Илья Кнабенгоф
Сборник стихов 1990-2020
Те берега не стоят ожидания.
Живущие стремлением доплыть до маяка
Частенько лезут в петлю, не выдержав страдания
Той жажды, что несёт по жизни их.
Бегут стремительно, в мечтах своих летают,
Они и жить воистину при этом забывают,
Мираж в пустыне – ориентир для них.
Горят желанием до рая достучаться,
Но глухи те врата до ищущих чудес.
Без радости в душе до них и не добраться.
Печали камень по пути лишь набирает вес.
Блажен, кто вёл корабль свой средь снов,
И очарован чудом был своей дороги.
Он в радости свой Путь и начинал
И в ней преодолеет все пороги,
Узрев улыбку Серафима у ворот.
Мир – радости купель. (Хаос) Аминь. И новый поворот
В скитаниях средь узоров Лабиринта.
Противоречие радости уму
Гоняет человеческое сердце в ритме спринта,
Где ленты финишной в забеге отродясь
Никто не видел, как и старта не упомнил.
Учёный ум свой пониманием наполнил,
И впал в тоску, игрушку разобрать стремясь.
Сидит поникший, на полу вразброс детали,
А чтобы заново собрать, прости, но нужно Волшебство.
И птичка не поёт под дулом микроскопа,
И мир, приколотый булавкой, не радует давно.
Ему не может вся его наука
Дать радость чистую земного бытия.
(Бог) В том есть различие мудрости и знания.
Расходятся дороги здесь, и в том есть Я.
(Человек) Куда же мне идти, коль камень средь дорог Ты?
Любой тропой идти – петлять в лесу ума!
(Бог) Дан компас мной тебе надёжный, человече,
Ему название – Честность. Он выведет тебя.
Игрой ума и слов рождается реальность
Объектов и решений. То – есть твоя Судьба.
И проведёшь ты жизнь с улыбкою счастливой,
Коль будешь честен с миром, и с собою до конца.
(Хаос) Совет хороший, но позволь: коль следовать ему,
Неплохо было б и Тебе решиться самому
Спросить себя «Зачем покрыто тайной бытие?»
Сколь романтично не было б свиданье при луне,
Но знаем оба мы, кто в истине и с кем под чем пылает
Огнем сердечным, повстречавшись с призраком своим.
(Бог) Так вся проблема в равновесии «память и забвение»?
(Хаос) Проблема в выборе, который был всегда ничьим!
То – есть природа самого проявленного мира.
Познания голод утолим лишь поиском себя.
Но коли вместо отражения зыбкого на миг Ты
Увидишь зеркала поверхность – потеряешь «я».
(Бог) Да, по краям Пути две пропасти извечно
Зияют, разделяя чувства с поиском ума,
Но сколь бы шатким не казался мост тот через вечность,
Однако по нему всё время бегает толпа,
И веселится и грустит, сменяя слёзы смехом,
И ритм жизни заключён в том танце волшебства.
Не прячет дирижёр лица под маской тайны,
Узреть его возможно, коль остановиться в па.
Познавший тайны построения вселенных
За край ума шаг сделать должен быть готов.
Лишь там увидит он Источник Мироздания,
Лишь там проснётся от волшебных снов.
(Хаос) Нет, не кончается на том познание всех истин.
И есть вопрос, страшащий всех ответом.
Коли ответить на него – прощание с приветом
Сольются в миг безвременный навек.
Так миллион догадок строит человек,
Пытаясь влезть на ель, не ободравши зада.
От райских кущ меж тем несёт палёной вонью ада,
И в лузу треугольную квадрат не закатить.
(Человек) О, Боже, кто я? (Бог) Человек! (Хаос) Ответ такой едва ли
Дух остановит от желания скинуть тяжесть сна.
(Бог) Ты – дух! (Хаос) Ещё мгновений пара,
И человек узнает суть того, что он – игра Тебя.
(Бог) Извечно чувство сострадания во вселенной,
Что сильные испытывают к братьям слабым,
И се – естественное среди звёзд. Так снегом талым
Уходит лёд незнания из тех, кто духом мал.
Чем более живые высоки в своих стремлениях,
Чем больше мера силы их возносится в мирах,
Тем ярче разгорается любовь, и тем быстрее
Спешат они на помощь вниз, туда, где правит страх.
(Человек) Нет справедливости в природе,
И всё во мне разделено!
Я сам себя понять не в силах!
Чего же мне достичь дано?
И рад бы счастье обрести,
Но пониманию открыто,
Что бездна всех моих желаний,
Как пить дать, не имеет дна!
И эту бездну отворя,
Я вряд ли изопью всю меру.
Так Мастера земные смело,
Себе открыв на то глаза,
Рекли: «Топить желания в Лету!»
В отсутствии «хочу!» есть радость.
(Бог) Узнал он Путь! (Хаос) Но сколь идти!
Здесь явно Хаоса я чую проявление –
Сказать рыбёшке и змее «Лети!»
(Человек) Да, я смогу! (Бог) Он сможет!
(Хаос) Да и куда деваться?
На все дороги здесь один вокзал!
И Дерево Желаний, цветок Твоего сада,
Исполнит всё ответственно, чего б Ты не сказал.
Но вот цена вопроса… (Человек) Опасна, иль чрезмерна?
(Хаос) Опасность море не таит, и чаш не подберёшь.
Насколько и чего готов ты сам лишиться,
Чтобы явилось к месту то, когда ты позовёшь?
Как ни крути, а на два стула
Трём индивидуумам не сесть!
И слышавших хлопок одной ладони
По пальцам в мире можно перечесть.
(Человек) Я, побродив по свету, всего с избытком видел.
Вкушал я разное везде, и разное стяжал.
Но лишь той полнотою я чувства все насытил,
Как встал передо мной вопрос, который я искал.
(Бог) Они находят Твои двери, что вечно по ветрам плывут.
Минуя все мои пароли, смеясь, границу перейдут
От Логики Вселенных в Хаос, но в том не вижу смысла я.
(Хаос) Зовёт их материнской крови песня. То – за пределами ума!
А потому, Великий Разум, то – вне путей Твоих бежит.
Но все они к Тебе вернутся. Растает снег, сколь долго не лежит.
(Бог) Я лучших приключений и чудес им предложу от самого рождения!
(Человек) Да, тут, не покривив душой, могу сказать: Не одного веселья,
Но и страданий вдоволь на меня пришлось!
Не счастлив я, хоть, видит Бог, всего сполна досталось и далось,
И полон дом мой и сума, и мир в моей душе,
Но, коли многие вокруг меня в слезах страдания тонут,
Я всё отдать готов им, и дорога та – по мне!
(Бог) И это чувство светлое жемчужиной прекрасной
Пылает маяком в ночи всем тем, кто ищет Путь.
То праздник бытия, то радость дара чистого,
И ты, сын человеческий, сосудом ему будь.
(Хаос) Идущий по Пути достигнет, несомненно,
Краёв тех горизонтов, что перед ним лежат.
И, рано или поздно, тот праздник всех настигнет.
То – времени вопрос, и ангелы кружат
Над всяким из живых. К чему же сострадание?
Так каждому наступит время яблоку упасть.
В реальности без времени к чему соревнование?
Живи же, человек, в сейчас, чтоб радости не красть,
Не жить пустой надеждою, по дню тому тоскуя,
В котором все твои проблемы будут решены.
Коль ты найдёшь любовь и счастье в миге пребывания,
То все дальнейшие стези тебе предрешены.
(Бог) И в этом чудо есть. Се – Жизни полнота. Одно.
Как яблоко не поверни – все стороны прекрасны.
И видятся различия, но ясно,
Что листья те всё ж с древа одного!
(Хаос) И потому беседа наша, в споре зарождаясь,
Придёт к согласию всегда, сколь долго б не вилась.
Она есть наслаждение и игры осознания,
И клятвы все падут, чем сторона б не зареклась.
(Бог) Так чудо триединства извечно проявляет
Себя средь тысяч образов, средь миллиардов душ.
И как бы грозно не звучала музыка и долго,
В конце той пьесы весь оркестр громко грянет туш!
(Человек) И неразрывность эта смеётся и танцует
На глубине сердец живущих, коим нет числа.
Удары, что в груди моей стучат, созвучны ритму,
В котором дышит космос весь. Укачивание сна
Великого того рождает чудные видения,
Что шествуют по серой водной глади. То – Времени Река.
И я средь них иду, меняя облики беспечно,
Спектакль грандиозный тот не ведает конца.
(Бог) В том нету беспокойства, человек, ведь даже если что-то
Пойдёт не так, и зримое исчезнет без следа -
Я всё восстановлю, покуда живо время,
Пока не найдена причина мной «откуда Я».
(Хаос) И даже если Ты, Творец Всея Вселенных,
Вдруг осознаешь собственное семя бытия,
И время остановится, прервав поток сознания -
Всё ж не волнуйся, ибо есть на ту возможность я.
Я беспричинна, нету мне познания!
Над мной ничто не властно. Я есть извечный дар,
Способный проявить желания любые,
Водою напоить воображения жар.
И даже если вы познаете ошибку,
Заложенную мною в Уравнении Жизни Всей,
Закончатся Пути, замрёте в изумлении…
И мига не пройдёт, как вам опять седлать коней!
Так я сама в себя без устали играю.
(Бог) И так я сам в себе себя осознаю.
(Человек) Так я всем бытием от века наслаждаюсь.
(Тайна, голос за кадром) Так я, неузнанная Тайна Волшебства, смеюсь и хохочу.
(Конец пьесы закусывает хвост, становясь началом)
(с) 2011, Питер
Цикл «Йетитьская богомышь»
Рентген души.
Увидеть трудно в человеке душу,
Невиданную птицу, крылами бьющую наотмашь,
Ту, что запуталась в сетях.
В лицо иное часто говорим,
Не то, что просится наружу через прутья.
Где плакать хочется – улыбкой осветя
Слов осторожных шарканье, смеёмся.
А в миг счастливой радости порой
На горло горю давим, чтобы не завыть.
Умело истинное скрыть – возможно.
Труднее это, коль увидел, позабыть!
Приходится порой при встрече здравия желать
Тому, кому конца худого жаждешь.
Протягиваем руку. Предательски щекочет холка дыбом.
Проклятья в языках.
То нелегко: капканы и уловки обойдя,
Почуять сокровенное сияние и взмах
Трепещущего изнутри крыла,
Вспять обратить вино водой сквозь трещины арыков,
Спустить на тормозах, какой прекрасной ложь бы ни была.
Боимся показать, кто есть мы в самом деле,
От первого глотка и до последнего «прости».
Сюжет меняется, актёр тасует роли -
Сквозь это всё приходится нести
В глубинах тёмных за семью замками
Израненную птицу в чём матерь родила,
Неузнанную, что сплёвывает кровь обид
На простынь кафельную,
И всем прощать, как нам прощают,
Тихонечко давя на тормоза.
Не бойтесь, господа, я вас не выдам!
Спокойно, дамы, улыбайтесь! Я – не прокурор.
Но почему мне с детства Бог всё ж даровал умение
Сквозь окна глаз заглядывать за прутья птичьей клетки,
Чтобы пожизненный там видеть страха приговор?
(с) 19.07.2013, самолёт «Москва-Норильск»
Отгул.
Хлобучило. Таскало по периметру,
Шкребая стены остатками ногтей.
Четыре – слишком. Две – казалось, мало.
Один загнусь, но боязно врачей.
Осколками, чебучными проделками
Всплывает память, грозит обрывом шнур.
Скользя ладонями, спиной с коленок навзничь,
Рывками фотоснимка танцует абажур.
Стеклянной банки аромат фиксажный,
Пластмассы вкус на языке. Горю. Снег тает на зрачках.
Спокойно, девочки! Ровно дышим, мальчики!
У папы отпуск, и нежится в раю его душа в оранжевых очках.
(с) 19.07.2013, самолёт «Москва-Норильск»
Норильск.
Суровая судьба Норильска.
Средь выщербленных «чёрною пургою» стен,
В пару тумана, жмущегося долу,
Снежинок медных безнадёжный плен.
Здесь красною чертою перечёркнута Надежда,
Петляя меж двухсот семидесяти аптек,
По тундре носит стружку ржавую сквозняк небрежно,
С высотных труб срывает оземь дым,
Им, словно сажей и углём, пропитана одежда.
Он одеялом прикрывает горы, словно Серафим.
И шефствует рефрен, что нынче город – кладезь и возможность,
За три зарплаты однокомнатную можно прикупить,
Заморские изыски – не такая уж и сложность,
Тут в «-60» любимую клубникой насмерть можно закормить!
И здесь я понял про себя нежданно,
Что каждый – где родился, там всё ему милей.
И не в зарплате дело, не в северных надбавках!
Но мне в болота питерские хочется скорей
Вернуться, всласть простудой надышаться,
И, завернув в шарфы мосты, услышать крик ворон.
Я не готов в Норильске жить ни за какие деньги,
Я просто безнадёжно в Ленинград влюблён.
Я здесь за три рубля готов мести дворы метлою,
Жрать чёрствый хлеб и брюкву с пластмассовой лапшой,
Ходить в обносках, на «блошином» покупать посуду.
А кто-то ведь живёт в Норильске, и так же в него втюрен всей душой!
(с) 21.07.2013, самолёт «Норильск – Москва»
Территория собачьих сердец.
Плывущей тенью фонари
Гуляют парой в этот вечер.
На Невском шириться река
Огней веселья. Окна в ряд.
Кому нужны стихотворенья
Средь гомона рекламной пыли?
И даже на десерт ни строчки!
Свечу задует пред иконой в снегопад.
Всё потемнеет. Крепче станут вина.
Прищуриться придётся читателю в метро.
Всё было так легко, комфортно и красиво!
Вчера лишь пригубив, сегодня вся страна в говно,
За обе щёки хрюкает и ржёт
Над шутками похабными с винтажным матюгом,
На сиськи голые облизываясь, дрочит.
Всё по х-ям! На всё – еб-сь конём!
Как верно Арамис предрёк, что в воду глянул очно:
Проблемы будут с быдлом, коль перевязь пуста,
Нет нынче шпаги удалой снести башку мерзавцу,
Сравнявшему частушки блядские и Божии Слова.
И все теперь равны! Всё вроде поделили!
И прачка гению орёт: «А ну, давай, мочи!»
Все дружною толпой бредут под телевизор,
И радуется Шариков! И в полной «ж» врачи.
Боюсь я, не войти мне в Царствие Отцово,
Коль вместо сострадания буддистского, етить,
Растёт во мне желание рукой нащупать саблю снова,
И благородный хлеб от плевел наглядно отделить!
(с) 21.07.2013, самолёт «Норильск-Москва»
Орда (хроника реинкарнаций)
Я запах лошади люблю,
И чуть шершавый край у лезвия ножа.
Мне чудится, что волосы мои заплетены в косу,
Я сплю в степи, и чуток край у сна.
По несколько недель идём землёй бесплодною,
То солнце сядет в горные хребты, то соляные берега озёр краями,
Свистит лишь ветер в левом ухе сквозь железное кольцо,
От Иссык-Куля меж Аральскими морями.
Бредёт отряд без солода и пищи,
Хромым Великим посланный в дозор,
Лихая слава воинов кроит следы истории.
Один припрятанный за поясом златой – позор!
Немые тени юрт, кумыс в кувшинах медных,
Разлёт бровей монгольских с восточной красотой.
Я помню себя там, где загнанные кони
Вперёд летели пущенной стрелой.
И я кричал, сзывая братьев верных,
Прокладывая путь, что смуте положил конец.
И будто, как вчера, переступив порог Хромого,
Вхожу я о победе доложить в его дворец.
(с) 25.07.2013, самолет «Питер-Екатеринбург»
Первое дыхание осени.
В тот раз, в ту самую минуту, в тот же вечер
Поймать радиостанцию в сачок,
Сквозь турникет на волю мимо кассы,
Поставить ей «пятёрку», дуре! Да и то – не счастье,
А лишь на сумрачном болоте маячок.
Апорт! Минор на третьем такте.
Стаканы в стену, занавесками дожди.
Мы с осенью ругаемся по нотам,
Размазывая майонез диезами лапши.
Шестой трамвай несёт в седьмое пекло,
Закладкой в книгу буревестника перо.
Отпив вина, шепчу о продолжении заветном.
О, милая, не трепещи мне листьями в лицо!
Мерло окислится маджентой в предзакатье,
Слепая одурь форточек отхлопает по ледяным ногам.
Я знаю, дорогая, что так надо, Но август мой!
Ты раунд первый проиграла в Питере небесным львам!
(с) 25.07.2013, самолет «Питер-Екатеринбург»
Верхняя комната Тёмной Башни
«Какого это – дойти до самого конца, и узнать, что верхняя комната Тёмной Башни пуста?» (с) Стивен Кинг «Тёмная Башня».
Фортепианный звук воспоминаний
Из комнаты с погасшим светом,
Часы песочные пересыпают впечатления,
Ждёт пальцев трубка с душистым табаком.
Камин гоняет тень по белоснежным стенам
Среди пробирок, колб, реторт,
Перед окном огромным во всю стену
В «гляделки» стул играет с единственным столом.
Вина невиданного пол бокала
На шахматной доске стеклянной,
Там замер пат объявленный когда-то
В углу зажатым королём.
Ту комнату рассвет не потревожит,
И мареву закатному нет места,
Там, где в окне вселенные кружатся,
В которых потерялся Он азартным игроком!
(с) 15.08.2013, Керчь
Предсказание
Сколь необычное во чувствах сочетание
Во мне рождается, едва лишь остановлен на ребёнке взгляд.
Во умиленье, с пожеланьем счастья
Подкрадывается печали с сокрушеньем яд.
Не трудно угадать развитие сюжета,
Не тяжело предречь в судьбе те знаковые вехи,
Где крылья опадать начнут, где съёжится то счастье,
Что светится в глазах покуда сквозь души прорехи.
Я раны первые читаю между строк,
Где ангела невинность спотыкается об камни
Тяжёлых слов, исчадия семейного скандала,
Где звон стекла и слёзы, и в сказку рвётся явь.
Зелёнка на коленках, ночь сквозь скарлатину,
« Я не люблю тебя!», и пенка в молоке, лишь рот раззявь.
«Тюфяк! Слюнтяй! Я не хочу такого сына!»
И первая попытка вскрыться, нелепо, неумело, как первый метр вплавь.
А кто переживёт капканы детства,
Смертельные укусы осложнений, воспаления, хвори злые,
На сколький лёд эмоций развито̀го эгоизма
Шагнёт, дыханье затая, на наготу воззрившись, как впервые.
И вот оно: «Она моя! Хочу!
И ту неплохо бы! И эту! Всё моё! Не трожь!
Руками не тянуться! Глазами не смотреть! Порву на части!»
Так ползать учится проснувшаяся гадина с названием «ложь».
Но даже если дитятко пережило и юность,
Зажили вены, папа с подоконника поймал,
Не принесла в подоле, в наркоту не влезла,
А первым опытом любви была постель, а не подвал,
То тут же расцветают шрамы самоутверждения,
Короны самоизбранности, мороки понтов,
И если мнение общественное не съело с потрохами личность,
То будь готов к строительству взаимоотношения мостов.
Коли душа проснуться к тридцати не пожелала,
Считай, все шансы нелюдью прожить до крайнего порога.
А коли к сорока в дому ребёнок не смеётся,
То верный признак – с призраками будешь доживать!
Прибавь сюда политику, налоги,
Бессонной ночи аллергию, предательство друзей,
Любовницу, работу, лишний вес, изжогу,
И вот уже к закату дело. Пора седлать коней,
И прахом лечь в компостное обличье,
Стереть себя с делами вкупе тряпкою с доски,
Прослушать на десерт «Как ты всех задолбало, старче!»,
И помереть морозным утром в ледяной тоске.
Всё это я заранее читаю
В счастливых и сияющих глазах с бровями на излёте
Той дитятки, что весело люлюкает
У папы на коленках, на соседнем кресле в самолёте.
(с) 29.09.2013, самолёт «Ростов-Питер»
Ленинградская ночь
Мы все пожирали подобные ночи без хлеба.
В стакане, на дне расслаблялась хитрости хватка.
Ни в чем упрекнуть не могу я людей, сколь не жажду;
Над всеми маячит наотмашь зловещая тапка!
Я пью пол стакана за раз, да уже и не морщусь.
Не каждого радостью встречу, кто мне улыбнётся.
Прозрачней вокруг пелена и со зрением лучше;
Не всё то в конце хорошо, что со смехом начнётся!
Кружатся пустые мечты, транспаранты и речи,
Дети стареют, на лавки двора осыпаясь.
Всё тот же пакет молока, всё те же кастрюли.
Шаркает кот-сторожил, от бессонницы маясь.
Под белую ночь пол стакана воды из-под крана, -
Так делал мой дед, мой отец, век ночей ленинградских.
Всё так же гоняет июнь мяч по полю от сетки до сетки.
Смотрит в зеркало Жизнь на меня под небритою маской.
Нам придется увидеть деревья снова большими,
В темноте чердака приоткрыв дверь любви поцелуем.
Одуванчика пух я сдую в лицо, улыбаясь.
Жаль, это пройдя всё по кругу, мы снова забудем!
Мы все босиком среди ночи у окон стояли,
Смотрели на звезды. И с нами всё будет как надо!
Мы верили в то, что вовек не потрогать руками,
И в мамину руку, что волосы нам растрепала.
(с) Май, 2014, Питер
Сердитые ёжики
Сердито ёжики сопят из-под кустов,
Немножко просят молока
Напиться у коров,
В ответ коровы лишь мычат,
Мотают головой, не понимая слов,
Поэтому всегда
Все ёжики сердито сопят из-под кустов.
Кулинарные советы Хогвардса для малышей
Чтоб сделать заговорное магическое варево,
Нам запастись терпением понадобиться тут,
Процесс занудный напрочь, и крайне трудоемкий,
Иначе всё насмарку и супчику капут!
Заглянем в книжку деда, перелистнём вступление,
И с первой цифры, затая дыхание, начнем,
Держа в уме желаемое, мыслями не дергаясь,
Рукою твердой мы в кастрюльку кипятка нальём!
А далее по списку: две ложки учепятлей,
Да горсточку пузявок прижать в сковороду,
Залить калявалякой, посыпать загибулькой,
И зашипать поставить на дулькином газу.
Берем кастрюльку пухлей, туда положим тыжды,
По краю пиндипопелей нарежем по чутка,
Пол ложки залипопы, чутка шмундя и кнопеля,
Замочим в дуле брыкосы, развеем на фига,
В фихне замутим пытрус, и поперчим зипапусом,
Две лапки жопоножки, и три хвоста пугрей,
Икру живологлота, глаза незрелой хляпести,
И для пущачей нежности соплястых пузырей.
Всё это мы мешаем, закручиваем, лижем,
Плюем туда нещадно, в непыть её туды,
И в час, когда безжало нас мокрюче замутнило,
Бежим до нашей сморкнутой лядой сковороды!
Одно в другое бахаем, залапаем и пужимся,
Читаем бегло Маршака, и клятвенно клянём
Почём стоит на пуде свет ни пса девятозванного,
Всё тазом медным накрываем, и немного ждём.
На стол подать не похухоль, а трицеплячье бидечко,
Украсить хряпой огородной, шмаклю на десерт,
Зовём гостей, по ком звонит деликатес до имечку,
Привязываем к стулу и млёй орём: «Обе-е-е-е-е-д!»
(с) 01.09.2014, Питер
Заячье царство
(Сказка о рэкэте, народе, политиках и силовиках).
В королевстве заячьем жили припеваючи
Зайцы всеразличные с ушами наготовь,
И было-то проблем у них на рупию с копейкою;
Шубейка в тон на холода, капуста да морковь.
Серьёзных бед на поселенье не ходило издавна,
То там простуда хватит, то линька по весне,
Но завелась нежданная зараза близ околицы -
Лисица хитроумная, душой не во Христе.
На той жучарной бестии, слюнями по крольчатине
Стабильно исходившей, печать «рецидивизм»,
Характером падлючая, пародонтоз и кариес,
Хвост рыжий весь в проплешинах, артрит и ревматизм.
Лиса, закоченевшая от недостатка нежности,
Внимания, заботушки, слетев с катушек в миг,
Сама себя науськала на пакость окаянную,
Заковыляла к волку, охромясь, болотом напрямик.
Пришла: «Салам алейкум, брат!», в ответ ей: «Гамарджоба!
Какими тропами, сестра?»– «По делу я к тебе!
Тут зайцы недалече обосновались крепко,
Капусту жрут с морковью, медитируют на пне!»
В ответ на гон по фене расслабилась волчара,
Давно не приходилось слыхать такую речь,
Но помятуя о годах былого беспредела,
Расставил когти серый, и снизошёл изречь:
«Я в курсе. Что с того? Мне то без интересу!
Носиться за ушастыми – не та уж моя прыть!
Я мирно по курятникам гуляю раз в неделю,
Диету соблюдаю, чтоб на луну не выть
От остеохондроза, ОРЗ, панкреатита!
Отбившихся курей никто не хватится, поди.
А свяжешься с твоим, лиса, подляным бандитизмом,
Дык навлечёшь облаву в лес, не дай-то, господи!»
Лиса в ответ: «Пахан, ты в теме не гарцуешь!
Я ща на пальцах выверну, как смуты избежать.
Раз в месяц получать с тобой мы будем зайца даром,
Ты лишь изобрази пред фраерами кровожадь!
Ты ж по утрам трусцой всё равно без дела бегаешь,
А надобно лишь пару круголей вокруг кролей
Нарезать показательно, рыча с периодичностью,
А дальше я по плану исполнения ролей
Во гневе честном праведном являюсь к населению,
От страха поседевшему, «спасителем с небес»,
И требую оплаты по тарифу «проф. защита»
Одною жертвой в месяц в виде заячьих телес!
И никакого кипежа! Все мирно кочумаем
По хатам по своим без хулиганства, крепко спим.
Ты от инфаркта вокруг зайцев бегаешь спортивно,
Я защищаю от тебя их, их же и едим!
Всё мирно, добровольно, с печатью в договоре,
Без драк, демократично, и заяц на обед!»
Тут волка встрепенуло, он волчий глаз прищурил,
Прикинул «что почём» по факту наименьших бед.
Бандитскую проворность не до конца утратив,
Он прыгнул на лисицу и челюсти сомкнул!
Так революционный план переворота власти
В который раз бездарно не сложился, утонул.
Волк старый был, матёрый, всё в жизни повидавший,
И революций много хитрожопых он видал.
Он помнил, чем кончается судьба не по понятиям
Братков по беспределу, и кто куда пропал.
Свернув лисице шею, пресёк он искушение,
И рассудил по предложению весьма умно;
«Уж лучше с зайцами дружить, да и вообще по возрасту
Мне вегетарианство прописано давно!»
Пришёл волчара к зайцам, по честняку всё выложил,
Сдал подлую лисицу и план её гнилой,
Раскрыл перед ушастыми суть рэкета в деталях,
Предостерёг, напутствовал, чтоб не велись ни в кой!
А далее, как в сказке, всё пошло у волка с зайцами,
Всё по судьбе наладилось, под звёздами сошлось.
Вполне официально на службу в царство заячье
Охранником с зарплатой предложение нашлось!
И нынче, как в раю, у волка расписание;
Диета – фрукты, овощи, любимый бег трусцой,
Респект и уважуха, любовь за службу верную,
Расчёсан и обласкан, и на душе покой.
Мораль сей басни на глазу без преувеличения:
Всяк может применение найти в миру любви,
Коль он готов по совести жить честно, без насилия,
Пойти на жертвы малые и счастье обрести!
Так Богом уж заведено для всех, разум имеющих,
Что сильный должен защищать всех, кто слабей его!
А потому средь всех великих воинов – единственный
Велик лишь тот, чья сила послужила во добро!
(с) 17.07.2014, поезд «Питер-Тверь»
