Инга Риис
Паутина Темноты
Глава 5. Мой друг Че.
Когда наша машина перебралась через железнодорожные пути, то я поняла, что Волк ничуть не преувеличивал, говоря, будто тут все осталось по-старому. Все те же высокие заборы огораживали складские помещения, вытянувшиеся вдоль путей. И деревянные домишки, в которых жили служащие железной дороги, почти не изменились. Видимо, строить дорогое жилье там, где круглосуточно грохочут поезда, смысла не было. А до бедного люда – никому не было дела.
Когда мы подкатили к дому, в котором когда-то жила семья Мастера, я поняла, что он довольно долго был бесхозным. Забор покосился и просел, все вокруг заполонили многолетние сорняки. Шагнув за ворота, я обнаружила, что и дом выглядит не намного лучше, хотя, чувствовалось, что парни недавно попытались привести его в порядок.
На звук мотора и стук в калитку из дверей вышел молодой худощавый парень, лет этак девятнадцати – двадцати. Весь его внешний вид выдавал уроженца Средней Азии. Я невольно усмехнулась, отметив очередное совпадение. Вся наша команда попадала в тела, чем-то похожие на наши, прежние. Когда же он подошел поближе, с молодого лица на меня глянули печальные и мудрые глаза нашего учителя. Мастер готовил из нас умелых и бесстрашных воинов, но также заставлял не забывать о том, что в мире существуют такие понятия, как честь и справедливость.
– Приветствую тебя, Мастер! Как видишь, я тоже вернулась, и не одна! – сказала я и показала на вошедших следом Соболя, Барсука и братьев.
Он окинул нас острым взглядом и назвал каждого своим именем, не перепутав даже Юру с Герой. Мастер, так же, как и я, сразу чувствовал внутреннюю сущность каждого из вернувшихся из Темноты. Видимо, что-то в нас переменилось, во время всех, этих, перипетий и перемещений. И появилась какая-то странная связь.
– Ты была их ведущей в этом мире, вот, они и последовали за тобой и в другом, – сказал он, внимательно оглядев меня, как будто услышал невысказанный вопрос.
– Как там Че, Мастер? – спросил подошедший Кирилл, пожимая ему руку.
Они начали разговор, полный медицинских терминов, а я двинулась в дом. Когда-то это было довольно уютное жилище, где Мастер обитал вместе со своей старенькой мамой, безуспешно сватавшей сыну молоденьких татарских девушек, в надежде понянчить внуков. А он постоянно отказывался. Но судя по прозвучавшему в рассказе Волка имени, Мастер, все же, женился. И я даже знала на ком. Розой звали одну из его юных учениц, не входивших в нашу Структуру. С ними он восточной философией, а также духовным и телесным самосовершенствованием занимался, в противовес тому, что нас исключительно, как воинов, натаскивал.
Но теперь дом выглядел совсем обветшавшим и заброшенным, несмотря на то, что тут, явно, пытались наводить чистоту. Видимо, со своей семьей и у Мастера что-то не заладилось.
Решив отложить эти вопросы на потом, я прислушалась к тому, о чем рассказывал Кириллу Мастер.
– Ранение, которое Дмитрий получил в Афганистане, я успел, всего лишь, подлечить, заложить основу выздоровления, – говорил он, подводя итог. – Необходимо было длительное и аккуратное восстановление, но меня уже не было с ними. Жизнь в дороге, которую ваши друзья вели все эти годы, здоровой не назовешь. Постоянные физические перегрузки и простуды! Болезнь должна была однажды вернуться. Но если бы все начиналось постепенно, то было бы проще остановить процесс. А тут Дмитрий нырнул в ледяную воду и вытащил парня с пятнадцатиметровой глубины! Удивительно, что он сразу в кому не впал. Я сумел остановить его уход в ту ночь, но ваш друг совершенно не желает бороться за свою жизнь! Он даже отказался возвращаться домой, боится посмотреть в глаза своей сестре и сказать, что не уберег ее сына. Бедная женщина, и так, растила его без отца, а теперь осталась совсем одна. И мой ученик не может найти в себе душевных сил, чтобы сказать ей об этом!
– Я понял, что твориться с его душой, а что творится с его телом в данный момент? – прагматичный Док задает профессиональные вопросы, пытаясь нащупать путь к спасению.
– Температура перевалила за сорок, и мне не удается ее сбить! – пожаловался Мастер. – Дмитрий постоянно теряет сознание, и я боюсь, что он не доживет до утра. Мне кажется, что он сознательно уходит от нас!
– Я попробую его удержать! – заявила я, повернувшись к Мастеру. – А Док, тем временем, отыщет нужные лекарства!
А затем открыла пошире дверь и шагнула в спальню. Здесь царила полутьма, свет давала лишь слабенькая настольная лампа, стоявшая на тумбочке, у кровати. Стойкий запах лекарств смешивался с запахом болезни и пота. Че лежал на спине, на старой кровати, мне был виден его профиль. Я оценила правоту Алекса, сказавшего, что наш связной почти не изменился. Невысокая мускулистая фигура, скуластое лицо и жесткие темные волосы, теперь изрядно подернутые сединой. Но все равно это был тот самый Че, мой верный друг и надежный товарищ, не единожды вытаскивавший меня из безнадежных ситуаций. Дмитрий был одним из двух связных, приданных нашей Стае, чтобы эффективнее осуществлять связь между подразделениями Структуры, охватывавшей своими щупальцам весь наш город. В те далекие теперь семидесятые не то, что сотовых телефонов не было, стационарные-то далеко не в каждой квартире имелись. А связным, которые собирались на одной небольшой автобазе, были выданы от Структуры мотоциклы, чтобы могли быстро оповестить членов боевых подразделений, куда и когда им надлежит прибыть.
Вторым связным был названный брат Че – Дин. Оба парня были любимыми учениками Мастера. И буквально бредили идеей мировой революции, которая установит везде государства, основанные на справедливости, равенстве и братстве. Особенно же им импонировал «остров свободы» – Куба, и те лидеры, которые вели его народ к победе. Фидель Кастро и Че Гевара. Именно его портрет и красовался обычно на футболке у Че. А у Дина – портрет «певца свободы», Дина Рида. Сам Дин играл на гитаре и пел, на мой взгляд, ничуть не хуже своего кумира. А Че был незаменимым помощником в самых рискованных из моих предприятий, связанных с борьбой против орд хулиганствующих «фураг». И не только.
Именно ему я была обязана тем, что сумела однажды вернуть веру в себя и свой путь. И теперь должна была ответить ему тем же.
– Ты слышишь меня, Че? – негромко спросила я, подходя поближе к кровати. – Это – Рысь, я тоже вернулась!
Он не ответил, и, на мгновение, мне показалось, что мой друг уже ушел от нас.
– Не может быть, чтобы я опоздала! – сквозь слезы промолвила я, опускаясь на колени возле его кровати.
Я прикоснулась ладонью к его лицу, жизнь в нем еще была, но еле-еле теплилась. Лоб его полыхал пламенем лихорадки, а тонкие, исхудавшие, пальцы, лежавшие поверх одеяла, были холодны, как лед. Тугой ком подкатил к горлу. Я не могла потерять его сейчас, не имела права!
– Услышь меня, Димка! – взмолилась я. – Я приложила столько усилий, чтобы вернуться назад, я привела с собой Братьев Гримм, и Соболя, и Барсука! Я так хотела помочь стае! А теперь я не знаю, что мне делать. И мне так страшно!
Губы Че еле заметно шевельнулись, но с них сорвался только тихий, то ли стон, то ли вздох. Тут уж я не выдержала, обняла его за шею, прижалась мокрым, от слез, лицом к его щеке и зарыдала в голос. Моя душа отчаянно рвалась наружу, не желая оставаться в мире, где нет ничего, кроме страха и боли. Мне тоже хотелось уйти и больше не возвращаться. Темнота заволакивала взор, холод леденил душу.
Но тут, я вдруг почувствовала, как почти невесомые пальцы коснулись моего плеча, затем погладили по голове, запутались в волосах.
– Не может быть, чтобы наша бесстрашная Рысь так плакала и вслух говорила о том, что ей страшно! – голос был еле слышным, но в нем звучали все те же, насмешливые, интонации, что и раньше. – Ты всегда считала, что надо идти своему страху навстречу!
– Нет, это ты так считал! – пробормотала я, шмыгая носом. – А тебе я, всегда, могла говорить все, что угодно. И в любой момент рассчитывать на твою поддержку. Даже если против нас встанет весь мир и команда Инесс, в придачу!
– Так значит, это, действительно – ты, ведущая? – удивленно промолвил Че, неожиданно окрепшим голосом.
– Но сможешь ли ты узнать меня, связной? – прошептала я, не решаясь заглянуть ему в лицо.
– Я тебя уже узнал! – заявил он, перебирая мои короткие волосы. – Душа твоя не изменилась, и не важно, как ты теперь выглядишь.
Я собралась с духом и, прерывисто вздохнув, приподнялась так, чтобы он сумел разглядеть мое лицо.
– Не так уж ты и изменилась, – заявил Че, коснувшись пальцами моей щеки. – Такая же щуплая девчонка, какой я тебя помнил, только волосы какие-то чудные. И шрамов на лице нет.
Действительно, в прошлой жизни на моих скулах красовалась пара шрамов, оставленных кастетом адъютанта Инесс. И это, пожалуй, единственное, с чем я рассталась без сожаления.
– Ты тоже почти такой же! Только седины у тебя теперь больше, чем у меня в те годы, – с улыбкой облегчения сказала я, касаясь его волос. – А глаза – совсем как прежде!
– Вот только, здоровье совсем не то! – криво усмехнулся в ответ Че.
– А это – дело поправимое! – уверенно заявила я. – Ведь, с нами и Док вернулся! Тебе только надо, покрепче за жизнь цепляться! И уж ты мне поверь, но за гранью нет ничего интересного!
– Но вам, как-то, удалось там встретиться и сюда вернуться! – возразил он.
– Но через столько лет! И в чьем-то, чужом, теле! – я передернула плечами, вспомнив ужас пробуждения. – Сбежать от жизни – не лучший вариант, возвращаешься к гораздо худшей ситуации, судьба не дает себя обмануть!
Я сжала его холодные пальцы и горячо заговорила, вкладывая всю свою убежденность:
– Тебе еще рано уходить за грань, Че! Ты нужен мне здесь, ты нужен стае, связной! Мы видимо не зря сюда, все разом, свалились, у нас какая-то важная миссия есть! Хотя бы, понять, каким образом мы в этих телах оказались! И ты должен нам помочь! Быть может, это и твоей беде поможет! А то и Алекс места себе не находит, себя во всем винит!
Пока я говорила, на лице связного проступало, знакомое мне, упрямое выражение. Че, определенно, решил не сдаваться.
– Права ты, Рысь, как и всегда! – тихо промолвил он. – Если самому не сдаваться, то и никто победить нас не сможет! Ты, вон, даже смерть победить сумела!
– И ты сумеешь, если захочешь! Не в твоих правилах с поля боя сбегать! – сказала я, приподнимая его повыше на подушке. – Сейчас нам, самое главное, с температурой твоей справиться!
– Для начала, его водкой надо обтереть! – заявил Док, входя в комнату с бутылкой в руке.
– А я-то думал, что ты тогда сбежал куда-то, Док! – ответил ему Дмитрий, вместо приветствия. – Побоялся, что мы за Рысь отомстить решим.
Я с удивлением поняла, что Че и его, с ходу, узнал. Видать, совсем недалеко от грани прошел. А Доку Дмитрий в те годы не очень-то доверял, памятуя его связи со спецслужбами.
– Сбежал, сбежал! – саркастически пробурчал Кирилл. – Следом за Рысью – на тот свет!
– И вернуться-то вместе с ней ухитрился! – продолжал недоумевать связной, морщась от прикосновения холодной мокрой ватки с водкой.
– Я думаю, что не я с ней, а она нас, всех, за собой утянула! Как-никак, ведущая и направляющая! – высказал свое предположение Кирилл. – И даже ей на это тридцать лет понадобилось! В другой раз, так лихо, может и не получиться. Так что, ты уж выздоравливай, и будем вместе разбираться, что к чему.
– Но у меня, помимо простуды, и другие проблемы имеются! – тяжело вздохнул Че.
– Да, но и время сегодня другое! – парировал Док. – Медицина на месте не стояла, поди! Пока ты с простудой бороться будешь, глядишь, я пойму, как спину тебе подлечить!
Он говорил с такой уверенностью, что на лице Дмитрия начали проступать слабые проблески надежды. Кирилл, меж тем, закончил с обтиранием и влил в связного стакан какого-то питья, которое принес Мастер. Димка еще больше оживился и, к приходу своего названного брата, Дина, уже довольно бодро беседовал со мной и вновь прибывшими членами стаи. Все радостно жали ему руки и требовали, поскорей завязывать со своей хворобой.
Док, однако, довольно быстро прервал это общение, заявив, что больному нужен покой и отдых. Затем он потребовал, чтобы его сопроводили в лучшую аптеку города. А меня попросил, остаться рядом с Че, раз уж, я на него так хорошо влияю.
– А если ты сумеешь поддержать его жизненные силы своими, то цены этому не будет! – многозначительно добавил Мастер.
– Каким образом? – удивилась я.
– Таким же, как увела его от грани! – ответил он. – Что ты сделала, чтобы Димка очнулся?
– Ну, я звала его! – смущенно пробормотала я, вспоминая, как ревела на плече у связного.
– А еще? – ехидно спросил Кирилл.
– Ну, я обняла его за шею! – чуть слышно пролепетала я.
– Вот, и продолжай в том же духе! – решительно заявил Мастер. – Тепло живого тела для него сейчас – лучшее лекарство.
– И не строй из себя девственницу, а забирайся к парню под одеяло! – шепнул мне на ухо Кирилл.
– Ты хочешь, чтобы я… – от смущения я дар речи потеряла.
– Я хочу, чтобы ты поддержала Дмитрия и покараулила его сон! – резко оборвал мои измышления Док. – Пока я не соберу нужные лекарства!
В итоге, я оказалась у Че в постели, под простыней, в одной футболке. Устроившись у него на плече и обхватив рукой его грудь, я начала рассказывать, каким образом обнаружила себя вернувшейся в этот мир.
– Ну, и повезло же тебе! – коротко хохотнул Дмитрий, услышав рассказ о драке на заднем дворе школы. – Едва с того света вернулась – и сразу в бой! Но наша Рысь по-другому поступить и не могла! А драки между девчонками сейчас становятся весьма распространенным явлением.
Че с осуждением покачал головой и продолжил:
– Но это – совсем не то, что было, когда вы с Лаской и Рэт свои стаи против хулиганствующих «фураг» выводили! Тогда вы против тех боролись, кто нормальным людям жить мешал. А нынче эти стервы, в основном, кидаются на тех, кто реальной сдачи дать не может! А потом еще и снимками своих бесчинств хвастаются. Я очень рад, что вы с братьями той компании, как следует, вломили!
– А как сейчас Ласка поживает? – задала я, показавшийся невинным, вопрос.
Я помнила, что Рэт, ту ведущую, командовавшую обороной района, который располагался за железной дорогой, мы потеряли незадолго до того, как и я покинула этот мир. Эта ведущая была одной из первых девушек-учениц нашего Мастера. И она не выдержала груза вины, после того, как вся ее группа погибла на одном неудачном выезде. Сознательно направила свой автомобиль под КАМАЗ, мчавшийся по встречной полосе, сопроводив свои действия предсмертной запиской, чтобы другой водитель из-за нее в тюрьму не сел. А с Лаской, рулившей в самом крупном заводском районе, вроде, все нормально было, насколько я помнила.
Но Че, вдруг, прерывисто вздохнул и, неосознанно, прижал меня рукой к себе.
– Зря, я эту тему затронул! – едва слышно пробормотал он. – Ведь, ты, скорее всего, ушла раньше, чем узнала!
– О чем ты, Димка? – я приподнялась, чтобы заглянуть ему в лицо, в мире было не так много вещей, о которых связной не решился бы сказать мне прямо.
Че стойко выдержал мой взгляд, но лицо его будто, разом, постарело.
– Лас тоже умерла тогда! – наконец, с трудом, выдавил он из себя.
– Не может быть! – мозг отказывался принять эту новость. – Неужели, и она, в тот раз, под пули попала? На ее участке поспокойней было, вроде бы! И парней, в ее стае, опытных было больше! Неужто, я и ее угробить ухитрилась?
Чувствуя, что, вот-вот, готова снова разреветься, я прикрыла глаза и отчаянно затрясла головой. Ласка была моей лучшей подругой, надежным товарищем, умелым и удачливым бойцом. А еще она любила прыгать по крышам. А теперь ее нет!
Руки Че сжали мои плечи, как будто, он пытался передать мне частицу своих сил, и я подавила приступ отчаяния.
– В том бою Ласке повезло больше, чем тебе! – голос Че звучал совсем глухо. – Благодаря своему адъютанту, Хану, она вышла из боя невредимой. А он погиб, защищая ее от пуль доблестных хранителей закона, которые, как бы, знать должны были о нашей роли в той заварухе! Лас и не выдержала, застрелилась на следующий же день. Ты же знаешь, как они любили друг друга!
Эти, двое, и в самом деле, были удивительной парой! Невысокая и не отличавшаяся, с виду, крепким сложением, Ласка казалось сплетенной из сплошных веревочных жгутов. Гибкость и потрясающая степень владения мускулами позволяли ей взбираться на крыши сталинских домов, используя вместо лестницы лепные украшения и трещины в штукатурке. И перелетать с крыши на крышу, на любой высоте. А Хан был настоящим богатырем. Глядя на его атлетическую фигуру и характерные черты лица, верилось, что такой мог быть лучшим батыром в воинстве Чингис-Хана. Их союз был таким же естественным, как дыхание, они понимали мысли друг друга, с первого взгляда. Я всегда думала, что этой паре все по плечу, и не страшна даже смерть!
– Ну, сколько же смертей на моей совести! – почти простонала я, вглядываясь во всплывшие в моей памяти образы.
– Не надо все взваливать на свои плечи! – с осуждением промолвил Дмитрий и встряхнул меня, призывая прислушаться к своим словам. – Ты была хорошей ведущей, просто, ситуация была такой, что выигрыш не предусматривался, ни для одной из сторон. Исключая наших заказчиков. А Ласка знала, на что шла, как и все, мы. Мы шли к своей цели, пытались освободить городскую молодежь от влияния цыган, распространявших дешевую наркоту! И знаешь, нам ведь это удалось! После нашей атаки, цыганское гетто выгорело почти дотла, оставшихся в живых цыган пересажали или выгнали из города. И лет на десять стало получше.
Че немного помолчал, а потом продолжил:
– Правда, когда СССР развалился, все хлынуло в гораздо больших объемах. Из Афганистана – в Среднюю Азию, а оттуда – к нам. И пока мы с парнями, в тех горах, кровь проливали, кто-то на этой дряни зарабатывал огромные деньги. На которые, потом, скупал нашу страну!
Он опять помолчал, а потом выплеснул самое наболевшее:
– Вот, так они нас и победили!
Прислушавшись к его шумному, прерывистому, дыханию, я поняла, что это, как раз, та мысль, что не давала ему нормально жить все, эти годы. И отнимало желание бороться за жизнь сейчас. И с этим надо что-то делать.
– А я не считаю себя побежденной! – решительно заявила я. – Им удалось, всего лишь, убить мое тело! Но им не удалось растоптать мою совесть! И даже душа моя им оказалась не подвластна! И я верю, что мы, все, вернулись, так как нужны – здесь и сейчас! Уверена, что мы вернулись, все вместе, именно потому, что не только я, но и Братья Гримм, и Барсук, и Соболь не считали свою войну проигранной и завершенной. И наши души рвались обратно, отказываясь все позабыть и успокоиться! Не то, что эта девчонка!
Я ткнула себя в грудь и продолжила с не меньшим пылом:
– Я истекала кровью и мучилась от боли, но не хотела уходить! Я хотела помочь своим друзьям бороться за лучшее будущее! А эта пигалица покинула совсем неповрежденное тело! И те, кем стали Братья Гримм – тоже! Волк умирал от рака, но продолжал цепляться за жизнь до конца, и сделал все, от него зависящее, чтобы вернуться к нам на помощь!
И не его вина в том, что он вернулся так поздно и попал именно в тело твоего племянника! Как не думаю, что кто-либо из нас мог выгнать душу, чтобы забрать тело себе. Тут что-то другое произошло!
Я перевела дыхание и, немного успокоившись, продолжила:
– Здесь, определенно, что-то странное происходит! Я, например, не нахожу в себе никаких, чужих, воспоминаний. Мне даже сон, сегодня днем, приснился, что я у себя дома, и бабушка мне пирожки с картошкой жарит. А мой старый пес сидит рядом и попрошайничает. Он их ужасно любил! А если бы внутри меня еще и кто-то другой обитал, то хоть во сне бы назад прорвался. Остальные ребята тоже ничего необычного не вспоминают. А Алекс еще и постоянно мучается мыслью, что стал причиной твоего горя! А он, запросто, мог в этом теле оказаться просто потому, что тебя услышал и захотел рядом оказаться и помочь.
Я заглянула Димке в глаза и увидела, сколько там боли! А он печально улыбнулся и ответил:
– А я ни в чем его и не обвиняю! Мне, просто, страшно с Майей встретиться, Сашка – это все, что она в этой жизни любила! А теперь он, вроде бы, есть, и в то же время – нет!
И тут мне в голову пришла идея:
– А если нам сказать твоей сестре, что Алекс – это ее сын?
Че отрицательно покачал головой:
– Даже, если Волк и согласится, то обман скоро выплывет наружу, он, как и ты, абсолютно ничего не помнит о жизни своего предшественника!
Я перебила его:
– Ты не так меня понял, Че! Что, если мы скажем, что твой племянник потерял память в результате контузии? Вкупе с твоими ранениями, такая версия покажется вполне правдоподобной! Известны же случаи полной потери памяти. И Алекс, я уверена, согласится подыграть! А для матери будет легче, хоть иногда, видеть рядом сына, даже если он ее и не помнит.
Я смотрела на лицо своего друга, на котором начала проступать легкая тень облегчения и надежды на лучшее, и поняла, что эту битву я выиграла.
– В твоей идее есть определенный смысл! – задумчиво промолвил Че. – Надо будет поговорить с Волком.
– Вот видишь, сообща дела-то лучше идут! – обрадовано заключила я. – А сейчас давай, ты попробуешь поспать. А я тебе колыбельную спою, нашу, любимую.
Я снова устроилась у него на плече и тихонько запела песню из фильма «Генералы песчаных карьеров», которую так любили петь они с Дином. Че начал было мне подпевать, но скоро его голос затих. Я обеспокоенно глянула ему в лицо и поняла, что он уснул. Лицо его было умиротворенным, дыхание – спокойным. Не решаясь шевельнуться, чтобы не разбудить больного, я осторожно вытянулась вдоль него, слегка касаясь кожи и прислушиваясь к стуку его сердца, и вспоминая те дни, когда жизнь моя была гораздо проще. Ну, или мне, сейчас, так казалось.
