Ингар Йонсруд
Крест

Глава 11

Он покрывал её, словно бык. Его массивное тело раскачивалось над ней, мощные ладони скользили по гладким плечам, спина изогнулась пологой дугой, а над ней возвышалась большая и некрасивая голова. Мышцы шеи натянулись, вены на горле пульсировали и кадык поднимался и опускался в такт с гортанным мычанием. Качаниям тела аккомпанировали стоны женщины, мускулы на её бедрах напряглись, ведь они держали вес двух тел. Лицом она уткнулась в подушку, и оно было скрыто под волосами.

Зрелище было жутким, и жестокость усилилась, когда мужчина, просунув кулак между плечом и подбородком женщины, схватил ее за горло и поставил на колени. Её хрипы от нехватки воздуха явно возбуждали его, и толчки стали интенсивнее, пока, наконец, он сильным рывком не сбросил ее с кровати. Она без сил рухнула на пол.

– Хенри, – пропищала она.

– Достаточно, – тихо сказал начальник управления Тронд Антон Неме. – Можете выключать.

Полицейские сидели за длинным столом в продолговатой переговорной управления полиции. Кафа заняла место во главе стола. Она подсоединила компьютер Фалька к громко жужжащему под потолком проектору. Свет был приглушен, а окна зашторены. Сидевшая рядом с Фредриком с серьезным лицом Тересе Грёфтинг, глава группы криминалистов, нахмурилась. Напротив Фредрика расположились Франке, инспектор Косс и начальник управления. В свете от экрана их кожа казалась холодной и безжизненной.

– Нет, – возразила Кафа. – Нужно смотреть дальше.

Хенри Фальк поднялся с постели. Большого роста мужчина, толстый и с выпирающим животом, глазами навыкате и взлохмаченными седыми волосами, голой ступней пнул женщину. Та была высокой и худощавой, со скандинавскими чертами лица, но с более темной кожей. Фальк попал партнерше в грудь, что заставило ее вернуться в кровать. Он сильно схватил женщину за шею, придавил её худенький торс, после чего возобновил фрикции. Наконец Кафа поставила видео на паузу. Подошла к экрану и подняла руку так, что бледное тело Фалька оказалось над её рукой.

– Вот, – сказала Кафа, указывая на место между его ногами и задом женщины. Кадр был хорошего качества и у Фредрика перехватило дыхание. Между бедер Хенри Фалька было четко видно руку женщины. Она держала длинный серебристый предмет. Нож для устриц. Кончик лезвия был всего в нескольких сантиметрах от половых органов партнера.

– Значит… мулатка так защищалась? – спросил Франке.

Кафа проигнорировала его реплику.

– Это называется блейдинг. Ритуал садомазохистов. Это игра по договоренности. Необычно, что нож держит она. Как правило, оружие в руках доминанта, он угрожает им и возбуждает нижнего.

– Значит, это такая форма равновесия насилия? – Франке выглядел искренне заинтересованным.

– Да. Что-то подобное.

– Откуда вы знаете, что она просто не перехватила у него нож? – спросил начальник управления.

– Хотите посмотреть дальше? Там еще хуже. Но она ни разу не использовала нож для самозащиты. Только сжимает в руке, царапает и укалывает весь сеанс.

Злобное выражение лица Неме говорило само за себя.

– Поверю вам на слово.

– Утром я говорила с патологоанатомом, – продолжила Кафа. – У Хенри Фалька множество шрамов и царапин, нанесенных острым предметом, видимо, ножом для устриц, в паху и на бедрах. Очевидно, и на половых органах тоже, но они слишком сильно повреждены, чтобы сказать точно. В этой области пролегают крупнейшие артерии. Одно неверное движение, и он мог распрощаться с жизнью.

– Господи Иисусе, – сказал Неме. – Уберите этот жуткий кадр и включите свет. Твою мать. Что не так с этими людьми?

Лампы замигали, и Фредрик зажмурился. Он отставил стул назад, раздвинул шторы и приоткрыл окно на те несколько сантиметров, которые оно дозволяло. Просунул руку в щель. Метель не прекращалась всю ночь, и сейчас снег еще шел, мягкие снежинки приятно падали на ладонь и тут же таяли.

Придвинувшись обратно к столу, он почувствовал руку Тересе Грёфтинг на своей.

– У тебя всё нормально?

Фредрик слегка улыбнулся.

– Ну и хрень, – сказал он, показав на экран.

Тересе сжала его ладонь чуть крепче и убрала руку.

Начальник управления встал и сел рядом с Кафой, откинув свое длинное тело на спинку стула. Неме, с седеющими висками и волевым подбородком, был на пару лет старше Фредрика. Начальник был так широкоплеч, что униформу ему приходилось шить на заказ. Кроме того, что Неме отнюдь не был приверженцем индивидуального пошива, он считал, что все люди способны отделять хорошее от плохого, и те, кто выбирает последнее, должны подвергнуться суду. Поэтому его так шокировало, что мужчина на должности Фалька мог вести себя так аморально. Сам начальник предпочитал миссионерскую позу, как он однажды признался Фредрику.

Но когда оказалось, что на автомойке в Вике, свисая с голой жопой с моющего барабана, свою жизнь закончил один из доверенных членов общества и обладатель высоких доходов, начальник управления просто не мог не вовлечься в это дело. У властных людей властные друзья. А властные друзья имеют влияние на карьеру таких, как Тронд Антон Неме.

– Одного я не понимаю… – вздохнул Неме и, прищурившись, посмотрел на Кафу. – Зачем он снимал это на видео? А что, если бы его кто-нибудь увидел? Это бы уничтожило его доброе имя и репутацию.

– Возможно, именно это и должно было произойти.

– О чём вы?

– Его компьютер абсолютно пуст: ни писем, ни рабочих документов. А это видео загружено не обычным образом, а как временный файл. Компьютер, как правило, сам создает такие файлы во время работы, а потом удаляет, не сообщая пользователю.

– Не понимаю, – ответил Неме.

– Компьютер стоял на письменном столе в спальне Фалька. Видео записывалось на камеру над экраном. Наши компьютерщики подозревают, что камеру взломали. Что кто-то контролировал её без ведома Фалька.

– Чтобы шантажировать его и требовать деньги?

– А может, информацию? Или чтобы повлиять на секретный проект, в котором он участвовал? Я не знаю, – пожала плечами Кафа и повернулась к Фредрику. – Та журналистка, о которой ты говорил…

– Бенедикте Штольц.

– Да. Она точно знает что-то об этом проекте. Значит, он не был полностью засекречен. Тебе удалось с ней связаться?

– Она не берет трубку.

Лицо начальника управления помрачнело. Ему совершенно не нравился поворот, который приобретало это дело. Это было очевидно.

– Грёфтинг, – буркнул он, вперив взгляд в криминалиста. – Что там по автомойке?

– Ну, – начала Тересе. – Начнём с женщины. Её убили выстрелом сзади в шею с близкого расстояния. От десяти до пятнадцати сантиметров. Пуля прошла через череп и, выйдя через лоб, пробила лобовое стекло. Мы нашли пулю в бетонной стене на противоположной стороне мойки. Калибр девять на девятнадцать миллиметров, что означает, что орудием убийства может быть совершенно любой пистолет. – Сделав паузу, она изучила свои бумаги. – В машине мы нашли остатки вина, видимо, из бутылки из-под дорогого шампанского, лежавшей на полу на мойке. К рулю привязаны женские трусы, содержавшие следы ДНК обоих убитых. В держателе для чашек мы обнаружили неподписанный пакетик, предполагаем, что с «Виагрой». В портмоне под шубой нашли банковскую карту женщины. Отыскать ее мобильный не удалось, но оператор должен сегодня в течение дня переслать данные ее телефона. Её зовут Беата Вагнер. Я передала Кафе всю информацию.

Криминалистка на мгновение вынырнула из записей и посмотрела на Фредрика.

– В Хенри Фалька стреляли дважды. Пуля в паху вызвала обширное повреждение половых органов и внутреннее кровотечение. Вторая проникла в область живота, разорвав кишечник и желудок. Причина смерти – полиорганная недостаточность и, как следствие, потеря крови и мгновенный сепсис, другими словами – заражение крови. Патологоанатом предполагает, что Фальк был жив еще один-два часа после выстрелов.

– Бедный мужик, – пробормотал Косс.

Тересе кивнула.

– Несмотря на то, что преступник и оружие одни и те же, я считаю, что методы убийства или, скорее, цели разные. Беату Вагнер просто ликвидировали. Быстро и без мучений. Так, как избавляются от свидетеля. А вот убийство Фалька наоборот… напоминает пытку. Значит, здесь замешаны сильные чувства. Это подтверждает и слово, написанное на машине. Предатель.

Неме удрученно застонал и повернулся к Кафе.

– Эта Вагнер… – начал он, но его перебила Тересе.

– Есть еще кое-что.

– Да?

– Убийца, пока мы предполагаем, что это мужчина, не знал, сколько еще проживет Фальк. Повреждения были смертельны, но, скорее всего, он был в сознании. И все-таки убийца рискнул оставить его так. Думаю, преступник был уверен, что жертва не узнает его, – сказала она.

– Получается…кто-то так сильно ненавидел Фалька, что хотел его страданий, и при этом Фальк не мог идентифицировать убийцу? – спросил Франке. – Разве это не противоречит само себе?

– Не противоречит, если убийцу наняли, чтобы выполнить задание, – сказал Фредрик. – Наемного убийцу.

Глава 12

Отдел по борьбе с преступностью был театром, где одну трагедию в разных вариациях никогда не снимали с репертуара. Она была полна любви и ненависти, вожделения и ревности, жадности и страха. И каждый, кто входил в двери этого театра, получал свою роль. Большинство, конечно, были просто зрителями. Ребенок, увидевший, как его отец гонится за матерью с разбитой бутылкой в руке. Пенсионер, ставший свидетелем кражи при покупке папиросного табака. А другим доставалась печальная роль жертвы. И полиция должна не ударить в грязь лицом, чтобы убийцы, мужья, колотившие жен, хулиганы, редко признающие вину, а чаще настаивающие на своей непричастности, держась холодно или судорожно плача, стали теми, кем и должны, представ перед судом за свои злодеяния.

За годы работы Фредрик научился с первого взгляда определять роли каждого. Он видел это в их взглядах исподлобья. В трясущихся пальцах у кофейного автомата. Чувствовал по запаху пота, источаемого их телами при звуке нетерпеливых шагов по линолеуму.

Но женщину, которую он наблюдал сейчас, отнести к какой-то группе он не мог. Сопровождающий ее полицейский не заметил, что она отстала и теперь неуверенно шла за ним по коридору. Ей, должно быть, хорошо за пятьдесят. Может, и шестьдесят. Седые волосы заплетены в простую косу, ниспадавшую на стильное шерстяное пальто. Фредрик не сумел ничего понять по ее глазами. Бегающие, словно женщина боялась, что они ее выдадут, и в то же время полные боли и ищущие помощи.

Закрутив крышку термоса с кофе, Фредрик посмотрел ей вслед, но она уже ушла.

– Рак, – сказал Франке. – В последнее время состояние ухудшилось. Она лежит в Центральной больнице. Коссу я сообщил, но, думаю, и вам стоит знать, на случай если я понадоблюсь.

Фредрик понял, что вошел прямо посреди откровения и попытался найти место, не привлекая к себе внимания. Тересе склонилась к его плечу.

– У Франке больна жена, – прошептала она. Фредрик вдруг вспомнил, что как-то Франке рассказывал ему об этом. Но сейчас он уже и не знал, когда это было, да он и не был уверен, что принял это всерьез – Франке всегда был полон всякого дерьма.

– Ну, – неловко сказал начальник управления. – Теперь мы знаем, в чем дело. Франке, предлагаю вам отчитаться по делу Хенри Фалька, а потом вернуться в больницу.

Франке посмотрел на Фредрика. В глазах коллеги не было триумфа. И все же в них присутствовал легкий налет, словно Франке считал, что у него есть какое-то преимущество и Фредрику стоит это признать. Франке перевел взгляд на присутствующих, и Фредрику стало стыдно. Пора уже прекращать искать в людях худшее.

– Полагаю, большинство из вас слышали об одноглазом враче? – спросил Франке. Никто не ответил. – Один из самых преследуемых террористов в мире. Впервые он появился на радаре в Афганистане, около пятнадцати лет назад. Тогда он работал на одного из военачальников Талибана. Затем порвал с Талибаном. Потом был период, связанный с Аль-Каидой, и он опять перешел на другую сторону – стал одним из государственных лидеров, установив халифат в Сирии и Ираке. Когда халифат разгромили, он залег на дно. Его считают организатором десятков терактов – как в Европе, так и у арабов.

Франке достал из кармана пиджака блокнот. У полицейского дрожали руки, пока он перелистывал страницы назад.

– В 2010-м, когда еще вовсю шла охота на лидера Аль-Каиды Усаму Бен Ладена, группа американских спецназовцев наткнулась на склад оружия в одной из горных деревень Афганистана. Деревней управляли люди одноглазого врача. В подвале они нашли огромное количество произведенных в Норвегии боеприпасов. Продвинутые гранатометы, бомбомёты и взрывчатка. Большинство из них даже не вынули из коробок. Официально это объяснялось тем, что террористы добыли вооружение во время очередного рейда у афганской военной колонны. Кнопка тревоги сработала, когда производитель стал сверять серийные номера. Оказалось, что это оружие никогда никому не продавали. По документам производителя, оно находилось на складе в Рауфоссе.

– Значит, его украли? – вклинился Неме.

– Нет. Когда они проверили склад, всё было на месте.

– И что это значит?

Франке пожал плечами.

– Это и пытался выяснить Хенри Фальк. Производитель подтверждает, что найденное в Афганистане оружие произведено у него. Но у такого оборудования всегда индивидуальные серийные номера. Задачей Фалька было узнать, что же случилось. Выяснить, каким образом целый арсенал всевозможного оружия мог оказаться в руках одноглазого, при том, что боеприпасы ниоткуда не пропадали.

– А кто источник этой информации? – спросил Косс.

– Начальник Фалька. Вильфред Форманд, директор и владелец консалтинговой компании «Форманд-Бернье».

Их целью было заявить об этом деле в полицию, если они установят, что был нарушен закон.

– Если они установят, что был нарушен закон, – передразнил начальник. – И насколько Фальк продвинулся в этом расследовании?

Франке грустно улыбнулся.

– Боюсь, не сильно. Он заканчивал первую часть отчета, который, на самом деле, был просто полной версией того, что я сейчас рассказал. А вот поисками и расследованием он должен был как раз заниматься сейчас.

– И кто-то с довольным видом теперь смотрит на то, что он больше не роется в этом, – сказал Косс. – Они раздобыли на него компромат. Может, шантажировали? А когда он не остановился, убили?

– Может быть, и так, – ответил Франке. – Но в таком случае, почему он не сообщил начальству, что его шантажируют? Руководитель отозвался о нем как о неподкупном человеке. – Франке заглянул в свой блокнот. – Необычайно высокая работоспособность, неколебимая мораль и неукоснительное соблюдение деловой этики.

– Неудивительно, что Фальк молчал, – заметил Фредрик. – Учитывая, какой это был компромат. А как отреагировал начальник на смерть Фалька? Ты рассказал ему об обстоятельствах?

Франке чуть замялся.

– Я сказал ему только то, что Фалька убили. Отреагировал он… я бы сказал, по-деловому. Фальк не был женат, потомством не обзавелся. Он был единственным ребенком в семье и унаследовал значительную сумму после смерти родителей. Все, что он оставил после себя, завещал различным научным институтам и университетам. Те немногие, кто его знали, отзываются о нем как о труженике. При этом они употребили и другие определения – тщеславный, надменный и эгоистичный.

На несколько секунд в маленькой переговорной воцарилась тишина. Видимо все переваривали услышанное.

– Я одного не понимаю, – сказал Фредрик. – Если тот отчет по оружию – мотив, то почему Фалька назвали предателем? Кого он предал? И почему нужно было так зверски его пытать?

– Хочешь сказать, его убили по другим причинам? – спросил Косс.

– Я хочу сказать, что другие причины могут быть. Попытку получить наследство можно смело отметать. Но что насчет всего этого секса? Может, Фальк заманивал к себе домой тех, кто не хотел участвовать в этих играх? Кто не был в восторге от удушения, избиения и изнасилования.

Все промолчали, и начальник управления взял слово.

– И последнее перед тем, как мы закончим. Вторая жертва, Беата Вагнер. – Он бросил взгляд на Кафу. Та, поставив локти на стол, теребила воротник вязаного свитера. Казалось, она полностью погрузилась в свои мысли.

– Икбаль. Беата Вагнер, – громко повторил Неме.

Кафа вздрогнула.

– Извините. Сейчас в ее квартире работают наши люди. Криминалисты еще не закончили, но на данный момент ничто не указывает на возможную причину ее убийства кроме той, что Вагнер находилась в тот момент с Хенри Фальком. – Кафа пролистала вперед свои бумаги. – Ей сорок пять. Не замужем, без детей, на учете не состояла. Более десяти лет работала секретарем в Министерстве финансов, начальник описывает её как работящую, но в общем-то безликую. Серая мышь, так он ее назвал.

Косс присвистнул.

– Серая мышь, – повторил он, многозначительно кивнув.

– Мать Вагнер – норвежка, отец – немец индийского происхождения, – продолжила Кафа. – Мать умерла, а отец живет в Кёльне. Еще я поговорила с двумя ее подругами. Вагнер состояла во множестве отношений, но ни одни не длились особенно долго. С Хенри Фальком они познакомились на работе. Она была секретарем проекта, который Министерство поручило Фальку. Они встречались около года. Ничего хорошего про Фалька подруги сказать не могли, кроме того, что он богат.

Глава 13

Дочь Леонарда Руди не смогла обойти молчанием тот факт, что отец пригласил на воскресный ужин парня, который сказал, что у нее огромный зад. Пока Леонард расставлял тарелки на обеденном столе в доме хюсмана в Маридалене, Маргарет сидела на диване и ныла. Она накрасила глаза чёрным и надела бесформенное панк-платье.

– Я умру от стыда, – простонала она, когда фары машины осветили гостиную.

Любителя задниц звали Расмус. Его глаза расширились, когда он увидел в дверях Леонарда.

– Спасибо за приглашение, – солгал он.

– Рад, что вы пришли. Надеюсь вы любите ветчину, – ответил Леонард.

Мать Расмуса была маленькой, но хорошо сложенной, с улыбкой на лице и мышиными косичками на голове.

– С такой попой у матери ему не пристало слишком много думать о других. – Хлопнув себя по округлому заду, она положила руку на запястье Леонарду и засмеялась. – Кстати, я Вигдис. Развожу свиней. – Леонарду она сразу же понравилась.

– Мама, – прозвучал страдальческий голос. – Хватит.

В прошлый раз, когда Леонард видел девушку, стоявшую в тени матери, на ней был обтягивающий комбинезон, а директора она назвала свиньей. На этот раз ее косички завязаны в красивый высокий узел, а белая блузка благопристойно заправлена в праздничные брюки.

– Да, Викинг, я же говорила, что мы еще столкнемся тут, – сказала она и по-дружески похлопала его по плечу. – Ты только не обращай внимания на мамашу. У нее овуляция.

Двенадцатилетние подростки мигом съели свой ужин, и Маргарет возмущенно ушла к себе в комнату, а Расмус сел на кухне смотреть футбольный матч с экрана телефона, позабавившись тому, что телевизора у семьи Руди не было. Вигдис хотела отправить его к Маргарет, но тот отказался.

– С ней сейчас не очень просто общаться. Главное, чтобы они ладили…

– Расмус ни слова больше не скажет о ее заднице. Это я тебе обещаю. Мать дала ему приличную взбучку, – сказала Тура, отодвигая тарелку. – И заслуженно. Он же настоящий гендерный фашист. Лучше к ней поднимусь, – добавила Тура и ушла с глаз матери.

– А сколько ей лет? – спросил Леонард.

Вигдис улыбнулась.

– Через месяц исполнится шестнадцать. Жду-не дождусь. Подумываю, не запереть ли ее в подвале.

Он хохотнул.

– Когда мы с ней работали, мне показалось, что Тура может о себе позаботиться, если вас это утешит. Давно она занимается факирством? У нее здорово получается.

– Давно. Ее отец обожал такие штучки. Глотать огонь, жонглировать… Еще акробатикой занимался. Брал ее с собой на средневековые гуляния и охоту на кабанов.

– И сейчас берет?

Она отлично поняла, о чем ее спросили.

– Охотники на кабанов не могут разводить свиней. Мы разошлись, когда Тура пошла в школу. А у вас…

– Мать Маргарет умерла чуть больше года назад. Ей едва исполнилось сорок, никогда не болела. Однажды у нее случился инсульт, и все.

– Как печально, – отозвалась Вигдис.

– Да. Было очень нелегко. Смерть мамы очень ударила по Маргарет. Поэтому мы сюда и переехали, я решил, что Маргарет так будет лучше. Но теперь я даже не знаю…

Он стал убирать тарелки со стола и предложил Вигдис еще бокал вина. Вигдис кивком указала на машину на улице.

– На сегодня хватит. Ну а вы как живете? Зарабатываете факирством?

– Отнюдь. Я планирую перестроить вон тот сарай в стеклянный домик. Я дипломированный стеклодув.

Она посмотрела на его руки в татуировках.

– Есть что-то в черных парнях. Рукастые вы все.

– Если я заработаю много денег, может, и главное здание фермы однажды куплю.

Она дружелюбно фыркнула.

– Ну, за Сульру вам много платить не придется. Кроме вас, жить там никто не захочет.

– Это я уже понял. А почему?

Она придвинулась ближе к столу и посмотрела на бутылку вина.

– Ладно, давайте еще по бокалу. Пойдем домой пешком.

Вигдис выросла в Маридалене. Она унаследовала ферму и помнила тот день, когда секта Сульру поселилась в деревне.

– Секта Сульру, – повторил Леонард, словно взвешивая слово на языке. – Звучит не очень.

– Когда они сюда переехали, мы думали, что это просто какая-то эксцентричная община. Они никак не хотели контактировать с другими. Единственные, с кем они общались, была пожилая пара, жившая тут. В доме, который вы купили.

Но однажды ночью четыре года назад Вигдис проснулась от воя сирен. Долину осветил голубой свет мигалок. Какой-то убийца устроил там бойню. Он застрелил из автомата семь или восемь мужчин, живших в Сульру.

– Его целью, видимо, были пасторы, управлявшие общиной. Двоих он уничтожил, а третий исчез. С тех пор никто о нем ничего не слышал.

– И все это произошло в этой маленькой умиротворенной долине? – Леонард недоверчиво посмотрел на нее. – Тура мне говорила что-то такое, но я решил, что это просто небылицы. А чем вообще занималась эта секта?

Вигдис сделала большой глоток вина, выпрямилась и прислушалась, словно чтобы проверить, не подслушивает кто-нибудь из детей.

– Смотря кого спросить. Но судя по тому, что слышала я, никакими христианами они не были. Они были приверженцами дьявола.

Леонард рассмеялся.

– Под мостком располагался подвал, и там проводили… церемонии. Оргии, кровавые ритуалы… просто дикие вещи. Полиция тогда на несколько месяцев опечатала ферму. Перед отъездом они засыпали подвал камнями и замуровали люк.

Вигдис посмотрела на Леонарда.

– Можете смеяться, но я говорю правду. И это еще не самое дикое.

– Правда?

– Одну из убитых сектанток, маму маленького мальчика, звали Аннетте Ветре. – Вигдис так это произнесла, словно имя должно было о чем-то ему говорить. – Ну, Ветре, – повторила она.

– Никогда не слышал.

– Боже, сколько же вы пробыли заграницей? Аннетте была дочерью Кари Лисе Ветре. Государственного советника. Заместителя председателя Христианской народной партии.

Леонард присвистнул.

– Секс, дьявол и политика. А кто убийца?

– Швед.

Леонард многозначительно кивнул.

– Швед. Это все объясняет.

– Он был шведом. Его звали Стаффан. Фамилию не помню. Его поймали, но вскоре он погиб при пожаре. Он был солдатом «коммандос». Говорят, ему изуродовали лицо, когда поймали много лет назад, и от пыток он сошел с ума. Так он и связался с сектой Сульру. Видимо, нашел родственные души. А потом просто кукушка поехала. – Она немного замялась. – Помните, я говорила о пасторе, который исчез?

Леонард кивнул.

– Говорят, швед убил его и съел его труп. Поэтому его так и не нашли.

Леонард не пытался скрыть свой скепсис.

– Простите, вы правда верите в эту историю?

Вигдис пожала плечами.

– Вы же здесь, в деревне. Тут много странностей творится. В прошлом году у одной из моих свиней родился двухголовый поросенок.

– Думаете, это как-то связано с сектой?

– Да нет, – она улыбнулась. – Там был виноват один похотливый хряк по имени Камелот. Но, как бы то ни было, жить в Сульру никто не хочет. Ферма уже много лет выставлена на продажу.

Час спустя Леонард стоял у двери в комнату дочери. Гости собрались уходить, но оживленный голос Туры за дверью заставил его остановиться.

– Масло от лампы на вкус как дерьмо. Нужно заставить себя не глотать, а сжать губы и резко все выплюнуть. Как дракон. Пустить такую сильную струю, чтобы она достала до факела.

Он постучался. Девочки сидели на полу друг напротив друга в позе лотоса. Тура держала стеариновую свечу около губ. Глаза Маргарет горели энтузиазмом. Когда он видел ее такой в последний раз? Очень давно.

– Что делаете, девочки?

– Ничего, – быстро ответила Маргарет.

– Я учу твою дочь плеваться огнем. Почему ты сам ее не научишь этому? Это же клево.

– Хорошо провели время? – спросил он. Маргарет кивнула, и Леонард вздохнул. – Знаешь, Тура, если ты хочешь прийти к нам еще и научить Маргарет плеваться огнем, милости просим.

Тура с триумфом посмотрела на его дочь.

– Я же сказала, что он согласится.

В тот вечер вопреки традиции Маргарет не пришла пожелать отцу спокойной ночи. Она сразу отправилась спать, а когда Леонард приоткрыл дверь, то понял, что дочь чего-то ждет. Он присел на край кровати.

– Ты правда думаешь, что Тура вернется? Несмотря на нашу разницу в возрасте? – спросила дочь.

– У вас не такая уж большая разница, – ответил Леонард, погладив ее по голове, и стер остатки макияжа из уголков глаз. – Уверен, она снова захочет к тебе прийти.

Немного подумав, он добавил:

– Послушай. Про хутор Сульру ходит много странных слухов. Не нужно верить всему, что говорят люди.

– А я думаю, там живет домовой.

– Тот, кто ест твою кашу? Почему ты так решила?

– Потому что следы ведут туда.

Он положил руку ей на голову.

– Ты ведь знаешь, что это просто звери ходят, правда?

– Звери, которые говорят спасибо?

– О чем ты?

Маргарет приподнялась и достала из-под кровати маленькую резную коробочку из дерева. Подарок от матери. Повозилась с замком. Внутри лежали какие-то маленькие веточки. Она вытащила несколько и положила Леонарду на ладонь. Два креста вырезаны из дерева и завернуты в кусок коры. И так со всеми.

– Каждый раз, когда я забираю пустую миску, в ней лежит такой крестик. В качестве благодарности.