Илья Славицкий
Сказки времён и народов. Библиотека Дедушки Эля
Умный Цапель. Корейская сказка
У одного крестьянина был цапель очень умный.
Больше всего этот цапель любил стоять на одной ноге на краю рисового поля и размышлять о смысле жизни. И в этом деле он очень даже преуспел.
Но вот однажды, на закате дня, его съел лисиц.
Крестьянин сильно расстроился – он очень любил цапля. Взял крестьянин несколько верёевок и дощечек, смастерил ловушку да и изловил хитрого лисица.
С тех пор, много уже лет, на стене бедного крестьянского дома висит рыжая лисья шкура, напоминая о том, что смысл жизни постичь – это только начало пути, и что не всегда, скушавши просветлённого, продлеваешь свою жизнь…
И ещё… Только это уже между нами…
Иногда, на закате, закончив дневную работу, крестьянин идёт на край своего рисового поля, становится на одну ногу, закрывает глаза и стоит так в тишине.
Но смысл жизни ему почему-то не открывается.
Предсказание цыганки. Трансильванская сказка
Жил один человек возле замка Рагоши, что на западном склоне Карпатских гор. Жил он бедно, еле еле концы с концами сводил.
А проходили мимо как-то раз цыгане, и вот старая цыганка ему и говорит: – Петру, – так звали того человека, – давай, Петру я тебе погадаю.
А Петру не хочет, ему денег жалко цыганке отдавать. А та – давай да давай. В общем, согласился он за самую маленькую денежку. Руку протянул, та на ладонь его взглянула, что-то там на наречии своем цыганском прошептала, да и прочь пошла. Даже денежку не взяла.
Петру за ней. Что такое. Почему ты уходишь и мне ничего не говоришь. А цыганка: – Я бы тебе, мил человек, сказала, да ты знать это не захочешь. Потому, не надо мне денег твоих, живи так.
И ушёл табор дальше по дороге.
Ну, Петру эту историю забыл почти, а тут вдруг раз, мимо его дома богатый австриец, на белом ландо с откидным верхом едет. Остановился, рукой машет, иди сюда, крестьянин.
А Петру в это время поле свое мотыжил. Земля сухая, каменистая, каждый год камни убирать приходилось.
Петру как есть, с мотыгой на плече к австрийцу подошел, шляпу снял, и стоит. А тот ему: – Не продашь ли ты мне мотыгу? – И бумажник достает.
Петру удивился, подумал, и согласился. Вроде, мотыга ему нужна, но, вроде, и деньги сами в руки идут. Поторговался немного, и продал. Тому, видать, очень купить хотелось. Петру это быстро понял. А зачем – понять не может.
Потом, когда австриец дальше поехал, Петру по тропинке за ним. А тот – прямо к замку. Погудел клаксоном своим, ворота открылись, он внутрь и заехал.
Петру подождал, никого нет, и домой пошел. Но, чует, дело тут не чистое. Зачем богатому австрийцу моя мотыга, когда у него там, в замке, небось, лопат и прочего инструмента полно. Да еще – экскаватор вон стоит, от прошлого ремонта остался.
И вот ночью, спит он и слышит, как ворота замка открываются, и вроде как машина едет. Он вскочил, штаны натянул и к замку.
Так и есть, выезжает ландо это, а в нем австриец в каком-то белом плаще, и едет вниз, к реке. А река в это время совсем обмелела, одни лужи остались.
Вот австриец машину на берегу, около моста, оставил, а сам в реку лезет. Не в реку, конечно, а вниз, с берега, на обсохшее дно, и – под мост. И мотыгу на плече несет.
Ночь лунная – луна – как тарелка, а под мостом – темно. Петру за кустом спрятался, а что там – не видит. Слышит только, мотыга по камням цок-цок. А потом, вроде, стонет кто, жалобно так.
И тут из-под моста австриец выходит, и на руках несет девушку. Волосы у той длинные, лицо – белое, как луна, а губы – красные. Стонет, и руку к груди прижимает. А из груди – кол осиновый, острый, как раз между красой ее, девичьей.
Австриец на берег вылез, и – к ландо. Вытащил из него что-то вроде ковра персидского, расстелил на траве, и девушку положил. А потом – ногами в тело ее уперся, а руками за кол – раз, и вытащил его.
Девушка сразу стонать перестала, и цвет лица у нее поменялся. А рана меж грудями сама закрылась.
Петру все это хорошо видел, он совсем близко сидел. А только нехорошо ему что-то стало. Он рот себе руками зажал, шевельнуться боится.
Тут девушка с ковра вскочила, и австрийцу на шею. Целует его, смеется, руками обвивает. А потом как в шею его зубами своими жемчужными вопьется. И давай кровь пить. Пьёт – не напьётся. Оголодала, видать сильно, под мостом лежучи.
Австриец бледнеет, но тоже её обнимает, так они на ковре и стоят.
Петру смотрел на это, смотрел, а потом как бросится прочь. Да куда там. Те двое его враз догнали и кровь выпили.
С той ночи сгинул Петру, будто не было человека. А участок его какой-то австриец купил. Там, говорят, нефть нашли, скоро вышку поставят.
Колючая Карма. Тибетская сказка
Ёжик Шы с самого детства тяготился своими колючками. Уж сколько его не уговаривали сначала родители, потом – соседи – ничего не помогало.
Все яблоки, что ему удавалось утащить из соседнего сада, все сушеные грибы и ягоды – всё он отдавал стрижу Жу, Мастеру, главному в лесу парикмахеру и брадобрею.
Все перепробовал Мастер Жу. И медовую завивку, и отмачивание в муравьином уксусе, и лягушачью слизь пополам с оленьими шариками – ничего не помогало. Колючки прилягут на день, другой – а там и снова врастопырку.
И сказал Мастер Жу ёжику Шы:
– Не помогут тебе, друг мой Шы, никакие мои приемы и примочки. А надо тебе пойти к Учителю Ли. Пусть он скажет, что тебе делать. А если он не скажет – никто тебе не поможет.
– А где же найти мне его, о Мастер Жу? – спросил ёжик.
Ничего не ответил Мастер, только помахал крыльями да и полетел в свой домик над обрывом.
Задумался Шы. Еще больше загрустил, мыться – завиваться совсем перестал и колючки его стали вроде шипов на дикой розе, что растет в долине Желтой реки.
Однако, делать нечего. Собрал Шы еды немного, закинул её на спину, на колючки свои, и пошёл по тропе искать Учителя.
Идёт он день, идёт два. Нет Учителя Ли нигде. И не слышал никто. На третий день устал Шы. Сел на поляне, под большим деревом, ест гриб сухой, что на спине принес.
Вдруг на поляну выбежал заяц У. Еле дышит, лапками пот со лба вытирает. Дрожит, озирается.
– Ты не видал ли тут кого? – спрашивает он ёжика. Странной показалась речь зайца ёжику Шы. Но он отнес это на счет заячьей усталости и спешки.
– Нет, Ли я не видал. Я его сам ищу. Давай искать вместе.
Посмотрел на него заяц У с испугом, да как задаст стрекача по кустам. Только его и видели.
А ещё чуть погодя на поляну неторопливой трусцой выбежал незнакомый зверь. Ох, как был он прекрасен! Прекраснее, чем осенние листья в саду. Прекраснее, чем рябина после первых морозов. Прекраснее зрелого шиповника на кустах в долине Желтой реки. Но прекраснее всего был хвост его – мягкий, длинный и гибкий, как молодой тростник на Желтой реке.
Увидев ёжика Шы, зверь остановился, потом подошел ближе и спросил, и голос его был нежен, как шелест травы и силён, как гул водопада после дождя.
– Друг мой, покрытый колючками. Не видал ли ты ученика моего любимого, зайца У. Уже много дней как ищу я его днём и ночью, но злые демоны не дают нам встретиться. Полно печали и беспокойства о нём сердце мое, и пуст живот мой без него.
Сказал так зверь огненно – прекрасный, и ближе подошел к ёжику, и облизнул языком своим влажным зубы рта своего.
И понял тут ёжик Шы, что сам Великий Учитель Ли стоит перед ним, и просит его о помощи.
Исполнился он радости и гордости, что может помочь Великому. И рассказал он, что видел зайца У только что, и что тот тоже ищет Учителя своего, но найти не может, по кустам бегая. Наверное, его тоже демоны околдовали чарами своими чёрными.
Понравилась речь ёжика огненнохвостому. Подошел он ещё ближе, носом колючки пробует.
– Вижу, что и ты зверь, достойный стать моим учеником. Но должен я убедиться, что сильна твоя Карма, и сможешь ты пройти через все испытания на Алмазном пути.
И со словами этими протянул Учитель свою правую переднюю лапу к ёжику и нежно, но сильно направил его в воду ручья, рядом как раз протекавшего.
Упал ёжик Шы в воду, но не испугался, а наоборот, заколотил лапками по воде и поплыл назад, ближе к прекрасному Учителю своему. И тут… О, счастье! Почувствовал он, как Светломудрый наклоняется к нему, и ласково, будто мать дитя, берёт его зубами за мягкое брюшко его, и несёт по Алмазному пути…
И тут вдруг из кустов вылетело что-то серое и ушастое, и прямо Учителю под ноги. Наверное, демоны, подумал ёжик Шы и свернулся в шар и прижался теснее к несущему его, чтобы защитить и оберечь от опасности тому грозящей.
Взвыл тут рыжий Ли от боли, и бросил колючую добычу свою, и умчался прочь, дороги не разбирая.
А заяц У собрал разбросаные там и тут грибы и яблоки и нанизал их обратно, ёжику на колючую спинку. Собирает, а сам все ёжиковы колючки нахваливает. Вот это наряд – всем нарядам наряд, с таким хоть по Алмазному пути, хоть по лесной тропе – нигде не страшно. А уж рыжему Ли – нипочем такие колючки не одолеть.
И понял тогда ёжик Шы, что не важно, в колючках ты рожден, или с ушами лопоухими – главное, идти своей дорогой, а не чужой, и тогда непременно встретишь друзей. А с друзьями – демоны не страшны, и Алмазный путь короче…
