Никодим Благовестник
Азбука спасения. Том 47

Святитель Каллист, патриарх

Покушение тех, которые прежде времени взыскивают того, что бывает в свое время, и тщатся насильно протесниться в пристань бесстрастия, без должного к тому приготовления, святые отцы назвали умоисступлением.

Блаженный авва Фалассий

Но ее можно получить только с помощью благодати Христовой. Бесстрастию свойственно истинное рассуждение, по коему все делается правою мерою. Как весна возбуждает растения к оживлению, так и бесстрастие подвигает ум к познанию Сущего.

Преподобный Феодор Студит

Соделаем святых Ангелов друзьями своими бесстрастною жизнью, чтобы и они во время исхода нашего дружелюбно вознесли нас к Владыке.

Святитель Феодор Эдесский

Бесстрастием я называю не удаление от греха делом, ибо это есть воздержание, но то, если кто пресек совершенно исхождение из сердца самых помышлений страстных, что называется и чистотою сердца. Дивно будет, если кто, насыщаясь всегда вдоволь яствами, возможет стяжать бесстрастие.

Авва Исайя

Бесстрастие есть та любовь, которую Господь Иисус учил всех иметь. Не считай себя бесстрастным, пока влечет тебя грех.

Пристрастие к земным вещам возмущает ум и сердце, презрение же их доставляет успокоение.

Бесстрастие не имеет врагов, не боится падения, чуждо неверию, безопасно от возмущений, не имеет пожелания какой-либо вещи. Доколе у кого из сердца исходит осуждение, дотоле он чужд бесстрастия.

Когда тело твое получит рану, заботишься ты уврачевать ее, так попекись, чтоб оно явилось бесстрастным в Воскресении.

Кто любит славу человеческую, тому нельзя быть бесстрастным, но ревность и зависть обитают в нем.

Не те стяжают бесстрастие, кои имеют видимую скорбь, но те, кои пекутся о внутреннем человеке и отсекают свои пожелания: сии приимут венец добродетелей.

Авва Евагрий Понтийский

Начало бесстрастия и тщеславие

Когда ум отшельников достигает некоторого бесстрастия, то сразу же он приобретает коня тщеславия и скачет на нем по городам, упиваясь неумеренной похвалой тщетной славы. Тогда, по Домостроительству Божиему, его встречает дух блуда и запирает в один из хлевов. Так он научает ум не оставлять свой одр до полного выздоровления и не уподобляться тем беспутным больным, которые, еще нося остатки недуга в себе, пускаются в путешествия, позволяют себе несвоевременно посещать бани, а поэтому опять впадают в прежние болезни. А поэтому лучше будем, сидя в келлиях своих, внимать самим себе, чтобы, преуспевая в добродетели, сделаться нам трудноподвижными к пороку, а обновляясь в ведении, воспринять множество разнообразных созерцаний и, наконец, вознесшись горе в молитве, узрить нам яснейшим образом свет Спасителя.

Признаками бесстрастия днем служат помыслы, а ночью – сновидения. И мы говорим, что бесстрастие есть здоровье души, а питанием ее является ведение, которое одно только и имеет обыкновение сочетать нас со святыми Силами, поскольку соединение нетелесных существ происходит вследствие подобного внутреннего расположения их.

Совершенное бесстрастие является в душе по преодолении всех противящихся деятельной жизни демонов, несовершенным же бесстрастие называется, когда душа по силе своей, без уступок, однако ж, борется с нападающим на нее бесом.

Кто в строгом подчинении держит плоть свою, тот достигнет бесстрастия. Постоянное сухоядение с любовью скоро вводят монаха в пристань бесстрастия.

Порождение бесстрастия – любовь. Бесстрастие же есть цвет деятельной жизни, а деятельная жизнь состоит в исполнении заповедей. Блюститель сего исполнения заповедей есть страх Божий, который есть плод правой веры, вера же есть внутреннее благо души.

Без млека не отдоится дитя, и без бесстрастия не возликует душа.

Бесстрастие имеет душа не та, которая не пленяется вещами, но та, которая и при воспоминании о них пребывает невозмущаемою.

Бесстрастие есть спокойное состояние разумной души, образующееся из кротости и целомудрия.

Преподобный Кассиан Римлянин

Какая разница, покорен ли кто страстью к стяжаниям обширным и величественным, или к чему-нибудь маловажному? Тем большего достоин осуждения тот, кто, презрев большее, привязывается к меньшему.

Преподобный Никодим Святогорец

Когда видишь вещи красивые и ценимые на земле, подумай, что все они ничтожны, как сор, по сравнению с красотами и богатствами небесными, которые, несомненно, ты получишь после смерти, если презришь весь мир.

Преподобный Серафим Саровский

Плодом столь долгих и чрезвычайных подвигов преподобного о. Серафима было бесстрастие. Оно, в свою очередь, является путем к вселению Духа Святого в сердце человека. «Кто сподобился быть в сем устроении, т.е. бесстрастии, – говорит епископ Феофан, затворник Вышенский, – тот еще здесь, облеченный бренною плотию, бывает храмом живого Бога, Который руководит и наставляет его во всех словах, делах и помыслах, и он, по причине внутреннего просвещения, познает волю Господню, как бы слыша некоторый глас».

В Сарове работал лихачевский крестьянин Ефим Васильев. Однажды, подходя к пустыньке, он увидел, как о. Серафим беседовал с молодою девицею, лет 16, хорошо одетою, и подумал про себя: «О чем это батюшка так беседует с нею? Какие еще наставления идут к ее возрасту?» Когда же он подошел ближе, прозорливый старец мирно сказал ему: «Я ко всему мертв, а ты что думаешь?» Соблазнившийся упал ему в ноги, прося прощения. «Успокойся, – сказал батюшка, – и больше не повторяй». Да, он был уже мертв, но не могли вместить его живые. Понимая это, о. Серафим, по указанию Божией Матери, и решил оставить затвор, чтоб в пустыньке свободнее делать свое апостольское дело спасения души, а в частности устроение «удела Божией Матери» – Дивеева. А кроме того, пустынь была нужна и ему самому для отдыха от бесчисленных посетителей и для молитвенного уединения.

Святитель Феофан Затворник

Бесстрастный ко всем предметам, возбуждающим страсти, со слов святого (Иоанна Лествичника), – стал нечувствителен так, что они никакого действия на него не производят, хотя находятся пред очами его. Это оттого, что он весь соединен с Богом. Приходит он в блудилище, и не только не чувствует движения страсти, но и блудниц приводит к чистому и подвижническому житию (Лествица, сл.29). Но где же понять это нам, страстным! Всякий смотрит из собственного окна грешной природы своей и в других видит то, что ему самому знакомо.

Святитель Тихон Задонский

Видишь, что камень, железо, олово и всякая тяжелая вещь, сколько бы ее ни поднимали или бросали вверх, сразу же снова падает на землю. Таково же состояние пристрастившихся к миру, которые сколько ни побуждаются проповедью Божия слова, увещаниями и устрашениями и как бы приподнимаются ими, чтобы, освободившись от суеты, устремиться к небу, однако от привычки и пристрастия отстать не могут. И хотя временами стараются и прилагают усилия, чтобы от этого зла оторваться, и побуждаются Божией благодатью подняться вверх, полюбить небесные блага, однако с немалым стремлением опять возвращаются вниз, то есть к страсти.

Ибо пристрастие притягивает, как магнит железо. Это рассуждение увещевает тебя беречься всякого пристрастия, как огня или смертоносного яда, и всеми силами принуждать себя к желанию и исканию небесных благ, приобретенных смертью Христовой. А прилагающему усилия помогает Бог.

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

От пристрастия – попечения

Удерживаемая пристрастия, развлекаемая попечениями, мысль твоя не сможет неуклонно стремиться молитвой к Богу. Тщетно сияет солнце с чистого неба для очей, пораженных слепотой, и вечность как бы не существует для сердца, связанного пристрастием к земле, к ее великому, к ее славному, к ее сладостному.

Желающий быть чистым исполнителем заповедей Христовых должен крайне храниться от пристрастий. Когда сердце заражено пристрастием, оно не может исполниться чистой и святой воли Христовой с подобающей святостью и чистотой.

Все зараженные суетными и греховными пристрастиями, по неложному свидетельству Евангелия, отрекаются от участия в духовном браке Сына Божия, делают сами себя недостойными блаженного соединения с Ним.

Одно ничтожнейшее пристрастие может держать христианина прикованным к земле и вполне отнять у него духовное преуспеяние.

В келлии должно заниматься… таким рукоделием, которое не возбуждало бы пристрастия к себе.

Пристрастие к земле умерщвляет душу вечной смертью, она оживляется Словом Божиим, которое возносит мысли и чувствования ее к Небу.

Погоня фараона за Израилем знаменует пристрастие человека, оставившего мир, эти пристрастия пытаются возвратить в мир того, кто недавно оставил его.

Приготовь себя к молитве беспристрастием и беспопечением.

Глинский Патерик

«Мне, – говорит отец Арсений, – подарили прекрасный чайный прибор. Я несколько раз приглашал игумена Филарета Глинского посмотреть и обновить подарок. Наконец он пришел и говорит: «Ах, хорош, хорош! Он тебе нравится?» – «Очень нравится», – отвечал я старцу. Тот взял поднос с посудой и бросил его на пол. Все разбилось вдребезги. «Ах, батюшка, зачем вы это сделали?», – невольно воскликнул я. «Затем, – отвечал Филарет, – чтобы ты не имел пристрастия к вещам». Арсений был впоследствии архимандритом, первым настоятелем возобновленной Святогорской пустыни, отличался строгостью жизни, умея и других руководить на пути спасения.

Монах Симеон Афонский

Бесстрастие – это совершенное отречение от всего, что не Бог

Тот, кто отрекся от всего, что не Бог, соединяется с Богом невыразимым соединением, которое есть Любовь.

Сначала необходимо достичь бесстрастия, а Любовь не достигается – Она приходит Сама.

Достижение бесстрастия освобождает сердце для вселения в него Божественной Любви, ибо Любовь не живет среди привязанностей.

Тот, кто достиг бесстрастия, завершил отречение, исполнил все заповеди, обрел совершенство в молитве и получил дар Божественной Любви.

Тот, кто достиг бесстрастия – достиг отречения от всех помыслов, желаний и страстей, обуздал свой язык и ум, очистил свое сердце и воспринял вселение в него Духа Святого.

Благодаря бесстрастию человек еще в теле оставляет этот мир и вселяется в вечный и безграничный мир нетленного Божественного света.

В духовной жизни есть три столпа, на которых она утверждена – Евангельские Заповеди, молитва и созерцание.

Евангельские заповеди, исполненные делом, доставляют совершенную чистоту сердца: Блаженные чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф.5.8).

Молитва означает совершенное удаление ума от всех помыслов, желаний и страстей и удержание его в непрестанном покаянии.

Созерцание означает совершенный исход ума из этого мира в непредставимый свет Пресвятой Троицы.

Заповеди, молитва и созерцание приводят человека в возраст Христов и делают истинным сыном Божиим во Святом Духе.

Кому Бог захочет даровать Спасение, того люди начинают презирать и уничижать, и душа этого человека приходит в смирение.

Смирившаяся душа все силы устремляет к Богу, проливает кровь ради исполнения Евангельских заповедей, стяжает благодать, молитву, созерцание и обретает Спасение.

Созерцание Божественного Света дает душе силу презирать все, замышляемое бесами и власть над всей силой врага.

Смирившаяся душа обретает мудрость во Христе, которая дает ей способность различать действие благодати от действия зла, и побеждать его силой Духа Святого.

Благодаря бесстрастию сила мудрости и сила покаяния в молитве становятся едиными и возводят душу в Божественные созерцания.

Божественная Любовь отвечает потребностям всех душ без какого-либо убывания в своей сущности.

Гордость, самолюбие, похоть и гнев – это корни эгоизма и главные бастионы зла, преграждающие путь к Спасению, но бесстрастие искореняет их и разрушает без остатка.

Что нужно для Спасения? Научиться просто пребывать в своем сердце, тогда чудесная Троица – Отец, Сын и Святой Дух постоянно будут проявлять себя в нем, и человек обретает вечное жительство в Царстве Божием.

≈

Однажды после беседы авва Антоний вывел авву Аммона и, показав на камень, сказал: «Нанеси оскорбление этому камню и ударь его». Аммон сделал это. Тогда авва Антоний спросил его: «Дал ли тебе какой ответ, оказал ли тебе какое противодействие этот камень?» Аммон ответил: «Нет». – «Так и ты, – сказал ему авва Антоний, – достигнешь в подобную меру бесстрастия», – что и случилось.

≈

Однажды авва Исаак сидел у аввы Пимена. В это время раздался голос петуха, и авва Исаак спросил: «Здесь есть петух?» Авва Пимен отвечал ему: «Исаак! Зачем ты принуждаешь меня говорить об этом? Ты и подобные тебе слышат петухов, а тому, кто трезвится, нет дела до них».

≈

По разорении скита варварами Пимен с братьями пришел в место, называемое Теренуф, и все семеро остановились на время там, в опустевшем идольском храме, с намерением обсудить избрание места для постоянного жительства. При этом авва Анув сказал авве Пимену: «Сделай милость, ты и братья исполните мою просьбу – в течение этой недели будем жить каждый отдельно в молчании, не сходясь для беседы». Авва Пимен и братья согласились. В храме стояла каменная статуя. Анув, вставая ежедневно рано утром, кидал камни в лицо статуи, а вечером подходил к ней и просил прощения. В субботу братья сошлись вместе. Авва Пимен сказал авве Ануву: «Видел я твои действия, что значат они?»

Старец отвечал: «Когда вы видели, что я кидал камни в лицо статуи, отвечала ли она? рассердилась ли? Когда я просил у нее прощения, смутилась ли? сказала ли: не прощаю? – Нет. Так и мы, семь братьев, если желаем проводить жительство вместе, будем подобны этой статуе, которая от оскорблений, нанесенных ей, не возмущается гневом, а при смирении, оказываемом пред нею, не тщеславится и не надмевается…» Так и жили братья.

≈

Брат пришел к авве Макарию Египетскому и говорит: «Авва! дай мне наставление, как спастись?» Старец сказал ему: «Пойди на кладбище и ругай мертвых». Брат пошел к мертвым и ругал их, бросал в них камни. Возвратясь, он сказал о том старцу. Авва спросил его: «Ничего они не говорили тебе?» – «Ничего», – отвечал брат. Старец сказал: «Завтра пойди опять и хвали их». Брат исполнил и это. Старец спросил: «Ничего не ответили они тебе?» – «Нет», – отвечал брат.

Авва Макарий сказал: «Видишь, сколько ты ни поносил их, сколько ни хвалил, они ничего не отвечали тебе; так и ты, если хочешь спастись, – подобно мертвым не думай ни об обидах, ни о славе людской, и можешь спастись».

≈

Отшельник авва Сизинний рассказывал: «Однажды ко мне в пещеру, что близ Иордана, пришла сарацинка. Я пел в это время третий час. Войдя в пещеру, она разделась донага и легла передо мной. Я, однако, не смутился, но продолжал правило со спокойствием и страхом Божиим. Окончив молитву, говорю ей: „Встань, я поговорю с тобою…“ Она встала. „Кто ты?“ – „Христианка“, – говорит она. „Что же, разве ты не знаешь, что за блуд будет наказание?“ – „Да, знаю“. – „Зачем же ты ищешь блуда?“ – „Я голодна“. – „Перестань грешить и приходи ко мне ежедневно. Я буду делиться с тобою тем, что Бог пошлет“. С того дня она приходила ко мне ежедневно, и я давал ей пищу до тех пор, пока не ушел из той местности».

≈

Ученики аввы Виссариона рассказывали, что жизнь его была подобна жизни какой-нибудь воздушной птицы, или рыбы, или земных животных, ибо он все время жизни своей провел без смущения и без забот… Он весь всецело являлся свободным от телесных забот, питаясь надеждою будущего и утвердившись оградою веры. Он, подобно пленнику, терпел то здесь, то там, терпел холод и наготу, опаляем был жаром солнца, всегда находясь на открытом воздухе. Он, как беглец, укрывался на пустынных скалах, и часто любил ходить по обширной и необъятной песчаной стране, как по морю.

Митрополит Иерофей (Влахос)

Ценность бесстрастия

Человек, который приобрел бесстрастие, тем самым приблизился к Богу и соединился с Ним. С другой стороны, само его общение с Богом является свидетельством его бесстрастия. Согласно учению отцов, бесстрастие есть «здравие душам» (Преп. Фалассий). Если страсти являются болезнью души, то бесстрастие – это ее здоровое состояние. Бесстрастие есть «воскресение души прежде воскресения тела» (Леств. 29:4). Бесстрастен тот, «кто тело сделал нетленным, ум возвысил превыше всякой твари, все же чувства покорил уму, а душу свою представил лицу Господню» (Леств. 29:3). Бесстрастие есть вход в землю обетованную (Преп. Илия Екдик). «Приблизившийся к пределам бесстрастия правые о Боге и естествах вещей творит умозрения и, от красоты тварей, соразмерно со своей чистотою, востекая к Творцу, приемлет светолития Духа» (Св. Никита Стифат).

Иными словами, бесстрастие имеет великую ценность и превозносится святыми отцами как освобождение ума. Если страсти порабощают и пленяют ум, то бесстрастие освобождает его, препровождая к ведению сущего и Бога. «Бесстрастие подвигает ум к познанию сущего» (Преп. Фалассий). Следовательно, это «путь к ведению» (Св. Максим Исповедник). Благодаря этому ведению человек приобретает великий дар рассуждения. Человек, пребывающий во благодати, может отличить хорошее от дурного, тварные энергии от нетварных, сатанинские от Божиих. «Бесстрастие рождает рассудительность» (Добр. Т.3 С.181).

Наши современники много говорят об общей собственности и нестяжании. Однако ошибка большинства из них заключается в том, что они ограничивают нестяжание материальными благами, забывая о том, что существует и нечто большее. Человеческий ум, освободившись от всего тварного и от порабощения тварными предметами, восходит к Богу, и тогда он испытывает подлинное нестяжание. Это подлинное нестяжание духа доступно бесстрастному человеку: «Нестяжательность духовная есть совершенное бесстрастие, при коем ум удаляется от всего здешнего» (Преп. Фалассий).

Однако необходимо определить, что такое бесстрастие. Еще в античности философы-стоики понимали под бесстрастием умерщвление страстной части души. Мы уже отметили, что страстная часть души состоит из раздражительной и вожделевательной сил. Согласно древнему толкованию, человек становится бесстрастным, умертвив эти силы. Однако отцы, говоря о бесстрастии, имеют в виду не умерщвление страстной части души, но ее преображение. Если душевные силы падшего человека находятся в противоестественном состоянии, то бесстрастие, то есть освобождение от страстей, возвращает душу к естественному состоянию.

Согласно учению святых отцов, «бесстрастие есть неподвижность души на худое», чего, конечно, невозможно достичь без милости Божией. По словам преподобного Максима, «бесстрастие есть мирное состояние души, в котором она неудобоподвижна на зло». Таким образом, бесстрастие есть способность пребывать бесстрастным при помышлениях о вещах (Св. Максим Исповедник). Это значит, что душа свободна от помыслов, вызываемых чувствами, и от самих вещей. Как в древности огонь обнимал купину, но не опалял, так и бесстрастный человек: хотя бы он носил «тело очень тяжелое и горячее», «жар тела не беспокоит и не сквернит в нем ни плоти, ни ума», поскольку в таком случае глас Господень пресекает пламень (Пс.28:7) естества (Преп. Иоанн Карпафский). Таким образом, ум бесстрастного человека полностью свободен: его не беспокоит ничто земное, даже и жар тела. Конечно, эта свобода ума от всех движений плоти и помышлений о вещах непостижима для людей, испытывающих не состояние бесстрастия, а действие страстей. Однако для людей Божиих то, что мир называет естественным, является противоестественным, а так называемое вышеестественное переживается ими как естественное.

Преподобный Симеон Новый Богослов, отвечая на обвинения тех, кто утверждал, будто человеку невозможно испытать эти вышеестественные состояния и освободиться от влияния плоти, писал, что тот, кто сам не является бесстрастным, не только не знает, что такое бесстрастие, «но и поверить не может, что такое существует на земле». И это в каком-то смысле естественно, поскольку каждый, «исходя из своего состояния, судит и поступки ближнего, добродетельны ли они или порочны». Каждый выносит суждение согласно образу и содержанию собственной жизни. В любом случае для опытного человека ясно, что отличительной чертой бесстрастного является способность «все переносить без смущения и страха», поскольку он получил от Бога силу «мочь все» (Св. Петр Дамаскин).

Все сказанное необходимо нам для того, чтобы обратить внимание на ту истину, что бесстрастие есть вполне естественное состояние, то есть преображение страстной части души и ее возвращение к естественной жизни. Этот вопрос в XIV веке стал предметом большого спора между святителем Григорием Паламой и философом Варлаамом. Варлаам, порицая тот вид молитвы, который применялся и применяется исихастами, утверждал, что бесстрастие есть умерщвление страстного начала. Этой точке зрения противостоял святитель Григорий Палама, который, зная предмет спора на собственном опыте, был выразителем и общецерковного опыта. «Но мы научены, о философ, что бесстрастие – это нечто иное, не умерщвление страстной силы души, а ее изменение от худшего к лучшему и привычное действие в отношении божественного, когда она совершенно отвращается от дурного и обращается к доброму» (Свт. Григорий Палама).

Бесстрастен тот, для кого «так же привычны добродетели, как для страстных – недобрые наслаждения». Страстные люди подчиняют разумную часть души страстной, бесстрастный же подчиняет страстную силу души, то есть волю и желание, «познающей, рассуждающей и разумной способности» (там же). С помощью разумной силы он через познание сущего придет к богопознанию, а через страстную часть души «возделает подобающие добродетели, с помощью вожделевательной силы усвояя себе любовь, а с помощью раздражительной приобретая терпение» (там же, с.179). Итак, бесстрастие – это преображение страстной силы души, ее подчинение уму, имеющему по природе господственное положение, и движение «с помощью непрестанной памяти Божией к Богу».

В таком состоянии страстная часть души приобретает божественное расположение и высшее состояние – «любовь к Богу» (там же). Таким образом, ясно, что страстное начало не умерщвляется, но приобретает жизнь и великую силу. В другом месте святитель Григорий учит, что распять плоть со страстями и похотями (Гал.5:24) значит не убить все действия и всякую силу души, то есть покончить с собой, но «воздерживаться от пакостных желаний и действий», и, навсегда отвернувшись от них, стать таким образом мужами духовных желаний (Дан. 9:23; 10:11), и всегда мужественно идти вперед, подобно Лоту, покинувшему Содом. Можно сделать вывод, что, по мнению Григория Паламы, «бесстрастные не умерщвляют страстную силу души, но она в них жива и действует во благо».

Таким образом, бесстрастие связано с любовью и является жизнью, движением. По словам преподобного Иоанна Синайского, «как свет, огонь и пламень соединяются в одном действии», так должно рассуждать и о любви, бесстрастии и сыноположении. «Любовь, бесстрастие и сыноположение различаются между собою одними только названиями» (Леств. 30:9). Бесстрастие, теснейшим образом связанное с любовью и сыноположением, есть жизнь и общение с Богом.

Разумеется, говоря о бесстрастии, мы не имеем в виду, что диавол больше не нападает на человека. Враг нашей жизни продолжает беспокоить и бесстрастного человека (он искушал даже Самого Господа в пустыне, предложив Ему три известных искушения), но бесстрастие есть то, чтобы, «когда они (бесы) борют нас, пребывать не боримыми» (Св. Диадох Фотикийский).

Существует много этапов или степеней бесстрастия, которые мы сейчас перечислим, взяв за основу учение святых отцов. Преподобный Максим называет четыре степени бесстрастия. Первое бесстрастие наблюдается в новоначальных и состоит в «воздержании от действенных страстей». На этой ступени человек не совершает страстных поступков. Второе бесстрастие, свойственное людям добродетельным, – это совершенное избавление мысли от страстных помыслов. Третье бесстрастие, состоящее в совершенной неподвижности вожделевательной силы к страстям, наблюдается у людей обóженных, и четвертое, представляющее собою совершенное очищение даже и простого воображения, присуще совершенным. Отсюда ясно, что уровень бесстрастия соответствует степени очищения человека.

Преподобный Симеон Новый Богослов выделяет два вида бесстрастия: бесстрастие души и бесстрастие тела. «Одно есть бесстрастие души, и другое – бесстрастие тела: ибо первое освящает и тело собственным сиянием и светолитиями Духа, второе же само по себе не может принести стяжавшему его никакой пользы». Хотя бы человек и прошел все относящееся к деятельной жизни, ему не следует надеяться на то, что он уже достиг бесстрастия.

Преподобный Иоанн Лествичник, следуя церковному преданию, пишет, что «между бесстрастными один бывает бесстрастнее другого». Один «сильно ненавидит зло, а другой ненасытно обогащается добродетелями» (Леств. 29:6). Отсюда опять-таки можно видеть, что бесстрастие – это не только избавление от страстей, но и приобретение добродетелей, которые являются плодом Всесвятого Духа.

Никита Стифат выделяет два вида бесстрастия. В ревностных бесстрастие проявляется двояким образом. Первое бесстрастие «приходит по достижении конца деятельной философии», то есть после законного подвижничества, когда в человеке умирают страсти, «останавливаются в бездействии стремления плоти и начинают по естеству своему действовать силы души». Второе, совершеннейшее, бесстрастие приходит «с начатками естественного созерцания». В этом совершенном бесстрастии «ум их, по убезмолвлении помыслов, возводится в мирное устроение и делается зрительнейшим и презрительнейшим: зрительнейшим – в вещах божественных, в узрениях лучшего, в раскрытиях тайн Божиих; презрительнейшим – в вещах человеческих, кои издали еще идут и имеют случиться». Святые отцы вообще советуют нам быть очень внимательными к страстям, поскольку человек может и не возмущаться страстями при отсутствии их предметов, «но едва появятся предметы, страсти тотчас начинают влещи ум». Таково частичное бесстрастие (Св. Максим Исповедник).

В бесстрастии есть свои степени, поэтому подвизающемуся ради его приобретения никогда не следует останавливаться, но нужно подвизаться постоянно. Ведь совершенство не имеет предела. Вообще необходимо подчеркнуть, что одно дело – отпущение грехов и другое – бесстрастие. Преподобный Иоанн Лествичник пишет: «Прощение грехов многие скоро получили, но бесстрастия никто скоро не приобрел; ибо для приобретения его нужно долгое время, великое усердие, многий труд любви и помощь Божия» (Леств. 26:242). Вот почему, как мы уже отметили в другом параграфе, для человека недостаточно одной исповеди, но требуется и исцеление души, то есть приобретение частичного или даже совершенного бесстрастия.

Из сказанного вполне ясно, что существуют определенные признаки, по которым подлинное бесстрастие можно отличить от ложного. Преподобный Иоанн Лествичник, который был знатоком внутренней жизни души и обладал даром рассуждения, пишет, что «бесы и страсти отходят от души иногда на некоторое время, а иногда и навсегда; но не многие знают, по каким причинам они нас оставляют». Во-первых, страсти уничтожаются божественным огнем. Божественная благодать, как огонь, сжигает страсти и очищает душу. Во-вторых, «бесы отступают и сами собою, чтобы ввести нас в беспечность» и потом, внезапно напав на душу, чтобы расхитить ее. В-третьих, бесы отступают, когда душа, привыкнув к страстям, «уже сама себе наветует и противоборствует», то есть становится своим собственным врагом и злоумышленником. С нею происходит то же, что и с младенцами, «которые, когда не дают им сосцов матерних, по долговременной привычке своей сосут пальцы». И, наконец, существует иное бесстрастие, «которое бывает в душе от многой простоты и похвального незлобия» (Леств. 26:61—66).

Кроме того, разница между подлинным и ложным бесстрастием явствует из нашего отношения к окружающим. Бесстрастие должно сочетаться с любовью, и поэтому наше отношение к собратьям обычно обличает истинный или ложный характер бесстрастия. «Тот еще не имеет бесстрастия, кто в случае искушения не может оставить без внимания погрешность друга». Ведь находящиеся в душе страсти, «возбуждаясь, ослепляют ум и не дают усмотреть лучи истины и различить доброе от худого» (Св. Максим Исповедник). Крайнее и совершенное бесстрастие «бывает лишь в достигших совершенной любви и непрестанным созерцанием держимых выше всего чувственного и взошедших на верх смирения» (Преп. Феогност). «Приблизившийся к пределам бесстрастия» имеет правильное представление о всех людях и «о всех всегда думает он хорошо, всех видит святыми и непорочными и правое о вещах божеских и человеческих произносит суждение».

Ум человека освобождается от всего тварного, «весь предается мысленным благам Божиим в едином духе и, зря Божескую красоту, любит боголепно пребывать мысленно в божественных местах блаженной славы Божией, в неизреченном молчании и радовании, и, изменившись всеми чувствами, как ангел, в вещественном теле невещественно сообщается с людьми» (Св. Никита Стифат). Даже если бесстрастный говорит о грехе брата, он делает это по двум причинам: «или чтоб его исправить, или чтоб принести пользу другому». Если же кто-либо говорит о грехе брата, «осуждая или оклеветывая» его, то такой «не избежит посрамления от Бога, но непременно впадет или в то же, или в другое прегрешение и, быв обличен и укорен другими, посрамится» (Св. Максим Исповедник).

Совершенное бесстрастие – это когда человек остается невозмутимым как при виде предмета, так и при воспоминании о нем. «…Хотя долговременная добродетель умерщвляет страсти, но если понебрежешь о ней, то они опять возбудятся» (Добр.). Поэтому стяжавшим бесстрастие «должно почитать не того, кто иногда осаждаем бывает страстьми, а иногда мирен и покоен бывает от них, но того, кто непрестанно наслаждается бесстрастием и, когда присущи причины страстей, недвижимым от них пребывает» (Преп. Феогност).

Еще один признак совершенного бесстрастия в человеке заключается в том, что «никогда во время молитвы не осаждает ума» его никакое помышление мирское (Св. Максим Исповедник). Преподобный Иоанн Синайский говорит, что многие из гордых, считавших, что они достигли бесстрастия, лишь «при исходе из сего мира усматривают свое убожество» (Леств. 23:36). Это различие между истинным и ложным бесстрастием заставляет нас перейти к рассмотрению истинных признаков настоящего бесстрастия.

«Бесстрастию свойственно истинное рассуждение» (Преп. Фалассий). Выше мы отметили, что истинное бесстрастие отличается от ложного присутствием любви. Теперь нам хотелось бы подробнее пояснить смысл этого утверждения. По словам преподобного Максима, «совершенный в любви и достигший верха бесстрастия не знает разности между своим и чужим, «или своею и чужою, или между верным и неверным, или между рабом и свободным, или даже между мужеским полом и женским». Такой человек, «взирая на одно естество человеческое, на всех равно смотрит и ко всем равно расположен бывает» (Добр.). Кроме того, преподобный Максим говорит, что «как Бог, по естеству благий и бесстрастный, хотя всех равно любит… но добродетельного прославляет, как родственного Ему и нравом, а порочного милует по благости Своей и, наказуя в веке сем, обращает его», так и человек бесстрастный – он «любит равно всех человеков: добродетельного – по естеству и за благое расположение воли, а порочного – как по естеству, так еще из сострадания» (Добр.).