Илья Кнабенгоф
Слипер и Дример
Глава о снах, копошащихся внутрях, и о снах, шастающих вокруг да около
И жуть была превыше ожидания,
Визжала пицца-дрицца над жестью старых крыш,
Все ёжики Мересьеву внезапно отрыгнулись,
И, сидя в правом лёгком, скреблась об сердце мышь.
– Ни зги не видно! – раздался тихий тонкий голос.
– Зги отсутствуют, – подтвердил другой такой же голосок чуть громче.
– Слипер, ты, что ли?
– Я, Дример. Я.
– Мы енто где?
– Напрашиваешься на рифму. Пока ничавошеньки не видать.
– Я вот сижу где-то. Что-то мягкое под задницей.
– А я лежу на боку. Подо мной тоже что-то мягкое.
– А шо голос-то такой странный?
– А у тебя?
Темнота начинала отступать. Глаза привыкали к ней. Первым прозрел Слипер. Появились очертания комнаты. Она была совсем небольшая, два-три шага туды-сюды и обчёлся. В углу у окна с плотно задвинутыми шторами стоял письменный стол. Над ним висели две полки. У противоположной стены приютился маленький комод, а напротив окна вдоль плинтуса примостилась тахта, на которой теперь и приподнялся Слипер.
– Оп-ля! – спустила на пол ноги в кроссовках «Красный Треугольник» девчушка со взъерошенными светлыми волосами. – Никак мы скаканули кенгурятно?
– Похоже, – отозвался из соседней комнаты тонкий задорный голос. – Очень похоже на Скачок.
– Старое забытое чувство чего-то смутно припоминающегося, – произнесла Слипер.
– Да уж, – раздалось из-за двери. – Тебя чего, сильно пришвартовало?
– Похоже, да, – ответила Слипер, ощупывая гудящую голову, и стала озираться. Она заметила свой валяющийся рядом жёлтый рюкзак и машинально схватила его. Затем вышла в соседнюю комнату. Та оказалась гораздо больше первой. Во всём доме было темно. Но Слипер разглядела кресло у стены, на котором сидел Дример, подогнув под себя ноги.
– Ну и где мы? – Она подошла к братцу и заулыбалась.
В кресле сидел подросток лет четырнадцати, со слегка раскосыми глазами, одетый в поношенные серо-зелёные широкие штаны, затасканную серую футболку да сандалики. Единственное, что выдавало в нём всё того же Дримера, так это старая добрая свитерюжная кенгурятина с капюшоном да Шапка-Невредимка, сдвинутая на затылок.
– Ты молод, как никогда! – захохотала Слипер.
– На себя посмотри, коли смешно очень! – ответил Дример.
Девочка-подросток оглядела себя. На ней, помимо известных уже нам кроссовок, были синие застиранные шорты в нелепых белых пятнах да такая же синяя футболка с не менее нелепой надписью на башкирском «Иисус Христос – суперйондоз» и портретом Эла Йоргенсона.
– А неплохо! – закончила осмотр Слипер.
– Да нет же, ты на СЕБЯ погляди! – Дример заулыбался.
– Ну что ж, вот пойду и погляжу.
– Только свет пока не зажигай, а то мозгой завернёшься, да и мало ли чего…
– Понятное дело. В первый раз, что ли. – Слипер вернулась в комнату, внимательно пробежала её глазами ещё раз. Она заглянула на полки, но там была всякая ненужная всячина – карандаши, линейки, пара скрепок, обрывки билетов, календарики…
– Стоп! Это же календарь!
Слипер схватила кусочек плотной бумаги и в темноте попробовала прочитать буквы и цифры:
– Хм, братец, тут календарик нашёлся, но особо ничего по нему не скажешь.
– Шо там?
– Написано «2012».
– И всё сразу стало как Ясный Пень! И что это?
– Ну, видимо, местное время.
– Да это я и без тебя понимаю. К чёрту подробности, мы на какой планете?
– Судя по всему, мы с тобой тут уже были! Что-то смутно мне всё это напоминает…
– Не может того быть! Теория Случайных Невероятностей исключает двойное попадание Скачка в одно место в течение одной кальпы.
– Что я слышу? – раздался вдруг чей-то голос. – Кто тут по астрологии будет мне лекции читать?
– Йошкин Код! – аж подскочил с перепугу Дример на кресле. – Кто здесь?
– Да я это, я, Загрибука! – Из-под стола вылез маленький-премаленький карлик с морщинистым лицом, одетый в смешные гномичьи тряпульки.
– Загрибыч!!! Триетить твою налево! Ты-то тут откуда?
И тут в мозгах Слипера и Дримера нечто скрючилось, а потом приподнялось, и они вспомнили Лес! И явились им во всей ясности памяти и лесопарк заколдованный, и его обитателей полный пофамильный список. Прошлое, таким образом, постучалось и осталось. И теперь они таращились друг на друга, ожидая продолжения этой нелепости и возможных последствий.
– Видимо, он попал в зону Скачка, – предположил Дример, – и тем самым нарушил равновесие!
– И не только он собирается нарушшшить ваше триетитьное равновесие! – прошипело что-то сверху, из-под потолка, и с невидимого в темноте шкафа, который стоял в углу большой комнаты, спрыгнул на пол – кто? – да, верно, дорогие читатели, это был огромный полосатый кот!
– Ёлки зелёные, брызги шампанского! – вытаращилась на него Слипер. – Да это ж Башкирец! Салам алейкум!
– Молекула в салями! – отозвался Башкирский Кот.
Кот, в отличие от Загрибуки, нисколько не изменился. Хвост был на месте, уши послушно вертелись по сторонам, хамство не претерпело никаких мутаций. Облизнув все свои акульи зубы, он деловито обнюхал кресло, на котором сидел Дример, и зевнул:
– Хорошо подрыхли, зайчушки-попрыгушки мои! Чего бы нам пожрать таперича, а?
– Ёктить-намоктить, шо делается-то! – Дример окончательно обалдел. – И этот тут же!
– А чё? – как ни в чём не бывало промурлыкал кот. – Хотели спихнуть с вечеринки своего сотоварища по миске?
– Слипер, глянь на него! – Дример ошеломлённо взирал на кошачьего родственника акулы. Тот сиял зубьями и пребывал в прекрасном расположении духа.
– Бред какой-то! – только и ответила Слипер.
Башкирский Кот обошёл карлика кругом и понюхал, пока тот стоял, трясясь от страха. Кошачьи жёлтые глаза тускло сверкали в темноте, а затем позеленели и сузились.
– Век трески мне не видать! Загрибыч, ты, что ли? Что за маскарад?
– Я это, я. Да только поди пойми, что такое со мной произошло! В какую библиотеку теперь ломиться? Где правды искать?! – Загрибука чуть не плакал, оглядывая себя.
– Волшебство а натюрэль! – восхищённо тявкнул кот. – Ты ж теперь как я, Загрибыч, зачарррованный! Ты что, не чувствуешь себя очарованным? Всё, по-моему, прекрасно! Жисть удалась, очарование моё! Только вот жрать охота. Пойду-ка я посмотрю, что здесь подают к позднему ужину.
И кот, смазав свои очертания, исчез из видимого спектра, неожиданно быстро потеряв интерес к внезапному превращению Загрибуки.
– Он что, не заметил, что мы тоже стали другими? – спросила Слипер.
– Вы, ребца, вродь умные всегда были, а городите чушь околосветную, – промурлыкал кот из-за угла комнаты в темноте. – Вы ж всегда выглядите одинаково в моём диапазоне, сколь личин не примеряйте! Что я, сновидящих не видел? Хе, только их и видели, как говорится. Куды усы ни натопорщишь – круголями шастаете где ни попадя, чайник отсвистывая да каску отхрррапывая.
– Ладно, потом с этим всем будем самоизучаться! А пока выбираться надо! – Дример соскочил проворно с кресла. – Сигай, Загрибыч, на плечо, так вернее да быстроходнее будет.
Испуганный собственными изменениями Загрибука послушно вскочил на плечо к Дримеру и спрятался в капюшоне. «Что ж, определённые преимущества в таком виде есть!» – подумалось ему, ибо сразу он почувствовал себя в безопасности.
– Пошли потихоньку, – буркнул Дример и двинулся шаркающими сандаликами по комнате в дальний угол, за которым исчез Башкирский Кот.
– Чует моё сердце, там кухня. Иначе куда бы ещё попёр наш кот? – Слипер оглянулась назад, на дверь в маленькую комнату, откуда вначале вышла. Замявшись на мгновение, она, словно передумав, плюнула и двинулась вслед за Дримером.
За поворотом, буквально в пяти шагах, они увидели проём в стене и на цыпочках, пригибаясь, вошли в него.
– Кухня! – довольно хмыкнул Загрибука, который после кошачьего замечания или просто с перепугу тоже почувствовал, как в его животе голодные лягушки стали мять лапками своё убежище. – Чавкнуть бы чем…
– Цыц! – шёпотом бросил Дример и шаг за шагом стал продвигаться внутрь помещения.
Там было темно. Единственное окно было так же, как и везде, зашторено. По стенам висели полки и шкафчики, у подоконника приютился стол с табуретами, а у стены слева возвышался холодильник. Судя по тихим бумканьям и клацаньям, по кухне уже шарился Башкирский Кот.
– Ну что, уважаемый, – вкрадчиво «мазнул масла на хлеб» Дример, – нашёл что-нить?
– Пахнет невкусно, – услышали они ответный шёпот. – Но чует моё сердце, что в белом холодном гробу, который стоит слева от вас, скрываются удивительные открытия гастрономии. Как бы нам крррышечку его сковырнуть?
Слипер вошла вслед за Дримером на кухню, сунулась к холодильнику и потянула дверцу. Та липко отчмокнулась, и комнату прорезал луч света.
Все прикрыли глаза. Только серая пунктирная тень прошмыгнула по кухне. Это кот быстрее пули метнулся к открывшемуся агрегату и шумно потянул воздух.
– Я так и знал! – довольно промурчал он, приобретая затвердевшую в воздухе форму. – во всех вселенных в самых жутких местах почему-то хранятся самые что ни на есть вкусности!
Он в мгновение ока выудил какой-то плоский пластиковый пакет, полоснул его зубами и стал обладателем куска ветчины.
– Погоди, не ешь! – по возможности тихо шикнула Слипер, но было поздно. Ветчина исчезла в пасти кота, которая, подобно электромясорубке, пилорамно взвизгнула, прекратив короткий век куска свинячьего бока. Все замерли.
Кот облизнулся, закатил глаза…
– Ляпота-а-а-а-а! Прррелестно! Божественно!
Остальные облегчённо выдохнули.
– Если вот так будешь жрать всё подряд в неизвестных местах, – Дример назидательно уставился на кота, подняв послюнявленный указательный палец к потолку во разумение, – то скоро Красная книга, в которой ты якобы числишься, перекочует в твою лапу в виде красной книжечки инвалидного удостоверения! Пойдёшь на пенсию пить пожизненно компот из сухофруктов!
– Фу! – Кот икнул и растворился в воздухе. – И здесь завистники не дают вкусить обладателю бесценного меха немножечко нектара! Я, триетить мою кильку в томат, на ваших глазах, о мои изумлённые и потрясённые зрители, только что повторил великий подвиг Александра Матррросова, лёг, можно сказать, грудью в меру упитанного размера на амбразуру врага, макнул усы в чашу с ядом, открыв путь к изобилию этого дрожащего и ворчащего ящика, а вы… Всё! Ухож-ж-ж-жу…
Кот юркнул между ногами и исчез в темноте.
– Далеко не уходи. Мало ли кто здесь пасётся! – вслед ему шикнул Дример, разглядывая шкапчики и полочки.
– Что может быть страшнее Зверогёрлы? А её здесь нет! – прошипело ему в ответ.
Слипер протиснулась мимо Дримера и заглянула в холодильник. Взору её предстали многочисленные железные баночки и такие же пластиковые пакетики, как тот, что, искорёженный кошачьей пилорамой, остался сиротливо лежать на полу. Девчонка подцепила с полки пакет, осмотрела со всех сторон и, надкусив, порвала плёнку. Понюхала.
– Вроде мясо, – констатировала Слипер, выудила кусочек и положила в рот. Пожевала осторожно. Проглотила. Протянула Дримеру. Тот попробовал, отломил кусок и протянул Загрибуке.
– Неплохо, – резюмировал Дример под тихое чавкание из глубин своего капюшона.
– Угу. М-м-м-м… – Длиннорукий карлик был занят уничтожением ветчины.
– Короче, быстро наполняем бензобаки и давим на педаль! – Слипер стала споро вытаскивать и раскладывать на столе разноцветные баночки и упаковки.
– А коли хозяева нагрянут? – воровато осведомился Загрибука.
– Кричи «милиция!». – Слипер надкусывала и открывала вакуумные пакеты.
– Ежи сии на небеси! А кто это?
– Если не побьют, то помогут! И небесные ёжики тут совсем ни при чём! – Дример разделил хлеб на куски и сооружал теперь подобие бутербродов.
– Никакой логики, – печально и испуганно вздохнул Загрибука. – Мамочки, куда я попал?!
– Ешь, пока не пропал! – Дример сунул ему бутерброд со шпротами. – А то скоро как Башкирский Кот мерцать начнёшь! Надо тутошней материей застолбиться тута, типа, внутрь чего-нить местного принять, а то колбаснёт дальше по автобану Млечного Пути! Бросай якорь, короче! Швартуйся!
Загрибука послушно впился зубами в чужестранную снедь.
Слипер и Дример присели на табуретки возле стола и молча погрузились в процесс поедания. Мальчишка уплетал бутеры, но старательно прислушивался к тишине из-под Шапки-Невредимки. Девчонка же так и не сняла закинутый на спину рюкзак, тоже решив пока всё время быть начеку. Тьма кругом как будто стала ещё гуще. Из-за окна не доносилось ни звука. Только холодильник нудно гудел, да откуда-то из глубин дома, из непроглядной темноты, то и дело возникали порой тихие брякания и постукивания, при каждом из которых Загрибука переставал есть и, вытянув шею, напряжённо вслушивался.
– Успокойся, это кот мародерствует, – с набитым ртом произнесла Слипер.
– Разведка не дремлет! – улыбнулся Дример, и эта улыбка сразу как-то разрядила обстановку.
– На границе тучи ходят хмуррро, край суровый тишиной помят, – послышался напев из соседней комнаты.
– Цыц ты! – шикнул Дример.
Слипер хохотнула.
– Чего ржёшь?
– Да ты по-дедовски гутаришь, а сам по виду – хоть сейчас сопли утирай.
– Ладно, ладно. На себя погляди! Посмотрим, что ты скажешь, когда в туалет запросишься. Давно в последний раз с таким телом управлялась?
– Ой-ой, напугал! – Слипер кокетливо вздёрнула нос. – Ничего, разберусь. Зато у тёток есть полный боекомплект секретного оружия напрочь массового поражения.
– Ну-ну, – Дример недовольно скривил физиономию, – только задницей не начни вилять! Ладно, давай сворачивать этот пикничок с обочины и двигаться куда-нить.
В четыре руки собрав всё со стола, частично на ощупь, они распихали обёртки по карманам, чтобы не оставлять ничего после себя. Слипер протёрла подолом футболки стол, заметя окончательно следы их пребывания, закинула в рюкзак пару кусков хлеба с мясом, и вся компания двинулась обратно в основные помещения. Пройдя проверенным маршрутом до комнаты, в которой очнулась Слипер, наши разведчики вошли в неё и огляделись.
– Что-то тихо совсем, ни чихнёт никто, ни вздохнёт, – подал голос Зарибука.
– Да чую, чую. – Дример недоверчиво озирался.
– Сейчас приоткроем люк! – Слипер шагнула к окну и потянула за тяжёлую занавеску.
– Только осторожно! – пискнул Загрибука и вжал голову в плечи где-то в глубине складок Дримеровского капюшона.
– Аля-улю! Курбат-байрам начинается! – с этими словами Слипер раздвинула шторы.
– Не высовывайся! – коротко бросил Дример Загрибуке и замер сам, ошалевший. И было от чего.
Окно находилось достаточно низко, метрах в двух над землёй. И первым, что предстало перед глазами Слипера и Дримера, были огромные цветы, по форме сильно напоминающие навыверт раскрытые до упора маки. Они начинались от самого подоконника и тянулись бескрайним полем за горизонт. Диаметром в два-три метра, пугающе лилового цвета, чужестранный гербарий плотными рядами покрывал собой всё обозримое пространство. Глянув вверх, Слипер увидела примерно такого же сиреневого оттенка небо, по которому короткими вспышками пробегало нечто, похожее на северное сияние. Иногда в нём длинными ручейками протекали тонкие разноцветные нити, смахивающие на электрические разряды.
– Йошкин Код! – Дример прикрыл от неожиданности глаза. – Такие фиалочки хорошо пошли б по рупь двадцать на рынке!
– Глянь! – Слипер указала пальцем на горизонт. Там, вдалеке, на грани видимости, посреди этого волшебного поля, стоял многоэтажный дом. Угрюмая громадина со множеством окон своим серым правильным прямоугольником смотрелась в этом месте настолько же обычно, как Дед Мороз в окружении Кощеев Бессмертных. И наши друзья наверняка ничего и не заметили бы в сиреневой полутьме, если б не свет из крайнего верхнего окна. С такого расстояния он был подобен малюсенькому светлячку, и среди окружающей темноты этот яркий огонёк сейчас выглядел и пугающим, и манящим одновременно. Словно далёкий маяк среди бушующей бури, он звал к себе в неизведанную гавань.
– Там кто-то есть! – Слипер возбуждённо завертела головой и затопала кроссовками.
– Тих-тих! Хорошо, если этот «кто-то» всё ещё жив и рад будет нас увидеть, – ответил Дример и потёр задумчиво лишившийся привычной щетины подбородок. – А если нет?
– А-а-а…
– Вот и ага! Надо подумать, извилину, так сказать, напрячь…
– Вот и я говорррю, – нарисовался из сумеречного воздуха комнаты Башкирский Кот, – не всё то Золушка, что блестит! Но с другой обратной стороны луны, кто не рискует – тот что попало не дует. Так что фигли тут копошиться у подоконника, словно осенние мухи?
– И вправду, фигли? – мявкнул из недр капюшона братца осмелевший там Загрибука.
– Фигли-мигли, – задумчиво пробормотал Дример, послюнявил указательный палец и поднял его вверх, хотя не только окно, но даже и форточка была закрыта, а потому направление ветра определить было слегка затруднительно. Слипер тоже топталась в нерешительности.
– Есть рац- и двац-предложения! – сказала наконец она. – Ща открываем окно, ждём, нюхаем, смотрим в оба-три и, коли за первый раунд всё пройдёт тихо, будем спускаться.
– А если?.. – начал испуганно Загрибука.
– А если то – иначе всё! – закончил за него Дример и решительно дёрнул ручки окна.
Оно распахнулось без скрипа, и пряный знакомый запах ворвался в комнату.
Загрибука поёжился:
– Ох, блин комой, а пахнет-то той самой травкой-муравкой…
Кот мечтательно закатил глазищи, очевидно, вспомнив о наваристых рыбно-мучных кулёчках Эников, а затем взметнулся на подоконник:
– Товарррищи! В этот торжественный миг, стоя на пороге величайшего открытия недоразвитой современной научной мысли, я искренне, от всего сердца до самой селезёнки, благодарю вас за молчаливо предоставленную мне возможность войти в историю Великого Веретена Миров! И если я погибну, пусть красные отряды – да-да! – пусть красные отряды заплатят за меня и за мои пельмешки! – закончил певуче пламенное выступление усатый оратор, а затем неожиданно кувырнулся полосатой задницей прямо за окно с диким монголо-татарским воплем: – Алга-а-а-а-а-а-а-а-а!
– Вот собака! – Слипер крякнула с досады, но уток рядом не было, а потому возмущаться никто не стал.
– Кот никак не может быть собакой! – возразил Загрибука из-под капюшона. – Биологическая и психологическая несовместимость видов…
– Ну-ка, Загрибыч, – аж подскочил Дример, – по поводу видов… Глянь-ка на небеса сии здешние обетованные да узри нам как на уху, узнаёшь ли ты там хоть что-нибудь? У тебя ж прибабах есть, шоб сквозь туманы и дожди на звёзды глазеть.
Загрибука недовольно вылез на плечо Дримеру, оглядел себя снова и печально вздохнул. Он всё ещё не мог привыкнуть к своему виду.
Карлик опасливо покосился за окно, высматривая потенциального любителя подзакусить в этот час случайно попавшимся любопытным Загрибукой, но кроме пряного ветра ничто не нарушало покой его нюхательных рецепторов. Запахов живых существ либо не было, либо сладковатый аромат цветов его полностью скрывал. Посторонних звуков тоже не наблюдалось, хотя грозовые разряды в небе вполне могли их заглушать. Дример подошёл к самому краю окна и аккуратно перегнулся через подоконник.
– Эй, уважаемый Башкир-хан, ты там живой? – вопросил с плеча Загрибука.
В шумящей от ветра траве, под цветами, раздалось тихое ворчание:
– Да тута я, Загрррибыч! Пока всё тихо и мирно. Но чует моё сердце, есть тут загвоздка с зашурупкой. Ничё не просекаешь, Слипер? Ты ж прибабахнутая, в корень зрачки уткни!
Слипер вслед за Дримером перегнулась через подоконник и напряжённо замерла.
– Они живые!!! – Слипер слегка отшатнулась. – Цветы живые!
– Вся мировая ботаника рукоплещет тебе, сестрррица! – раздался из зарослей кошачий тихий голос. – Я тоже как-то не думал, что у кого-нить хватит фантазии заставить всю планету до горизонта бумажными искусственными цветочками! С чего бы это нам такая почесть?
– Да не, ты не понял. Они как мы. Они разумны. И от них прут какие-то волны. Что-то типа эмоциональных переживаний, но почему-то чересчур агрессивных.
– Я ничего не понял! – Загрибука, заслушавшись, даже забыл об осторожности и спустился на подоконник с плеча Дримера. – Что значит направленная эмоциональность?
– Так же, как мы передаем друг другу образы в словах, уговаривая таким манером понимать какие-то вещи интеллектом, так они передают эмоции, заставляя других существ переживать напрямую то, что в посылке мыслительной отправлено. Более высокая частота энергии.
– Ёктить-мог-ведь! – поёжился Дример по-ежиному. – Как-то не хочется тут напереживаться неизвестно чего!
– Эй, человека, аднака, – раздалось снизу, – спускай свои ноги на эту грррешную землю и позволь Великому Степному Духу направить их куда-ни-глядь-а-пофигу.
– Ща, котеич! – пообещал Дример сверху. – Загрибыч, давай, нахмурь интеллект!
Загрибука очнулся от задумчивости, осознал свое неожиданное местоположение на краю подоконника, едва не лишился чувств, но мужественно сгрёб себя в самоохапку и геройски взглянул на небо. Ему тут же пришлось слегка присесть и прищуриться, ибо прямо над окном прошла зигзагом здоровенная ярко-красная молния. Но зато сразу стало видно, что они находятся на первом этаже такого же высотного дома, архитектурный собрат которого смутно угадывался вдалеке.
– Разглядишь тут шо, – заныл он.
– Не дрейфь, героический ты наш! – погладил его Дример. – Вытаскивай прибабах и на фарватер!
Загрибука, опасливо жмуря глаза, уставился в небо.
– Восемь пятых в зените, касательная поворота под сорок пять, пять лепестков справа… Ну, ничего нельзя сказать наверняка…
– Мудро! – заметила Слипер нетерпеливо. – Наверняка можно сказать, что жизнь – такая штукенция, в которой ничего нельзя сказать наверняка!
– Ну дык вот, – продолжил Загрибука, – похоже, мы совершили самый что ни на есть Прыжок и теперь зависаем где-то возле Восьмой Спирали Великого Цветка, Лепестке эдак на двадцатом-тридцатом, коли считать от ближайшего к нам Северного Шва.
– Шо? Это ты с кем сейчас разговаривал? – Дример сдвинул юные нынче мальчишеские брови под Шапкой-Невредимкой.
– Не парься, бррратец. – Башкирский Кот высунул морду из-под огромного лилового цветка. – Просто мы далеко от истины, как и всегда. Всё, что он только что сказал, объясняет, например, следующее. Тута коротенько пролетает весна, но очень занудно с осенью. Здесь мерзкий климат, холодно и слякотно. Часто идут дожди али вовсе грозы. Это не самый уютный уголок во вселенной. Но в этой глуши хорошо думается. Сосредоточена энергия высокой частоты, а потому любое существо, зависшее в этой деревеньке, может неплохо подкормиться силёнками и восстановить душевное равновесие. А ещё на этом поле множество Путей Дхармы сходятся. Загрибыч просто дал нам примерные координаты нашего местоположения в Великом Веретене Миров. Вам, бесшкурррные, повезло. Сейчас тут короткий затесавшийся период тёплых ветров, а потому… Чувствуйте себя довольно сухо и комфортно!
– Это ты всё из его астрономно-ботанической галиматьи вывел? – удивилась Слипер. Она глянула на небо, а вместе с ней туда глянул с запачканной футболки совершенно натурально размагниченный Эл Йоргенсон.
Загрибука печально вздохнул. О нравы. Мол, вот она, молодёжь, ничего не шарит в точных науках исчисления звёзд.
– Слух, – Дример нахмурился, – а почему ты так складно всё это расписал сейчас, а в Лесу когда были, не мог ни черта сказать толком о том, где мы находимся?
– Видишь ли, – начал извиняющимся тоном Загрибука, втянув голову в и без того высоко задранные плечи, – я не хотел признаваться, что, как бы это сказать подобающе…
– Да уж говори как есть, чего теперь пузыри пускать! – Слипер нависла над карликом, засунув руки в карманы настиранных по самое полинялово шорт.
– Ну, в общем и целом, звёзды в Лесу были ненастоящие!
Слипер присвистнула и подтянула потуже рюкзачок за спиной, а Дример покачал головой. Кот же только странно хрюкнул где-то под окном, и на мгновение показалось, что это был таки кошачий сдавленный смех.
– Тэк-с, чё-то я не уловила тонкости шутки, – наклонилась Слипер к Загрибуке.
– Да какие тут тонкости? Ну, господин соврамши слеганцухи был, а теперь в чистосердечном признании срок себе коротит в надежде на амнистию. – Башкирский Кот взлетел на подоконник и сел, обвив лапы хвостом.
Он весь был в фиолетовой пыльце, которая снежинками покрывала спину, уши и оседала на усах смешной бахромой, отчего кот стал немного смахивать на пыльного дедушку, надолго забытого в шкафу. Обмахнув лапой морду и смачно чихнув, Башкирец продолжил, сверкая зелёными блюдцами глаз:
– Засим, кладя руку на печень, клянусь перед всем комсомольским собранием селезёнкой, что господин ентот самый, сей же час, молвил поражающую своей прямотой пррравду!
Дример с подозрительно ласковой миной обратился к коту:
– Потрудитесь разъяснить, уважаемый, а то век вам шпроты не видать будет! – И он грозно упёр руки в бока.
– А чего, чего? – Кот деланно сконфузился. – Да всё верно говорит Загрибыч. Звёзды тамошние Лесные какие-то были странные. Они вроде как светят, а излучению от них нету вовсе. Я тоже долго гадал, откель такое чудо.
– Похоже, мы с тобой, братец, как два лопуха у сельской дороги, одни тут не в теме! – Слипер обернулась к Дримеру.
– П-п-п-поймите, ребзя, – подал голос карлик извиняющимся тоном, – не хотел я ронять честь и достоинство учёное, а потому приукрасил доводы и выводы свои пред вами тама, в Лесу. И всё время сам искал отгадку чуда ентого несусветного. Строил разные обсерватории по всем законам друидской механики и фэн-шуя таки ёп-понского, и так крутил и эдак, ан результат был всегда один.
– Но вы же сами оттуда, местные. Вы же Лесные! Вам ли не знать было? – Слипер отчаянно смотрела на кота и карлика. – Что ж вы нам извилину морочили столько времени? Мы с братом голову сломали, гадая, откуда в чаще той оказались, и шо цэ такэ.
– Ошибочка, сударррыня, – кот прищурил внезапно посиневшие раскосые глаза и изогнулся гадюкой, – мы в Лесу тоже взялись всем на радость вдруг и невесть откуда. Я туда попал во вполне упитанном размере, в самом расцвете и так далее по выкройке. А вы уже там и вовсе были. Так шо соблюдайте очередь, граждане!
– И я тоже. Типа, по очереди! – Загрибука, довольный кошачьей поддержкой, смело затараторил: – Просто однажды проснулся посередь круга земляного, и всё. Глядь, а вокруг Лес стоит. Ну и по каким исходным данным гадать-то? Стал потихоньку обосновываться. Жрать вроде было чего… Грызлик вот помогал, таскал всякое, что найдёт. Ягодки там, грибочки…
– Хе-хе, – усмехнулся кот.
– И обязательно было загреметь в данную милую фиолетовую оранжерейку, чтобы выяснить всё вот это и нормально поговорить между собой? – подняв глаза к потолку, вздохнул Дример.
– Дык ты, Дример, всё намёками да намёками, – пытался Загрибука оправдаться. – Спросишь чего коротенько, да и пошёл дальше бухтеть себе под нос. Откель нам знать, что и кто у тебя в мозгах копошится? Поселенцы лесные, наоборот, все думали, что вы сами когда-нибудь всё открыто расскажите про Лес, когда Час Че и Минута Му придут.
Поражённые, Слипер и Дример стояли и недоумённо смотрели друг на друга.
– Звёзды мёртвые. Лес кругами замкнутыми. Смекаешь? – Новоиспечённая сестра подмигнула брату.
– Я – существо исключительно понимающее! – кивнул тот в ответ.
– Если б не та травка…
– Да, могли бы основательно там подвиснуть! – вторично качнул головушкой Дример.
– Вы о чем, сапиенсы? – Загрибука заинтересованно глядел то на брата, то на сестру.
– Ловушка это. Лес – ловушка. Циклический капкан! – повернулась к карлику Слипер. Педагогический взгляд Эла Йоргенсона с её футболки уставился на Загрибуку.
– Не врубился я, – отрицательно замотал в ответ Йоргенсону головой тот.
– Дык, чай, не дровосек! – Слипер заходила вдоль подоконника туды и сюды. – Ты вот сам много помнишь из того, что было до того счастливого пробуждения на лоне природы?
– Ну… Да ничего! Ничевошеньки я не упомню напрочь! Смекаю только, что как-то меня сразу собственный внешний вид смутил. Да и то не особливо!
Слипер в нетерпении развела руками:
– Вряд ли ты думал, что попал в салон красоты. Я по существу спрашиваю.
– Ну, типа, был я раньше не тем, чем проснулся в Лесу. Какие-то тёмные закоулки моих мозгов всегда это помнили.
– Смекаешь? – Слипер опять повернулась к брату.
– А как же! – Дример тем временем пытался в глубине своих широких карманов найти остатки лиственной трухи, ибо хотел закурить.
– А чего такое? – Загрибука, окончательно заинтригованный, вертел головой.
– Да то, что все мы там, в Лесу, оказались исключительно благодаря неуклюжести проведённого Прыжка. Допрыгались, зайчики. Такого, граждане, мы Тура Хейердала дали, что могли бы и вовсе среди чащи той Великое Ежемгновенное Обновление встретить!
– Кхм-кхм, – прокашлял тихо Башкирский Кот, – не совсем так, дрррузья мои.
Все повернулись к нему.
– Я в некотором роде вольнонаёмный и праздношатающийся в этом палисаднике.
– Это как это так?! – Все воззрились на зубастую полосатость.
Кошачьи глаза приобрели янтарный оттенок, и исчезающая в воздухе пасть с явной неохотой проворчала:
– Хожу где хочу, типа, понимаете? Я по доброй воле в Лесу оказался. Точнее, по безалаберности природной своей.
– Так, стало быть, ты знал, куда направлялся и откуда явился, и молчал? – Слипер не могла поверить в это.
– Не совсем. Я ж феномен. Я уже говорил как-то об этом. Но вы не удосужились обратить всецело своё внимание на мои чуткие слова о тонкой природе кошачьей пунктирной вездесущности. А дело сложное, надо сказать. Во вселенной, дрррузья мои, есть много Блуждающих Коридоров По Связям С Общественностью.
– А-а-а-а, это я помню, ты что-то такое говорил уже, – Слипер наморщила лоб.
– Не отшибло! – радостно подтвердил кот. – Так вот, я не только сам по себе имею возможность к расширенной воспринимаемой территории для променадов. Но меня ещё и стаскивает в эти самые Коридоры, едва они слишком близко появятся, шкандыбая по вселенной, словно пьяный почтальон ощупью по зимнему вечернему подъезду, в котором ещё весной подрезали все лампочки. И вообще, сдаётся мне, лучше б вам закончить это задушевное собрание и пойти до того самого дому, и спросить там живущего обо всём этом. Чует моя правая задняя лапа, что он вам больше интересного расскажет. И не спрашивайте, откель сие знаю. Я ж стррранный, сам себя не разумею. Знаю и всё. Приход у меня такой, напрочь пунктирный. То здесь прихватит, то там подцепит. Короче, где накрыло – там и уразумел!
Все переглянулись и поняли, что, сколько ни оттягивай момент, а шагнуть в окно придётся. И от этого стало неуютно и чужедально.
– Ладно, феномен, пошли, – сказал Дример коту, залез на подоконник и сел, свесив ноги в сандалиях вниз. Затем обернулся к Слиперу: – Кота не сожрали. Глядишь, и нами побрезгуют!
