Иннокентий Белов
Слесарь. Книга 1-2
Глава 6
Судя по звуку удара, вывернуться Зверь не смог или не успел, приложился всей своей огромной тушей.
Обычно кошки падают гораздо мягче на лапы, но слава богу, что не в этом случае, как я успел порадоваться про себя.
С горящими нестерпимым огнем зрачками огромных глазищ, чувствительнейшим носом и даже пастью не будешь особо ловко падать, пользуясь великолепной координацией.
Еще через секунду раздался рев, и рев этот оказался пропитан великой, невозможной болью. Он и не думает смолкать, и одновременно с ним снизу донесся глухой, тяжелый удар массивного тела о землю.
Он и не думает смолкать, а наоборот – нарастает. Мне не видно с моей высоты, что там случилось, спуститься ниже я пока побаиваюсь.
Если взбешенный Зверь рванется обратно на дерево? Рвать и кусать своего обидчика, посмевшего поднять лапу на кого?
На властелина и главного хвостатого Нагибатора этих мест, однозначно непререкаемого авторитета окрестностей.
Как повлияют падение с такой высоты, минимум девять-десять метров, потерявшего координацию Зверя и перцовый спрей вместе на это красивое чудовище?
Действие спрея закончится через пять минут, а падать этой зверюге не привыкать, вряд ли тотально она так уж пострадала. Но вполне возможно перестанет лезть ко мне, такому колючему человечку, приносящему невероятно сильную боль.
К боли огромный кот явно не привык, чтобы ощущать на своей шкуре самому лично. Очень привык ее всем доставлять своими огромными когтями и гигантскими клыками, а вот что выть диким голосом, рыдать от боли и непереносимых страданий?
Только кто его знает, как оно дальше будет?
Вообще должен отстать после таких раздирающих глаза болезненных ощущений. Я уверен, что ревел он именно из-за перцового спрея, который очень удачно лег на его широченную морду.
Новое для зверюги дело, наверняка, давно уже не получала она хоть малейшего отпора.
Понятно, что Зверь очень матерый, конкурентов по жизни не имеет никаких. Если только какой-нибудь большой медведь может противостоять огромному коту мордой к морде.
Ответа у меня нет, остается только ждать итогов моей тактической победы для дальнейшего общения. Я встряхнул баллончик и по имеющейся внутри тяжести понял, что осталась еще солидная доза, не меньше половины от объема.
Есть чем встретить Зверя, если он решит все же вернуться обратно и наказать меня особенно жестоко.
Однако непрекращающийся вой перешел в натужный стон, а этот звук начал понемногу удаляться в сторону обрыва.
Неужели сработало?
Так и есть, со стонами и, надеюсь, что с многочисленными проклятьями, чертова зверюга уходит все дальше. Вскоре я услышал, как она сползла по склону, вызвав лавину побольше моей. Я различаю обостренным от стресса слухом, как камешки стремительно покатились вниз, стукаясь друг об друга.
Теперь можно осторожно спуститься и осмотреть место падения. Но делать это лучше только с дерева, мне лично Зверь показался чертовки хитрым и очень-очень опасным созданием. Возможность того, что он устроит засаду на меня, я принимаю всерьез.
С другой стороны, что-то серьезное с ним явно случилось, судя по удару и тому, как он ревел, не умолкая. Почему-то я ясно разобрал боль в его вое. Боль и тоску, что жизнь теперь никогда уже не будет прежней, это я так шучу от стресса, конечно.
Остановив свой спуск на четырехметровой высоте, я оглядел место падения, теперь уже хорошо видное. Зверь упал в сторону моих примитивных ловушек и снес их, поэтому первым делом я начал искать взглядом рогатину и дротик.
Рогатина валяется метрах в пяти, видно, что отброшенная спружинившими ветвями, и по внешнему виду она осталась целой.
Дротик я долго не мог найти, пока не заметил впечатавшийся в почву кусок от него. Место падения Зверя тоже выделяется на земле, контуры тела, хоть и неясные, видно вполне отчетливо, все же туша упала сюда очень солидная.
Но тут я заметил на продавленной почве большое пятно темно-красного цвета, рядом с ним цепочку пятен поменьше, уходящую к обрыву. На серой почве их оказалось нетрудно разглядеть.
Ясно, Зверю досталось и досталось не слабо, пятно в диаметре с большую тарелку, как-то я ему все же очень обильно пустил кровь.
– Неужели ловушка, поставленная конкретно от балды – сработала?
Осматриваясь по сторонам, я постоял на ветке еще минуту, звуков с откоса до меня не доносится никаких. Воображение рисует подкрадывающегося сзади Зверя, я даже нервно оглянулся, настолько его тяжелый и давящий взгляд беспощадных желтых глаз припек шею, потом решил все же рискнуть. Все, что я слышал и увидел теперь, говорит однозначно, что Зверю сейчас явно не до меня.
Спустился до нижней ветки и спрыгнул в сторону лежавшей рогатины. Древко в руках меня немного приободрило, баллончик я тоже не убираю, подошел к давно уже вскипевшему котелку и, подвернув рукав, приподнял за горячую ручку.
Так я медленно приблизился к пятну. Посмотрел по сторонам и поставив котелок, присел, макнул в него палец, потом растер. Так и есть – это густая кровь. Темно-красная.
Немало натекло, я сдвинул немного землю – да, пропитало ее тоже хорошо, минимум на пару сантиметров почвы.
После рассмотрел показавшийся мне знакомым кусок палки и признал в нем часть моего дротика. На земле лежит половина от него и, если я правильно помню, нижняя его часть была не так тщательно заточена. На месте слома тоже виднеются подтеки крови. Дротик я делал из правильно высохшего упругого деревца, и он казался мне довольно крепким.
Поднявшись, я опять посмотрел в сторону откоса и решил рискнуть, чтобы проверить, куда все же ушел Зверь.
Верхней части дротика я пока не нашел, пошел по пятнам крови. На серовато-желтой почве рощи они хорошо выделяются, хотя и теряют цвет понемногу, впитываясь в землю.
Осторожно держа рогатину перед собой и реагируя на каждый шорох, я добрался до края рощи. Мелкие ветки и иголки колют ноги, но я не обращаю на это внимания, боясь отвлечься даже на минуту, чтобы найти и надеть сапоги.
Да и удирать, чтобы потом забираться на дерево, проще босиком, чем в болтающихся сапогах.
Место, где Зверь сполз с обрыва, сильно выделяется своей продавленностью на фоне ровного края, и, отойдя несколько метров влево, я рискнул заглянуть вниз. Мне кажется, что такой мощный Зверь может подстерегать меня прямо под склоном, дожидаясь моего появления. Просто прыгнет и снесет вниз одним ударом здорово когтистой лапы.
Глядя вниз, наконец ощутил, как напряжение уходит из тела, как я расслабляюсь и начинаю свободно дышать. Даже ведь и не чувствовал, как напряжен, вздох облегчения вырывается из груди со свистом.
Я совсем уже не надеялся выбраться живым из этой переделки, но мне потрясающе повезло выжить и даже победить хозяина здешних мест.
Свирепый, огромный Хищник, абсолютно непобедимый для меня, к тому же обладающий способностью подавлять – не уполз очень далеко по склону. Так и лежит на боку, вытянув лапы, а под ним натекла целая лужа крови, насколько я вижу ее края за его тушей.
Я не стал спешить, подойти к умирающей зверюге я всегда успею. И чем позже, тем лучше. Рисковать даже самую малость после внезапной виктории вообще не хочется, пора просто напиться. Жажда давно мешает мне нормально думать.
И сапоги, наконец, надеть.
Так что следующие десять минут я сижу у котелка и пью маленькими глотками очень горячую воду, усердно дуя на крышку. Я сейчас как-то очень счастлив и наслаждаюсь этими минутами, кипяченой водой и первой невероятной победой в Новом мире.
Да просто тем, что остался жив. Жить – хорошо!
Оставшуюся в котелке половину воды я повесил обратно остывать, корзину тоже поставил рядом. Подхватив дубину, с рогатиной и рюкзаком за спиной я спустился вниз по краю склона и подошел немного снизу к поверженному Зверю.
Чтобы подробно рассмотреть, в каком состоянии он сейчас находится.
Крови под ним стало еще больше, хотя она очень быстро впитывается в песок.
Присмотревшись, я увидел конец дротика, торчащий откуда-то из живота, ближе к правой лапе. Кровь уже почти не сочится, но зрачок Зверя, обращенный ко мне, повернулся немного на звук шагов по скрипящему песку, а уши остаются прижаты к огромной голове.
Откуда-то я вспомнил, что смерть медведя определяют по прижатым к башке ушам. Или это кошачьих тоже касается?
Как рванется сейчас в последнем рывке и снесет мне могучей лапой остатки здоровья. Покалечит точно и тогда придется умереть от такой же кровопотери и голода с жаждой.
Верхняя часть дротика пробила грудину Зверя и вошла в тело на добрых полметра, из раны торчит еще большой кусок. Хоть и не хочется мне мучить такое могучее создание, беспомощно лежащее передо мной, пришлось собраться с духом. Убить его окончательно придется именно мне, и с этим стоит поторопиться, пока он сам не издох без всякой пользы для меня.
Я приставил рогатину к шее Зверя, для страховки прижав голову к песку с силой правой рукой.
Ничего не произошло, Зверь так же остался лежать, даже почувствовав на своей шее прикосновение оружия. Похоже, что ему уже не до всяких раздражающих мелочей в эти последние минуты уходящей жизни. Прицелившись, я ударил с размаху дубиной в левой руке по концу дротика, забивая его еще глубже. Из горла Зверя раздалось сипение, грудная клетка выдохнула воздух, но больше ничего не случилось, только лапы затряслись, как у эпилептика.
И я с настойчивостью палача стал забивать дротик все глубже и глубже. Пока он совсем не скрылся в ране, по которой я продолжаю беспощадно бить окровавленным концом дубины.
Тело Зверя вытянулось в последний раз, лапы еще раз дрогнули, и он совсем обмяк. Пасть медленно раскрылась, обнажив восьмисантиметровые клыки, огромный розово-серый язык вывалился наружу, прижатые уши очень медленно выпрямились.
Все, Зверь мертв. Если по всем внешнем признакам, пульс щупать у него я точно не стану.
Я вытер пот со лба и постоял, отдыхая и морально приходя в себя. В книгах о попаданцах за каждый подвиг или серьезное достижение начисляется какое-то количество бонусов или очков, необходимых для дальнейшего развития.
Не везде, но достаточно часто. Во всяких ЛитРПГ и РеалРПГ, конечно.
А кто сказал, что не именно такая история приключилась со мной? Пока так точно утверждать нельзя.
И во многих случаях убить добычу требуется непосредственно самому, а не с помощью ловушки. За это Игровая Система начисляет бонусы со штрафом. То есть именно сейчас дать умереть Зверю самостоятельно – показалось мне самому непозволительной роскошью.
Наверное, конечно. Пока никакая Система с уровнями и бонусами передо мной не развернулась. Может просто не умею пользоваться, а она все же здесь есть.
Шкура Зверя просто роскошная, очень жалко оставлять такую красоту на растерзание стервятникам. Но куда мне ее девать, снимать вообще не умею, да еще в крови весь перемажусь. Вроде, соль для выделки необходима в большом количестве, а у меня ни горсточки.
Теперь пора отдохнуть, вскипятить еще воды, очень не хватает какого-нибудь тазика для стирки. Но хоть немного можно помыться в озерце. Ну, конечно, не как следует, а как получится.
Мне нужно искать еду, я уже и так почти сутки голодаю. Это, конечно, полезно, но и нагрузки на меня навалились запредельные, физические и моральные.
Вот Зверя есть совсем не хочется, подожду все же другую добычу. Кто бы другой начал бедро топориком отрубать или вырезку с хребта срезать вместе с шерстью, есть разные люди на этом свете, но я что-то котятину не очень привечаю.
Каждому – свое.
На всякий случай я посмотрел на тушу под разными углами зрения, вдруг где-то засверкает иконка дропа или лута, не помню уже, что именно поднимают с убитых животных. Нет, ничего не видно.
А все же очень красивая шкура. Такую бы мне к кровати положить. Теперь осталось найти такую для начала.
Постояв еще немного, я подхватил рогатину и усталым шагом двинулся к краю склона, но немного другим маршрутом. Потом вспомнив, где отлеживался Зверь и повернул к месту лежки на тридцать метров вниз.
И второй раз за день похолодел, в складке склона я увидел останки человека.
Это оказался мужчина, темноволосый, судя по остаткам скальпа, на теле куски порванной одежды. Труп сильно погрызен, лицо особенно пострадало от зубов Зверя. Преодолевая дурноту, я присел и потрогал ткань, серую с зеленым, крепкую, вроде с кожаными нашивками, похожую на фабричное производство. Одна нога мертвеца осталась в обуви, похожей на индейские мокасины с жесткой подошвой из крепкой кожи. Я даже пощупал подошву рукой.
Сильного запаха разложения не ощущается, человек погиб недавно, но из его разгрызенного живота пахнет отвратительно. Поднявшись на ноги, я почувствовал, как внутри забурлило и меня вывернуло на почти пустой желудок.
Почему тогда Зверь напал на меня, если он находился на лежке рядом с водопоем, да еще около добычи, которой стал какой-то несчастный? Я знаю, что крупные кошки обычно лениво отдыхают рядом с добычей по несколько дней и не торопятся охотиться. Может я подошел слишком близко и этим серьезно разозлил Зверя?
Не знаю.
Я заметил на уцелевших пальцах несчастного пару колец, простеньких таких, безо всяких украшений, светлое и темное, но с металлическим блеском. Они сильно стиснули кожу на уже распухших пальцах.
Можно вздохнуть с облегчением, люди в этом мире точно есть, они добывают и плавят металлы, шьют довольно приличную одежду из ткани и кожаную обувь.
То есть это точно не те самые троглодиты и не первобытные неандертальцы, какой-то минимально нормальный уровень цивилизации присутствует. Не придется жить в пещерах, слава богу, чтобы загонять мамонтов и пещерных медведей в ловушки своим личным примером.
Я еще раз внимательно осмотрел тело мужчины, больше ничего интересного не заметил, карманы, если они были, в целости не остались. Хотя вроде в средневековье карманов и не имеется, все мелкие вещи носят в кошельках и кошелях на поясе. Плохо, что у меня такого пояса нет, могут не признать за полноправного человека, что-то такое я читал, помню.
Впрочем, обычный тканевый ремень в моих штанах может сойти за требуемое, тем более, что на нем висит настоящий нож, основной признак свободного человека.
Обыскивать останки не стал, мало ли кто сейчас смотрит на меня из соседней рощи. Или может это сделать каким-то магическим зрением, лучше не рисковать все же, вдруг друзья или соплеменники убитого уже подобрались вплотную. А тут я тело их товарища шмонаю безбожно.
И еще наверняка в местном обществе очень не одобряется прикосновение к чужим мертвым, не говоря уже о мародерке. Найду что-нибудь, чего потом никак не смогу объяснить тем, кого повстречаю. Люди похоже уже недалеко от меня находятся, а этот покойник один из них.
Сколько Зверь мог протащить свою жертву, километр-два? Наверно из одной рощи до другой на самом деле.
А я сейчас очень завишу от хорошего отношения ко мне. Да мне просто должно очень сильно повезти, если сразу не попробуют убить, как только увидят такого красавца в невиданных здесь шуршащих синтетических одеждах.
Я сразу же снял куртку и свернул ее в рюкзак от греха подальше, футболка и штаны немного похожи на обычную ткань. Не по цвету, конечно, а по фактуре. Впрочем, камуфляжные штаны как раз похожи на то, что одето на местном.
Как тут выжить, если языка не знаешь, одет в вещи, которые никто не видел и в руках не держал, сам непонятный чужой, да еще без внятной истории. Такого проще придушить без риска, чем что-то пытаться понять про него.
Могут и за демона принять или за еще какое-то нечистое порождение Тьмы. На таких сразу охоту объявляют всем обществом и не угомонятся, пока не поймают и не повесят за ноги на самом высоком столбе.
Полностью в местное одеться, косить под немого, и то – остается столько всего, чего я не знаю.
Но так хоть подойти поближе могут разрешить, не утыкают стрелами издалека.
Может здесь вера очень сильна, а Церковь высоко несет знамя борьбы с идолопоклонниками. Попасть на костер – все шансы, только сначала долго будешь признаваться во всех грехах в подвале с горячими углями. А без знания языка – очень это сложный и мучительный процесс.
Ох, и нагоняю я себе всяких ужасов, главное это то, что я жив, в отличие от неизвестного мне бедолаги.
Можно долго размышлять, но в голове крутились только такие мысли, пока шел до стоянки. Там уже занялся неотложными делами: выпил остатки воды, поставил снова кипятиться котелок.
Оставаться возле водопоя не стоит, альфа-самца местного я победил, однако все возможно, могут и другие хищники прийти.
Да и еду мне требуется искать побыстрее. Хотя, конечно, вряд ли такие экземпляры часто попадаются на одном месте, но мне и не таких хватит, даже более мелкой самки такого красавца, разозленной долгим отсутствием супруга с законной добычей.
Те же бараны. Пугайся их по темноте, до которой еще очень долго ждать.
Теперь-то мне понятно, кто их вчера спугнул. Знал бы, сам бы обошел десятой дорогой это место.
Поэтому я дождался кипятка, сразу же немного охладил котелок в пруду. Рыбы я там не заметил, как ни вглядывался, собрал имущество и двинулся вниз.
Прошел опять мимо Зверя и его жертвы. Зашел в перелесок и, стараясь не шуметь, прошел его насквозь. Никого не встретил и не увидел ничего интересного.
Перепад высот постепенно уменьшается по сравнению с началом спуска, но каждый следующий лесок находится еще заметно ниже того, который я прохожу сейчас.
Ничего похожего на родник здесь не видно, я решил идти до тех пор, пока не добреду до реки или любого водоема, где можно набить рыбы. С корзиной и острогой можно что-то придумать, хоть мелочи наловить, да сварить в котелке. Все же я неплохо упакован для попаданца. И котелок есть, и огонь добывать могу еще долго.
Только соли и перца не хватает до полного счастья попаданцу. И каравая хлеба еще.
Голод ощущается все сильнее, Светило припекает сверху, хорошо, что хоть с водой нет проблем. Я продолжаю двигаться наискосок, вправо от Храма, стараясь держать направление по Светилу сбоку от меня.
Глава 7
Скоро я добрался до следующего леска, но пришлось спускаться уступами под палящим Светилом.
Припекает на самом деле солидно уже на такой высоте, прямо настоящее лето за бортом моей каравеллы. Очень меня радует это обстоятельство, судя по высоко выросшей траве – тут конец весны или начало лета.
Оказаться в новом мире в такое время – это значит, что мне очень повезло, что не в зимнюю метель меня выкинул Храм.
Новый лесок, скорее роща, уже приличного такого размера. Здесь я сразу заметил едва намеченные тропинки между кустами, пеньки от срубленных деревьев, стружку под ними и понял, что наконец добрался до здешних людей.
Где-то рядом их форпост или стоянка.
Сердце дрогнуло: сейчас все решится. Или или.
Но сначала одно крайне необходимое дело нужно завершить. Я пошел в обратную сторону…
В воздухе запахло сушеным мясом, и слюни добежали прямо до сжавшегося желудка. Запах оказался таким восхитительным, он пронизывает воздух густо и вкусно, прямо манит меня к себе.
Местная цивилизация совсем рядом, осталось сделать только несколько шагов до встречи.
Я перестал держать рогатину в положении для атаки, положил ее на плечо, сделал миролюбивое лицо и не спеша пошел на будоражащий запах.
Наступает самый решающий момент. Сейчас определится: смогу ли я жить с местными людьми или первая же встреча окажется настолько жесткой, что придется уходить и скрываться. Они местные, все тут знают, все тропки и пути, загонят меня быстро, если захотят. Если будет, куда еще уходить в итоге.
Ну, тут я знаю только одно надежное укрытие, хотя можно просто уйти в любую другую сторону.
Только, если Зверь лакомился мясом одного из местных, да еще так близко, и нет после этого никакой облавы на него, это значит, что у них большие проблемы.
Очень большие проблемы.
Пришлось пройти метров пятьдесят от края рощи, где сначала я увидел легкое ограждение, ловко вписанное между толстыми стволами деревьев. Оно состоит из тонких жердей, неглубоко загнанных в землю, и таких же длинных палок, соединяющих низ, середину и верх изгороди.
Похоже, это ограждение от зверей, скорее просто определяющее какие-то границы и предупреждающее от внезапного нападения или воровства.
От людей преграда вообще несерьезная. Кору, скрепляющую палки между собой, самым плохим ножом можно разрезать за пару минут, почти не шумя при этом. Прохода или калитки нигде не видно, местные разместили лагерь почти на краю рощи, вплотную к склону.
Я в этом убедился, когда пошел влево и обнаружил, что ограждение доходит как раз до конца, там поворачивает и идет по самому верху склона. Идти дальше в том же направлении уже затруднительно, склон сильно уходит вниз. Напоминает определенным образом обработанную поверхность, чтобы затруднить подъем к лагерю с этой стороны.
Зато немного дальше по склону я увидел источник мясного запаха. Три крупных, ошкуренных бревна торчат из насыпи, вылезая на метр ниже края склона, параллельно друг другу и образуя наверху конструкцию из параллельных стволов, на которой сушится мясо. Прямой проход по бревнам перекрывает легкий палисад, видно, что снимаемый. Таким образом мясо сушится на открытом пространстве, недоступное снизу из-за высоты размещения.
Сверху от птиц его защищают прутики, на которых натянута тонкая сетка с мелкой ячеей, она же проходит с боков, закрывая доступ и там. Сеть тоже оказалась рукодельной, ячейки достаточно мелкие и похожие на маленький невод.
Я пока никого не встретил и теперь думаю, что это место напоминает стоянку Охотников, заготавливающих мясо в серьезных масштабах. Вопросы тоже появились сразу же у меня.
Почему его сушат, а не солят? Может просто соль очень дорогая? Такое бывало и в нашей истории. Может везти далеко, а хороших дорог нет? На стоянке точно должен оказаться источник воды для удобства всех операций с мясом, да и просто для ведения нормальной жизни.
Без близкой проточной воды делать тут нечего, это однозначно.
Я развернулся и пошел обратно вдоль ограды, корзина постоянно цепляется за кусты. Шума я специально произвожу изрядно, меня давно должны уже услышать и окрикнуть. Но никто не выдает себя ни движением, ни окриком.
Странно это, что такое безмолвие стоит здесь.
Погибший от зубов Зверя мужчина оказался в итоге точно с этой стоянки. Скоро я заметил пролом в одном месте ограждения, он идет до самого низа. Похоже, что тащили что-то тяжелое. Мокасин, похожий на тот, что оказался на покойнике, зацепился за одну из жердей – вот и объяснение отсутствия второго мокасина на мертвеце.
Зверь побывал на стоянке и уволок одного Охотника, хлипкое заграждение никак не помогло людям. Может покойник находился здесь один, ведя добычу. Может других людей зверь просто убил, скоро я это узнаю точно.
Далее ограждение вывело меня на открытую часть опушки, и я увидел точно таким же образом связанный щит, размером полтора на два метра, закрывающий проход. Он поднимается наверх по пазам, собранным из нескольких жердей. Щит можно только поднять, а не открыть и стопорится он внизу хитрым образом так, что открывался только изнутри. Ограждение и здесь проходит вдоль почти отвесных склонов и постепенно понижаясь упирается в закопанные бревна.
Следовательно, стоянка оказалась обнесена забором, несерьезным для вооруженных людей и для невооруженных тоже, может предположительно остановить проникновение небольших хищников. Хлипкий забор или ограждение, скорее всего, предназначается для предотвращения воровства зверьками сушеного мяса и для того, чтобы хозяева сразу расслышали чье-то появление на своей территории.
По идее здесь необходима собака или собаки, чтобы поднимать лай при первой опасности. Без такой защиты сушка мяса выглядит очень вызывающе в очень безлюдной местности, даже если не брать в расчет гигантского Зверя по соседству.
Я поправил топорик под курткой, проверил баллончик в кармане, положил рогатину вдоль заборчика, дубину бросил туда же. Вроде готов к встрече с местной цивилизацией наилучшим образом.
Предстоит как-нибудь помягче обратить на себя внимание хозяев, чтобы не спровоцировать их пустить стрелу не глядя. Если на стоянке кто-то еще остался, очень уж тихо там после таких бурных событий.
Посмотрев на одежду и обувь убитого Охотника, я решил, что времена здесь еще не капиталистические. Все ткут и шьют вручную, однозначно одежда еще не фабричного производство.
Я собираюсь оповестить о своем появлении и представиться официально около входа, не рискую пробираться через пролом, как тать какой-то. Наверняка, если кто здесь и остался, то он находится в очень расстроенных чувствах в этот момент.
Захотелось, чтобы никого здесь не осталось в живых, таким образом отдалить момент встречи с неизвестным. Просто наберу себе теперь ничейного мяса и пойду дальше. И я подумал, что это обычная человеческая слабость, желание обойтись малой кровью именно сейчас.
Я поднял руки и несколько раз хлопнул в ладони. Подождал немного и крикнул погромче:
– Эй! Э-ге-гей!
Потом еще несколько раз повторил свое действие. Подождал пару минут, чтобы меня могли хорошо рассмотреть хозяева стоянки, даже отошел на несколько метров от ворот.
Ответа не слышно.
Я снова проделал то же самое и прислушался. Вроде услышал какой-то шорох, но не уверен в этом.
Снова покричал и похлопал, но теперь долго ждать не пришлось.
– Наконец-то я встретился с местным жителем, – успел подумать я.
Из невысоких кустов очень медленно поднялся мужчина. Выглядит он плохо: вся правая часть груди залита кровью, она пропитала порванную куртку из такого же серо-зеленого материала, как и на покойнике. Невысокого роста, черноволосый, в левой руке он держит небольшой арбалет, направленный на меня. Я поблагодарил самого себя за терпение, с которым дожидался реакции хозяина охотничьей стоянки. Так и представил, как карабкаюсь через изгородь и получаю болт под ребра. Ибо собственность всегда священна, а подозрительные незнакомцы – точно вне закона, особенно в таких диких девственных местах, где Звери свободно воруют и поедают людей.
Так обидно и закончилась бы моя недолгая карьера попаданца, после такой-то славной победы, способной прославить меня на века и тысячелетия в местной мифологии о героических деяниях.
Человек внимательно смотрит на меня и молчит. Я поднял руки повыше, подошел к ограде и, глядя ему в глаза, рукой показал на себя, потом на место около него и кивнул головой, как бы спрашивая:
– Можно мне попасть на стоянку?
Если откажет, придется уйти. Попрошу немного мяса хотя бы в дорогу.
Мужчина помолчал, потом опустил арбалет и показал, что я могу залезть через щит на воротах.
Осторожно, не делая резких движений, я схватился за край щита, вставил носок в щель и, подтянувшись на руках, медленно перекинул ногу через верх. Снова посмотрел на человека вопросительно, дождался разрешающего движения головой и мягко спрыгнул на землю. Держа руки перед собой, выпрямился и снова посмотрел на человека с арбалетом.
Он пораженно смотрит на мою одежду, а я понял, что пора как-то ему доказать, что я человек. Не какая-то тварь Пустошей из преисподней, как принято говорить в таких случаях.
Опять показал раскрытые ладони, расстегнул куртку и осторожно спустил ее с плеч. Снял топорик с ремня и кинул его перед собой. Потом стащил футболку, чтобы показать, что я тоже человек, а не демон какой-то.
Дальше раздеваться не стал и просто жду, глядя на него. Он все также выглядит ошеломленным и даже провел рукой с арбалетом по лицу, стряхивая оцепенение. Потом на что-то решился и, прихрамывая, подошел ко мне.
Вблизи раны его выглядят ужасно, да и рука правая висит неестественно. На лице появилось выражение страдания, он застонал, когда попытался взять мой топорик с земли рукой с арбалетом, но подняться уже не смог и присел, потеряв на мгновение сознание.
Я испытал сильное облегчение, мне показалось, что человек очень ошеломлен моим видом и все не может решить, что делать? Стрелять или нет?
Зато топорик своим современным видом и качеством изготовления явно привлек его внимание. В таком мире никто добровольно оружие не отдает категорически, поэтому мой жест удивил его. Он же не знает, в каком положении, скорее уже, что безвыходном, я нахожусь. Насколько мне нужен мирный контакт с обитателями стоянки, первыми встреченными разумными людьми в этом мире.
Пока, конечно, только первым встреченным человеком, мужчиной лет сорока-сорока пяти по его внешнему виду.
Сейчас в таком же состоянии оказался он, ему самому нужна моя поддержка. У меня есть возможность ему реально помочь и заслужить своими действиями хоть какое-то доверие.
Я оделся, но топорик забирать из руки Охотника не стал. Потом подошел к щиту и, немного повозившись, разобрался с засовом. Чтобы освободить щит, нужно поднять рычаг внизу почти отвесно. Детали замка скреплены гвоздями, видно, что они не фабричного производства, все шляпки сильно индивидуальные. Приподнял щит на метр и подставил под него стопор – одну из лежавших тут же для этого рогаток. Забрал свое добро из-за ограды и опустил щит обратно, так же застопорив его.
Раненый Охотник наблюдает за мной, не пытаясь подняться. Наверно, чтобы снова не потерять сознание.
Теперь пора помочь пострадавшему. Там где-то есть укрытие или шалаш, где ему лучше отлежаться, но проявлять инициативу я не собираюсь. На мой жест в сторону окровавленной груди мужчина сам откинул правую полу. Под разодранной курткой нашелся большой кусок ткани желто-серого цвета, весь пропитанный кровью. На бинты пойдет, но лучше простирнуть в кипяченой воде. Видно, что он полотенцем пытается остановить кровь. Порванная кожа свисает клочьями, но глубоко когти Зверя не вошли. Скорее всего, он лапой ударил мужчину, сбил с ног и попутно порвал грудь.
Немного придя в себя и протянув мне здоровую руку, Охотник таким образом попросил помощи. И надеюсь, что этим жестом точно легализовал мое нахождение на стоянке. Я помог ему подняться, и мы медленно прошли вглубь рощи. Хозяева построили здесь два крепких шалаша, один из них побольше, навес с очагом, стол, сколоченный из обструганных жердей и пару скамеек, сделанных так же.
На столе стоит пара деревянных чашек и пара мисок, тоже из дерева, пара ложек лежит там же.
Получается, что здесь жили всего два Охотника: один погиб, второй ранен и очень серьезно нуждается в помощи.
Я могу помочь антибиотиком, на его девственный организм это точно произведет сильное воздействие. Или не произведет, все же здесь другой мир.
После того, что он увидел на мне, уже нет смысла скрывать маленькую белую таблетку, которую раненому необходимо выпить. Воспаление этот антибиотик может очень хорошо подлечить, тогда и Охотнику, и мне окажется гораздо проще выжить. Он – пока моя единственная надежда в этом мире выучить язык и как-то пригодиться здесь.
