Ильфат Фахриев
Землескреб. Выхода нет
Продолжив спуск дальше, я все чаще и чаще стал встречать двери, которые вели в странные, а порой и в очень кошмарные места. За одной дверью меня чуть не утащило гигантское щупальце, за другой я увидел упырей, имитировавших семейную жизнь. Трое сидели за столом и с помощью вилок заглатывали куски мяса сырой, человеческой ноги, а двое более мелких (видимо детеныши) сидели на полу и играли куклами, сделанными, как мне показалось, из разных частей мертвых детей. За еще одной дверью я нашел проход к другой (более ухоженной и красивой) лестничной клетке и лифту, из которого вышла какая-то вредная старуха. Она представилась странным словом "консьержка" и спросила как это я смог так незаметно проскочить мимо
нее.
Какую бы дверь я не открывал, всюду показывались непонятные, откровенно странные и жуткие места, от которых мне хотелось поскорее убраться прочь. Я спускался час, может два, а может и все пять. Лестница не кончалась.
Она была бесконечной.
Я пытался идти наверх, но как и раньше встречал однотипные железные двери, за которыми мне открывались просторы иных миров. Не знаю сколько я пробыл во тьме. Наверное, очень и очень долго, раз я в конечном итоге не выдержал и сдался.
Прислонившись к холодной стене, я осел вниз и в обнимку с автоматом Самосделова, стал ждать своего исхода. Вряд ли меня кто-нибудь вытащит отсюда. Я даже сомневаюсь, что меня вообще ищут. Хорошо сейчас наверное Петровичу. Зуб ставлю, заперся в кладовке с нашей поварихой и вспомнит о своем бравом рядовом Иване Волкове только в конец смены, когда все уже отправятся по домам.
Землескреб – наш дом.
И другого нет.
Мы здесь рождаемся, здесь и умираем. Бесчисленное множество этажей, тоннелей и коридоров, которые связаны друг с другом лифтовыми шахтами и лестничными клетками всегда были нашим домом. Некоторые старики говорят, что раньше мир был другой, но я этим сумасшедшим не особо верю. Нет у них доказательств, кроме собственных, бессвязных слов. Мы всегда жили в подземелье, всегда воевали с мутантами, всегда сталкивались с кошмарными аномалиями, всегда подчинялись партии, верхушку которой никогда не видели и не увидим. И все мы рано или поздно умрем.
Это неизбежно.
Когда дуло автомата уставилось мне в подбородок, а палец уже лежал на спусковом крючке, я услышал внезапное, но до боли приятное, механическое гудение. На лестничный пролет приехал лифт. Когда надежда угасла, сил почти не осталось, а сознание меркло, ко мне пришло спасение. Перед тем как глаза мои закрылись, а мир вокруг погрузился во тьму, я увидел как из лифта выходят несколько служивых в противогазах и с автоматами наперевес. Наконец-то все это закончилось.
Наше время.
–…и потом…я очнулся здесь.
– Хорошо, рядовой – прогудели из динамиков – А теперь расскажите нам о этаже 340, на котором вы проживаете. Кто ваше начальство? Сколько блоков на этаже? Сколько у вас людей и сколько человек на блокпостах? Ну же!
– З-зачем вам это..? – слабо выдавил я из себя – К-кто в-вы…?
– Чертовы людишки, вколите ему еще дозу!
– Та была посссследней! У нассс больше нет!
В глазах мутнело, голоса служивых рядом исчезали, я слышал только странное шипение. Голова раскалывалась, постепенно лица солдат возле меня превращались в морды уродов с щупальцами на месте рта. У них был только один глаз на лбу и несколько лап, торчащих из ребер. Боже правый, что это..? Силуэт за стеклом тоже изменился. Он стал крупнее, а из спины его возникло несколько длинных, извивающихся отростков и гигантские крылья. Оно что-то шипело в динамик, но я уже ничего не понимал.
