Ираида Волконская
Единственная для эшра. Тень. Книга 3
***
Нет! Я не верю! Только не Алан! Он не мог так поступить со мной! Он второй сын Повелителя! Он все эти годы знал о том кто он и скрывал это от меня по приказу отца! Боже… это всё как страшный сон, как наваждение. Зачем? Чтобы я открыла портал, потому что так предсказала драконица воспитавшая Повелителя. Я нужна была как ключ, всего лишь средство достижения цели…Как больно, не хочу это слышать, не хочу в это верить! Но Алан смотрит на меня умоляющим взглядом, говорит, что я не правильно поняла, что он всегда любил, любит и будет любить меня. Он так искренен, ему больно, но он попал в ловушку долга перед отцом и своей расой, он бессилен что-либо изменить! Он протягивает ко мне руки, его душа разрывается от желания докричаться до меня, объяснить! Но я слишком напугана, я закрываюсь от него наглухо, я больше не слышу его. Я привыкла убегать, привыкла прятаться и совсем не умею любить. Это ведь так страшно: открыть свою душу нараспашку, вложить в чьи-то руки своё сердце. Но ведь до этой секунды я доверяла ему больше чем себе, всё через что мы прошли, говорит о его чувствах больше, чем его происхождение и пророчество двух тысячелетней давности вместе взятые. Я так любила его! Нет! Я люблю его! Люблю! Он не предавал меня! Это я предала его, впустив в сердце страх, поверив шёпоту своего прошлого, я ослепла и оглохла, не дав ему даже шанса. Прости меня любимый! Я…всё вспомнила…Ты прекрасен, твоя любовь так сильна и чиста, а я растоптала её… прости меня…прошу, прости…
Я задыхаюсь, ощущаю, как в мои лёгкие проникает вода, я судорожно начинаю двигать руками и плыву на поверхность. Прохладные руки помогают мне выбраться на берег, я отчаянно кашляю, а из глаз беспрерывным потоком текут слёзы. Я рыдаю навзрыд, захлёбываясь как младенец, я вся там, в глубине себя, где огнём горят воспоминания: о его любви, о его нежном шёпоте, о его сильных руках, что дарили мне ощущение надёжной защиты и уверенности, о его страстных поцелуях, дарящих мне живительную энергию, о его словах поддержки, о его колдовских глазах, всегда излучающих любовь. Он всегда был рядом в самые тяжёлые для меня моменты. Как я могла подумать, что он не любил меня?! Как?! Почему закрыла своё сердце?! Как я могла всё это забыть?! И вновь новая волна рыданий сотрясла всю меня до основания. Я очнулась ото сна, сердце наполнено болью, но и любовью, она разжигает во мне огонь до небес, я так хочу увидеть его, сказать, что вновь могу чувствовать, что я люблю его! Только бы не было поздно… Прошу, создатель помоги!
Глава 9
Оглушённая нахлынувшими на меня чувствами и эмоциями я вошла в пределы города Ашхар, который теперь считается негласной столицей земель эшров. Моё тело горит в лихорадке, а душа захлёбывается от желаний и страхов, что бурным потоком ворвались в моё сознание. До города я бежала на предельной скорости, словно за мной неслась стая фарнов, но почуяв эшров, я отчего-то испугалась и, сбросив скорость, пошла спокойным шагом, постепенно ощущая всё большую неуверенность в себе, в своих дальнейших действиях. Как я докажу ему, что мои чувства вернулись ко мне? Захочет ли он вообще меня слушать? Как страшно увидеть в его глазах холод и безразличие! Но он смотрел в такие глаза каждый день, он уже прошёл этот этап, значит, я должна быть к этому готова и это не должно остановить меня. Я верю, что он увидит во мне изменения, почувствует, что я вновь люблю его, по-другому просто не может быть.
Я всё иду, погружённая в свои лихорадочные мысли, но в них, то и дело проникают чужие, наполненные презрением и осуждением слова. Это обрывки мыслей эшров, что попадаются мне на пути. Они бьют меня наотмашь, заставляя щёки гореть, а затем в ярости сжимать кулаки, до боли впиваясь острыми когтями в ладони. Они ненавидят меня, отторгают, словно инородное тело, мечтают от меня избавиться. «Вернулась-таки демонское отродье…», «Проваливай в чащу к лесным духам, там тебе самое и место!»… «Зачем наследник её терпит?»… «У неё даже дети странные… нельзя им быть наследниками,… какой позор…», «Опять своё тело напоказ выставляет! Своего мужа мало, так ей и других подавай, тьфу!», «Изгнать её надо, пусть катится к своим родичам и нашу кровь не портит,… околдовала, небось, наследника-то, ведьма лесная…» Их так много, этих голосов, этих мыслей, желаний, проклятий, что меня удерживает на ногах только лишь желание увидеть мужа, сказать ему, что я люблю его. Всё остальное пока не важно, главное его чувства, его доверие. Я сейчас слишком подавлена, чтобы испытывать ярость, только это останавливает меня от каких-либо ответных действий. Я помню, что обещала Вэе; я буду держать себя в руках. Не представляю как возможно перейти для них в другое качество, заслужить их доверие и уважение… Алан всё это слышит каждый день, чувствует их эмоции, как свои. Как бы он ни отгораживался от них за щитом, их сотни и они каждый день капля по капле меняют его взгляд на меня, заставляют видеть даже то, чего нет. Моё прошлое, что теперь не является секретом ни для кого превратило меня в изгоя, а моё поведение и действия довершили картину. Я должна всё исправить, другого пути нет.
Я вижу вдалеке мужа, он окружён своими подданными и старейшинами, но мой взгляд прикован лишь к нему, и я словно магнитом притягиваясь к Алану, бегу, не разбирая дороги лишь бы быстрее оказаться рядом с ним. Я практически врезаюсь в толпу мужчин, моё сердце колотится как сумасшедшее, что кажется, этот грохот слышит весь город.
– Алан! – вырывается наполненный еле сдерживаемыми эмоциями возглас. Я с трудом себя сдерживаю от того, чтобы не кинуться ему на шею и начать зацеловывать его лицо. Я так скучала… Мне кажется, что я не видела его уже очень давно. Но вот он здесь, рядом, стоит лишь протянуть руку…Я так хочу дотронуться до него! Но я удостаиваюсь лишь мимолётного безразличного взгляда, и он, более никак не прореагировав, разворачивается ко мне спиной и идёт во дворец, продолжая обсуждать важные вопросы.
– Алан, прошу, нам надо поговорить! – кричу ему в спину, не сдаваясь.
Наконец, не дойдя до каменной лестницы нескольких шагов, он всё же оборачивается и сухим тоном сдержанно отвечает: – У меня нет времени, Рина. Иди к детям, тебя давно не было. – И не дав мне времени на ответ, за пару секунд оказывается на вершине лестницы и уходит во дворец. Его взгляд, интонация, мимика – всё излучает холод и раздражение. Это буквально разрывает мне сердце, и выбивает почву из-под ног. Глупо было надеяться на тёплый приём, да ещё и при свидетелях, гадкие мысли которых заполонили моё сознание, едва они увидели меня. Он продемонстрировал то поведение, которое от него ожидают. Ужасно, что его реальные эмоции теперь закрыты для меня, и, похоже, что мои для него тоже… Мне трудно дышать, и на глаза наворачиваются слёзы, но я заставляю взять себя в руки и спешно иду к детям. Я не должна сдаваться, ещё не поставлена точка, и последние слова не сказаны. Но как же больно в груди.
– Мама! Ты вернулась! – радостно воскликнула Дара, едва я появилась в дверях. Но потом уже тише пробормотала: – Я говорила, что ты вернёшься, но мне не верили.
– Дара, милая, конечно, я вернулась. Прости, что не ночевала дома, я была у алиданов… – повинилась я, обнимая прижавшуюся ко мне дочь и пряча своё состояние глубоко внутри себя. – А где Эллар?
– Эллар напросился с Норой на паучью ферму, скоро они уже должны прийти…Мама…тебя не было неделю, а ты решила, что прошла только одна ночь? – спросила Дара, искренне удивившись, а меня прошиб холодный пот. Меня не было неделю! Так вот почему Алан был настолько раздражён. Представляю, что ему нашёптывали старейшины и местный жрец, который активнее всех призывает его разорвать со мной узы и заключить брак с благородной эшари. Алан, наверняка придумал официальную версию моего отсутствия для приближённых, но сам-то он не знал где я и что со мной! После нашего последнего разговора я просто ушла в погружающийся в сумерки лес, никому ничего не сказав, и пропала на неделю… О чём он думал всё это время? Какие предположения у него были? Боже! Почему Вэя не предупредила меня? Теперь уже поздно… и я всё равно поступила бы также, мне жизненно необходимо было вернуть свою способность любить и чувствовать. Но дети,…они ведь тоже ничего не знали!
– Дара, прости меня,…я не знала, что прошло столько времени. Мне пришлось пройти один сложный обряд и мне не сказали, сколько он будет длиться. Как вы тут без меня?
– Мы нормально. Я не знала где ты, но знала, что с тобой всё хорошо. А Эллар даже мог назвать твоё местоположение, так как чувствует тебя немного по-другому, чем я. Но даже отец не принял наши слова в серьёз…Он сильно разозлился, решил, что мы что-то скрываем от него… Ему без тебя очень плохо, мама. Пожалуйста, будьте снова вместе, – попросила Дара, посмотрев на меня умоляющим взглядом. Бедная моя девочка. Эллар может и не понимает что происходит, а вот Дара всё чувствует и видит без прикрас.
– Я очень этого хочу, милая. Я попрошу у него прощения, надеюсь, он простит меня, – только и смогла сказать я в ответ.
Эллар, увидев меня, обрадовался, и как ни в чём не бывало, принялся рассказывать обо всём, что ему удалось узнать на этой неделе. Да…у сына есть эмоции, но они поверхностные и очень простые по смысловой нагрузке. Что такое: сопереживание, ревность, страх, и, скорее всего даже, любовь, – он не понимает и не умеет это чувствовать. Вот и я была такой же, и мне казалось, что всё нормально, что так и должно быть. Но так быть не должно…сама жизнь ускользает, если не чувствовать, не ощущать эмоции. Чувства других остаются непонятыми, а ты словно в вакууме и не происходит никакого взаимодействия, никакой работы над ошибками, лишь чёткие схемы и планы без импровизации и подстройки под окружающих. Есть ты, и есть они – два параллельных мира, которые никогда не пересекутся.
С Норой разговора не получилось. Она злилась на меня и ушла, боясь наговорить лишнего. Я понимаю её: она мать, которая видит, что её ребёнку больно, но она ничем не может помочь. Это ужасное ощущение и пережить его трудно, оно дестабилизирует и ведёт к появлению обречённости.
Мысли и эмоции, живущих здесь сейчас эшров превратили в моём сознании дворец в опутанный, серой паутиной чердак – довольно гнетущая атмосфера. Не думала, что их так сильно будет волновать личная жизнь наследника и моя персона. Но скорее всего, действует и обратная связь между Аланом и его народом: сейчас ему плохо и это отражается на них, и словно замкнутый круг порождает одно из другого.
***
Проведя время с детьми, я лишь отчасти пришла в себя, но сильнейшее желание оказаться рядом с мужем, которое лишь усиливается с каждым часом, не даёт сосредоточиться на текущем моменте. Все мои сенсоры направлены на его поиск, на попытку уловить его состояние, услышать его эмоции, чувства. Но я не решилась повторять попытку заговорить с ним в течение этого напряжённого дня и вечера, боясь быть прилюдно проигнорированной. Когда дети уснули, а дворец погрузился в тишину, я, испытывая дикое волнение, пошла в нашу спальню, хотя в этой комнате, как и в постели, вместе мы практически не были, разве что в самом начале. Алан не проснулся, когда я тихонько зашла в комнату и остановилась возле него (это возможно лишь потому, что он не чувствует во мне врага иначе он бы проснулся сразу, да ещё в боевом режиме), заворожено смотря на его лицо, такое родное и прекрасное. Но даже во сне его брови нахмурены, отчего мне нестерпимо захотелось разгладить эту тревожную складку, и я прикоснулась двумя пальцами к его лбу. От моего прикосновения он вздрогнул и открыл глаза. Наши взгляды встретились, и через меня словно прошёл разряд тока, от чего дыхание перехватило, а из головы пропали все мысли. От того, что я, наконец, нахожусь рядом с ним, слёзы счастья полились из глаз, но мои эмоции не растопили лёд безразличия в его прекрасных глазах. Нахмурившись, Алан хрипло спросил: – Что ты здесь делаешь? – в его голосе звучит раздражение и даже злость.
– Алан, прошу, не прогоняй меня! – взмолилась я.
– Рина, уходи. Нам не о чем больше говорить, – сухо ответил муж, хмуро глядя на меня, и садясь на кровати по-турецки.
– Пожалуйста! – воскликнула я, вглядываясь в его напряжённые глаза.
Алан не выдержал и, взвившись с постели, за пару секунд оказался у большого окна и, встав ко мне спиной, опёрся руками о массивный подоконник. Он спал в лёгких чёрных штанах афгани, которым он теперь довольно часто отдаёт предпочтение, поэтому сейчас я вижу, как напряжён каждый мускул на его обнажённой спине, полузакрытой длинными блестящими волосами, развевающимися на слабом ветру. Сделав пару глубоких вдохов, он, наконец, повернулся ко мне и, опёршись о подоконник, сложил руки на мощной груди.
– Тебя не было неделю! Ты просто исчезла, ничего не сказав, а теперь приходишь, как ни в чём не бывало, смотришь на меня глазами побитой собаки и просишь тебя выслушать… Где ты была?! – прорычал муж (ибо на шурси этих звуков предостаточно), впиваясь в меня изумрудными глазами: требовательно, настойчиво, почти зло. Я просто с ума схожу от того, что больше не могу ощущать его реальные эмоции. Теперь он закрыт для меня.
– Алан, я была у алиданов. Я не знала, что прошло столько времени. Я думала, что прошла всего лишь одна ночь! Пожалуйста, поверь мне! Вэя помогла мне вспомнить наше прошлое…Я всё вспомнила,…любимый, пожалуйста, прости меня!
– С каких это пор деревья выступают в роли семейных психологов? – ехидно спросил Алан, пристально смотря мне в глаза.
– Пожалуйста, не говори так…Я пошла к ним, потому что мне больше некуда было идти, и Вэя разрешила мне пройти обряд, благодаря которому я вновь стала собой. Чувства вернулись ко мне, я больше не буду безучастной ледышкой. Алан, прошу, поверь! Неужели ты не видишь? – мои губы дрожат, как и всё тело. Меня колотит в лихорадке, а перед глазами всё расплывается от слёз. Он не слышит меня! Просто не хочет слышать!
– Ты была права, Рина, когда говорила, что мы сильно изменимся, а прежних нас уже нет. За эту неделю я это окончательно понял. Раньше я думал, что не смогу жить без тебя. Но сейчас, спустя несколько месяцев, я понимаю, что вполне на это способен. У меня была ломка, мне ужасно не хватало тебя, но постепенно это ушло. Мы оба сделали свой выбор, а теперь ты приходишь и говоришь, что прежняя Рина восстала, словно птица феникс из пепла и любит меня как раньше. Зачем это всё? Мы уже стали друг другу чужими. Ты опоздала, Рина. Я не готов проходить это снова. Сколько ещё раз ты можешь потерять память или способность чувствовать? А сколько ещё вспомнишь из своего прошлого? Возможно, тебе лучше подходит Гэрс? Может он вообще твой муж? Ты не задумывалась об этом?… Конечно – да. Мы просто никогда не говорили об этом вслух. Я терпел Рина, я был готов на всё ради тебя, даже предать свою расу. Но сейчас нет, больше нет…
– Алан, пожалуйста, дай мне последний шанс…прошу, – прошептала я, умоляюще глядя в его глаза. – Я люблю тебя! Гэрс не был моим мужем и никогда не будет им. Мне нужен лишь ты!
– Рина, уже слишком поздно. Тебе не место среди эшров. Они тебе не приятны, ты мучаешься, находясь в их обществе и так было всегда. Ты не хотела нашего брака. Я ведь тебя заставил, помнишь?
– Я просто боялась поверить в то, что такой мужчина как ты смог полюбить меня. Я боялась неизвестности, но я уже тогда любила тебя. Я влюбилась в тебя с первого взгляда и любила все эти годы. То, что сейчас произошло со мной, с нами – это какое-то недоразумение, бред. Я не могу поверить, что ты не дашь мне ни единого шанса вернуть нашу любовь.
– Это новая реальность, про которую ты мне говорила. Ты сейчас не в себе, слишком перевозбуждена, взволнована. Но пройдёт месяц, ты успокоишься, и всё начнётся сначала. Тебе нет дела до эшров, до наших законов и правил поведения в обществе. Ты даже не удосужилась их узнать. Тебе тесно в любых рамках, это было видно уже давно. Мы слишком разные, Рина. Я часть своего народа, я несу за них ответственность и должен служить для них примером. Но пока примера не получилось. Эшры видят лишь твоё безразличие, своенравие и гордость. Ты готова спасти их, но не готова понять.
– А они готовы? – разозлилась я. – Готовы признать меня как твою жену? Готовы признать наших детей? Я не делала им зла, так за что они так со мной? За то, что я не родилась эшари? За то, что мной силой овладел другой мужчина? За то, что я имею своё мнение? Ты из-за них так ополчился на меня? А ведь ты говорил, что у эшров не существует разводов, а теперь, когда это нужно, ты готов переписать закон лишь бы избавиться от меня? Прошу, остановись, дай нам шанс!
Но моя речь не произвела на Алана никакого эффекта, и он словно запрограммированный продолжил говорить ровным размеренным тоном:
– Да, они относятся к тебе предвзято, но ты не попыталась расположить их к себе, тебе просто не было до этого дела. Я знаю, что ты никогда не будешь готова стать частью моего народа, ты хочешь быть свободной. Теперь ты свободна, Рина. Ты можешь делать все, о чём ты мечтала и давно хотела: спасти мать, изучить этот мир и свои способности, жить так как хочешь ты. Это было бы не возможно, останься ты в статусе моей жены. Но такая жизнь не для тебя. А чувства,…они пройдут, растают как утренний туман.
Не могу поверить в то, что происходит сейчас, что он всё это говорит мне. У меня кружится голова, а в ушах звон. Он выбрал свой народ, я знала, что так и случится, но… Я просто не могу…это не укладывается у меня в голове. Я оседаю на пол, не в силах больше стоять. Я отказываюсь в это верить…отказываюсь.
– Ты забыл, что ни одна из эшари не сможет выдержать контакта с тобой? Ни одна не сможет подарить тебе наследника. Хочешь, как и твой брат быть виновником в смерти невинных дев? – глухо спросила я, не поднимая головы.
– Я помню об этом. Пока я не готов к новым отношениям,…возможно, не буду готов к ним ещё очень долго. Правда старейшины не согласны с этим и настаивают на том, чтобы я избрал себе новую жену. Для эшров очень важны традиции и семья. Здесь, как ты понимаешь, эшари не были заложницами системы, которая сложилась из-за нападений рэтсов у нас. Брак заключаются, как и у людей по разным причинам, но эшари всегда подчиняется мужу и верна ему. Если её действия оскорбляют мужа и порочат честь семьи, эшр может разорвать созданную между ними связь и эшари возвращается к родителям. Возможность повторного брака довольно низкая и женщины очень серьёзно относятся к браку и тем возможностям и ограничениям, которые он подразумевает. Так что я не переписывал закон, мне на него настойчиво указали на последнем совете, что прошёл на этой неделе. У меня не было желания сражаться за нас, ведь ты чётко дала мне понять, что не можешь ответить на мои чувства взаимностью, и во мне что-то сломалось. Меня сейчас оглушают эмоции, мысли и чувства эшров, они без спроса врываются в мою голову и днём и ночью, но только не твои. Я не слышу тебя: ни твоих эмоций, ни чувств, – словно ты не существуешь.
– Ты просто не хочешь больше пытаться. Теперь ты пошёл моим путём и закрылся от меня… – прошептала я. – Но я не смирюсь с этим, любимый. Я не готова отпустить тебя.
– Почему ты не хочешь понять?!– разозлился Алан. За мгновение, оказавшись рядом со мной, он с силой схватил меня за плечи и, поставив на ноги, встряхнул, словно пытаясь меня разбудить.
– Потому что я люблю тебя! И я не верю, что твоя любовь исчезла безвозвратно! – настойчиво воскликнула я, вглядываясь в его взбешённые глаза, пытаясь разглядеть хоть проблеск его былых эмоций. Но в них сейчас бушует буря, эмоции переполняют его через край и приходится лишь верить в то, что его решение не окончательное и он всё ещё любит меня.
Моё тело больше не может ждать, ведь муж так близко, его запах обволакивает и возбуждает меня, вызывая дрожь. Я тянусь к нему и, обхватив руками его шею, впиваюсь требовательным поцелуем в его сухие горячие губы. Он пытается отшатнуться от меня, но у него не выходит (сейчас я быстрее него). Я схожу с ума, голова кружится всё сильнее, а ноги меня почти не держат. Он больше не может сопротивляться и целует меня в ответ, но вкладывает в поцелуй всю боль и обиду, что скопились в нём за всё время, безжалостно сминая мои губы. Я чувствую во рту вкус своей крови, но замечаю это мимолётно лишь краем сознания. Мои ногти царапают его шею, зарываются в его шелковистые волосы. Из груди вырывается стон. Нет, я не отпущу его! Ни за что! Его руки с силой прижали меня к его огненному телу, но они не могут долго оставаться на одном месте и начинают оглаживать мою спину, сжимают ягодицы, зарываются в мои длинные волосы, оттягивая голову назад, открывая шею для его яростных поцелуев. В его груди зарождается рык. Он с силой бросает моё пылающее тело на кровать; с треском рвётся ткань моего домашнего платья под его острыми когтями. Меня охватило такое неистовое желание, что от нетерпения тело трясёт всё сильнее, а голова совсем ничего не соображает. Я поверхностно дышу приоткрытым ртом, то и дело, издавая тихие стоны. Я больше не могу ждать, моя голова мечется по подушке, я смотрю в его затуманенные глаза, умоляя взять меня. Словно сквозь вату слышу его взбешённый голос:
– Что ты делаешь со мной?! Управляешь моими эмоциями? Околдовываешь запахом? Я не хочу идти у тебя на поводу, Рина, – сквозь зубы прошипел Алан, но через секунду прижался к моей груди и застонал. Это был стон отчаяния и желания. Его разрывают противоречия. Тело хочет меня, а разум приказывает остановиться. Но я не даю ему и шанса вырваться, притянув к себе своими длинными ногами. Мы уже забыли, каково это быть в жарких объятиях друг друга, каково это ощущать энергии друг друга и обмениваться ими.
– Алан,…пожалуйста…а-а-а,…не мучай меня… Ты… мне нужен…любимый…прошу! – шепчу я в полубреду. Я тянусь к его лицу руками, не разрывая зрительный контакт. С моих пересохших губ вновь срывается стон, затем ещё один и ещё. Когда моё сознание уже готово было отключиться из-за переизбытка испытываемых мной эмоций и желаний, муж, наконец, сдался и с силой ворвался в моё тело, одновременно наполняя его болью и наслаждением. Я закричала, но он выпил крик поцелуем, продолжая яростно проникать в меня.
В какой-то момент я перестала ощущать своё тело отдельно от него. Я одновременно везде и нигде. Внутри меня стал нарастать жар, он становится нестерпимым, я кричу, а муж как когда-то в нашу первую брачную ночь кричит вместе со мной, как и я охваченный этим неистовым огнём. Я готова на боль, на всё что угодно, только пусть он будет со мной. Хочу слиться с ним в единое целое, хочу отдать ему всю себя без остатка. Мы созданы друг для друга, и связаны вечными узами, в основе которых любовь. В этот миг я ощущаю нашу связь как прежде, но вижу, что Алан сам воздвиг барьер, меж нами, не желая ощущать, то же, что и я. Его обида столь велика, что даже подобное слияние не смогло разрушить её. Он всё ещё не верит мне, боится быть обманутым (как и я совсем недавно)…Это разрывает мне сердце, я пытаюсь достучаться до него, разрушить этот барьер, я пробую снова и снова, как недавно пытался и он. Но нет…в этом случае нужно что-то другое, он сам должен сделать это – вновь открыться мне. Я продолжаю тянуться к нему всей своей душой, моля о прощении. «Что бы ни случилось я не оставлю тебя, мой любимый!» – кричит моя душа. Внезапно меня пронзает ощущение острого удовольствия, оно поглощает моё сознание, ослепляет белой вспышкой, проливается горячими слезами. Я достигла предела, и отключилась, словно меня выключили из розетки.
