Инесса Иванова
Игрушка для драконов
Глава 6
Всю ночь я ворочалась во сне. Один кошмар сменял другой, и я уже не понимала, жива я или умерла. Для заклинания самоисцеления нужна сосредоточенность и отстранённость, это не просто произнесение вязи слов, как полагали непосвящённые, но обращение к внутренней силе. Достучаться до которой ещё надо суметь.
Вчера вечером мне это не удалось.
Я встречала рассвет с открытыми глазами, сотни раз продумывая варианты побега и его последствий. Выхода не было.
Муж проснулся в добром расположении духа. Напевая себе под нос весёлый мотивчик, он скрылся в ванной комнате. На улице было пасмурно, собиралась гроза.
Я нацепила новый халат, выбрав самый скромный и закрытый из висящих в шкафу.
– Фу, – сказал Рикард, стоило ему только меня увидеть. – Сними эту тряпку мышиного цвета. Ты в нём блеклая как моль.
Муж порылся в шкафу и кинул на постель красный халат с огромными чёрными маками, вышитыми на нём.
– Другое дело, – улыбнулся он и слегка коснулся моих губ.
В столовой уже сидели Виктория с Кеннетом, но вместо приветствия кузен, нахмурившись, протянул мужу серый конверт, внутри которого оказалась вложена плотная бумага с гербовой печатью. Такие присылали отцу из Совета и многочисленных министерств. Я разглядела вензель, украшающий шапку письма: дракон, расправивший крылья и держащий в пасти меч. Этот символ означал, что бумага прибыла из Министерства Безопасности, Тайного Ока Совета. Стоило получить такое приглашение, вызов, по сути, приказ явиться в назначенный час в тёмный дом с зашторенными окнами на окраине города, за ним обычно следовало арест и обвинение. Неважно, какого ты сословия или расы, Тайное Око обладало собственным судом, и Совет напрямую не мог повлиять на его решения.
Муж взял в руки письмо с таким выражением лица, будто оно могло укусить или отравить. Прочитав несколько раз, Рикард застыл в раздумьях и, в конце концов, произнёс, понизив голос:
– Эмили, собирайся! Мы возвращаемся к себе!
Слова прозвучали предвестником несчастья. Но только не для меня! Я почувствовала облегчение, если не радость от этой новости. Мы уедем туда, где Кеннет не сможет до меня дотронуться. По крайней мере, пока. А там я найду выход, хотя не знаю, куда он меня приведёт.
– Зачем мы им снова понадобились? – тем временем спросил муж кузена. Рот Рикадра нервно подрагивал.
– Видно, во всём Илиодоре не осталось больше настоящих преступников, – усмехнулся Кеннет и сел на место. – Вот и беспокоят честных граждан по пустякам. Не волнуйся, брат! Это просто формальность. Нам ничего не грозит. У нас преданные жёны.
Деверь посмотрел на меня ледяным взглядом, от которого захотелось сделаться незаметной или залезть под стол.
– Может, нам всем стоит перейти в кабинет? – Виктория подняла бровь и посмотрела на мужа. Тот согласно мотнул головой и быстрым шагом первым покинул столовую.
Я надеялась, что ко мне это не относится, но Рикард взял меня за руку и потащил за собой.
Едва оказавшись в знакомой обстановке вчерашней деревянной тюрьмы, я кинула взгляд в зеркало. На меня смотрела испуганная девушка с осунувшимся лицом и тёмными кругами под глазами. На полное восстановление здоровья у меня как у Мага вчера не хватило сил.
Кеннет занял место за столом, мы же расселись полукругом напротив. Если бы я не стала свидетелем сладостного соития моего мужа и Виктории, ни за чтобы не поверила, что между ними что-то есть. Они держались друг с другом с предельной вежливостью и подчёркнутой отстраненностью.
– Нет ничего подозрительного в том, что молодые решили погостить у родни, близкой им по возрасту, – начал хозяин, смотря на столешницу. Мне показалось, что он пытается убедить в этом себя.
– В прошлый раз он явно дал понять, что ему всё известно, – вскочил со своего кресла Рикард и принялся ходить по комнате, рассматривая корешки книг на полках.
– Если бы это было так, – Кеннет повысил голос, – нас бы не отпустили. Значит, либо блефует, ожидая, что мы совершим ошибку, либо всё это догадки Серебряного.
– Конечно, ты прав, Кенни, – улыбнулась мужу Виктория. Она встала и обошла стол, чтобы обнять мужа за шею. – Ради оправдания собственного существования Шилдсу надо постоянно раскрывать заговоры. А когда их нет и даже нельзя создать, приходится расследовать иные преступления. Желательно громкие и шокирующие. Вот он и выискивает жертв…
Женщина потёрлась носом о волосы мужа и нежно поцеловала его за ухом.
– Тем не менее лучше не нарываться, – заключил Рикард и, подойдя сзади, взял меня за руку. – Какое-то время нам лучше не видеться.
– Тогда разреши проводить вас, – Кеннет мягко высвободился из объятий супруги и тоже встал.
– Конечно, брат. Как я могу отказать тебе? – и снова мне показалось, что они разговаривают на каком-то одним им ведомом языке. Когда вроде слова одни, а смысл у них совсем иной.
Я бросила взгляд на Викторию, но она только пожала плечами и улыбнулась.
К счастью, мужчины отправили меня наверх одну, удалившись переговорить и выпить по бокалу горячительного, хотя оно слабо на них действовало.
Я вздохнула свободнее только когда была собрана сумка. Вещей было немного, поэтому в ожидании выезда я подошла к окну. Итак, то, что братья находились под бдительным Оком Совета, дало мне слабую надежду. Тем более что из разговора я поняла: их уже несколько раз вызывали туда, где разбирались только серьёзные дела. Но ведь и отпускали? Значило ли это, что Эдриксон неприкосновенны?
Я сомневалась и поэтому с нетерпением ждала разрешения Рикарда посетить своих родителей. Даже если он захочет сопровождать меня, я улучу минуту и расспрошу отца о Министерстве Безопасности. Придумаю повод.
Дверь бесшумно открылась, даже стоя лицом к окну, я ощутила присутствие Дракона. Представители этой расы могли быть безумно притягательными, страшными, грозными, но незаметными им стать не удавалось. Стоит одному из них появиться в комнате, и даже воздух в ней меняется, становится раскалённым, разряженным, как в пустыне или перед грозой.
Вошедший подошёл ко мне слишком близко, чтобы я могла сомневаться в его намерениях.
– Не сердись за вчерашнее, – мягко произнёс он и поцеловал меня в шею. – Я хочу, чтобы мы стали добрыми друзьями и больше не старались причинить друг другу боль.
Я судорожно вздохнула. Когда они так говорят, значит, именно этого и желают. Показать силу и власть. Словно в подтверждение моих мыслей, Кеннет прошептал:
– Разве что чуть-чуть. Самую малость…
Дракон обнажил мои плечи и принялся медленно, еле касаясь губами покрывать их поцелуями. Я не сопротивлялась. Не только потому, что он парализовал мою волю и возбудил похотливый огонь. Любая борьба без чёткого плана действий не имеет смысла и похожа на хаотичные движения тонущего, которые приближают предрешённый конец.
Кеннет раздевал меня и ласкал, а я отвечала на поцелуи. Желание снова дало о себе знать, в моём сознании кузены слились в одно целое, и было уже всё равно, кто из них имеет меня в данный момент. Ситуация, в которую меня привело замужество, казалась безвыходной, накатила усталость и безразличие.
Чувствуя моё состояние, Дракон развернул за плечи и заставил посмотреть в глаза. Голубые, со вспыхивающими холодными искрами, они завораживали, усиливая нестерпимое желание подчиняться несмотря ни на что. Не как всемогущему существу, как мужчине.
– Тебе будет хорошо, я обещаю, – с серьёзным видом произнёс Кеннет и добавил: – Снимай одежду.
Я, словно во сне, глядя на себя со стороны, онемевшими пальцами торопливо срывала одежду. По обнажённой коже бегали мурашки, между ног сделалось горячо и влажно.
Кеннет с удовольствием рассматривал меня. Видно было, что он сдерживается, чтобы не набросится. В паху заныло.
– Раздень меня, – произнёс он чуть слышно, но по его взгляду, стало понятно, как он наслаждается своей властью. Я подошла ближе и, почти не соображая, что делаю, расстёгивала его рубашку, млея от предвкушения. Под кожей Кеннета вспыхивали золотистые искры, собираясь в ручьи, которые устремлялись по венам. Стоило прикоснуться к мускулистому телу, провести рукой по коже, и я начала целовать грудь чужого мужчины, опускаясь всё ниже, пока не встала на колени.
Негнущимися пальцами я расстегнула ремень, член деверя грозил порвать ткань и вырваться из плена нижнего белья.
– Какая ты… я хочу тебя, моя Эмили! – простонал он, едва удерживаясь на ногах.
– Что мне сделать? – спросила я, преданно глядя на повелителя снизу вверх.
– Я сам… Будет больно, – усмехнулся он, но эти слова вызвали во мне только трепет.
– Конечно. Как скажешь, – улыбнулась я. Действовать надо было быстро. Дракон на секунды ослабил силу своего влияния. Я очнулась, но скоро мной вновь овладеет похотливое желание угодить чудовищу.
Не глядя, что хватаю, на туалетном столике у окна я нащупала холодный металлический предмет и ударила им Кеннета. Целилась в пах, но я была медленнее мужчины: изрыгая проклятия, он успел сделать шаг назад. Несильный удар вазочкой для декоративных цветов пришёлся ему в живот. Деверь, не ожидавший сопротивления, отшатнулся и вскрикнул, прижав руку к месту ушиба.
Я отползла к окну, судорожно хватая свою одежду, брошенную в порыве страсти на пол, и пытаясь ей прикрыться. Меня захлестнула волна чужой ярости. Дракон показывал своё истинное лицо. Я боялась на него смотреть.
«Пусть убивает!» – мелькнула мысль, от которой я почувствовала облегчение. Всё закончится: ни боли, ни страха, ни отвращения.
– Ах ты, сучка! – зарычал Кеннет. Сильные руки вытащили меня из укрытия, мужчина развернул к себе спиной, заставив встать на четвереньки. Я снова ощутила возрождающееся желание и, дрожа, прогнулась в спине. Теперь Дракон не отпускал, легонько сжимая мою ягодицу.
А потом пришла боль: резкая, от которой перехватило дыхание. Член деверя ворвался в меня через заднюю дверь, разрывая внутренности и почти лишая сознания.
– Нравится? – издевательские интонации голоса Дракона дошли до моего сознания не сразу. – Сама виновата, похотливая сучка! Я буду трахать тебя долго. Старайся, иначе выпорю!
Он ударил меня по ягодице и начал двигаться. Из глаз катились слёзы, но я молчала, не желая радовать мучителя своими страданиями.
– Какая ты тесная.. – протянул мужчина и ускорил темп. Боль нарастала.
– Пожалуйста…– простонала я, забыв о своём намерении стойко всё вынести. Терпеть противоестественное соитие долго оказалось мне не под силу. – Мне бо-ольно.
– Хочешь пощады?
Кеннет и не думал останавливаться. Я всхлипнула и, облокотившись на прикроватный коврик, кивнула. Боль начала понемногу отступать, от рук мужчины, вцепившихся в мои ягодицы, заструилось тепло, внизу живота привычно заныло. Всё остальное: неприятие, отвращение и прочее отступило на второй план, потеряв свою остроту.
– Давай же, скромница! – простонал Кеннет, но слегка замедлился. Теперь движения его члена были неторопливыми, словно он дразнил меня, одновременно желая приучить к подобным удовольствиям.
– Всё равно больно, – прошептала я, уткнувшись лицом в кровать, но расслабив мышцы и позволив деверю завершить акт противоестественной любви. Терпеливо снося страдания и даже пару раз подмахнув ему тазом, чем вызвала довольное сопение Дракона, я, почти теряя сознание, дождалась окончания страданий.
Дёрнувшись пару раз, мужчина прижался ко мне так тесно, что я ощущала его ядра, щекочущие моё лоно. Лишь после того, как Кеннет вышел из меня, боль превратилась в лёгкое жжение. Никакого удовольствия я не испытала, несмотря на волшебное обаяние Дракона, лежавшего теперь рядом со мной.
Я отползла и рухнула на постель, откатившись от него как можно дальше. Хотелось помыться и поскорее уйти из этого дома и от его страшных хозяев.
– Первый раз всегда больно, – произнёс мужчина, протягивая мне руку. – Какое же лишение девственности без капли крови?!
– Вы покалечите меня, – проговорила я тихо и отвернулась, уткнувшись лицом в подушки. Слёзы давно иссякли, осталось гадливое чувство, будто грязь настолько въелась в тело, что я теперь никогда не отскребу её.
– Ты же можешь восстановиться, верно? – резко спросил Кеннет, но тут же смягчился. – Прости меня, Эмили!
Мужчина произнёс извинения с таким чувством и искренностью, что я повернула голову. Кеннет аккуратно устроился рядом со мной и, словно боясь, что оттолкну, протянул руку. Он с боязливой нежностью погладил меня по спине. Я протяжно вздохнула, но не отстранилась.
– Ты сама меня спровоцировала!
– Нет, Кеннет. Ты же пришёл сюда именно за этим, – горько усмехнулась я и посмотрела в лицо деверя. Он смутился, но взгляда не отвёл.
– Да. Но мы оба могли получить удовольствие. Я хотел бы, чтобы ты испытала то же, что и я.
Даже не имея большого опыта общения с мужчинами, я чувствовала, что сейчас он открыт для разговора на интересующую меня тему. Задвинув подальше гордость и желание отомстить, я посмотрела на него доверчивым взглядом:
– А как же Виктория? Ты любишь её?
– Хочешь спросить, почему тогда я делю её с братом? Или зачем он позволил мне уединиться с тобой? Со временем я тебе всё расскажу, но доверие надо заслужить…
Голос Кеннета стал вкрадчивым и мягким, прикосновения к моей обнажённой коже спины и ягодиц деликатными и боязливыми.
– Ты мне очень нравишься, Эми-или! – протянул мужской голос рядом. Дракон улыбался: сытый и довольный. Расположенный к беседе.
– Страшно, – всхлипнула я, надеясь, что получилось натурально. – Рано или поздно нас арестуют и казнят!
Я видела эшафот только однажды, будучи семи лет от роду. Все граждане, включая детей с того возраста, когда те начинали учиться грамоте, обязаны были присутствовать при наказании. Казнили Волкодлака, посягнувшего на казну, вручённую его ведомству. Рослый мужчина с совершенно седой головой держался спокойно и не смотрел ни на кого, будто уже отрешился от всего земного.
Так он и умер. Мне тогда казалось, что раз он не мечется и не плачет, значит, знает какой-то секрет. Например, что смерть – это ещё не конец.
И только с годами пришло понимание: для него уже тогда, до того как на песок скатилась отрубленная голова, всё было кончено. Прилюдное осуждение и бесчестие хуже безвременной кончины.
Кеннет погладил меня по голове, словно я была несмышлёной девочкой.
– Успокойся, милая! – мужчина лег рядом и притянул меня к себе, поцеловав в висок. Губы его были горячими, руки крепкими, но в отличие от Рикарда он пах не мускусом, а кориандром, проступающим сквозь густой аромат сандала. – Я научу тебя, что следует говорить на допросе.
Меня словно окатили ушатом холодной воды. При слове «допрос» мне представился холодный каменный мешок, по стенам которого стекают капли грязной жижи из ближайшего водостока.
– Меня тоже вызовут?
Дракон равнодушно пожал плечами.
– Вероятно, – лениво ответил он. – Но тебе проще: благородных дам допрашивают недолго. Главное не забывай: ты можешь оказаться единственной обвиняемой. Но это только если решишь сболтнуть лишнего.
Я испуганно посмотрела на засыпающего мужчину. Он с улыбкой коснулся моих губ, рука поползла вниз, по уступу подбородка, мазнула по ямке между ключицами, обогнула холмики грудей и по гладкой коже живота скользнула между ног.
– Я не хотел тебя обидеть, – прошептал он. – Более того, если ты будешь радовать меня, я со временем подарю тебе ребёнка. Да, и Рикарду об этом знать совершенно ни к чему.
Его глаза приобрели гипнотическую силу, моя воля покорно отступила перед его желанием. Не отрывая от Кеннета взгляда, я легла на спину, разведя ноги в стороны. На этот раз мужчина взял меня традиционным образом. Он вдавливал меня в постель, в смятые простыни, причиняя удовольствие так, будто наказывал. Я, в душе ненавидя себя за похоть, вскрикивала и двигалась ему навстречу, желая продолжения.
Внезапно он остановился и уставился на меня, приблизившись к лицу. Я же трепетала и судорожно хватала ртом воздух, как будто меня ударили под дых:
– Ты согласна на нас двоих? Одновременно? – переводя дыхание, прошептал Кеннет. – Скажи…
– Да, – ответила я, не понимая сути вопроса. Мне было всё равно, лишь бы Дракон кончил в меня и позволил ощутить острый пик наслаждения.
– Скажи, что хочешь нас. Чтобы мы трахали тебя, пока не попросишь пощады.
– Да… Хочу.
Кеннет начал двигаться: медленно, дразняще, чем сводил меня с ума. А потом резко ускорился, растягивая влажное лоно до лёгкой боли. И, запустив пальцы в мои волосы, принялся бурно кончать. Я, наполненная золотистым семенем до краёв, ощущала себя ритуальной чашей для жертвенной крови в Дни Равноденствия.
– Вот и договорились, – промурлыкал Дракон. Он сел в постели, больше не смотря на меня, будто я вмиг перестала существовать. И, кинув взгляд на часы у кровати, быстро оделся.
– Я буду с нетерпением ждать нашего совместного ужина, – кинул он через плечо и вышел, оставив меня одну. Брошенную и нелюбимую, так необходимую обоим. Но несломленную…
В тот момент мои неясные мысли и надежды оформились в весьма стройный план. Правда, до того, как мне удалось его воплотить в жизнь, прошла не одна неделя.
Глава 7
Тем же вечером мы с мужем вернулись домой. Я входила в двери и поймала себя на мысли, что здесь чувствую себя ещё более одинокой, чем в имении кузена Рикарда. Я была рада избавиться от порочного общества, но супруг пока не вызывал во мне ни тёплых чувств, ни тем более уважения.
И всё же я не оставляла надежды отвратить его от порока, полагая, что муж попал под влияние кузена. Но как избавиться от Кеннета я пока не представляла.
– Думаю, тебе не мешает навестить родителей, – вторгся в мои мысли мягкий голос Рикарда. Я сняла шляпку и передала её служанке.
– Можно завтра? – обернулась я к мужу, не сумев сдержать счастливой улыбки. Сердце затрепетало от радости. Однако сегодня я слишком устала, чтобы изображать перед мамой счастливую новобрачную.
– Конечно, как хочешь. Я боюсь, что пробуду у безопасников целый день, – по его лиц пробежала тень, угол рта дрогнул.
Я знала, что хорошая жена должна сопровождать супруга в подобные места, но у меня не хватило мужества. Я поймала себя на мысли: как было бы хорошо, если бы оба кузена завтра не вернулись домой. Исчезли навсегда из моей жизни. Я бы осталась богатой вдовой и смогла свободно жить одна. Без необходимости обременять себя новым мужем.
И вздрогнула, ужаснувшись глубине своего отвращения к тому, с кем связана алтарной клятвой. Рикард галантно поцеловал мне руку и проводил до двери общей спальни.
– Зайдёшь? – спросила я с надеждой услышать отказ.
– Позже, – уклончиво ответил муж и поспешил скрыться за поворотом.
Я смотрела ему вослед и сколько ни искала в душе, не нашла ни капли сожаления.
На следующее утро я поднялась рано и до десяти утра мерила шагами спальню. Пыталась читать любовный роман, но с первых страниц история юной девушки, прибывшей в столицу из глухой провинции и тут же влюбившей в себя несколько достойных молодых людей, показалась мне наивной и неправдоподобной. Как можно читать о безумной влюблённости с первого взгляда, когда в замужней жизни ты стала постельной забавой сразу двух жестоких мужчин?
Я встала с постели и пересмотрела гардероб, выбрав платье нежно-пудрового оттенка с белыми мелкими цветами. В нём я выглядела так, будто весь мир создан, чтобы петь и танцевать, дарить свет и отгонять тьму.
Горничная Трения сообщила мне, что Рикард уже ушёл. Я была рада, что он так и не появился ночью в спальне и не стал прощаться, но во взгляде служанки сквозили жалость и любопытство.
– В район Тринадцати фонтанов, – сказала я вознице, и тот, ссутулившись, мрачно кивнул.
Устроившись на мягких подушках, глядя в окно шикарного самоходного экипажа, я видела в глазах прохожих зависть и восхищение, а сама с радостью поменялась бы с ними местами. Запруженные улицы затрудняли движение, поэтому доехала до места я только через час.
Стоило нашему мажордому Фениксу открыть дверь, как я бросилась ему на шею. Добродушный старик, не ожидавший столь бурной реакции, похлопал меня по плечу и погладил по голове:
– Ну полно, молодая леди! Ваша матушка в оранжерее.
– А отец в Совете. Как обычно, Феникс. Я ещё не забыла дорогу, не беспокойтесь.
В родительском доме даже дышалось легче. Светлые коридоры, картины на стенах, изображающие мирную жизнь пастухов и их прелестных пастушек на фоне вечного лета, изящная мебель с тонкими резными ножками, казалось, не стояла на полу, а парила над ним – всё было умеренно и со вкусом.
Наша оранжерея, расположенная на первом этаже, прихоть матери и её отдушина в череде серых будней, считалась самой крупной в Илиодоре. Просто потому что магов-флористов в столице больше не было. Принеся из Северного королевства привычку безропотно встречать тяготы жизни, Амелия Стивенсен успешно скрывала стойкую натуру под легкомысленным щебетанием и приветливой улыбкой. Мама славилась умением приготовить любовное зелье, оморочку, позволяющую выйти замуж самой непривлекательной внешне девице. Правда, вскоре после свадьбы оно теряло силу, и новобрачной приходилось рассчитывать на собственные таланты. Повторно зелье не применялось.
– Эмили! Я так рада! – мама всплеснула руками в резиновых перчатках. Она работала за столом, пересаживая растение с длинными щупальцами. Я всегда была уверена, что оно шевелится, стоит свету погаснуть. – Почему ты не предупредила, что придёшь? Ты одна? А то я в таком виде…
– Всё в порядке. Рикард уехал по делам, – уклончиво ответила я и уселась на высокий стул неподалёку, в тени пальмы с широкими перистыми листьями.
Мама вернулась к прерванному занятию. Она ловко орудовала лопаткой для пересадки некрупных растений и подсыпала в широкую кадку новый грунт.
– Он вырос, – начала я разговор, смотря на щупальца цветка, покрытые тонкими волосками. – Никогда не понимала, зачем ты держишь подобного уродца.
– Пафидиума? Так из него можно приготовить лекарство от страха. Действует кратко, но безотказно. Только ты ведь не ради этого пришла? Что случилось? Говори открыто, ушей здесь нет. Нужна моя помощь?
Мама вмиг посерьёзнела, погасила улыбку и сдвинула брови. Такой её почти никто не видел, кроме семьи, разумеется.
– Я не знаю, что сказать, – осторожно начала я, глядя в сторону. – Просто, пока мне тяжело. Понимаешь? Муж очень активен в постели, а мне больновато. Может, ты приготовишь для меня зелье, которое снижает тягу мужчины к женщине?
У меня пылали щёки. Во-первых, я открыто говорю о постельных делах с матерью, во-вторых, лгу самому близкому человеку. Мама сняла перчатки и, ополоснув руки в тазу, стоящем неподалёку, подошла ко мне. Молчаливые объятия вместо вопросов и сочувствия стали именно тем, что было нужно. Я заплакала.
Мама гладила меня по голове и говорила тихим голосом:
– Всё образуется. Иногда нужно больше времени. Уверена, что ты вскоре полюбишь мужа. Или он обижает тебя?
Она отстранилась и заставила посмотреть в глаза. Взгляд матери был полон нежности, и мне снова захотелось признаться ей во всём. Остановило лишь понимание того, что никто из родных не в силах противостоять семье влиятельных Драконов. Значит, придётся умолять о помощи безопасников. Но бескорыстно Око ещё никому не помогало.
– Нет, но он настаивает на нетрадиционных ласках, – обтекаемо ответила я, радуясь, что на этот раз обошлась полуправдой.
– Это моя вина, Эмили, – ответила мать, снова прижимая к себе. – Я должна была тебя предупредить, что такое возможно. Всё не так страшно.
Я отстранилась и поглядела на маму снизу вверх, как всегда смотрела на неё ребёнком, если хотела попросить чуть больше сладкого.
– Изготовь для меня аромат, который заставляет доверять его обладателю. Чтобы всё, что бы я ни сказала, принимали за чистую монету.
– Зачем тебе? Во что тебя втянул муж? – нахмурилась мама. Она наклонилась, обхватив моё лицо тонкими пальцами. – Может, лучше поговорить с отцом?
Я отрицательно мотнула головой и решилась рассказать часть правды, раз уж без этого никак не получается. Пытаться обмануть Мага гораздо более сложная задача, чем усыпить бдительность самолюбивого Дракона.
– Мама, Рикарда вызвали в Министерство Безопасности. Уже не первый раз. И боюсь, не последний.
– Я бы как раз этого и опасалась, – усмехнулась мама. Она присела на стул напротив и, скрестив руки на груди, в задумчивости опустила голову.
– Не говори отцу! Обещай!
– Конечно, не скажу, – мама посмотрела мне в глаза. Вначале я недоумевала, почему она так быстро со мной соглашалась, но потом поняла. Осознание пришло как-то вдруг, словно я посмотрела на Амелию другими глазами, как посторонняя. Мама всё поняла или, по крайней мере, догадалась, что за фасадом моего брака скрывается нелицеприятная история.
– Я не буду расспрашивать тебя сейчас, но ответь мне только на два вопроса.
Я кивнула.
– Для чего тебе нужен аромат Доверия? И почему ты решила, что справишься сама, без посторонней помощи?
– Меня тоже скоро вызовут в Око. Муж впутался в одно довольно тёмное дельце. Я хочу, чтобы моим словам поверили. От этого, возможно, зависит моё будущее. Ты знаешь, что Министерство Безопасности не разбирает титулов и рас!
Я говорила несколько сумбурно и сама понимала это, но никак не могла сообразить, как рассказать полуправду, не сболтнув лишнего. И всё же мама – единственная, кто может помочь, даже не до конца понимая сути проблемы.
– Может, поставим в известность отца? – спросила она мрачно, но я видела, что Амелия согласна. – Я боюсь за тебя!
– Не надо, пожалуйста! – я встала и прижалась к ней, как в детстве. – На самом деле, у Ока нет никаких доказательств. Мужу и мне ничего не угрожает. Просто старая неприятная история, скорее порочащая достоинство рода Эдриксон, чем угрожающая арестом.
Амелия вернулась на своё место за столом. Взяв отложенную в сторону лопатку, она принялась с невиданным прежде рвением рыхлить почву в кадке. Щупальца пафидиума чуть заметно дрогнули, почуяв теплоту рук, не защищённых перчатками, и приобрели синий оттенок. Мясистые отростки цеплялись за кожу, оставляя на ней глубокие кровоточащие царапины.
Но мама, казалось, совсем этого не замечала. Она продолжала рыхлить послушные комья чёрной, как глаза демонов в сказках, почвы, на которую падали тёмно-красные винные капли. В воздухе разлился тошнотворный аромат влажной земли и крови.
Я очнулась и бросилась на помощь. Оттолкнув маму, я закрыла её собой. Сзади послышался еле ощутимый выдох, словно большое чудище сокрушалось об упущенной возможности. Что-то сродни: «Э-э-эх».
Оглянувшись, я увидела только стройный пафидиум в кадке, все щупальца были направлены вверх, будто вылепленные из изумрудной глины. Мама молчала и смотрела в одну точку, как зачарованная. Я простёрла руки над её ранами и закрыла глаза. Меня трясло как в лихорадке. Сосредоточившись, я почувствовала под кончиками пальцев привычное покалывание, мне представился голубоватый свет, исходивший от них. И тепло, отдавая которое, чувствуешь эйфорию.
Захотелось улечься на мягкую постель, пахнущую свежестью выкипяченного белья, и заснуть. Я сделала над собой усилие и открыла глаза. Мой дар не подвёл и на этот раз. От царапин на руках мамы не осталось и следа.
– Спасибо, но, право, не стоило, – сказала она легкомысленным тоном, будто речь шла о пустяковой вежливости. – Жалящие щупальца выделяют обезболивающий сок и дают мыслям удивительную ясность. Я помогу тебе, но и ты меня послушай.
Мама обняла меня за плечи и медленно повела к выходу:
– Не думай, что я тебе поверила. Но отца и впрямь не стоит впутывать. Око не потерпит стороннего вмешательства. На входе и в каждом помещении стоят улавливающие магию ловушки. К завтрашнему утру я изготовлю такое зелье, которое поможет их обойти. Против магии Севера у них самая слабая защита. Нанесёшь аромат на запястья и шею, пройдёшь незамеченной в тайном умысле. А там, как Триединый даст!
– Откуда ты знаешь, что находится внутри Ока? – с ужасом спросила я.
– Тех, кто прибывает из Королевства, сначала допрашивают там. И, уж поверь, выпускают не всех, – мама понизила голос до еле различимого шёпота. – Довольно вопросов на сегодня. А с зельем для Рикарда придётся погодить. Или ты всё-таки расскажешь всю правду? Вместе мы обязательно найдём управу на твоего любвеобильного мужа…
«Незаконную, – подумала я и лишь грустно покачала головой. – Око заметит. Или Драконы. Всё одно – смерть».
– Мама, я не могу сказать тебе… Пока не могу.
Напившись травяного чая с мятой, я почувствовала приятную истому и слабость. С удовольствием воспользовавшись моей бывшей спальней, приняла ванну и легла в постель.
– Не уходи, посиди со мной, – попросила я маму, ухватив её за тонкое запястье, словно боялась, что, стоит только отпустить руку, Амелия и вся окружающая обстановка развеются как дым.
– Конечно, моя Эми!
Она наклонилась и поцеловала в висок, а потом, зарывшись в мои волосы, потёрлась носом о шею. Это был наш условный знак, говоривший: я здесь, с тобой.
– Ты так уверена, что тебя вызовут? – спросила мама.
Я открыла глаза, она внимательно смотрела на меня, словно ответ много значил.
– Да. Я надеюсь. Хочу, чтобы меня выслушали. И помогли.
– Тогда так и будет. Я попрошу.
–Мама, каким образом? Просто придёшь туда и расскажешь обо мне?
Весь разговор представлялся мне фантасмагорией. Я всегда полагала, что мать ради развлечения и в память о прошлом содержит теплицу. Изготавливает простенькие ароматы и зелья на забаву. За одно утро легкомысленная Амелия в моих глазах превратилась в хитрого и таинственного Мага, вхожего в тёмные двери Ока.
– Отправлю депешу по внутренней почте, – поджав губы, ответила она. – Разговора с самим Серебряным не обещаю, но тебе окажут должное внимание. Надеюсь, это поможет.
– Ты их агент? – я приподнялась на локтях. Предположение казалось глупым и наивным. И единственно верным. Если задуматься, то оно вполне здравое: составитель редких зелий, о которых мало кто наслышан в Илиодоре, – ценное приобретение для Ока. – И папа не знает?
– Надеюсь. Или умело делает вид. Всё, спи!
Дрёма смежила веки. Глубокий сон освежил меня и придал бодрости. К вечеру я засобиралась обратно, к Рикарду. Я намеренно не называла место своего вынужденного жительства домом, поскольку была уверена, что красивый и мрачный особняк Эдриксов так и не станет мне родным. Многое я бы отдала, чтобы остаться под родительским крылом, но пока это было невозможно.
– Ты же связана с Оком, – спросила я маму напоследок. – Неужели ничего не знала о Рикарде?
– Ты же так и не сказала, что с ним не так, – надула она губы. Я видела, насколько ей неприятна моя скрытность, но не могла подвергать их с отцом опасности. – Я всего лишь «доверенное лицо», что говорят, то и делаю. А взамен…
