Инна Соснина
Сборник моих ранних рассказов

Притча

Это была самая яркая и удивительная  квартирка во всем городе!

В ней жила молодая женщина, с очаровательными румяными щечками и пышными волосами. Она сама, как и ее квартира, выражали полное благополучие и удовольствие от жизни: яркие занавески на витражных окнах, мягкие ковры, столик с восточными сладостями, хрустальная люстра, переливающаяся всеми цветами радуги, ароматное ложе из лепестков роз, ванна с пеной и ароматными маслами, мягкие игрушки, вазы с цветами, картины, скульптуры…

Она сознательно окружала себя такими вещами – они радовали ее, и сами выражали ее внутренний мир.

Когда она ходила по комнате – она все время видела что-нибудь замечательное, яркое, красивое, приятное… И каждый день приносил ей радостные эмоции.

Но вдруг в ее квартире появился мужчина.

Он небрежно прошелся грязными ботинками по чудесному ковру,  сжал тонкие губы и, скривившись в ухмылке, пнул ногой расшитые подушки рядом со столиком для сладостей, произнес уничтожающий вердикт:

– ну и бардааак....

Помолчал немного, оглядываясь  кругом, и продолжил:

– А это что за ерунда? разве это нормальная еда для мужика – суши, тарталетки, и непонятно что из чего? Я привык есть простую еду для простого мужика – кусок мяса в руки , с хлебом вприкуску. Ну или сушеную воблу на стол покрошить.

 Да тут еще зачем-то на стол какая-то дырявая тряпка постелена!  и вся квартира у тебя  пестрая, как попугай – аж в глазах рябит!

споткнувшись о мягкого медвежонка и выругавшись, он ушел.

К его следующему приходу она приготовилась – убрала все мягкие игрушки в ящики комода, сняла занавески, поменяла окна на обычные стекла, сняла люстру и оставила только лампочку, сиротливо болтающуюся на проводе с потолка… убрала ковры, сняла со стола чудесную кружевную скатерть – и с каждой убранной вещью она как бы отказывалась от частички себя… Даже обои она закрасила краской, отчего стены стали неопределенного серого цвета....

Квартира стала серая, пустая, холодная, неуютная и холодная..

Он пришел, приподнял бровь, оценивающе глядя вокруг, сказал, что комодик слишком веселой окраски – бардовый, а так ничего, сгодится… лучше, чем было, ну, давай, пожрать клади.

Она ждала его реакции как приговора, и теперь из ее уст послышался вздох облегчения – угодила....

И она принялась жевать с ним получерствую буханку хлеба, которую он принес с собой в качестве угощения.

Ей было несложно исполнять все его желания – ведь их почти не было – поесть, поспать, почитать какую-то мрачную газету… Поэтому ему стало у нее нравится – она с легкостью готовила ему куски мяса или подавала сушеную воблу, или просто кусок хлеба…

А вот сама она от такой скучной жизни начала худеть, мрачнеть, ненавидеть и себя, и его, и эту ужасную темную квартиру…

В ее глазах потух огонек радости, щеки побледнели и впали, кости стали выпирать… Она бродила по своей опустевшей комнатке как серая тень, и, как-то раз случайно увидев свое отражение, она поняла, что еще немного, и от нее ничего не останется… Что ее силы закончились, и, если все так и будет продолжаться – она просто умрет.

И она попросила его больше к ней не приходить.

Оставшись одна, она грустно огляделась. Она безумно скучала по своей прежней обстановке, но боялась снова ощутить боль, как тогда, когда мужчина растоптал и высмеял все то, что было ей дорого.

Перед ней встал нелегкий выбор – или быть одной, но жить так, как ей нравится – или вернуть его и жить, как тень…

Чуть не плача, женщина принесла в дом букет цветов, которые собрала во время прогулки, поставила на стол и стала любоваться прекрасными разноцветными лепестками – на данный момент единственным источником красоты и радости в этом унылом жилище… Да, она боялась возвращать все назад,  но и жить так она тоже больше не могла…

Залюбовавшись цветами, она и  не заметила, как в комнате оказался другой мужчина. Он тоже завороженно смотрел на букет вместе с ней. И, наконец, произнес:

– Какая красота! А давай мы возьмем яркие краски и нарисуем на этих серых стенах солнышко?

– конечно, давай! – не веря своим ушам, произнесла она и, немного смущаясь, достала из-под стола ящик с красками.

От неожиданности, что она так быстро согласилась, он даже на минуту онемел, с улыбкой сходил за водой, вымыл кисти и самым  жизнерадостным оттенком желто-оранжевого цвета нанес на серую стену первый, пронизывающий этот мрак, лучик солнца.

Дорисовав, они не остановились на солнышке, и скоро вместо серых стен их окружали небо, облака, звезды, цветы, луга, поля, деревья, животные… Они восхищенно смотрели друг на друга и на чудесное преображение комнаты…

– я приду к тебе завтра! – сказал он на прощание

–я буду тебя ждать! – сказала она, а в ее глазах уже блистали первые  огоньки радости.

Утром он пришел с трехцветным котенком.

 -говорят, такие кошки приносят счастье, – сказал он, давай будем вместе растить ее?

– я даже не сомневаюсь, что эта киса принесет нам счастье, – сказала она улыбаясь, наливая в блюдце молоко.

Каждый день они открывали друг для друга (а иногда и в себе) что-то необычное, яркое, красивое, доброе…  Но она все еще не могла поверить в то, что такое возможно. Женщина боялась, что, открыв комод, вместе с теми чудными вещицами всплывет память о том мужчине, о боли, и вдруг новому знакомому тоже не понравится то, что там лежит?

Но однажды мужчина сам решил обследовать укромные уголки квартиры, женщина кокетливо сопротивлялась, с замиранием сердца от противоречивых эмоций, ждала его реакции. Она не заставила себя ждать.

– Ой, какой мягкий, красивый, добрый плюшевый мишка! с восторгом произнес он, открыв комод и взяв в руки ту самую мягкую игрушку, которую когда-то так невзлюбил тот мужчина…

Она смущенно и благодарно посмотрела на него, из ее глаз незаметно покатились слезы облегчения, а он, поигравшись с медвежонком, поставил его рядом с букетом, который он сегодня нарвал для нее, обнял женщину, и они вместе стали открывать ящики комода один за другим, восхищаясь находками, расставляя их по всей комнате, создавая уют. А затем она пошла на кухню, чтобы приготовить свои коронные блюда – теперь она знала, что они ему точно понравятся!

Женщина расцвела – ведь теперь она была сама собой – и в полной гармонии со своей квартирой и .. со своим мужчиной…

Когда она угостила его марципанами, он сказал, что никогда не ел ничего вкуснее.

– Знаешь, – сказал он, поглощая с невообразимым удовольствием один десерт за другим, – я пришел к тебе из тех мест, где все бедно и мрачно. И не потому, что земля плохо дает урожай или люди не умеют делать красивых вещей – просто они, как и твои соседи, не любят красоту. Им кажется, что чем суровее и проще они живут – тем лучше. И, к сожалению, их быт полностью соответствует их духовной и эмоциональной пустоте…

Я понял, что не могу так жить. Я боялся, что весь мир такой же, как мои родные, и поэтому ушел на край света,  не веря, что никто на свете, кроме меня,  больше не ценит красоту…  И вот, почти отчаявшись, проходя мимо сотен, тысяч, миллионов серых домов, серых окон, серых стен  я  вдруг  увидел в твоем окне тот букет… И тогда я понял, что ты – особенная. Ты – такая же, как я!

Над городом тем временем горел закат. И лишь двое смотрели на него, любуясь и радуясь, что рядом есть человек, способный разделить любовь к прекрасному…

Упущенная возможность

Мила шла из магазина, неся в руках несколько тяжеленных сумок продуктов – намечался ее день рождения – 30 лет, как-никак, нужно отпраздновать его как следует!

Она одинока –  на личном фронте как-то не сложилось, но зато у Милы много подруг и родственников.

По дороге она планировала очередность приготовления блюд, вспоминала бабушкины способы оригинальных украшений салатов из всякой зелени и предвкушала встречу с дорогими сердцу людьми…

Внезапно к ней подошел мужчина средних лет, небритый, не очень опрятно одетый, но довольно статный и в хорошей физической форме. "убежденный холостяк" – пронеслось в голове у Милы.

– Разрешите, я Вам помогу сумочки до дома донести?  произнес он, и в его глазах промелькнула голодная искра.

– нет, спасибо, они не такие тяжелые, – с улыбкой ответила она.

Но он настоял, и она протянула ему пакет.

Мужчина взял его, и , когда они прошли с Милой несколько шагов, внезапно побежал в сторону, на ходу откусывая колбасу из пакета и, по-видимому, оставаясь очень довольным своим мошенничеством, которым он промышлял уже довольно давно.

Мила рассмеялась. Она даже не могла сердиться на него – такого голодного и одинокого, что таким образом добывает себе хлеб насущный.

Мужчина удивленно остановился, не услышав погони, криков и ругани.

Он обернулся.

Мила все еще смеялась.

– Что ты смеешься???

– А как же мне не смеяться – сейчас у тебя был такой шанс заполучить горячий ужин, теплую квартиру и женщину в придачу, если бы тебе хватило остроумия и находчивости понравиться мне. А ты довольствовался дешевой колбасой и, еще, кажется, там пара пирожков с капустой и полкило яблок в пакете осталась.

Ну что ж, приятного аппетита!

Сказала она, и, все еще улыбаясь, пошла домой…

Свой тридцать первый день рождения она отмечала вдвоем с мужем.

Остров Надежды

День первый.

Сегодня мне исполнилось 16 лет, и мои родители, по традиции нашего народа, отвезли меня на прекрасный остров! Через какое-то время они заберут меня, повзрослевшую, и выдадут замуж, после чего их ответственность за меня перекладывается на плечи мужа, а они живут долго и счастливо, если, конечно, у них больше нет детей. (а они у них есть – две дочки младше меня лет на 6-7 и мама опять беременна..)

Я долго смотрела вслед уплывающей лодке… Это такое завораживающее зрелище! Иногда мне казалось, что это не лодка уплывает вдаль, а я и мой остров отдаляется от нее.

У нашего народа очень строгие взгляды на воспитание детей, и мне было очень тяжело и неуютно расти под бдительным и излишним вниманием со стороны родителей. А вот теперь я свободна от их нравоучений, наставлений, наказаний! Я предоставлена сама себе, и это новое чувство самостоятельности пьянит и дурманит!

Уже начало заходить солнце, подул теплый морской бриз, и где-то в глубине острова послышалось щебетание неведомых мне птиц. Моя душа поет, и, наверное, я очень красиво смотрюсь на фоне заката, в праздничном платье, с развевающимися волосами, счастливыми глазами, танцующая под пение птиц.

Я прекрасно понимаю, что нужно бороться с нахлынувшей эйфорией и обследовать остров, найти место для жилья и пропитания, а также  ручеек с пресной водой. Этому нас учили в школе, больше напоминающей институт благородных девиц. Главной идеей таких школ являлась полная убежденность властей в том, что женщина должна уметь все – начиная от бытовых вещей и заканчивая выживанием в любых условиях, охотой, рыбалкой, строительством  и самозащитой, для того, чтобы муж был сыт, обустроен и защищен и мог заниматься делами поважнее всего этого – например, политикой или общением с друзьями. Поэтому в нашем народе существует интересный контраст – сильные, стройные женщины – культуристки ходят под руку с обрюзглыми толстопузыми неповоротливыми и, что  самое страшное, совершенно беззащитными мужчинами, падающими в обморок при виде мухи.

Чем-то вроде проверки на прочность полученных знаний и навыков и был этот остров.

Пританцовывая и напевая что-то себе под нос, я решила осмотреться. Меня высадили на прекрасном пляже с мягким белым песком, окруженным со всех сторон пальмами и разными деревьями.

Я решила пойти на юг и вошла в прохладную тень тропического леса.

Похоже, звери, живущие здесь, никогда не видели человека, потому что совершенно меня не боялись.

Начало темнеть, я сплела что-то вроде гамака из листьев пальмы и уснула.

День второй.

Сегодня было прекрасное утро!

Я проснулась оттого, что вокруг меня порхали сотни крупных бабочек, и некоторые из них садились прямо на мое лицо и руки! Это было так красиво! Сквозь листву пробивались лучи утреннего солнышка, которые заставляли светиться распустившиеся на стволах и ветках деревьев орхидеи и переливались разными цветами на крыльях бабочек.

В моем сердце появился жар, и я в пылу радости и вдохновения решила назвать свой остров Островом Надежды.

Я продолжила изучение окрестностей  вглубь, и увидела, что ближе к центру моего острова есть гора, вершина которой почти не просматривалась из-за кроны деревьев. Я стала медленно подниматься выше и выше, пока не услышала слева от себя неясные звуки. Пройдя небольшое расстояние в эту сторону, я поняла, что это журчал ручеек с чистейшей и очень вкусной водой. Набрав с собой немного воды, я решила пройти к его истоку. К вечеру я добралась до вершины и увидела, что на самом деле это не гора, а вулкан, в жерле которого образовалось озеро от дождей.

Я разбила палатку чуть поодаль от озера и утомленная, но довольная, сладко заснула.

День третий.

Удивительно! Я совсем не скучаю по дому! У меня была приятельница, вернувшаяся с острова, она говорила, что начала скучать с первого же дня по родителям, родным, знакомым… она была готова построить лодку и приплыть обратно, единственное, что ее остановило – если б она так поступила, никто бы на ней не женился, так как она показала бы этим отсутствие выдержки. (мама каждый день говорила мне о том, что выдержка – важная составляющая замужней жизни, поскольку мне предстоит жить и оберегать от всего своего мужа, а это, на мой взгляд, страшнее, чем просто жить на острове в одиночку в свое удовольствие.

Как жаль, что нам нельзя брать  с собой подруг… ладно, я понимаю, что взрослые боятся, что, если на одном острове окажутся две девушки, то может возникнуть несколько, с их точки зрения, возможных ситуаций:

1. одна будет все делать, другая этим пользоваться и вторая станет плохой женой

2. они будут помогать друг другу, в результате чего их жизнь станет совсем легкой и они разленятся и обе станут плохими женами

3. они сильно поссорятся, и, поскольку обе сильные, убьют друг друга и станут мертвыми женами

4. они слишком сильно сдружатся… ну и, в общем, станут никакими женами, образуя пару.

Все-таки, какие же наивные предки!

Я была бы согласна поделить остров пополам, чтоб обеим было чем заняться, не лениться, не эксплуатировать другую и не давать эксплуатировать себя, и не ссориться… лишь бы поговорить с кем-нибудь!!!

Хорошо, что традиция предусматривает ведение дневника, если бы не он – что бы делала я с нахлынувшими впечатлениями? Мне становится одиноко, но чувство одиночества совсем не означает, что я хотела бы увидеть кого-то из родственников. Вовсе нет! Но я хотела бы общения, живого общения, чтобы кто-то разделил мои чувства.

День четвертый

Я поймала попугая и начала учить его разным словам. Первое слово, конечно, стало его кличкой. Я назвала его Фуфайк, что означает на нашем языке «болтун».

Очень милая птичка, и мне теперь не так одиноко.

Я изучила весь остров и поняла, что самое лучшее место для того, чтобы начать обживаться, это рядом с ручьем у подножия горы, которую я назвала Мошок, что на нашем языке означает «возвышенность»

День пятый.

Я сколотила себе уютный домик и теперь мы живем в нем с Фуфайком.

Он умеет произносить свою кличку и прекрасно имитирует стук топора. А еще он выучил мое имя. Кстати, меня зовут Аида.

Год четвертый.

Как оказалось, здесь водятся обезьяны.

С попугаем разговаривать, конечно, интересно, но обезьяны все же более близки к человечеству. У них есть иерархия и вообще очень интересный образ жизни.

Я наблюдала за ними сначала издалека, а потом начала прикармливать. Несколько обезьян уже привыкли ко мне. Хотя вожак не одобряет их отношения с таким непонятным для них существом, как я.

Через какое – то время Муся и Дуся стали учиться командам и выполняют нехитрые трюки.

Я учу их есть за столом, приносить мне воду из ручья, и даже танцам.

Сегодня мне исполнилось 20 лет я уже совсем взрослая, а родители все никак за мной не приезжают… может, они про меня забыли? Или что-то с ними случилось? Или сестры подросли и сейчас родители хлопочут над ними, как возились со мной когда-то?…

Я по ним не очень скучаю, но замуж уже хочется.

Год шестой.

Кажется, я соскучилась даже по родителям. Я, конечно, неплохо обустроилась на этом острове, но общения очень не хватает. Была бы здесь хотя бы одна моя подруга – сколько всего интересного я могла бы ей рассказать!

Мои обезьяны научились подметать пол. Замечательно! Теперь вместо того, чтобы взять веник, я даю им банан и с удовольствием наблюдаю за плодами  своей дрессировки.

Сегодня на меня впервые напали хищники! Я и не думала, что они здесь есть!

 Я отбилась от них  палками, и теперь буду укреплять свое жилище.

Сделаю – ка я себе лук и стрелы…

Я поймала несколько коз, живущих на горе Мошок, и теперь у меня есть шерсть и молоко! Думаю, мой будущий муж оценил бы мою ловкость и сноровку, с которой я это сделала!

Уже не помню, какой год.

Прошло уже много лет с тех пор, как родители привезли меня на этот остров.

Я была так счастлива от появившейся свободы что назвала свой остров островом Надежды.

Но с каждым годом от первоначального пыла остается все меньше и меньше…

Да, я свободна, но остров Надежды стал для меня тюрьмой. Где я заключена и должна смиренно ждать своей участи.

 Мы, женщины, даже не имеем права выбирать себе мужчин – их выбирают родители из тех мужчин, кто посватался.

При этом сами мужчины думают о том, чтобы женщина обустроила их быт как можно лучше и относится к нам потребительски.

Интересно, существуют ли народы, где все происходит иначе или равноправие это недосягаемая утопия?

Прошел  еще год

Я решила, что моя жизнь в моих руках. Я вырвала несколько чистых страниц из своего дневника, сделала из смолы что-то вроде непромокаемых капсул и написала с рисунками свое приблизительное местонахождение на карте, и как можно дальше закинула их в океан с разных сторон острова.

Теперь в моем сердце еще всколыхнулась новая надежда на то, что, если про меня забыли родители, то меня заберет отсюда кто-нибудь другой, и я не проведу остаток дней на этом острове.

И вторая надежда  начала греть мою душу – возможно, меня спасет из заточения иностранец, непохожий на наших неповоротливых и беззащитных мужчин (хотя взрослые, учителя и родители внушают нам, что таких не бывает нигде, а когда  мы случайно видим на улице торговца или посла из других стран, нас прячут, как от прокаженных и говорят о том, как они уродливы и худощавы. Мне кажется это подозрительным. От нас что-то скрывают. Когда я приеду домой, я постараюсь это выяснить.

И пусть даже спасение будет заключаться лишь в том, что он составит мне компанию, если уж не сможет увезти меня с острова. Я готова выучить его язык если потребуется. Я могла бы принять его веру и обычаи, чтобы понравиться его семье. Я больше не могу находиться здесь одна. Если б не дневник и не навыки самоанализа, наверное, я давно бы одичала. Да, плохую шутку играют с нами традиции. Теперь я понимаю подруг, так радовавшихся замужеству. После стольких лет одиночества про них наконец-то вспоминали родители и возвращали в социум! Тут на радостях хоть за гориллу замуж выйдешь! Кажется, еще немного и я буду согласна на замужество…

Прошло еще несколько лет.

Ну что же, я столько лет живу на этом острове, что без сомнения стала бы лучшей женой на планете, особенно, если б женщину оценивали так же, как вино по сроку выдержки.

Я как пальцы на руке изучила всю флору и фауну острова. Я научилась готовить самые немыслимые блюда из всего, что двигается, без опасности отравления.

Я сделала себе маленький огородик и выращиваю все, что только может использоваться для пищи или лечения.

В общем, я все еще надеюсь, что мой остров оправдает свое название. И меня, затерявшуюся посреди океана, найдет кто-нибудь достойный.

Уже неделю шел тропический дождь, он застал меня в пути,  я промокла и заболела. Чувствую себя ужасно. Хорошо, что научила в свое время приносить обезьян мне воду, иначе я уже давно умерла бы от жажды – выходить простуженной в дождь равносильно самоубийству.

Я болею уже несколько дней. И только сегодня появились силы сделать запись в дневнике. Все. Больше нет сил писать, пойду посплю.

Прошло два дня.

Мне становится все хуже и хуже. Мне кажется, обычная простуда не могла меня так сломить… моя жизнь проходит мимо меня.

Да, я сделала прекрасную классификацию живущих на острове бабочек.

Да, я сочинила более 1000 рецептов из всего, что ловила и собирала на острове.

Да, я готова ответить на любой сложный вопрос, так как взяла с собой книги и выучила их наизусть.

Да, я написала книгу о методах дрессировки приматов и с успехом испробовала их на практике.

Да,  я написала в дневнике множество красивых слов об этом острове, и он их действительно достоин!

Да, я не бездельничала все эти годы и достойно провела их в трудах, но для чего все это было?

Кому интересен этот маленький островок суши посреди океана с еще более мелкими бабочками, обитающими на нем?

За столько лет я не видела ни одного судна, проплывающего мимо.  Я думаю, мало кто вообще подозревает о существовании  моего острова.

И кто я такая, в  конце концов, чтобы обо мне помнили там, на большой земле? В моей стране?

Наверное, только одно может оправдать мое существование – тот, кто заблудившись в океане или потерпев крушение недалеко отсюда, найдет здесь приют, прочный дом, прочитает мои рецепты и не умрет с голоду, подоит моих коз, позабавится дрессированными обезьянами, которые, кстати, начали учить тем трюкам свое потомство.

А все-таки я люблю этот остров! Я люблю жизнь! Сейчас я лежу на кровати и любуюсь солнечными зайчиками, мелькающим по стенам моего жилища. Сейчас я усну, а проснусь в сказочной стране, где не будет одиночества, где я найду свою любовь и сделаю счастливым мужчину, с которым буду счастлива сама! Где про меня вспомнят родители и обнимут дочку, по которой, наверное, соскучились…

Я думаю…

С трепетом капитан Дэйв перелистнул последнюю страницу.

Бортовой врач, стоявший неподалеку, сказал, что смерть наступила около трех дней назад, по описанным в дневнике симптомам и результатам вскрытия  это была тяжелая двусторонняя пневмония.

Теоретически, неделю назад можно было бы ее спасти ударными дозами антибиотиков, но сейчас, конечно, уже поздно…

Вокруг них удивленно вилась обезьянья стая. Самки принесли в пиалах, сделанных из кокосовой скорлупы, вкуснейшей родниковой воды. А попугай сказал завораживающим женским голосом «Аида не одна. Аида с Фуфайком»  «Фуфайк, Фуфайк, где же мой Принц?» «Фуфайчик, дружок мой…»

У Дэйва ком застрял в горле…

Они похоронили ее рядом с тем местом, на пляже, где, по ее описанию, она сделала первые шаги по этому острову, предаваясь радостным мечтам.  Они украсили могилу красивыми белыми ракушками, отчего холм стал похож на подвенечное платье, которое Аиде так и не суждено было надеть…

А ведь Дэйв мог бы составить ей прекрасную партию, поскольку он был полным антиподом мужчин ее окружения – подтянутым, сильным, ловким, бесстрашным, и  его так угнетали напудренные барышни, падающие в обморок от мышей и плачущих от каждых пустяков (да, он жил в мире, являющимся полной противоположностью ее мира) .

Он смог прочитать ее дневник благодаря тому, что в дальних походах он заезжал так же и на ее родину и достаточно успешно занимался торговлей с местными жителями.

Дэйв собрал ее дневники и поехал в страну, где жила она, чтобы сообщить прискорбную весть ее родителям или хотя бы узнать, почему они так и не приехали за ней.

Найдя нужный дом, он постучался в дверь. Когда он спросил об Аиде,  пожилая пара долго вспоминали, кто это…

– экономка?

– нет, у  нее было какое-то другое имя

– уволенная служанка?

– нет, не она… кажется, ее звали Клара..

– внучка нашего соседа?

…

На лице Дэйва отразилось негодование, которого родители Аиды даже не заметили.

– это Ваша дочь – сказал он сухо. И она умерла.

–А.. точно, у нас еще есть одна дочь.. после минуты раздумий сказала женщина.

– О, дорогая, теперь правильнее говорить «она БЫЛА» – мягко поправил ее муж.

–и это все, что Вы хотели нам сообщить? Спросила мать безучастно.

–да, я преодолел огромные расстояния, и вот ее дневник. Я похоронил ее на том острове, куда Вы отвезли ее столько лет назад…

– спасибо, это очень любезно с Вашей стороны, ответил отец. Вы хотите материальное вознаграждение? Сколько стоят Ваши услуги?

– Я….я… я что-то не понимаю…. Вы отвезли свою дочь на остров, забыли о ней, узнали что она умерла… и Вам все равно????

–А что тут такого? Все умирают рано или поздно, и у нас рождались еще девочки, они тоже отбыли свой срок на островах и сейчас замужем, что нам, по каждой плакать, что ли? Наша старшая все равно была ни то ни се, даже как-то неловко было забирать ее с острова. Опозорит еще перед соседями своими глупыми идеями о равенстве, взглядах о замужестве…

Даже хорошо, что она сама умерла, мы бы поехали и отравили бы ее, но к счастью, не успели. Не пришлось взять грех на душу.

– здорово мы придумали легенду о том, что женщинам перед замужеством надо обжиться на острове? А? – перебила мужа жена и подмигнула Дэйву. Правда, это было очень утомительно – пришлось подговорить учителей и ее подруг – это стоило денег, и потом была куча мороки отвозить любимых дочек на острова и обратно, чтобы все было правдоподобно, и Ваше появление доказало нам правильность нашего поступка – ведь наши затраты окупились сполна!

– но что она сделала Вам ТАКОГО, чтобы ТАК к ней относиться?

– она была непохожа на нас, и тех, кто живет в нашем обществе. Она сопротивлялась нашему единственно правильному воспитанию. Она была опасна для нашей семьи, поскольку могла испортить своим примером моих замечательных младших дочек. Она в нашей семье была гадким утенком, уродом, слишком много думала и приставала к нам со всякими глупыми разговорами.

Эти слова кольнули Дэйва в самое сердце.

Он попросил родителей оставить дневник себе, и они радостно разрешили, со словами «не надо будет тратить время на то, чтобы донести эту ересь до урны»

Он холодно попрощался со стариками и с опущенными плечами побрел прочь от этого ужасного дома. Сейчас он испытал шок еще бОльший, чем когда прочитал ее дневник, лежащий рядом с бездыханным телом.

Прошел год, и, благодаря материалам дневника, Дэйв с легкостью написал диссертацию и защитил ее.

До самой смерти он хранил эти исписанные неровным почерком странички как память о каком-то родном и близком его сердцу человеке, хоть никогда и не видел Аиду, ему казалось, что они были созданы друг для друга… Он так и не нашел девушку, на которой захотел бы жениться и умер холостым, написав в завещании, чтобы его похоронили на острове Надежды, закопав между могилами истрепанные и зачитанные до дыр рукописи…