Илона Шикова
Вредина для Чемпиона
Глава 5
Наши дни…
За окном уже потемнело, но даже при свете фонарей видно, как идет снег. Интересно, сколько я простоял в одной позе, ни разу не пошевелившись? А всё эти чертовы воспоминания, чтоб им пусто было. Поворачиваюсь к окну спиной и смотрю на часы. Начало шестого – так много времени прошло. А казалось, день только недавно начался.
В голове пусто, точнее остается только одна мысль – ехать или не ехать? Вопрос, на который я третьи сутки не могу найти ответа. На душе тяжело и мрачно. Такое чувство, что все кары небесные разом свалились на мою многострадальную голову. И от этого только хуже.
Так ехать или все же не рвать себе сердце? Не бередить себе душу и забыть обо всем?
– Алексей, я к тебе, – в конференц-зал входит начальник службы безопасности, заставляя меня отвлечься от грустных мыслей.
– Давай завтра, Роман Иванович, – кривлюсь в ответ, показывая, что не настроен на конструктивный диалог.
– Завтра, так завтра, – спокойно отвечает мужчина, но не двигается с места, глядя на меня.
– Что? – через несколько секунд молчания я первым задаю вопрос.
– Ты все же решился продать бизнес? – аккуратно спрашивает мужчина, а я в ответ стону.
Как же они меня все достали! Ну, сколько можно постоянно задавать одни и те же дурацкие вопросы?!
Я не хочу возглавлять компанию! Я хочу играть в волейбол! У меня еще есть шанс все исправить! Маленький, но шанс!
И что из этого им всем непонятно?
– Послушай, Роман Иванович, – тяжелый вздох в очередной раз вырывается у меня из груди. – Что вы все меня здесь прессуете, как пацана пятнадцатилетнего? Ты же знал, что я с самого начала хотел продать этот чертов бизнес. Но пошел у вас с Гришей на поводу.
– Но ведь… – мужчина пытается вставить хоть слово, но я его перебиваю:
– Никаких “но”, Роман Иванович, – слишком печальным голосом произношу, так как воевать со своими сотрудниками нет никаких сил.
Хоть и знаю я начальника безопасности давно, и он, как ни странно, всегда меня поддерживал, наставляя отца на путь истинный, сейчас весь его внешний вид меня бесит. А его появление в самый неподходящий момент раздражает. Однако теперь я четко понимаю, что поеду – хотя бы просто посмотреть на игру одним глазком.
Роман Иванович Василевский дружил с отцом еще со школы. Потом судьба ненадолго их развела – учеба в ВУЗе, семья, маленькие дети, однако спустя время они снова начали тесно общаться. Я не верил, что у них получится работать вместе – отец в роли генерального директора и Роман Иванович в качестве начальника службы безопасности.
Стоит признаться, что я ошибся, так как несмотря на столь огромную разницу в социальном статусе они продолжали дружить. К тому же отец платил Василевскому одну из самых высоких зарплат на фирме, а тот в свою очередь служил верой и правдой своему боссу.
– Послушай, Леша, – Роман Иванович повышает голос и пристально смотрит мне в глаза. Единственный мужчина в компании, кто не сильно задирает голову, потому что тоже довольно высок. – В тебе сейчас говорят эмоции, а не здравый смысл.
– Заканчивай с нравоучениями…
– Помолчи, – твердо произносит начальник безопасности, и мне приходится на время заткнуться. – Тебе же Григорий четко дал понять, что кроме Крестовского нашу компанию не купит никто.
– И что? – я все-таки не выдерживаю и задаю вопрос, прерывая недовольную речь теперь уже своего друга.
– То есть ты сдаешься? – не унимается Василевский. – И пять лет назад мы зря с ним воевали?
– Может, тебе напомнить, что произошло тогда? – вспыхиваю, как спичка, так как воспоминания пятилетней давности меня раздражают еще больше, чем бизнес отца. – Заметь, Роман Иванович, даже ты не встал тогда на мою сторону, и я ни разу тебя не упрекнул.
– Я пытался…
– Хреново пытался!
Как-то слишком резко вырывается последняя фраза, но за сегодняшний день меня так все достали, что я уже перестаю следить за своими словами. И плевать, что подумают обо мне окружающие – скорее бы свалить отсюда и больше никогда не возвращаться!
– Ты не прав, – тихо отвечает мужчина, и от его тона становится не по себе. Ведь зря обидел – тогда, пять лет назад, он был единственный, кто хоть как-то пытался повлиять на ситуацию. И сейчас я чувствую себя виноватым за свою несдержанность.
– Н-да, – после минутной паузы выдает Василевский. – Не ожидал от тебя такого. Ты – трус, Алексей, а Пантелеймоновы никогда не пасовали перед трудностями. Скажу по секрету, Крестовский все эти три с половиной месяца пристально следит за тобой. Любой промах – и он сожрет тебя с потрохами. За то, что когда-то посмел ему угрожать.
– Мне плевать, понял? – злость рвется наружу и сдерживаться не получается. – Найди другого покупателя.
– Это нереально…
– В противном случае я перепишу компанию на тебя, – нагло перебиваю мужчину, а он после моей последней фразы округляет глаза. – Что ты так на меня смотришь? Я не шучу, Роман Иванович.
– Леша, это же бред, – он пожимает плечами, все также удивленно глядя на меня.
– Если не найдешь покупателя, – хлопаю Василевского по плечу и криво усмехаюсь, – через две недели сам возглавишь “Oil-транс” и станешь нефтяным королем.
Подмигиваю и бодрой походкой направляюсь к выходу из кабинета.
– Ты куда? – слышу за спиной голос мужчины.
– Душу себе рвать, – бурчу под нос, в надежде, что до его слуха это не долетит.
– Кстати, – довольно громко произносит мужчина. – Ника Крестовская в Москве.
Я замираю на месте, а сердце пропускает несколько сильных ударов. Пальцы сами по себе сжимаются в кулаки, и дышать становится тяжело. Столько лет прошло, а я до сих слишком бурно реагирую даже на ее имя. Ненависть, которую я слишком долго прятал в недрах души, не давая ей возможности разрушить мою жизнь, сейчас с новой силой вырывается наружу.
Пять лет я о ней ничего не слышал, и вот от одного только имени меня бросает в дрожь.
– Мне плевать, – наконец-то произношу я медленно, чеканя каждое слово, – и на Нику Крестовскую, и на ее отца, – поворачиваю голову назад и встречаюсь с пристальным взглядом начальника службы безопасности. – Я запрещаю в моем офисе даже имя ее произносить. Это понятно?
– Абсолютно, – усмехается Василевский, но я так и не понимаю, что веселого он нашел во всей этой ситуации.
Резко отворачиваюсь и уверенным шагом покидаю офис.
Если бы еще также уверенно можно было бы сбежать от воспоминаний…
Глава 6
Ровное жужжание мотора успокаивает, а огромные хлопья снега, которые дворники убирают с лобового стекла, действуют на меня умиротворенно. Внутри бушует пламя, а в голове только одно единственное желание – повернуть руль и поехать домой. Завалиться в теплую постель, врубить телек и хоть на несколько часов забыться. Выбросить все из головы.
Но сердце не обманешь – оно рвется на волейбольную площадку, и я продолжаю давить на газ внедорожника, чтобы успеть к началу игры.
Кстати, автомобиль, который купил на честно заработанные деньги, я оставил, а вот три других, доставшихся мне от отца, сразу же продал. Половину средств перечислил трем детским домам – думаю, детишкам эти деньги нужнее, чем мне. А вторую половину вложил в ремонт небольшой спортивной школы, куда меня взяли тренером – хоть так я могу продолжать заниматься любимым делом.
Григорий, было, возразил, что работа с подростками будет занимать слишком много времени и сил, которые желательно потратить на дальнейшее развитие компании, но я резко пресек его пламенную речь:
– Или я тренирую и занимаю должность генерального, или валите нахрен со своей компанией.
Юрист побухтел еще пару минут, но больше не возражал. А я теперь три раза в неделю мог спокойно держать в руках волейбольный мяч. Да и ребята пришли в восторг, что теперь их будет тренировать столь опытный спортсмен. Еще и за глаза прозвали меня “Чемпионом”, даже не догадываясь, как больно это звучит.
В зал я захожу, когда заканчивается разминка. Тренер дает последние указания, и спортсмены двух стран строятся в ровную линию для официального открытия игры. Первым звучит гимн России, так как сегодня мы принимающая сторона. Весь зал встает со своих мест, включая меня. По телу, как и раньше, проходит дрожь от волнения – ради того, чтобы в твою честь играл гимн твоей родины, стоит заниматься спортом.
Но сегодня я не стою на площадке, и гимн звучит для других, но все равно волнительно. Я так же, как и мои друзья, прикладываю руку к груди в области сердца и тихо произношу выученные давно слова. Черт, ну почему в моей жизни все так сложно?
Заканчивается один гимн, начинается другой – болельщики продолжают стоять, чтобы почествовать наших соперников. Это последний матч в отборочном туре, после которого начнутся финальные игры чемпионата мира. За границей, не у нас, но мы твердо верим в победу своей сборной.
В принципе, наша страна уже обеспечила себе место в финале, и исход сегодняшней игры никак не может на это повлиять, но все равно правила следует соблюдать.
На поле много талантливых новичков, но, как и раньше, фаворитом остается мой друг и бывший коллега по команде Руслан Яцун. Когда-то мы с ним даже соревновались за то, кто лучший на площадке, а сейчас…
Счет по партиям два-ноль в пользу нашей сборной, тренер начинает делать замену, выпуская на площадку запасных игроков (обычная практика в подобных ситуациях), и я понимаю, что хватит. Достаточно рвать себе сердце и душу.
Встаю с места, и меня замечает Руслан. Машет рукой и улыбается – киваю головой в ответ и подмигиваю. Парень подносит руку к лицу, жестом показывая, что позвонит, и приходится повторно кивнуть – не хочется обижать друга, который меня всегда поддерживает.
На улице продолжает идти снег, крупными хлопьями падая на голову, пока я уверенным шагом направляюсь к внедорожнику. Настроение опускается еще ниже – хотя, казалось бы, куда уж, и так тошно на душе, что хочется выть волком.
Будний день, вечернее время, и огромный мегаполис начинает тонуть в пробках. А что, сам же хотел когда-то жить в столице? Теперь приходится испытывать все прелести этого житья на собственной шкуре.
Стоять в пробке неохота, да и желудок начинает громко урчать, напоминая, что сегодня я еще ничего не ел. Смотрю по сторонам и замечаю впереди кафе, где продаются фаст-фуды. То, что надо – сейчас домой ехать почему-то не хочется, а моему желудку глубоко плевать на повышенную дозу холестерина.
Нахожу свободное место на парковке и вылезаю из внедорожника.
Внутри помещения тепло и уютно. Довольно много народа, то мое и так зашкаливающее раздражение просто не обращает внимания на этот фактор. Быстро заказываю какой-то бургер, картошку фри и чашку кофе со сливками, после чего вместе с подносом плюхаюсь за первый попавшийся свободный столик.
Еда вкусная, но мне все равно. Помню, как в детстве, когда только начинали открываться подобного рода заведения, мама водила нас туда с Дианой дважды в месяц. Мы с нетерпением ждали этих дней – было весело и волнующе. Не то, что сейчас, когда кусок в горло не лезет, хотя еще каких-то десять минут назад желудок урчал от голода.
Отставляю в сторону поднос с недоеденной картошкой, выпиваю уже остывший кофе и направляюсь в туалет, предварительно бросив куртку на кресло. Фиг с ней, даже если кто-то на нее позарится.
В кафе сделан отдельный небольшой зал для детей, отгороженной стеклянными стенами. Сегодня, по ходу, у кого-то день рождения – везде висят плакаты с поздравлениями, клоун веселит толпу детишек, а трое молодых мамочек водят с малявками хороводы. Мажу взглядом, так как чужое веселье раздражает еще больше, и продолжаю свой путь.
Мою руки, после чего поднимаю взгляд на собственное отражение в зеркале. Да, Леха, что-то ты сдал в последнее время, дружище. Может, хватит уже страдать? И настало время взять себя в руки и не раскисать.
Горько усмехаюсь, разворачиваюсь и подхожу к двери. Не успеваю открыть ее на всю ширину, как слышу снизу детский голос:
– Ой! – опускаю взгляд и наблюдаю за маленьким мальчиком, который, наоборот, задирает голову вверх, при этом трет ушибленный лоб. – Дяденька, аккуратнее.
Пару букв малыш не выговаривает, поэтому его речь звучит смешно. Я присаживаюсь на корточки, чтобы наши глаза находились хоть немного на одном уровне.
– Извини, я не хотел, – улыбаюсь мальчику, потому что его скривившаяся физиономия вызывает еще большее веселье.
Мы смотрим друг другу в глаза. Малыш перестает тереть лоб и как-то слишком внимательно рассматривает мое лицо. Через несколько секунд растягивается в улыбке и произносит:
– Я тебя уже видел!
Давненько меня никто не вводил в ступор, а тут прямо дар речи пропадает напрочь.
– Что значит, видел? – отмираю через какое-то время, пристально глядя на мальчика, который не успевает ответить, так как наш диалог прерывает женский голос:
– Марк! Вот ты… – пауза и уже намного тише: – Куда запропастился.
Я медленно поднимаю голову вверх, а сердце внутри замирает, почти переставая биться.
Этот голос я узнаю из тысячи.
Глава 7
Мы не виделись почти пять лет. Она изменилась – повзрослела, похорошела, стала молодой красивой женщиной. Не то, что в двадцать один – хотя и тогда она привлекала мужские взгляды своей необычной красотой, чем вызывала во мне кучу ревности.
Длинные черные волосы падают ровными локонами на плечи, темно-карие глаза, как и прежде, живые и яркие, правда, сейчас не блестят, а бегают из стороны в сторону.
Странно, с чего вдруг?
Ника Крестовская – моя первая настоящая любовь, и в последствии мой ночной кошмар. Слишком долго я избавлялся от наваждения, ее образа в голове и постоянных воспоминаний. Она долго приходила ко мне во сне, дразня своим прекрасным телом и взрывным характером.
Какой же я был идиот, что поверил ей когда-то!
– Привет, – девушка первой прерывает затянувшуюся молчаливую паузу.
Не сводит с меня глаз, продолжая стоять на том месте, где замерла, когда искала мальчика. Кстати, а кем он ей приходится?
– Привет, – я медленно встаю на ноги, и ей приходится задрать голову, чтобы посмотреть мне в глаза. – Давно не виделись.
– Я не знала, что ты вернулся, – спокойно произносит без какого-либо ехидства или скрытого подтекста.
– А если бы знала, что изменилось бы? – поднимаю одну бровь вверх и ожидаю ответа. Но Ника молчит, не сводя с меня своего пристального взгляда. Интересно, что она хочет там увидеть? – Я, кстати, тоже не знал, что ты вернулась, – нагло вру, так как правду раскрывать не хочу.
Чтобы не подумала, что я искал ее или желал с ней встречи.
Не искал.
И не желал.
Больше всего хотел забыть ее образ, как страшный сон. И уж никак не планировал встретить Нику Крестовскую в столь неподходящем месте, еще и в огромном мегаполисе. Что б ее…
– Мы здесь на дне рождения, – зачем-то произносит девушка, прерывая мой молчаливый диалог с самим собой.
Ее голос тверд – но я и не помню, чтобы она когда-то теряла дар речи, блеяла или краснела. На ее загорелой коже в принципе не видно красноты, но и скромной Ника никогда не была. Наоборот – строптивая красотка с постоянным ехидством в голосе и твердым характером.
Я не помню, чтобы она когда-нибудь пыталась под кого-то подстроиться. Ее нельзя сломать – она сама кого хочешь свернет в бараний рог и даже не подавится. Этим и взяла.
Никогда я не встречал другой девушки, хоть немного похожей на Нику. Нет, не внешне, а именно своим волевым характером и постоянным упрямством. Вредина – самая настоящая вредина, как я ее когда-то прозвал.
– А я заехал перекусить, – зачем-то оправдываюсь, сам не понимая, зачем это делаю. – Племянник? – Киваю головой на пацана и произношу первое, что приходит в голову.
– Ага, – тяжело вздыхает строптивая красавица. – Пойдем, Марк, – протягивает руку мальчику, а тот вкладывает свои пальчики в ее ладонь и задирает голову вверх.
– Такой высокий! – произносит он, вызывая у меня на лице улыбку.
– Нам пора, – Ника вслед за малышом тоже смотрит мне в глаза. – Рада была увидеться.
– Серьезно? – не сдерживаюсь и хамлю в ответ. – Ты считаешь, что я поверю в эту чушь?
– Слушай, Пантелеймонов, – кривится темноволосая красотка, повышая голос. – Мне до сих пор плевать на чужое мнение, а на твое в особенности. Но этикет никто не отменял. Если не нравится слышать, что я рада была тебя увидеть, тогда скажу, как есть – иди нахрен, придурок!
– Не ругайся при ребенке! – я криво усмехаюсь в ответ, однако Ника уже завелась:
– Да пошел ты, – она разворачивается и тянет мальчишку за собой, бубня под нос: – Откуда только свалился на мою голову. Видеть не могу его наглую рожу.
Дальнейшее ее ворчание сливается с шумом толпы, и разобрать слов не представляется возможным. Однако ее взрыв эмоций производит своеобразный эффект – мое паршивое настроение начинает подниматься вверх. Вот уж не ожидал – Ника Крестовская своим фырканьем заставит улыбаться, хотя желание окрутить ей голову никуда не пропадает – я до сих пор ненавижу ее. И в глубине души мечтаю, чтобы и ей было так же тошно и больно, как мне пять лет назад.
Еще раз усмехаюсь и направляюсь в зал, по дороге косясь на комнату за стеклянными стенами. Мальчуган сливается с толпой таких же детишек, а его тетя присоединяется к трем мамочкам, сидящим за отдельным столиком. Мотаю головой из стороны в сторону, ухмыляясь, после чего отвожу взгляд от девушки.
Мальчика зовут Марк, как мне стало известно, и раз она его тетка, значит, это сын ее старшего брата. Не знал, что Стас женился – все эти годы я ни разу не встретился ни с ним, ни с Никой, ни с их отмороженным и наглым папашей.
Я ненавижу все семейство Крестовских. За то, что когда-то разрушили мою размеренную жизнь, не дав даже возможности как-то оправдаться.
Своего отца я тоже ненавижу, но после его смерти стараюсь вообще о нем не думать. Был бы жив, я бы непременно высказал ему все, что накипело за эти годы, а ещё послал его нахрен вместе с дурацким бизнесом.
“Как же я тебя презираю, папа!” – в воспоминаниях всплывают слова, которые я кричал ему в лицо пять лет назад.
“Сынок…” – начинает отец, но я его перебиваю.
“Хоть раз будь мужиком, скажи правду”.
Прогоняю ненужные мысли прочь, хватаю куртку с кресла и выхожу на улицу, на ходу надевая верхнюю одежду. Холодный ветер бьет в лицо, но даже он не может погасить бушующее пламя внутри, которое разгорелось еще сильнее – после встречи с Никой и роя мыслей в голове. Воспоминания слишком резко захватывают мой мозг в свой плен, но я так просто не сдамся. Хватит, не хочу больше думать о ней.
– Я не дам вам снова разрушить мою жизнь, – произношу себе под нос, открывая водительскую дверь внедорожника. – Пошла ты к черту, Ника. Вместе со своим папашей.
Завожу мотор и выезжаю со стоянки на проспект.
Надо выспаться, потому что завтра куча дел, а послезавтра товарищеский матч у моих учеников. И осознание этого факта греет душу, как ничто другое.
Глава 8
– Все понятно, ребята? – я даю последние наставления перед игрой. – Двойной блок ставим только на пятый и десятый номер, они там основные нападающие. На остальных пока достаточно одинарного, а там посмотрим.
– Понятно, Алексей Викторович, – раздается со всех сторон, после чего ребята становятся в круг, вытягивая одну руку вперед. – Не переживайте, мы их порвем!
Не знаю, откуда это пошло, но у каждой команды есть своя так называемая “кричалка”, и все верят, что это принесет удачу. Поддерживаю своих подопечных, каждому по отдельности желая удачи, после чего мальчишки выходят на площадку для приветствия.
Настроение сегодня отличное, несмотря на очередное ворчание Григория, что я слишком много времени уделяю своим ученикам, и слишком мало бизнесу. А на него надо пахать двадцать часов в сутки и практически не спать. Но на вопрос “Зачем?” юрист так и не может найти нужного ответа.
Улыбаюсь, засовываю руки в карманы спортивных штанов и боковым зрением наблюдаю, как в спортзал заходит женский силуэт с ребенком. Сила притяжения, или как там называется это долбанное чувство, тянет меня туда, как магнит. Поворачиваю голову и замираю на месте – вдоль скамеек медленно движется Ника с Марком.
Черт, ей-то что здесь надо?
Не торопясь направляюсь к ним, наблюдая, как девушка подходит к середине одной из скамеек и начинает раздевать мальчика, снимая с него курточку и шапку.
– Привет, – первым произношу, когда подхожу к ним довольно близко.
– Пантелеймонов, опять ты, – ворчит Ника, стоя в полусогнутом виде спиной ко мне.
– Могу сказать то же самое о тебе, но промолчу, – ехидно усмехаюсь, хоть темноволосая красавица и не может этого видеть. – Как дела, малыш? – наклоняю немного голову в сторону, чтобы Марк мог лицезреть мою физиономию.
– Хорошо, – он улыбается, а его тетя, наконец-то, заканчивает с раздеванием, складывает аккуратно верхнюю одежду на скамью и выпрямляется, поворачиваясь ко мне лицом.
– Тогда привет, – я игнорирую злобные взгляды Ники и протягиваю мальчишке руку, куда он вкладывает свои крохотные пальчики.
– Пантелеймонов, что тебе надо? – кривится девушка, всем своим видом показывая, как же я ее раздражаю.
Знала бы она, как меня бесит ее присутствие! Вторая встреча за три дня – Господи, за что ты меня так мучаешь и заставляешь бороться с искушением нанести девушке увечья?
– Ты не ответила на мой вопрос, – игнорирую ее выпады. – Что ты здесь делаешь? – повторяю чуть ли не по слогам.
– Брат мой младший играет сегодня, пришли поболеть, – спокойно отвечает Ника, но после снова кривится и ворчит: – Как я теперь понимаю, в твоей команде. Все уши нам прожужжал, какой у него классный новый тренер. Если бы я знала, что это ты, – указательным пальцем тычет мне в грудь, – поверь, никогда бы в жизни сюда не приперлась!
– Какой брат? – теперь настает моя очередь хмурить брови. Правда, я никак не реагирую ни на ее грозную речь, ни на ее прикосновения. По крайней мере, стараюсь не показывать вида, что меня это раздражает.
– Двоюродный! – выпаливает девушка, опуская руку. – У моего отца есть родная сестра, которая умотала за границу. А нам прислали на иждивение чадо, – кивает головой в сторону площадки. – Миша Ковалев, твой ученик.
– Ладно, – я пытаюсь держать себя в руках, но от ее ехидного тона хочется открутить ей голову еще сильнее. – Будем считать, что я поверил. Пока, мелкий, – подмигиваю мальчику и, игнорируя очередной злобный взгляд его тети, возвращаюсь на тренерское место.
Мои подопечные сегодня играют на высоте – слушают все мои наставления, стараются изо всех сил и очень радуются каждому забитому голу. Молодцы, что я могу сказать. Но присутствие в зале Ники немного выбивает почву из-под ног – надо будет аккуратно поинтересоваться у Мишани, действительно ли он ее брат.
Потому что Нике Крестовской я не доверяю. Она может соврать, даже глазом не моргнув, вот только, в противном случае, зачем ей надо было сюда приходить?
Третий тайм я борюсь с искушением посмотреть в ту сторону, где сидит девушка с ребенком. Каждый раз, когда глаза непроизвольно туда косятся, я одергиваю себя, заставляя забить на нее. Мне хочется наговорить ей гадостей, фыркнуть, послать к черту – в общем, сделать все, чтобы ей стало больно. Конечно же, от моего ехидства она не расстроится, но в глубине души я буду ликовать, что хоть как-то смог выбить у нее почву из-под ног.
Так же, как она это сделала почти пять лет назад.
Какие-то глупые мысли лезут в голову – вот зачем, скажите на милость, мне снова с ней связываться? У нее своя жизнь, у меня своя – “нас”, как единое целое, больше не существует. И никогда не будет существовать.
Я все-таки не выдерживаю, и поворачиваю голову вправо – место, где до недавнего времени сидела Ника с мальчиком, пустует. Ушла, значит, ну и флаг ей в руки. Так даже легче – больше не придется бороться с искушением. И косоглазие я не заработаю.
– Молодцы, ребята, – улыбаюсь своим подопечным, когда судья объявляет победу нашей команды, после чего эта самая команда бежит ко мне с диким воплем.
– Алексей Викторович, мы победили! – кричат одновременно мальчишки, прыгают, обнимаются, а я радуюсь вместе с ними.
Искренне и от всей души поздравляю – пусть всего лишь товарищеский матч, но победу ребята завоевали честно, своим собственным трудом и умением. Они старались, вкладывали душу и силы, а теперь ждут от меня поддержки. Не буду их разочаровывать – ведь они не виноваты, что какая-то строптивая красотка одним своим видом испортила мне настроение.
– Мишаня, на пару слов, – я кладу руку на плечо долговязому парню – одному из лучших нападающих в команде.
Парнишка замедляет шаг, а после останавливается, пропуская своих друзей вперед, которые через некоторое время скрываются в раздевалке. В зале пусто, лишь мы вдвоем с парнишкой, а значит нам никто не может помешать.
– Слушаю, Алексей Викторович, – его глаза горят до сих пор, а улыбка не сходит с лица.
– Я тут пообщался с девушкой одной, которая пришла поболеть за нашу команду на соревнованиях, – начинаю издалека, потому что нужные слова куда-то резко пропадают. Не буду же я спрашивать в лоб у мальчика, кем ему приходится Ника Крестовская. – Утверждает, что твоя родственница.
– Понравилась? – подмигивает подросток, а у меня вырывается резкое:
– Нет! – И уже, взяв себя в руки, немного спокойнее добавляю: – Просто я должен знать все о своих подопечных, а про тебя мне неизвестно ничего.
Надо успокоиться окончательно, а то как бы не наговорить лишнего. Одно только воспоминание о Нике заставляет злиться и нервничать еще сильнее.
Как бы на подростке не сорваться за грехи его так называемой родственницы.
А главное – не выдать себя по полной программе. Не хватало еще, чтобы Ника потом надо мной издевалась.
