Инна Балтийская
Маньяки предпочитают блондинок
– А кто оплатил съемки клипа и ваш необыкновенный наряд? – слащавым тоном пропела я.
– Разве я должна об этом рассказывать? – Ванда растерянно обернулась к Митяю.
– Так не для печати. – пояснила я. – Нам самим интересно.
– Господин Толопутин. – кратко ответила девушка. Толопутин был довольно богатым местным бизнесменом, впрочем, до олигарха ему было далеко. Насколько я знала, у Толопутина была жена и дочка, наверное, ровесница Ванды.
– Вы подруга его дочери? – уточнила я.
– И его дочери тоже. – отрезала певица. – Лена, я не хочу больше об этом говорить.
Я с торжеством поглядела на Митяя – что, съел? Девушку раскручивает богатый «папик», тебе тут ничего не светит. Но Митяй продолжал смотреть на Ванду безмятежно лучезарным взглядом, и, похоже, не обращал особого внимания на ее слова.
– Да-да, продолжай. – подбодрил он замолчавшую девушку. – Тебе близка тема песни? Она – про отвергнутую любовь?
– Песню написала моя одноклассница, поэтесса Изабелла Балязина. – послушно продолжила Ванда. – Нет, я никогда не страдала от неразделенной любви, но я актриса… то есть, певица, но я способна вжиться в чужую роль… Примерить чужую маску…
Возможно, Ванде удалось бы закончить свою мысль, но в кармане Митяя зазвонил телефон.
– Да, я слушаю, Вадим Петрович. – быстро ответил он. – Что я должен был написать? Ах, комментарий! Да, конечно, он уже готов. Сейчас я приеду в редакцию и сброшу его на ваш компьютер.
Он сунул мобильник в карман и обернулся ко мне:
– Ленка, ну хоть ты бы мне напомнила! Я же должен был написать статью об этих чертовых убийствах!
– А у тебя что, ранний склероз?
– Да нет у меня склероза. Просто, когда я снова увидел Ванду, так обрадовался… – и он послал певице выразительный взгляд. На сей раз удар достиг цели – певица опустила глаза и слегка порозовела. Я почувствовала, что от злости кровь отличает от моих щек, а руки начинают мелко трястись.
– И как назло, машина в ремонте! – продолжал сокрушаться Митяй. – Ох, и нагорит мне от редактора!
– Я могу подкинуть тебя на своей машине. – предложила Ванда.
– А как же мое интервью? – с отчаянием выкрикнула я.
– Вы обе поедете со мной. – решил Митяй. – Я вас посажу в соседнем кабинете, пока напечатаю статью, Лена возьмет интервью, затем и я подключусь к разговору.
Нельзя сказать, что я была в восторге от этого предложения, но, за неимением альтернативы, мне пришлось на него согласиться. Мы вышли из кондитерской, свернули за угол и подошли к маленькому желтому «жучку» с огромными круглыми фарами.
– Красивый автомобильчик, правда? – спросила певица. – Словно игрушечный. Он, правда, двухдверный, залезать на заднее сиденье не очень удобно. – предупредила она.
– Ничего, я легко залезу. – Митяй изо всех сил старался быть джентльменом, но тут явно погорячился. С его габаритами влезть в крохотный автомобильчик было не легче, чем верблюду протиснуться в игольное ушко. на миг мне даже показалось, что Митяй так и застрянет в дверях. Но он все же протиснулся на заднее сиденье, после чего мы в Вандой тоже попали в машину.
– Шеф, гони к Артиллерийской! – скомандовал было Митяй, но тут его телефон зазвонил вновь:
– Да ты что? – завопил Митяй. – Ну, это уже ни в какие ворота!
Он отключился и попросил Ванду:
– Минутку, пока никуда не едем!
Торопливо нажал пару кнопок и закричал:
– Вадим Петрович? С комментарием придется подождать, у нас тут еще одно убийство!
Глава 3
– Наш маньяк совсем озверел! – сокрушался Митяй, пробиваясь сквозь толпу к заветным ступенькам. – Вчера вечером убийство и сегодня вечером – убийство. Просто эпидемия какая-то, Академию пора закрывать на карантин!
– Еще не так и поздно. – растерянно сказала Ванда, крепко держащая меня за руку. – Половина восьмого, народу на улицах полно…
– Занятия в Академии заканчиваются после шести. – через плечо бросил Митяй. – Надо узнать, зачем все эти девушки задерживались после лекций.
Навстречу нам по ступенькам стремительно сбежал капитан Толокно.
– Митяй, ты приводишь с собой все больше народу! – воскликнул он, с изумлением глядя на Ванду в коротком белом песцовом полушубке, накинутом поверх вязанного платья. – Решил заделаться экскурсоводом? И ты рассчитываешь, что я вас всех пропущу внутрь?
– Не волнуйся, это еще не все желающие. – успокоил его Митяй. – Сейчас Тимур подъедет, я ему с дороги позвонил. А что, в Академии – ни живой души, одни трупы лежат, а мы собираемся нарушить тишину и покой?
– Там полно народу. – хмуро ответил капитан. – Вечерние курсы, преподаватели, просто приблудившиеся студенты…
– Чем же мы помешаем?
– В Академию – пожалуйста, заходите, можете по коридорам пройтись. А к трупу – не пропущу, на меня и так уже рапорт накатали – мол, в нарушение всех правил пропустил на место происшествия посторонних.
– Вас теперь оштрафуют? – с искренним раскаянием спросила я. И надо же мне было так стремится в ту комнату, где произошло убийство!
– Ничего, прорвемся. – отмахнулся капитан. – В общем, идите, только не лезьте, куда не следует.
– Постой, не гони лошадей. – попросил Митяй. – В конце концов, ты сам мне позвонил, сорвал с романтического, между прочим, свидания с двумя красотками. Так что уж будь добр, расскажи, что тут произошло.
Капитан растерянно переводил глаза с меня на Ванду и, похоже, был неспособен собраться с мыслями и начать рассказ. В этот момент рядом с нами появился Тимур.
– Митяй, редактор рвет и мечет. – с ходу наехал он на Золотухина. – Я ему сдуру сообщил, что ты собирался написать большой материал, он полосу для него зарезервировал, а ты так и не появился в конторе.
– Так все происходит здесь, а не в конторе. – отбивался Митяй. – Валера, да расскажи нам хоть что-нибудь, а то меня редактор с потрохами проглотит!
Капитан тяжело вздохнул, собираясь с мыслями, и наконец начал рассказ.
В Академии, как в любом приличном учебном заведении, царил легкий бардак. Преподаватели болели или внезапно уезжали в командировки, лекции в срочном порядке заменялись другими, а иногда и не заменялись. Сегодня у третьекурсников не было последней пары, и их отпустили домой пораньше, после пяти вечера. Аудиторию следовало бы запереть, но студентка Ирина Савенко попросила вахтершу дать ей ключи, сказав, что ей надо срочно дописать картину – скоро зачет, а у нее еще конь не валялся. Она поработает пару часов в свободной аудитории, а потом закроет ее и вернет ключ на вахту.
Вахтерша, тронутая трудовым рвением девушки, ключи выдала. Правда, поглядев на раскрасневшееся лицо миловидной блондинки, она заподозрила, что пустая аудитория ей понадобилась вовсе не для рисования, но не отбирать же ключ обратно! Около семи вечера вахтерша решила, что надо бы и честь знать, и решила лично сходить за ключом. Надо полагать, ей руководило обычное женское любопытство, а вовсе не страсть к порядку. Пожилая грузная тетка на цепочках подкралась к закрытой аудитории и рывком распахнула незапертую дверь. Увы, вместо милующейся парочки ее глазам предстало распростертое тело девушки с посиневшим лицом и выпавшим изо рта языком. Капроновую удавку на шее вахтерша уже не рассмотрела – издав жуткий вопль, она тут же грохнулась в обморок.
– Да как же она так спокойно отдала ключ от пустой аудитории, если только накануне в Академии убили студентку! – возмутился Митяй.
– Вчера была не ее смена. – пожал плечами капитан. – Она уверяет, что слышала краем уха что-то про убийства, но как-то не придавала этим разговорам значения. Уж по крайней мере, никак не ожидала, что кого-то могут убить в то время, когда Академия полна народа.
– А когда убили остальных студенток? – заинтересовалась я.
– Вчера преступник накинул удавку на шею жертвы в 21.00 по местному времени. – вместо капитана отрапортовал Митяй.
– Что она делала в это время в Академии?
– Загадка. – ответил капитан. – Вчера их курс отпустили около шести. А три предыдущие студентки убиты вне родных стен своей «Альма матер». Одна задушена в подъезде собственного дома, две – на прогулке в парке. – он кивнул в сторону городского парка напротив Академии.
– Мне казалось, что этот парк в центре города довольно безобиден. – растерянно заметила Ванда.
– Мне тоже так казалось. – вздохнул капитан. – И девушки, вероятно, были в этом уверены. А вот…
Под предводительством капитана наша небольшая процессия под недобрыми взглядами дежуривших у входа оперативников проследовала внутрь. В коридоре шумела толпа, как будто дело происходило не поздним вечером, а в самый разгар учебного процесса. В этот жутком гвалте Митяй с трудом расслышал пение своего мобильника.
– Вадим Петрович? Да я в Академии! Ну как я могу сдавать материл, если появился еще один труп? Продиктовать хоть что-то наборщику? Я постараюсь, только здесь очень шумно… Понял, сделаю.
Он сунул мобильник в карман и потряс головой, затем повернулся к капитану:
– Валера, организуй нам на полчаса свободный кабинет, мне все же придется диктовать материал.
– Отпирать аудитории никто для вас не станет, могу отвести тебя только в деканат, там же буду проводить блиц-допросы. Так что не обессудь, если помешаю.
– Не обессудю… То есть не обессужу. – весело ответил Митяй. – Ванда, золотко, ты поедешь домой? Может, Лену по дороге подвезешь?
– Я остаюсь. – не раздумывая, ответила я. – Хочу присутствовать на допросах.
– Ой, я тоже хочу! – воскликнула Ванда.
– Эй, что значит присутствовать? – забеспокоился капитан. – Вы должны слиться с мебелью, вроде, вас там и нет!
– Сольемся, сольемся. – заверил Митяй. – Ребята, айда в деканат!
Капитан довел нас до деканата, мы прошли сквозь приемную и оказались в большом кабинете с кожаной мебелью и стеклянным круглым столом. Капитан тут же ушел, оставив нас под присмотром мрачного пожилого милиционера. Тот неодобрительно посматривал на нас и откровенно морщился, слушая, как Митяй по телефону диктует текст сенсационной статьи про Городского душителя. Тимур внимательно слушал, а мы с Вандой разглядывали кабинет декана. От обычных кабинетов этот отличался обилие скульптур и картин на стенах.
– Ой, смотрите! – вдруг воскликнула Ванда, показывая пальцем на одну работу. Я присмотрелась: с небольшого холста в простой деревянной рамке на меня смотрело причудливо изогнутое лицо, искаженное жуткой судорогой.
– Да, жуткий тип тут изображен. – кивнул головой Тимур, оторвавшись от созерцания Митяя и посмотрев на картину.
– Это цветок! Нарцисс, по-моему. – не успокаивалась Ванда. Я подошла поближе к картине: точно, искаженный лик принадлежал бледно-желтому нарциссу с блеклыми бежевыми волосами-лепестками. Немой крик перекашивал зеленоватый рот цветка, глаза, обрамленные густыми серыми тычинками, злобно таращились на мир. Еще не посмотрев на подпись, я уже догадалась, кому принадлежит творение.
– Игорь Таридиев. – Ванда уже стояла рядом со мной. – Почему он так странно рисует?
– Может, второй Дали. – ответила я.
– Я и первого никогда толком не понимала. – растерянно призналась Ванда.
Дверь кабинета резко распахнулась, и к нам вошел капитан Толокно в сопровождении крайне привлекательного, хотя и немолодого мужчины. Его светлые волосы удачно гармонировали с серебристыми прядками естественной седины, одухотворенное лицо с правильными крупными чертами, казалось, дышало благородством.
– Господин Листовин, присаживайтесь. Давайте с вами немного побеседуем, не для протокола. – предложил капитан. Высокий мужчина согласно кивнул, шагнул к дивану и только потом обратил внимание на то, что в кабинет посторонние. Он обвел нас всех внимательным взглядом, внезапно помрачнел, резко развернулся на каблуках и стремительно покинул кабинет. Мы все с отвисшими челюстями смотрели ему вслед, от изумления Митяй даже оторвался от телефона.
– Господин Листовин! – через пару секунд капитан рванулся вслед. Мы с Митяем переглянулись.
– Похоже, он боится незнакомых людей. – констатировал Митяй, и вновь вернулся к прерванному разговору. – Записывай: пятая жертва убита при чрезвычайно загадочных обстоятельствах. Дверь аудитории была заперта, ключ находился у дежурной. Тем не менее и студентка, и ее убийца сумели проникнуть внутрь.
– Что за чушь он несет? – спросила меня Ванда.
– А кому интересно читать в газетах голую правду? – вместо меня ответил Тимур. – Читатели хотят загадок и головоломок. Чем загадочнее убийство, тем оно интереснее.
– Это вы о чем? – Митяй наконец закончил бесконечный рассказ по телефону и подошел к нам. – Ого, вот это картинка! Художник, наверное, тот же, что нарисовал грозу?
– Ты тоже узнал руку мастера? – обрадовалась я. – как ты думаешь, у него все дома?
– Ты полагаешь, что, раз он рисует такие картинки, то следующим шагом станут убийства? – спросил Митяй. – По-моему, это как раз необязательно. Он свою негативную энергию – как это по-научному называется? – ну, переводит в творческую.
– Сублимирует. – подсказала я.
– Именно. – подтвердил Митяй.
В кабинет вновь вошел капитан Толокно, на сей раз с крупной, довольно агрессивно настроенной женщиной.
– Госпожа Милова, не знаете, куда подевался ваш декан? – робко поинтересовался он.
– Господин Листовин – человек очень занятой, почему он должен перед вами отчитываться? – резко спросила она.
– Вы полагаете, мы тут отдыхаем или развлекаемся? – кротко спросил капитан.
– Нет, это ваша работа. – слегка смягчила тон женщина. – Задавайте ваши вопросы.
– Это мой первый вопрос: господин Листовин сначала любезно согласился со мной побеседовать, и вдруг без объяснений развернулся и сбежал. С ним часто такое бывает?
– Он не думал, что вы захотите с ним беседовать при посторонних.
– Постойте-постойте. – насторожился капитан. – Он хотел поговорить о чем-то интимном?
– Не знаю. – женщина сурово поджала губы.
– Госпожа Милова. – в тон ей отчеканил капитан Толокно. – Совершено уже пять убийств, все жертвы – студентки вашей Академии. А вы скрываете от следствия важную информацию!
В душе суровой дамы явно происходила жестокая внутренняя борьба. С одной стороны, я была уверена, что ей до смерти хочется элементарно посплетничать. С другой стороны, похоже, она побаивалась мести декана. Наконец, она решилась:
– Если посторонние выйдут из кабинета, я с вами поговорю.
– Брысь под лавку! – прикрикнул на нас капитан. Мы послушно двинулись к выходу, даже Митяй, покачав головой, без скандала вышел в коридор. Мы встали у кругом у окна, стараясь отгородится от снующей по коридору толпы, которая, казалось, с каждой минутой все увеличивалась.
– Как интересно, как вы думаете, что за тайну она сейчас выдаст? – глаза Ванды сияли от удовольствия.
– Подумаешь, бином Ньютона! – присвистнул Митяй. – Хочешь, я тебе эту страшную тайну поведаю прямо сейчас?
– А ты откуда знаешь? – поразилась Ванда.
– Догадался. – пожал плечами журналист.
– А если догадался неправильно?
– Хочешь пари? – усмехнулся Митяй, не отрывая взгляда от пухлых розовых губ певицы. – На желание.
Я тоже хотела пари на желание, причем единственным и самым горячим желанием было тут же, на людях, отвесить подлому Золотухину порядочную оплеуху.
– Давай. – кокетливо пропела Ванда.
– Лена, Тимур, вы свидетели. – обратился к нам Митяй. – Значит, тайна такова: свежеубитая блондинка Ирина, по всей видимости, состояла с деканом в, как бы помягче выразиться, интимной связи. Короче, они сношались.
– Фу, как ты выражаешься. – сморщила носик Ванда.
– Уж извини, мы люди простые, Академиев не кончали. – усмехнулся Митяй. – В общем, когда Валерка с этой теткой побеседует, мы узнаем, правильно ли я понял ее намеки.
– Думаю, правильно, вряд ли тут может быть другое объяснение. – вздохнула я. – Но если ты такой умный, скажи, что это все означает? Почему задушена любовница декана?
– Маньяк, мэм. – пожал плечами Митяй. – Душит, гад, невзирая на занимаемые должности. Или ты считаешь, что гордое звание «любовницы декана» должно было наводить на нашего душителя ужас?
– Мы тут долго будем кучковаться? – поинтересовался Тимур. – Нам, вообще-то, репортаж делать надо.
– Можешь прогуляться по коридору. – разрешил Митяй. – Только что интересного ты там найдешь – ума не приложу.
– Зачем ты меня вообще вызвал? – разозлился Тимур. – По-моему, я тебе тут нужен, как зайцу стоп-сигнал.
– А что, мне одному пахать? – в свою очередь, возмутился Митяй. – Значит, если ЧП, только у Золотухина вечер должен быть испорчен, а остальные отдыхают! У меня, между прочим, материал не сдан, девушки не целованы, а я тут околачиваюсь! Сейчас вообще уеду, трахайся сам с этими убийствами!
Тимур резко отвернулся и, не оборачиваясь, неторопливо пошел по коридору вдаль.
– Митя, чего ты на него наехал? – удивилась я. – Он прав, если тебе его помощь не нужна, не надо было его вызывать!
– Откуда ж я заранее знал – нужна, не нужна? – стал оправдываться Митяй. Похоже, он чувствовал свою вину, но из врожденного упрямства не хотел ее признавать. – Ничего, я его сделаю соавтором своего комментария. В порядке компенсации.
Из кабинета декана вышла раскрасневшаяся тетка и капитан Толокно. Тетка, даже не взглянув на нас, куда-то унеслась, а капитан поманил Митяя пальцем. Вслед за Золотухиным в приемную ввалились и мы с Вандой.
– Эй, разговор не для чужих ушей. – нахмурился было капитан, но Митяй лишь приобнял его за плечи:
– Валерка, расслабься, я все равно им все расскажу. И не только им, а еще тридцати тысячам моих читателей.
– Ладно, черт с тобой. – хмуро ответил капитан. – Выяснилось, что убитая Ирина Савенко была любовницей декана.
Митяй торжествующе посмотрел на Ванду. Та вспыхнула и отвернулась.
– Но и это еще не все. – продолжал капитан. – Как уклончиво выразилась госпожа Милова, фавориткой декана была и одна из первых жертв Анна Жданова, та, что убита в своем подъезде.
– Ни фига себе, Казанова! – присвистнул Митяй. – Мне бы в его возрасте такую прыть! Он вообще-то женат?
– Ага, третьим браком. – усмехнулся капитан. – Его нынешняя жена Ядвига Листовина на тридцать лет моложе, двадцатидвухлетняя студентка третьего курса, пишет картины маслом. Кстати, тоже блондинка.
Глава 4
– Муля, ты знаешь такого художника, Игоря Таридиева? – спросила я назавтра в конторе.
– Как ты сказала: Таридиева? – переспросила Муля. – А я должна его знать? Может, ты имеешь в виду Кустодиева? Только он, по-моему, Иван…
– По-моему, тоже. – оборвала я. – Нет, я имею в виду третьекурсника нашей художественной Академии. Ты ведь ее не так давно закончила?
– Два года назад. – с гордостью ответила Муля. – Этот твой Таридиев, наверное, в то время только-только поступил на первый курс, откуда же мне его знать?
– А я думала, вы, художники, все друг друга знаете.
– Я стилистка. – обиделась Муля. – А вообще, конечно, я знаю в Академии многих.
– Например, декана Листовина?
– О, это наша местная легенда! – оживилась стилистка. – Любвеобильный дядечка, нечего сказать! Седина в бороду, бес в ребро. Правда, рассказывают, он такой с молодости – ни одной юбки мимо не пропускал. Правда, выбирал только юных красоток, как художник, умеет ценить прекрасное.
– А убийства раньше в Академии были?
– Да ты что, думаешь, он девушек убивает? – поразилась Муля. – Зачем? Он же их любит!
– А вдруг они перестали отвечать ему взаимностью? Вот он и решил восстановить справедливость.
– Ну, не знаю… Я слышала другие истории. Первая жена, когда он ее бросил, резала себе вены, вторая попала в психушку. Да и любовницы-студентки так просто от него не отлипали. Он обычно с очередной красоткой проводил не больше года, потом давал ей отставку и находил другую пассию. Так прежние, покинутые, его с такой силой преследовали, что двоих пришлось из Академии отчислить!
– Обычно в таких случаях отчисляют кобеля-преподавателя…
– Он не препод, а декан… Нет, вроде и такие попытки были, но весь женский коллектив Академии за него горой.
– Да, тяжелый случай. А ты сама что о нем думаешь?
– Красивый мужчина. – вздохнула Муля. – Я и сама была бы не против… Да ему блондинки нравятся, а я от природы шатенка.
– А покрасится слабо?
– Мне белый цвет не идет. – важно сообщила Муля. – Так что, Листовин точно на подозрении?
– Не знаю. – пожала я плечами. – Дело в том, что две студентки из пяти – его любовницы. А может, и остальные тоже, только мы про это пока не знаем.
– Наверное, эти блондинки – красивые девушки. Возможно, вкусы декана и маньяка просто совпадают. – предположила Муля. – А кстати, если уж хочешь побольше узнать про Академию, могу тебя познакомить с их натурщиком Аристархом.
– Что у них за имена такие странные!
– Он Аркадий, мы с ним в одном классе учились. Аристархом стал, когда пошел в модели.
– Так он еще и модель?
– Думаешь, позированием на лекциях можно большие деньги срубить? Он и бармен, и модель, и черти знает кто еще. Так познакомить?
– Давай.
Муля тут же, не тратя времени даром, позвонила бывшему однокласснику, и радостно сообщила мне:
– Готов встретиться хоть сегодня. Я ему сказала, что ты о нем материал для журнала напишешь, так он нас с тобой вечером в гости пригласил.
Она вновь уткнулась в компьютер, а я задумалась – брать ли с собой Митяя? Вчера вечером Ванда сначала отвезла домой меня, и, не успела я открыть дверцу машины, чтобы разогнуться и выползти наружу, как она кокетливо пропела:
– Митя, а ты куда желаешь?
Негодный Золотухин пожелал прокатиться по городу. Ванда вроде задумалась, но я не стала дожидаться ее ответа и пулей вылетела из крошечного «жучка», громко хлопнув дверью. И теперь я решила не звать неверного Митяя с собой к натурщику. Займусь на досуге расследованием сама, заодно и интервью для журнала сделаю.
Около семи вечера Муля напомнила мне о визите, и мы поехали. Дом, где жил Аристарх, я прекрасно знала: по легенде, именно в этом угловом доме на улице В. жила знаменитая Маргарита – Елена Шкловская, третья и последняя жена Михаила Булгакова. После войны огромные квартиры с высокими потолками были превращены в коммуналки, лепные потолки заштукатурены, от былого великолепия дома остались лишь обнаженные гипсовые кариатиды на подъезде. Квартиры в этом доме стоили бешенных денег.
– Неплохо же у нас живут натурщики! – задумчиво сказала я, рассматривая подъезд.
– По-моему, он еще и как жиголо подрабатывает. – усмехнулась Муля. – Сама его как-то видела в ресторане с богатой дамочкой. Он со мной даже здороваться тогда не пожелал.
– А то, что дамочка богатая, он тебе сам сообщил?
– Да мы о ней в нашем журнале сколько раз писали! – воскликнула Муля. – Это жена крупного торговца недвижимостью, им обоим лет по пятьдесят, я думаю… У него – целый штат молоденьких танцовщиц, а жене, видимо, нравятся молодые мальчики… В общем, полная семейная гармония.
Размышляя на тему семейной гармонии, мы набрали код на двери и, дождавшись щелчка, вошли в подъезд. Нужная нам квартира оказалась на первом этаже. После первого же звонка дверь распахнулась, и мы вошли в длинный, хорошо освещенный коридор. Открывший дверь высокий мускулистый парень в белой майке на голое тело и вытянутых на коленях тренировочных штанах отступил на шаг назад, давая нам пройти.
В первый момент мне показалось, что передо мной – старый знакомый. Я потрясла головой и поморгала глазами, пытаясь понять, откуда я знаю этого красивого темноволосого парня с длинной челкой, закрывающей ему один на глаз. Потом сообразила: да это его портреты застенчиво и строго глядят на меня со всех городских тумб. Кажется, красавчик рекламировал дешевые мобильные телефоны с бесплатным подключением к какой-то компании мобильной связи.
Забыв о приличиях, я во все глаза уставилась на словно сошедшего с плакатов натурщика. Аристарх выглядел старше своих 25 лет, и, на мой взгляд, был красив какой-то слишком утонченной, слащавой красотой. Мне больше по душе было грубоватое лицо Митяя, но как говорится, о вкусах не спорят…
Повесив пальто в узкий встроенный шкаф, мы вслед за хозяином прошли в большую комнату-студию. На всех стенах, исключая ту, где располагалось окно, висели плакаты: Аристарх, рекламирующий мобильники, жвачку, караоке-проигрыватель… Там же висели картины и черно-белые наброски, при виде которых без лишних вопросов становилось ясно, что парень подрабатывал натурщиком. Его обнаженное тело по красоте ничуть не уступало лицу. Хозяин первый уселся в широкое белое кожаное кресло, кивнув нам на меховые пуфы и изогнутые стулья, в изобилия расставленные вдоль стен:
– Садитесь, девчонки. Чай, кофе, потанцуем?
– Кофе, если можно. – попросила я. Муля промолчала.
– Не угадала. – заржал Аристарх. – Кофе дома не держу.
– А чай?
– Тем более.
– Тогда водку давай. – разозлилась я. В конце концов, мы на интервью пришли, и нечего над нами прикалываться.
– Ты что, я непьющий! – Аристарх в притворном ужасе схватился за голову.
– Что же ты за мужик, если водку не пьешь? – ехидно спросила я. – Ладно, давай хлебнем хотя бы бальзаму от импотенции. Только не говори, что ты его дома не держишь!
– Ты на что намекаешь?
– На то, что хоть какая-то жидкость в твоем доме должна быть!
– Вода в кране есть.
– Спасибо, у меня почему-то жажда прошла. – поблагодарила я. – А вообще, я без ума от щедрых мужчин.
– Вот и ладненько. – успокоился Аристарх. – Ну что, начнем беседу?
– Расскажи о себе, как ты дошел до жизни такой? – я кивнула на развешанные по стенам наброски и картины маслом с обнаженным Аристархом.
– А что, красивая жизнь, между прочим! – Аристарх достал из маленького черного лакового столика длинную сигару и какую-то странную черную зажигалку в виде небольшого пистолета, и смачно закурил. По студии поплыл приторно-сладковатый запах заморского курева.
– В самом деле. Особенно радует, что даже одежда тебе не нужна. – кротко согласилась я. – Ты не тяни резину, давай рассказывай, я уже диктофон включила.
Аристарх начал рассказывать трогательную историю о том, как четыре года назад, закончив техникум связи, он шел по улице, его встретил знаменитый скульптор Н. и сказал, что с такой красотой ему надо служить моделью для скульптора. Аристарх согласился послужить моделью, но оказалось, что скульптора Н., кроме чистого искусства, мужские прелести Аристарха интересовали и в более приземленном варианте. От предложенных платных утех Аристарх, будучи в душе истинным мужчиной, категорически отказался. И, так и не закончив сеансы позирования для скульптуры Аполлона, парень пошел в художественную Академию и предложил свои услуги.
Услуги приняли на «Ура», правда, много платить не обещали. Но зато Аркадий взял высокохудожественный псевдоним Аристарх, заказал визитки со скромной надписью «натурщик» и стал ходить с молодыми художницами на разные выставки и приемы. Визитки он раздавал направо и налево, и в скором времени ему стали поступать заказы на рекламу.
– Так что теперь зарабатываю я неплохо. – гордо сказал он, обводя глазами свою шикарную студию в безумно дорогой квартире.
– Говорят, ты обслуживаешь богатых старых женщин. – на полном серьезе спросила я, широко распахнув глаза.
– Это тебе Машка наплела? – он грозно посмотрел на Мулю, та, в свою очередь, скромно потупилась. – Если хоть словечко об этом в своем журнальчике напишешь, в суд подам! Столько за моральный ущерб с вашей редакции слуплю, что на всю жизнь хватит!
– Уж больно ты грозен, как я погляжу. – вздохнула я. – Даже странно – работа, вроде, спокойная, почему же ты такой нервный?
– Я не шучу! – предупредил Аристарх.
– А если не шутишь. так слушай внимательно. – спокойно сказала я. – Угрожать мне не надо. А то я ведь тоже могу пригрозить: например, сообщить мужу твоей пассии, с кем она проводит время в ресторанах… Боюсь, ущерб тебе будет нанесен не только моральный, но и вполне себе физический, в любом случае, мало тебе не покажется.
– Ты что, шантажировать меня решила? – Аристарх слегка побледнел.
– Нет, ну что ты! – успокоила я. – Просто хотела предупредить, что и меня шантажировать не стоит. А теперь продолжим наше интервью.
– Как-то у меня настроение пропало…
– Ничего страшного, значит, придется рассказывать без настроения. – подбодрила я. – Значит, у студентов Академии ты пользовался большим успехом? Это они тебя рисовали? – я снова показала на настенные картины.
– Не у студентов, а у студенток. – все еще сердито поправил меня Аристарх. – Да, они часто дарят мне свои работы.
– А Игорь Таридиев тебя рисовал?
– Кто?! А, чокнутый Гений… Да, было дело.
– Почему чокнутый?
– Лучше бы спросила, почему Гений. Гениальным себя считает только он сам, а чокнутым – все остальные.
– В кабинете декана висит портрет Нарцисса. Это не тебя он изобразил?
– Нет, это кого-то из девчонок. – отмахнулся Аристарх.
– А в виде какого цветка он нарисовал тебя? – мной руководило обычное женское любопытство. Аристарх нахмурился и сквозь зубы пробормотал:
– В виде кактуса.
Мы с Мулей дружно прыснули. Аристарх сердито посмотрел на нас:
– При чем тут Таридиев? Вы вроде у меня интервью брать хотели?
– Так уже! – заверила я. – Ни одно твое слово не пропадет втуне. Но можно вопрос не по теме: у вас в Академии, вроде, девушек убивают. Не слыхал?
– Кто же про это не слыхал? – удивился парень.
– Как ты считаешь, кто из студентов может убивать девушек?
– Честно? Любой. – спокойно отвечал Аристарх. – По-моему, нормальных художников вообще не бывает, все они с ба-альшим приветом.
Меня покоробил его тон. Конечно, гении – они такие, странные, но не этому слащавому красавчику их судить. У них – талант, а у него что, кроме мускулов и смазливого личика?
– Аристарх, а чем ты будешь зарабатывать на жизнь лет через десять? – широко распахнув глаза, с невинным видом спросила я.
Парень долго глядел мне в глаза, затем как-то неприятно усмехнулся и ответил:
– Думаешь, через десять лет стану старым и страшным? Детка, ты просто завидуешь моей красоте!
– Серьезно? – удивилась я. – Интересный взгляд на жизнь у тебя, однако. До сих пор я ни разу не мерилась красотой с мужиками. Но раз уж ты настаиваешь, приходится признать – на международном женском конкурсе красоты, скорее всего, звание «Мисс мира» получил бы ты, а не я. Увы.
– Да, тебе палец в рот не клади. – через пару секунд Аристарх рассмеялся и сразу стал как-то больше похож на человека, а не на сахарный леденец. – Я вообще-то имел в виду, что у тебя таких красивых парней, небось, сроду не было?
– Таких – не было. – отрезала я. – Были другие, намного красивее. И намного больше похожие на мужчин. Давай вернемся к нашим баранам. Мне сказали, что в Академии главный спец по красивым блондинкам – декан Олег Листовин…
– Листовин? Да, вроде этот старый хрыч когда-то пользовался успехом. – с непонятной злобой процедил Аристарх.
– Говорят, и теперь пользуется.
– А вы меньше сплетни слушайте! – парировал Аристарх. – Его лучшие годы давно позади.
