И вы думаете, это ваша дочь?
– Я не утверждаю этого наверняка, но если вы назовёте мне имя этой девушки, я скажу вам, так это или нет.
Хаскетт задумчиво посмотрел на капитана, и на его выразительных губах заиграла чуть насмешливая улыбка.
– Вот хитрая бестия… – через минуту пробормотал он. – Она сказала, что её зовут Элайна Коррис.
Олайн невольно вздрогнул. Он и боялся, и надеялся на подобный ответ.
– Да, это она, – грустно кивнул он. – Коррис – родовое имя её матери.
– Вот это да! – радостно воскликнул барон. – Моя невеста – дочь великого капитана Олайна! Соседи умрут от зависти!
– Я могу увидеться с ней? – тихо спросил капитан.
– Нет, – быстро ответил Хаскетт. Улыбка сбежала с его лица, и оно стало суровым и холодным. – Это невозможно.
– Почему?
– Она ещё находится в Башне Невест. Вам, как и мне, придётся подождать несколько дней, и тогда вы, в любом случае, сможете с ней встретиться и поговорить.
– Вы мне обещаете?
– Даю слово.
– А если… Если Элайна скажет «нет», согласны ли вы взять мою жизнь взамен её?
Барон посмотрел на сидящего напротив мужчину долгим непроницаемым взглядом и холодно произнёс:
– Если Элайна скажет «нет», ваша жизнь не будет стоить ни гроша.
Глава 5
Заключение в Башне Невест изрядно надоело Элайне, но она не желала ни на час сокращать определённый ею самой же срок, всё время подсознательно на что-то надеясь. Конечно, она пыталась бежать, и не единожды, но каждый раз натыкалась на сильную охрану. Её вежливо, но решительно водворяли на место, не говоря ни слова упрёка. По-видимому, такое поведение «невесты поневоле» было естественным.
Амарис Хаскетт иногда навещал её, вёл вежливые, ничего не значащие беседы, преподносил скромные подарки в виде недорогих украшений или охотничьих трофеев. Однажды он принёс ей клетку, в которой сидел маленький испуганный лэй. Элайна всем сердцем полюбила это прекрасное, но боязливое существо, и лэй, вскоре, привязался к ней. Он брал пищу из её рук, бегал по её плечам и голове, заглядывая в уши и глаза и щекоча их своими длинными пышными усами. Девушка смеялась, как счастливый ребёнок, и общение с любимцем стало самым светлым и радостным пятном в однообразной монотонной жизни.
Подружилась Элайна и с рабыней Мойной. Женщина искренне привязалась к девушке, и часто уговаривала дать согласие на брак и не губить юную жизнь. Она рассказала пленнице, какая страшная участь ожидает её в случае отказа, но смерть на холодных скалах не пугала девушку. Смерть и забвение предпочтительнее унылой беспросветной жизни с нелюбимым или, даже, ненавистным человеком.
Правда, барон Хаскетт не вызывал у девушки ненависти. Да, он похитил её и принуждал к нежелательному браку. Но сделал так не из прихоти, а поступил по обычаям предков. Её мать тоже следовала обычаям, выбирая мужей по своему желанию и воспитывая детей по своим законам. Элайна не приняла обычаев матери, но, даже следуя обычаям отца, похищенная девушка уже не может вернуться в свой дом. Так почему она упрямится? Элайна и сама не знала. Возможно, из-за подспудного неприятия принуждения.
Элайне едва исполнилось девятнадцать. Хотя в Илларии это считается самым приемлемым брачным возрастом, девушка совсем не мечтала о замужестве. Возможно, сказывалась кровь матери, но к мужчинам Элайна относилась равнодушно, и ценила в них, прежде всего, душевные качества, а не внешние данные. Хотя барон Хаскетт и привлекателен снаружи, но девушка ощущала его холодность и равнодушие по отношению к ней, а это раздражало. Возможно, если бы Амарис выказывал хотя бы зачатки влюблённости или оказывал более горячие знаки внимания, она бы сдалась гораздо раньше и произнесла долгожданное «да». Но барон относился к ней, скорее, как к сестре – с долей уважения и вынужденного терпения. А это бесило девушку, и каждый раз, при встрече, они вели себя, как два скрытых врага, а не как будущие муж и жена.
Мойна, желая склонить подопечную к браку, постоянно расхваливала хозяина, рассказывая о его настоящих и мнимых достоинствах, описывая добродетели и затушевывая недостатки. Девушка слушала её болтовню вполуха, полагаясь лишь на своё мнение и принимая собственные решения.
Когда четвёртая попытка побега тоже закончилась неудачей, Элайна, казалось, смирилась, став пассивно ждать часа «Х», когда наступит время произнести одно из двух роковых слов. Она наслаждалась каждым прожитым днём относительной свободы, став капризной и требовательной. Казалось, Элайна уже приняла решение и успокоилась. Тревога и глубокие раздумья больше не омрачали её чело, не туманили тёмных блестящих глаз, не беспокоили душу. Амарис сразу заметил перемену в поведении пленницы, так как она перестала насмехаться, дерзить и отвечать колкостью на любое слово, и понял это так, что пленница "созрела". В душе он, возможно, и любил девушку, как-то незаметно эти чувства овладели им. Но непонятная гордость не давала проявить это внешне, и он продолжал представать перед Элайной холодным и равнодушным господином.
Время тянулось медленно, но текло неотвратимо. Приближался роковой день. С каждым днём Элайна становилась спокойней и молчаливей, подолгу стояла у окна, глядя на летнее небо, по которому бежали лёгкие пушистые облака. Мойна, мучимая беспокойством, лишь тяжело вздыхала, глядя на госпожу, но не решалась нарушить её спокойное созерцание.
И вот наступил решающий день. Три месяца истекли. Однажды утром в комнату Элайны вошла взволнованная Мойна и тихо произнесла:
– Господин барон пришёл за ответом, госпожа…
И хотя девушка давно ждала этих слов, но сердце её тревожно сжалось. Она отвернулась от окна, где, как обычно, стояла, и, стараясь казаться спокойной, ответила:
– Пусть войдёт.
Облокотившись о стену, заложив руки за спину, безмолвно смотрела на поднимавшегося по лестнице мужчину. Барон ступил в комнату и посторонился. За ним вошли два воина. Один держал в руках грубую верёвку, другой роскошный женский наряд.
Амарис испытующе посмотрел на невесту. Девушка казалась спокойной, даже, как бы, равнодушной. Словно напряжение трёх прошедших месяцев истощило все душевные силы.
– Итак, сударыня, пришёл тот час, когда вы должны окончательно решить – со мной вы или нет… – заговорил барон. – Не торопитесь! – поспешно добавил, видя, что девушка собирается что-то сказать. – Я ждал долго, могу подождать ещё несколько минут. Ещё раз хорошенько подумайте, а затем говорите.
Элайна, которая, и правда, собиралась произнести роковое слово, закрыла рот и посмотрела на жениха более внимательно. За три месяца регулярных встреч она научилась немного понимать характер барона, и сейчас увидела, что под маской сдержанности, Хаскетт скрывает волнение. Неужели, он боится отказа?
– Амарис… – Впервые за три месяца знакомства, Элайна назвала жениха по имени. – Прежде, чем я сообщу вам о своём решении, ответьте на один вопрос…
– С удовольствием, сударыня.
– На какой ответ вы надеетесь?
Барон слегка растерялся от такого прямого вопроса, но тут же собрался и осторожно ответил:
– Ваша смерть опечалила бы меня… Намного больше, чем мне того бы хотелось… Но, думаю, намного печальней стал бы ваш отец.
– Мой отец? – встрепенулась девушка. – Что вы знаете о нём?
– Капитан Олайн почтил меня своим присутствием… Но мы отвлеклись. Время разговоров закончилось. Итак, ваше слово, сударыня.
Мысли заметались в голове Элайны. Отец здесь! Он приехал спасти её, и сейчас тоже пленник Хаскетта. Возможно, своим отказом она рассердит барона, и тот отыграется на несчастном капитане.
Элайна гордо вскинула голову и громко произнесла:
– Я стану вашей супругой, барон, но это не принесёт вам счастья!
– Я ожидал услышать нечто подобное, – улыбнулся Хаскетт и подал знак. Воин с великолепным нарядом ступил несколько шагов вперёд и опустился на одно колено. Второй повернулся и ушёл.
– Вот ваш наряд невесты, сударыня, – сказал Амарис. – Наденьте его, я подожду внизу.
Сияющая Мойна бросилась вперёд и почти вырвала платье из рук воина.
– Идите! Идите! – закричала на мужчин. – Госпожа будет одеваться!
Рабыня быстро и умело раздела безучастную девушку и облачила в тяжёлое, шитое золотыми нитями и драгоценными камнями платье. На голову водрузила плоскую круглую шапочку, обшитую хвостиками лэев, с пышным белоснежным пером и короткой вуалью, скрывавшей лицо. Взяв госпожу за руку, помогла сойти по лестнице в нижнюю комнату, где ждал жених. Теперь он взял руку девушки, и они вместе ступили на каменные ступени винтовой лестницы, шедшей к подножию башни. Впервые за три месяца Элайна свободно покидала узилище.
Как только они показались в дверях башни, наверху ударил колокол, и над долиной поплыл весёлый и торжественный звон. Во двор сбегались слуги, весело крича и размахивая руками.
Барон провёл девушку через двор и подвёл к ступеням, ведущим в замок. Подняв глаза, Элайна увидела наверху толпу служанок, и среди них высокую худощавую женщину, одетую во всё чёрное. Тронутые сединой волосы украшал такой же серебряный обруч, какой носил Амарис.
– Это моя мать, – шепнул барон, помогая девушке подняться по крутым ступеням. – Когда я вас представлю, вы должны опуститься на колени и склонить голову в знак почтения.
Под крики ликующей толпы, они поднялись по лестнице и остановились напротив баронессы Амалии. Та, молча, смотрела на сына и его будущую жену, строго поджав губы.
– Матушка, это моя невеста Элайна Олайн, – произнёс Амарис и слегка сжал руку девушки. – Я украл её по обычаям наших предков, она отсидела в Башне Невест положенный срок и сейчас смиренно припадает к твоим ногам в знак покорности и согласия стать твоей невесткой.
Баронесса продолжала сверлить девушку глазами, и та отвечала ей таким же прямым и холодным взглядом. Молчание затягивалось, и служанки за спиной баронессы начали тревожно перешептываться. Амарис с силой сжал ладонь девушки и бросил на неё умоляющий взгляд. Только тогда Элайна неохотно опустилась на колени и склонила голову. Хаскетт опустился рядом.
– Твоя невеста строптива и упряма, и я думаю, ты сделал неверный выбор, похитив эту девушку… Но что сделано, то сделано. Не мы выбираем свою судьбу, а боги решают за нас, – недовольно произнесла баронесса. – Будем надеяться, она ещё переменится к лучшему… Благословляю вас, дети мои. Любите и почитайте друг друга, и пусть боги пошлют вам счастье и удачу.
Она слегка коснулась их голов, и двор замка взорвался приветственными криками. Снова ударил колокол – гулко, тожественно, протяжно. Амарис встал и помог подняться невесте. Он откинул с её лица вуаль и все смогли увидеть лицо будущей госпожи. Послышались крики восхищения и одобрительный свист.
Внезапно, сквозь весь этот шум, Элайна расслышала знакомые прихрамывающие шаги и голос отца. Резко обернувшись, она увидела пробиравшегося сквозь толпу служанок капитана. Его всегда загорелое лицо побледнело и осунулось, как у больного человека. А в глазах блестели слёзы.
– Папочка! – воскликнула девушка и бросилась в объятия отца.
– Элайна! – выдохнул капитан, крепко прижимая к себе дочь. – Моя принцесса…
– А вот и мой дорогой тесть! – с довольной улыбкой произнёс Хаскетт. – Ну что ж, раз вся семья в сборе, может, пройдём в замок и отпразднуем это маленькое радостное событие?
