Ираида Владимировна Дудко
Энциклопедия наших жизней (семейная сага). Истоки книга 1. Детство и юность Виктора Анатольевича Дудко
«Неопределённость – хуже всех казней в мире» – сказал кто-то. Поэтому необходимо раскрыть вставшую передо мной неопределённость, а раскрыть, твёрдо решить да или нет, будешь дружить или нет. И, если я сейчас поссорюсь с ней, ну, не поссорюсь, а просто разойдёмся как в море корабли, то это хуже всего будет для меня.
Она чем-то очаровала меня. Под некоторым её воздействием я мог бы немного исправиться (опять мечты), но это возможно при настоящей крепкой дружбе обоих. А вчера она своим поступком доказала, что она боится дружбы, боится огласки дружбы, если дружба будет. Входя в противоречие, которое имеется у всех дружащих, она боится толков и пересудов, она боится огласки и ещё раз огласки. Ну, что ж! Видно быть мне сейчас одиноким и сам я себя не пойму.
Эта страница, посвящённая туманным отношениям с ЛП, написанная с горечью, говорит о том, что ты неравнодушно относишься к ЛП. И, хотя и скрываясь под маской этой неравнодумности, она кругом видна.
Я влюблён (нет теперь я уже не кричу нет; нет! и нет! я призадумываюсь над смыслом слов).
Я отрицаю любовь, значит, у меня не любовь, а просто «детское» увлеченье и, причём, временное. Раз не любишь всеми силами души и сердца, раз можешь ругать любимого человека, раз плохо к нему относишься – нет и не может быть у тебя, Виктор, настоящей любви к этому человеку. А раз нет, то нужно отступить от этого человека, «оставив позиции для наступления» (шутка).
Ведь, один раз (в первый раз) потревоженное сердце, потревоженное чувство превратиться в долго незаживающую рану. Я не должен этого делать и, что более вероятно, я не сделаю этого. Разменивая любовь на увлечения, я опустошаюсь, как физически, так и морально, и психически.
Отсюда, вывод…, который я, как трус боюсь сделать. Ибо он будет противоречить всей моей логике, всему моему существу, всей моей жизни, жизни большинства людей.
На сегодня хватит. Кончаю («страшно перечесть»). От поэзии жизни ты скоро перейдёшь к поэзии лирической. Скоро, Виктор, станет стихотворцем. Ха-ха-ха!!!…
29/II-52.
……1. Случайно прочёл записку ЛП к Щупалеевой и прочитал зря: то, что узнал, не надо было знать.
Ведь, живя, должен иметь во что-то надежду, а теперь я её потерял.
ЛП пишет, что она, вероятно, влюбится в кого-либо (опред.), но также, как и в прошлом году.
Понятно, что это не я. И её выбор правилен в моём отношении, т. е. она не меня имеет в виду.
И это хорошо. Она ошиблась. Ведь, я только «рисуюсь, рисуюсь плохо «необдуманно», противоречиво». Я люблю её – нет. Разве человек, который любит не позаботится о своём любимом, если тот заболел? А ты не позаботился, и, к твоему стыду (или халатности рисовальщика) даже ни разу не вспомнил о ней, не считая мелких вопросов к Гале.
А не свинья ли тот человек, который бросается к неск. на встречу. Отвергая меня – она правильно делает, я – не против. (это не всё)…….
12/III-52 г.
Вчера отдал Л. П., подаренную мне, фотокарточку обратно. На фото было написано следующее:
«Виктору Дудко от Ларисы Пл.
Хотелось бы, чтобы эта фотокарточка Не была для тебя пустым отпечатком. февраль 1952 г.»
Когда 4.3.52 г. она дала мне её и я прочёл надпись без «не», решил отдать записку с Галей, что согласен быть на вечере. Но, когда в чертёжке хорошо рассмотрел и прочёл надпись, жалел, что согласился. Случай сделал так, что Галя и ЛП вернулись и стали просить возвратить фото.
Я испугался и решил не отдавать. Ведь, фото было теперь для меня маленькой надеждой, которую она хотела у меня отобрать.
Я также потребовал записку обратно и разорвал её. На словах передав, что я не согласен. ЛП настоятельно требовала фото обратно. Но я не отдавал. В конце концов, после долгих «мук» (немоний) я решил так: или отдать или не отдавать. Я отдал. Я отрезал себе «пути к отступлению».
Теперь нет надежды у меня. Нет такого человека, которому можно сказать, как тяжело на душе у тебя, когда никто не пишет уже полмесяца, и ты бесцельно бегаешь на почту (карандашом сделана надпись: и не против никогда никому, а особенно).
Можно ли это сказать Борису. Поймёт ли он или скажет, что зря ты разнюнился. И действительно, что ты так разнюнился. Ой, тяжело, ой, душно и прочее. Эх, а ещё парень. Да, какой ты парень…
26/III-52.
Собрал здесь (сверху другими чернилами надписано: понемногу уничтожаю 13.7.52 г.) целый «архив» личной переписки с ЛП.
С ней «почти» кончено. Из всего ясно: 2 месяца назад она меня «любила», но сейчас обнаружились отрицательные и неполноценные мои качества и свойства и она «дала последний бой» на бумаге мне, конечно, признаться, очень трудный бой.
Пришлось «немного» пережить. Теперь я сожалею, что у меня такое восприимчивое сердце, которое всё принимает «близко к сердцу» и сильно переживает всё.
Непоследовательность действий, отсутствие влияния разума – всё это повело к провалу «компании». Тяжело всё это переживать, безумно тяжело.
Но из каких мы не выходили переплётов. Выйдешь и из этого, обогащенным жизненным опытом. Ведь, недаром совпали два разрыва: ЛП со мной и – Зойкой и мной. Причём, обе начали сами первые. Не случайно, а закономерно. Обе нашли, что я парень никудышный. Значит, этот вывод сделан правильно, т. к. и хорошая и отсталая девчонки высказали это мнение. След., я, вообще, недостоин девчат.
А как это противно: не иметь знакомых девчат, когда идёт весна, когда скоро запоют соловьи и т. д. и т. п. А у тебя на сердце «хлад и стужа» и «жить тяжело рыдая и скорбя – вернись малютка, мне так грустно без тебя» – то отзывается, то по всему…
…Итак, я потерял ЛП навсегда.
Но что она хочет сказать последующими действиями и записками: пойти вместе (5 человек) в театр и запиской следуещего содержания:
«Виктор. Тебе знакома эта цитата?: «Как хорошо, когда есть друг, как тяжело и одиноко среди чужих тебе людей», когда любимый друг далеко». Драйзер. ЛП.
Что? Неизвестно. Или она говорит, намекая на то, что её друг далеко и ей тяжело сейчас, или, что я, как друг, далеко от неё и не хочу помочь ей, не хочу поддержать её среди чужих. Понимай так и так. А среднего не может быть. По всему видно, что в ней кипит эта преобразующая работа (сила), что ей, недаром, прошли все эти послания, сближения частичные, все эти переживания, встречи, недомолвки, недосказки, загадочные взгляды и т. д.
Конечно, не могло всё это пройти, не оставив никакого следа. А след остался, по всей вероятности, очень глубокий (неглубокий?)…
3/IV-52 г.
В дни поражений всегда будешь обращаться к любимым, родным и знакомым образам прошлого.
Так вот и теперь, когда «дело ЛП» безнадёжно, а «ЗС» хитроумно предлагает познакомиться с её молодыми военными, я обращаюсь к «своему» БАСу. Может быть не к ней, а кому-нибудь другому, ну, всё равно.
Таким замечательным образом передо мной фигура БАС. Разве «Сашок» была плохой, нет. Ведь, я тогда не понимал того чувства, которое называют любовью. Теперь я немного его узнал. Да, теперь я понял, прочувствовал, что она чувствовала и переживала тогда. – Жаль, что нам, вероятно, не придётся встретиться, а то…….. (карандашом добавлено: ничего не выйдет 30.3.53.).
Вот я теперь влюблённый. Это естественно: апрель, весна, снег тает, бегут ручьи и сердцу тоже хочется своей весны. Вот и пришла, а, может быть, уходит (или не приходила вовсе) и моя весна. «И сам я себя не пойму». Разве это любовь? Ведь ты её хочешь построить на жалости, не отрицай, да на жалости.
Эх, Винька, Винька и как тебе не стыдно? Говорит: «Я влюблён». Ха-ха-ха. «Влюблён» и ха-хаха. Нет, может быть, ты увлечён просто.
ЗАЧЕМ ТАК РЕВНОВАТЬ К РЕБЯТАМ СВОЕЙ ГРУППЫ, К ДЕВЧАТАМ СВОЕЙ и других групп. Ведь ты знаешь, что она встречается с кем-то из мальчиков.
Это не запрещено ни для кого и никем. Ревность – что может быть хуже её? А ты ревнуешь необоснованно на каждом шагу. Это необходимо окончить.
Этим объясняется ряд «психических» моих выпадов. Это раз.
Во-вторых, зачем навязываться в ухажёры, когда она этого не хочет? К чему? Разъяснить и кончить.
Я бы сказал, что именно сейчас я переживаю порядочный кризис, мне нужна была бы поддержка, но ЛП не даёт её – она в этом отношении очень слаба. Как слаба силой воли, вернее не СВ, а то, что называют инстинктивным подхалимством, боязнью по отношению к почти равному (Ин. Ник.).
18/IV-52 г.
Снова я пишу дневник.
Много произошло после 25.7.52 г.
ЛП кинула мне: «Вы, как мёртвые». И вот я начинаю понимать, что это, почти, верно. Факты: 1. Встретился с «ЗС.» и не знал о чём говорить. Или у нас ничего общего нет, или «я мертвец». Это 1. факт. 2. Или с ЛП. О чём с ней говорить?
ВЕДЬ НЕЛЬЗЯ ЖЕ ВСЁ ВРЕМЯ ГОВОРИТЬ О ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ – НУЖНО ЕЩЁ О ЧЁМ-ТО ГОВОРИТЬ. Но о чём? Вот я снова в тупике, в противоречии. Я думал, что кое-что знаю, кое-что могу рассказать хотя бы любимому человеку – а оказалось – это самообман. Если это верно, то что это значит? А это значит, что ты, читая книги должен их анализировать, тоже самое – в картинах и театре.
Это значит, что, нужно развивать всесторонне себя. А как? По какому пути идти? С чего начать? Всё это необходимо. Но…..? Вопрос надо разрешить. На днях думаю узнать всё об этом. Обязательно узнаю, тогда и напишу.
Следующая запись сделана под влиянием поездки к матери в Каменец-Подольский и её упрёков, жалоб и претензий к отцу…
Мы так и ни к чему и не пришли. Единственное, что я достиг – это то, что она узнает, можно ли мне поселиться поближе где-нибудь к ней.
Да, вот теперь я остался один на один с жизнью: теперь даже не с кем посоветоваться. С Борисом поссорился в начале января, и сейчас не перебрасываюсь с ним ни словом, а с ЛП тоже не говорю. Вот и остался гол, как перст.
На этом заканчиваются записи, хотя осталось около 10 страниц пустых.
Кроме переписки с Ларисой, сохранилось письмо Гали. Она училась в МАИ, в другой группе.
Это уже было на последнем курсе…
2.03.57 г. ВИТЯ, ЗДРАВСТВУЙ!
Всё, что случилось сегодня, было очень страшно. Вернее, это мне кажется сейчас каким-то не реальным, как из сна, особенно, после того, как ты не пришел. Я понимаю, конечно, что тебя задержали. Не в этом сейчас дело.
Знаешь, я пришла сегодня домой и решила написать тебе.
Я решила продолжить наш разговор и сказать тебе всё, что я не успела сказать, т. к., после того, как я получила возможность говорить тебе всё, а особенно – самое главное – тебе уже нужно было уходить.
Даже не знаю с чего начать – то ли издалека, то ли сразу же. Ты знаешь, у меня какое-то сейчас странное ощущение, что у нас с тобой ещё ничего не было, но вместе с тем, я тебя желаю, и ты мне чем-то дорог.
Если мы захотим, у нас ещё всё впереди. Я хочу этого. А ты? Тоже, наверное. Да? Только без всяких «может быть»!
У меня сейчас очень хорошо на душе и знаешь от чего? Прежде всего, от того, что ты меня любишь, а во-вторых от того, что я с тобой сейчас могу так вот, очень просто, говорить. Ведь, мы с тобой всегда изъяснялись на разных языках, абсолютно не понимали друг друга. Я бесилась, делала невероятные усилия исправить что-то, но только отдаляла тебя от себя. Ты думаешь, что я была в высшей степени к тебе равнодушна. Нет, совсем нет.
Я очень даже мучилась, но так как все мои попытки оказывались не удачны (просто я шла не по той дороге), то я и махнула на всё рукой. Поэтому мы с тобой и разошлись, как говорится.
Я всё это время много думала обо всём и уже не надеялась, что мы когда-либо встретимся, и что я смогу вернуть тебя. И вот сегодня…
Это так неожиданно, и вместе с тем, так хорошо. Ты знаешь, я сегодня прямо-таки счастлива, хотя впереди столько неизвестного.
И самая большая неизвестность – это ты. Да, да, представь себе. И знаешь, что мне больше всего хочется? Увидеть тебя. Я не могу себе представить, что не увижу тебя целый месяц. Нет, ты не должен этого сделать. Если ты любишь, то ты меня понимаешь, и ты этого не сделаешь. Неужели ты не сможешь урвать какой-нибудь час. Ведь, это же так немного! Я бываю дома или в читалке, в крайнем случае, с утра, всё время, кроме вторника (во вторник до 12-и) и субботы. Или найди меня по расписанию.
Никаких возражений я слушать не желаю. Если захочешь, найдёшь, и увидишь Мне очень, очень хочется тебя увидеть.
Знаешь, когда я собиралась тебе написать, у меня было желание столько написать тебе! А теперь я чувствую, как это трудно.
Да, а всё-таки, на самое главное, я тебе так прямо и не ответила. Но тебе, думаю, и так всё ясно. Правда?
А потом, я уж лучше скажу тебе сама, когда увижу тебя. Хорошо? А я очень даже надеюсь на это. Мне это кажется просто не вероятным. Ну, хватит. И, в общем, пора заканчивать.
До свидания. Жду тебя, мой Витёк. (можно?).
ГАЛЯ.
Знаешь, я сейчас перечитала письмо, и ужасно расстроилась – мне так хотелось написать тебе что-то хорошее и тёплое, а вышло что-то странное. Да?
ГАЛЯ.
Ещё: Витя, сейчас только купила конверт – не обижайся, что там поздравление с 8 марта. Других не было, а искать – некогда.
ГАЛЯ. (Это ещё в МАИ).
Часть 11
Практика
ПЕРВАЯ ПРАКТИКА В МОСКВЕ
После окончания первого курса мы должны были пройти первую производственную практику.
Мы должны поработать на рабочих местах: токарями, слесарями и т. д. Нас направили в г. Раменское на какой-то оборонный завод. Конечно, нас не допускали до выполнения заданий, но некоторые научились включать – выключать токарный станок, устанавливать на нём деталь, вытачивать какую-нибудь симметричную деталь.
Некоторые из нас поселились недалеко от завода, а некоторые ездили из Москвы с Казанского вокзала на электричке. Вот тогда я впервые обратил внимание, что от остановки Панки куда-то в сторону отходят пути, и на остановке стоят 4 вагона, изредка, когда мы ехали в Москву, они вместе с нами отправлялась в путь. Это нас удивляло, но не трогало (тогда я еще, естественно, не знал, что несколько лет подряд, спустя пять лет, я буду пользоваться этой электричкой, чтобы добираться к себе домой, в Дзержинку).
Где мы постоянно жили во время практики, я не помню. Практика длилась один месяц.
ЛЕНИНГРАД 1952 год
В начале 1952-го года после первой сессии мы всей группой ездили в Ленинград.
Заканчивая первый семестр, несколько наших студентов и из других групп, договорились на зимние каникулы съездить на экскурсию в Ленинград, что мы и осуществили.
Ленинград 1952 год
На фотографии – часть группы на экскурсии
Время там проводили весело, как и полагается студентам
Ленинград 1952 год
Часть группы на экскурсии
Мы побывали в Эрмитаже, съездили в Александра-Невскую лавру, где побывали на всех трёх кладбищах, сфотографировались у памятника Чайковскому, были и у других знаменитых людей прошлого, в том числе и у Стасова.
В этой поездке я останавливался у Юлика и Нэли.
Позже я сюда приезжал в командировки несколько раз, останавливаясь на постой.
А ещё позже я останавливался в гостинице филиала ИПК Минсудпрома, проезжая мимо лавры.
А тогда, в 1952 году, приехав с группой сокурсников в Ленинград, я побывал в общежитии Авиационного Приборостроительного института, в котором раньше учился Юлик.
В Ленинграде, на завод нужно было приходить – вовремя, не опаздывая. Жили мы то ли в школе, то ли в техникуме.
За время практики мы всей группой побывали в Петергофе, в Ориенбауме, в городе Пушкине, в лицее и т. д.
У меня сохранилось несколько фотографий того периода, т. к. я у бати взял аппарат, но, к сожалению, – никому его не давал (такой я в то время был скряга!).
Ленинград 1952 год
Мой двоюродный брат – Юлий Михайлович Дудко с женой – Гелой
Юлик – сын Дяди Миши и Екатерины Фёдоровны, у которых я жил во Фрунзе. Когда Юлик женился на Геле, они стали жили в квартире её родителей в Ленинграде. Их квартира состояла из двух проходных комнат и размещалась в помещении лавры. Я запомнил, что потолок в жилом помещении лавры находился на высоте более 5 метров, а высота стены комнаты, выходящей в длинный коридор, соединявший несколько жилищ, достигала не больше 4 метров.
ВТОРАЯ ПРАКТИКА
Второй раз мы попали в Ленинград – на практику, как одна из лучших групп, после третьего курса, вместе с ещё одной группой. Там мы были два месяца летом во время белых ночей. У меня случайно сохранилась первая страничка дневника, который хотели вести в нашей группе. Вот он дословно:
21.06.56 г.
После вчерашнего театра с трудом продрали глаза.
Даже Нина на этот раз не предприняла никаких попыток разбудить нас и сама проспала вместе с нами до 7 ч. 25 м.
Потом начались обычные сборы и на ходу, и, весьма нетщательно пережевывая пищу, выкатились по направлению к заводу.
Еле досидев в состоянии спячки с открытыми глазами до 11 ч., кинулись на лекцию о борьбе с преступностью.
За 15 м. до начала обеденного перерыва мы поспешно покинули свои рабочие места и отправились домой, т. к. нам предстояла экскурсия в Эрмитаж.
Пообедав, завалились спать, проклиная предстоящие мытарства и сожалея о затраченных на экскурсию 8 рублях, которые по выражению Регины можно было использовать более рационально, купив на них целых 2 банки хрена. С трудом поднявшись, мы все же потащились в Эрмитаж; проскакав галопом во главе с хромоногим экскурсоводом по всем залам и затем, слегка прошвырнувшись по магазинам, вернулись домой.
О, Господи! Неужели мы, наконец, ляжем спать вовремя?
(На этом закачиваются записи в кусочке тетради случайно попавшей ко мне и сохранившейся до сих пор. Да, писатели из нас не получились, да и терпения не хватило, чтобы записи заносить в тетрадь ежедневно.)
Ленинград 1954 год
Часть группы на экскурсии Виктор – крайний слева
Ленинград 1954 год
На экскурсии – справа – Галя Щупалеева и Виктор Дудко
Ленинград 1954 год
Ленинград 1954 год
ЛЕНИНГРАД 1954 год
Сохранилось письмо в конверте без адреса – Дудко Анатолию Евстафьевичу.
Бате от Виктора.
Здравствуй, батько!
Я жив, здоров, чего и тебе желаю. Всё ждал от тебя письма, да не дождался, и решил сам тебе написать. Сейчас учусь, занят по горло. Работаю над проектом. Учёба продвигается медленно, но верно. Осталось ещё половина учиться. Как я живу, – 251 – расскажет Женин отец. Питаюсь неплохо. Правда, в марте месяце имел затруднение с деньгами, ибо пришлось платить за учёбу. Деньги за эти два месяца получил. Ты зря их посылаешь с уведомлением о вручении. По-моему этого делать не нужно.
Посылаю тебе фото я и Юлик в Ленинграде.
От дяди Миши получил письмо, в котором он пишет, что ты ему ничего не пишешь, и он послал тебе последнее письмо, если ты не ответишь, то он больше писать не будет. Ты ему напиши – он, ведь, твой старший брат. Надеюсь, у тебя теперь наладится переписка.
У меня к тебе есть две просьбы:
1. Деньги мне не высылай, а откладывай, а потом, когда я напишу, ты их вышлешь. Хорошо?
2. Прошу тебя прислать фотоаппарат. Я хочу немного пощелкать себя, друзей и свой проект. А летом я буду у тебя и верну.
Это честное слово комсомольца. Надеюсь, ты сможешь это сделать. Сделаешь?
Летом приеду почти на месяц. На этом курсе у нас практика. Она будет в Москве, или Ленинграде, или Куйбышеве. Где буду я, ещё неизвестно, но в одном из этих городов. Практика длится 7 недель.
Но, вот, о себе пока всё. Пиши о себе, о Жене. Привет ему. Привет всем сослуживцам и знакомым.
С приветом твой сын – Витя.
P. S. Надеюсь, ты исполнишь просьбы?!
Пиши. Жду.
28/IV – 54 г.
P. S. Брюки получил – они очень длинные. Ещё не носил.
Спасибо за них и за деньги.
Витя.
Можешь только писать мне по адресу: Москва, 80, п/я 1612
Вложен маленький листочек: (две строчки написаны рукой Юлика и две мной, вероятно, к фото).
Дяде Толе и родне от племянника Юлия, на долгую и добрую память.
От сына Вити на добрую память отцу.
Ленинград 1954 год
Виктор с двоюродным братом Юлием Дудко
28/111–54 г.
Ленинград I–II – 54 г.
Последняя практика
И последнюю – преддипломную практику мы проходили в Москве.
Преддипломную практику и диплом все делали на своих будущих предприятиях, куда они были распределены. А наша десятка была как-то разбросана.
Я проходил практику и делал диплом в ИАТ (институте автоматики и телемеханики АН СССР) под руководством академика Бориса Николаевича Петрова.
В Академии он руководил отделением, а у нас в МАИ заведовал кафедрой ТАР – теории автоматического регулирования.
(Потом в газетах он назывался Главным автоматчиком, так как фамилии ученых по космосу не назывались нигде).
Надо сказать, что с руководителем преддипломной практики и моего диплома – Борисом Николаевичем Петровым у меня сложились добрые дружеские отношения. Он никогда не выказывал своей значимости как учёного. Скорее он был простым наставником, дающим дельные советы. Во врнмя наших частых встреч, наши беседы выходили далеко за рамки официальных. Он рассказывал о своём детве без рано умерших родителей. Вспоминал ородном городе – Смоленске. Рассказывал о своей юности, о семье, и почему-то меньше всего 0 своих научных работах и достижениях.
Любил шутить и частенько рассказывал смешные анекдоты. Он располагал к общению, и мне с ним было комфортно. Мне не хотелось его подвести, и поэтому я много сил вложил в свою дипломную работу.
Еще в институте я стал работать на вычислительных машинах – аналоговых. Придя на практику, я продолжил осваивать новую технику – тем более она была и мощнее и намного интересней, чем в учебном институте.
Академик поручил меня двум молодым кандидатам, которые помогли мне освоить новую технику. Я смоделировал полет самолета в момент бомбометания в возмущенной атмосфере (спустя 3–5 лет я во французском журнале прочитал, что двое французов за подобную работу получили степень магистра).
Работа меня заинтересовала. Я попал на практику, когда в Москве организовывался ЦНИИКА, куда некоторые сотрудники хотели бы попасть.
Тем более, что поговаривали о возможном переходе туда директором или замом Б. Н. Петрова, которого многие любили (он уже был директором ИАТ, но из него не получился хороший руководитель – слишком мягким он был).
Когда я показал Б. Н. готовую работу, он предложил мне поступить в аспирантуру в его институт, но разъяснил, что я буду получать 1000 руб. и еще 1000 руб. в год на приобретение литературы, и жить в общежитии за городом до момента защиты диссертации (обычно, не обязательно нужно было защититься).
Я сказал, что подумаю. Потом я вежливо отказался от этого лестного предложения. (До чего же я был тогда лопух, если тебя берет в аспирантуру академик – это же такая редкая удача!!! И не воспользоваться??!!! Наверное, я уже давно был бы академиком!!!)
Значит – не судьба…
Здравствуй дорогой папа!
Я жив, здоров. Прохожу практику здесь в Москве. О работе ничего не слышно и ничего пока не известно. Большое спасибо за яблоки. Я их получил, и вчера закончил их есть. Они прекрасно сохранились. Папа! У меня к тебе просьба. Если ты можешь, то вышли аппарат с телеобъективом. Надо напоследок сфотографироваться здесь. Если ты это сможешь сделать, то сделай поскорее, пока ещё имеются листья на деревьях. Вот, пока и всё. Всё остальное по-прежнему.
Единственный недостаток – это нехватка денег. Но ничего не поделаешь. Приходиться экономить и на еде.
Как ты поживаешь, как со здоровьем? Как с пенсией? Как живет Женя? Он уже ходит в школу. Интересно в какую?
Вот, пока и всё. Пиши. Буду ждать от тебя письмо и, если сможешь, то выполни мою просьбу.
С приветом, крепко, крепко целую твой Витя.
Передавай привет Жене и пожелание отлично учиться.
Витя.20/IV – 56 г.
