Илай Колесников
Астроном
Возвращаясь же к той девочке, которая и не девочка, и не женщина, а что-то молодое, переходное, как весна в апреле, Астроном вдруг понял, что не бывает в жизни недостатков. Могут быть вещи, приводящие к одним результатам, а могут-и к другим, но у природы нет плохой погоды, а у людей, вот, нет недостатков. Ведь слово недостаток происходит от слова достаток. А о каких достатках может идти речь? Достаток в жизни один: наслаждение самой жизнью. Если вы желаете что-то сделать, но это не получается, это не недостаток. Это жизнь. В конце концов у вас это все равно получится. Вам следовало бы наслаждаться тем, что вы проживаете жизнь. Жизнь, в которой многое может идти совсем не по плану. Но если человек твой, он вернётся к тебе. И если то дело, которое ты хочешь сделать, действительно твоё-ты и к нему вернёшься. Если ты поступил не на ту работу, не торопись все бросать.
Возможно, это именно та работа, которую ты всегда тайно желал видеть в своей жизни. И быть Солнцем.
Видели ли вы когда-нибудь с утра батюшку, идущего поклониться солнцу? Ведь нет в это время человека счастливее! По крайней мере, нет в это время более доброго и приветливого человека. Представьте, что вы-такое Солнце. Нет более доброго и приветливого человека, чем Астроном, когда он, не скупясь на почести, всеми известными и неизвестными ему словами благословляет звездное небо на горизонте, когда, словно кошка, заботящаяся о своих котятах, подходит к каждому по отдельности котёнку и трепещет его загривок. Астроном настолько устал в последнее время от того, что нужно продолжать работать, что, оставив все свои звёздные карты за февраль-март, совершенно забыл о картине неба. Сейчас он смотрел на Марс, опустившийся рядом с Луной, и лишь тихо лелеял мечту о том, что когда-нибудь попадёт на эту планету. Он смотрел на Марс и понимал, что не может определить ни единой звезды на небе без своих книг и приборов. Но он продолжать любить звёзды, ведь от этого они ему не казались менее значимыми и интересными. Астроном сейчас хотел спать, и поэтому он в последний раз, словно чем-то невесомым, наслаждался жизнью.
Глава 14.
В жизни сложно предугадать, что будет ждать нас через два или три дня. Конечно, есть закономерности, которые в большинстве случаев работают, но не всегда и не везде. Например, человек может жить, как живет, и только-только случайно, неумело нарастить обороты, как в его жизни произойдёт подъем за счет появления другого человека. Но стоит понимать, что так же быстро, как и пришёл, этот человек может уйти из вашей жизни. Он ведь вам ничем не обязан. Скорее обязаны ему вы, но и это глупость. Итак, у Астронома в жизни сейчас случился как раз такой подъем. Работодатель предложил ему именно то, чего ему сейчас не доставало в жизни. И все его дела сразу наладились. Я это пишу сейчас, чтобы вы осознавали, что жизнь всегда зависит только от вас. Но вот это счастье, данное свыше, счастье, что может называться только удачей, может быстро закончится. Я это пишу сейчас, чтобы вы не сломались, как только сломается счастье. А так, у Астронома все будет хорошо. И все у него будет хорошо, потому что эта книга как раз о том, как все сделать, чтобы все было хорошо. Истинное спокойствие чувствует человек, отказавшийся от всех мифов и почувствовавший постоянство. Если возвращаться к мифам, то единственной, разве что, сложной вещью на пути к успеху будут пробы игнорировать свои иллюзии, иллюзии насчет того, что мы с вами на самом деле не живем одним днем. Надо просто понимать, что перерождение идет от заката до рассвета, вне зависимости от того, верим мы в него или нет. Это как закон сохранения энергии или любой другой закон. Ведь это в первую очередь закон, понимаете? А еще два самых больших, толстых и неповоротливых мифа-это будущее и прошлое. Вы когда-нибудь видели прошлое? Да, с появлением новых технологий его можно заметить, например, в действии смартфонов, в фотокарточках, но вот будущее пока что никто не видел. Впрочем, в этом и состоит главная особенность будущего. О нем можно лишь предполагать, но располагать им воистину проблематично. Так значит, перед современным человеком стоит задача освоить будущее, и именно этот шаг станет покорением следующей ступени развития? Вполне возможно, вполне, вполне возможно. Но еще одно важное улучшение, мне кажется, которое бы способствовало человеческому развитию, это понимание себя. Больше даже принятие себя, нежели чем понимание. Это обязательно что-то такое, что, как апрельский ясный меч жизни, разрезает все ваши устоявшиеся понятия напополам и оставляет только лучшую половину. Только представьте, что было бы на Земле, если бы все люди научились-таки быть спокойными! И я не говорю о каком-то смирении, нет, хотя это и будет следующая стадия, ступень развития. Но просто о банальном спокойствии, когда вы знаете, что вам нужно, знаете, как это получить, и идете по жизни, смеясь в лицо опасностям и трудностям. Хотя, между прочим, смеяться в лицо нехорошо.
***
Астроном же уже чувствовал и постоянство, и уверенность в завтрашнем дне, ведь завтрашний день-это ничто иное, как день сегодняшний, но все еще он понимал, что ему чего-то не хватало. Наверное это то назойливое чувство, которое по вечерам чересчур уж романтичным людям не дает спокойно жить и заставляет писать стихи, а менее романтичным просто предлагает завести котика. И я сейчас говорю о понятиях любви и дружбы. На самом деле, раз уж мы начали, любовь и дружба сами по себе-тоже мифы. Ведь нельзя воспринимать эти чувства в той степени, в какой они преподносятся в светском обществе или просто обществе. Нельзя, нельзя. Чтобы любить, не обязательно любить мужчину или женщину. Можно любить природу, и этого будет достаточно. Не обязательно любить в корыстях целях. Можно любить своих родителей и своих учителей, которые, опять, могут быть совсем не учителями в школе. Не обязательно дружить со своим сверстником и проводить дружеские встречи в компании исполинских, но поистине лосиных поступков. Нет, я вовсе не говорю, что от такого вида досуга надо отказываться, больше того, зачастую именно такой досуг как раз и приводит в чувство наши расшалившиеся, но затухающие нейроны, словно дефибриллятор. Но дружба может быть и другой. Ты можешь дружить даже с кошкой. А Астроному не хватало хотя бы какого-то вида дружбы, по крайней мере, какого-то вида любви. И он уже подсознательно призывал в свою жизнь людей, которые могли бы исправить положение дел. Первым под руку не попался никто лучше, чем голубь. Породистый, жирный, важный, гулять для которого было больше показателем статуса, чем необходимым для хорошей жизни фактором. Но зачастую именно те, кто нам случайно попадаются под руку, и слывут самыми верными, самыми хорошими товарищами. Не могу сказать, что это знаки вселенной или сил свыше, потому что это было бы, конечно, неправильно, но что-то все же есть в этих первых попавшихся, первых встречных людях.
Довольно наивны женщины, решающие выйти замуж за первого встречного. Они что, думают, что так их сразу и возьмут? Но вот голубь нашел своего верного друга, а Астроном резко нашел Венеру на звёздном небе, которая обернулась птицей и прилетела к нему на крыльях космического ветра. Дело складывалось так, что жирный, на седьмом небе от счастья с непривычки, голубь, вдруг, взлетев, врезался в объектив камеры Астронома, снимающего в этот момент Подольск с высоты птичьего полета. Зато теперь мы в действительности знаем, что означает высота птичьего полета. Астроном просто получил выходной, первый за долгое время, и решил проветриться за городом. Но, как известно, за городом находится не поле, не лес, а лишь другой город, только уже чуть поменьше. Такова особенность современного мира, вне зависимости от того, одобряете ли вы это или нет. Не то чтобы Астроному не давали выходных, просто он считал, что его работа и так-сплошной отдых и не хотел переживать по поводу досуга. Наверное, потому и притупились его чувства. Ему нужна была встряска, даже несмотря на то, что эта глава о спокойствии, и он получил встряску, глядя в объектив своей камеры на летающего совсем неподалеку белого голубя. Удивительно и полный парадокс, но порою такое беспокойное взаимоотношение, как дружба или любовь, требующее постоянного взаимодействия с человеком, постоянного всплеска как позитивных, так и негативных эмоций, может дать гораздо больше душевного спокойствия, чем отсутствие связей с человеком. Ведь чем с большим количеством людей мы общаемся, тем легче нам общаться. А даже человеку, полностью отказавшемуся от общения, все равно придётся вступать в диалог. И он будет хуже пуганной лошади. Впрочем, может быть, это как раз и нормально, может, знания, полученные им наедине с самим собой и дадут как раз ту почву для размышлений, которая лучше всякой практики научит его говорению. Но так бывает достаточно редко. И вот, Астроном гуляет по Подольску. Не то чтобы ему так понравился именно этот город из той сотни-другой городов, которые с почетом называют себя городами московской области, просто что-то тянуло его ездить на электричках ли, в поездах в незнакомых направлениях. Однажды пятничным вечером он сел на Курском вокзале на электричку, отправляющуюся куда-то далеко-далеко, но привлекающую больше другим, тем, что внутри слишком уж много было народу. У Астронома тогда еще не было никакого голубя, даже и в помине. Вот и тянуло его к людям, как апрельскую кошку тянет к людям из-за того, что нечего есть. Портфель, его зелененький, ставший уже родным, Астроном уже пару часов, как сдал кому-то на базе доставки, где начинают свой рабочий день почти все пешие курьеры. Так как это был его первый мини-отпуск, как бы выходной сравнительно с тем, что он уже вот недели две как работал, не покладая рук, ему была выдана и первая, за исключением предварительной, получка. Так что Астроном наконец-то позволил себе купить камеру. А, купив камеру, он захотел сразу же ее опробовать. Астроном решил, что поедет, куда глаза глядят, найдет ближайшее поле и ляжет там, как ложатся, наверное, профессиональные фотографы и ищут время, и станет ждать безоблачной погоды, чтобы сделать снимки звездного неба. Но Астроном так и не дошел до поля. Быть может, причиной тому стал голубь. И ведь он уже ходил в самом начале книги в поле, и даже хотел там остаться, чтобы жить, но не сумел. Поле здесь-что-то большее, чем просто поле с прошлогодними травами и звездами утра: метафора безоблачной, спокойной жизни. Такое поле-словно сон человека, стремящегося не спать всю ночь, но засыпающего под утро. Голубь-талисман такого человека, талисман, который не дает ему заснуть. Быть может, человеку было бы и хорошо заснуть и выспаться. Но голубь-тоже выход. А от одной ночи без сна ничего не будет. К тому же, в жизни человека все идет не так, как он себе воображает. Вспомните свой последний уверенный шаг в мечтах, который если и не крахом, то и не безоговорочной победой обернулся в действительности. Поэтому и поле, и ту Австралию, которую мы себе представляем в своих грезах, в реальной жизни заменит нечто менее просторное, обширное, постижимое нашему уму. Но это не значит, что нам будет хуже. Просто для достижения Австралии понадобятся, безусловно, такие большие и зачастую ненужные ресурсы, что организму не станет больше хотеться получить финальную цель. И какой-нибудь Греции будет вполне достаточно для того, чтобы наслаждаться видами моря. Вот и Астроному стало вполне достаточно полянки возле церкви, хотя и очень красивой полянки, чтобы наслаждаться видами жизни и слушать пение птиц, ну, а еще и сердечко своего голубя. Голубь, даром, что чересчур откормленный и обычно ленивый, похоже, тоже сильно обрадовался встрече с новым человеком, и теперь его было совершенно не остановить. Он носился туда-сюда по территории церкви, как носятся только самые чистые, самые светлые дети, познавая мир. А все люди в душе, безусловно, дети. Это уже точно установленный факт. И, может быть, взрослые и будут хотеть, чтобы с ними обращались, как со взрослыми, все равно, каждый раз, слыша «Вы», они, я уверен, ощущают светлую грусть. Так комар, видя, что наступила ночь, наверное, немного жалеет о скоротечности жизни. Астроном все-таки поймал все звезды в объектив своей жизни. Так человек, заливший фундамент дома, уже больше не беспокоится о вопросе существования этого дома. Да и о чем волноваться, если фундамент уже залит. Все остальное можно строить и перестраивать, пока не получится идеальный замок или храм. Храм жизни.
***
Ведь если бы не было дежавю, воспоминаний, не было бы и с чем сравнивать. А все познается в сравнении. Даже самые, на первый взгляд, обусловленные вещи. Я люблю день и умею его чувствовать. И если вы хотите делать так же, просто следуйте указаниям Астронома, и все, я уверен, получится.
Глава 15.
Застав-таки картину звездного, хоть и не совсем теплого, но все же неимоверно красивого, подольского неба, они, засмеявшись, так и уснули. Астроном в обнимку со своим фотоаппаратом и кучкой мягких, но неожиданно гениальных идей, а голубь-просто, по-пролетарски, найдя какую-то церковную кормушку, примостившись среди может и не таких белых перьями, но зато и не грязных сердцем голубей. Когда поутру проснулись, в небе, светясь мириадами бликов, пели воробушки и, казалось, даже сами маленькие, перистые облака, затмевая сознание Астронома. И если верить, что каждый день-новая жизнь, то, просыпаясь именно так, под открытым небом, на территории храма, будешь меньше всего подвергаться иллюзиям относительно прошлого. Ведь чего-чего, а прошлого точно не существует. Будущее-это то же самое, что настоящее, но в розовых очках, а вот прошлое-яма. Именно потому грустно нам лишь в тот момент, когда мы грустим. И тяжелее всего в момент, когда мы что-то пробуем. Когда в будущем мы перестанем грустить, станем счастливы. Сейчас, становясь грустными, мы в это не верим. Мы думаем, что, побывав один день грустными, весь день мы наделяем вопросом. Это огромное заблуждение. Как только вы перестанете быть грустными, вы забудете, что такое грустить. В детстве я с пренебрежением относился к рыбке Дори, которая постоянно все забывала. Сейчас я ей даже завидую. Так завидует морю человек, не имеющий ног и возможности купаться. Даром, что все когда-то проходит, пресыщается. Даром, что пройдет и это. Человек так живет, и ему постоянно нужно чувствовать, ведь иначе, зачем жить, без чувств? Он чувствует зависть. Интересно, что также человек может чувствовать и любовь, и спокойствие, и праздность. Мы выбрали роль в своей жизни, и придерживаемся ее. Придерживаемся не потому что она нам нравится, а потому что надо жить. Даже свое самое любимое мы определяем искусственно. Так человек может заставить себя любить. Или враждовать против человеческой общины, если он любит свою общину, хочет в ней оставаться. Мы сами от себя не скрываем, что умеем искусственно преображать одни чувства в другие. Так значит, когда мы грустим, или даже находимся в депрессии, мы лишь хотим чувствовать, что полностью, безвозвратно потеряли контроль над собой. И если я пишу, что с мысли о жизни одним днем сбивают дежавю, не на самом деле дежавю сбивают людей, но люди хотят верить в это, чтобы в теории был какой-то конфликт. Потому что подсознание, наверное, считает, что если есть у теории конфликт с жизнью, она как минимум не мертва и может принести свои плоды. И сменить в жизни одно поведение на другое легко, ведь поведение абсолютно не играет роли. Так мультфильм прорисован до таких мелочей, что видно, как шелестит трава или колышутся волосы левой пряди. Выбирай любое поведение, сударь. Так человек, зашедший в компьютерную игру, может выбрать любого персонажа, хотя некоторые, особо популярные или известные, уже заняты. Другой человек объезжает пробку по дороге, чуть более длинной, но зато свободной. Он вроде того, кто смеется по жизни и умеет наслаждаться даже самыми нелепыми вещами. Это человек, который, быть может, отрицает удобства и счастье.
***
После рассвета из церкви вышел батюшка. Он увидел Астронома и его голубя, прилетевшего обратно из голубятни, выспавшихся, довольных, добрых, и ничего не сказал. Он лишь тихо улыбался, а после, подойдя ближе, промолвил вдруг: «Здрасте-здрасте-е!» в ответ на тихие, спокойные приветствия путников. Батюшка, было, хотел пройти мимо и не мешать двум хорошим друзьям, но тут Астроном, осознав, как страстно желает знакомиться с людьми, как сильно желает наблюдать в своей жизни уйму нового, первым встал, напугав залежавшегося на солнышке голубя, и вступил в разговор с батюшкой.
–Вы не могли бы быть так добры и принять участие в моем обучении? Дело в том, что я только недавно понял, как люблю фотографировать, и вот, теперь хочу наверстать годы упущенных сил. Я хочу сделать и вашу фотографию. Можно?
И батюшка наклонился, улыбнулся как-то залихватски и вообще очень необычно, словно Иван Васильевич из советского кинофильма. Ведь у него была такая же борода. Длинная, немного угловатая, словно он никогда и не чувствовал себя лишним в этом мире. Конечно, батюшка разрешил. Ведь он тоже знал, да и кому еще, как не ему, было знать, что в жизни самое прекрасное-это новое, только если оно имеет неотрицательную окраску.
***
Спустя некоторое время разговорились. Больше говорил, на удивление, батюшка. На удивление, потому что обычно мудрые люди говорят меньше, чем слушают. А вообще, плохи те люди, что видят, как человек смущен, как бы он хотел начать разговор, но не может, и не помогают ему в этом. Они ходят с чересчур уж умным видом, словно показывая, что все мы-кто не они, очень и очень отстаем в развитии. И батюшка говорил о смирении. Так говорит о смирении человек, с которым уже все понятно. Который если и почувствует вдруг когда-нибудь в своей жизни себя плохо, то это будет уже точно мимолетное чувство, пошедшее ему на благо. И сила потому состоит в смирении, говорил батюшка, что нет большей радости, чем чувствовать. Но если ты вдруг считаешь, что повелевающие люди более сильны, что ж, ты прав. Но лишь отчасти. А все потому что эти люди-словно сверхсильные существа, боги, не знающие, как управлять собою. А разве есть польза от самолета, не умеющего летать? Вы скажете, что умеете, все-таки, летать на самолете, и что я преувеличиваю, но ведь и летать-понятие относительное. Вы можете уметь летать, но лететь при этом никогда не научитесь. Примерно об этом я говорю, примерно это я имею в виду, когда повествую о смирении. Научившись быть смиренным, возможно, вы и не научитесь летать. Но у вас всегда будет ключ к тому, чтобы лететь, лететь безоговорочно. Я не скажу, что, став смиренными, вы вместе с этим сразу научитесь самым необычным долинам жизни, но поясню, что ничто другое не поможет вам быть более спокойными. А если вы думаете, что смирение-это глупость, у вас есть иллюзия насчет смирения. Быть может, вы понимаете смирение, как намеренный, нарочитый отказ от благ. Ни коим образом. Смирение-это лишь подчеркивание того, что у вас есть. Фокус на сегодняшнем дне, на том, что завтрашнего дня если и существует, то вас он не волнует от слова совсем.
***
Когда солнце стояло в зените, батюшка тоже перешел в финальную часть своего разговора. Он спросил Астронома про маленькие радости его жизни, в то время, как голубь, казалось, фибрами всей души уже показывал, как ему наскучили эти беседы. И я не буду сейчас называть маленькие радости Астронома, хотя бы по той причине, что я их все уже так или иначе назвал. Гораздо важнее, чтобы вы обратили внимание на свои маленькие радости. Потому что их осознанное выделение-первый шаг к постоянству, смирению и спокойствию. Смирение-это осознанное понимание своих радостей, их выполнение, убежденность, что если за весь день вы выполните только эти действия, безусловно, приводящие к вашим радостям, то вам больше не нужно будет ничего, чтобы стать счастливым. Зачастую таких радостей одна, две. Реже-три, потому что смирение-это в первую очередь сравнение себя с зимним лесом. Когда в лесу холодно, пусто, везде сугробы и только мороз, именно тогда открываются голые факты и оголенная правда. И вряд ли вы найдете много чего в этом лесу. Зачастую-только одну-две радости. Для меня это-писать и готовить. Если половину своего дня я потрачу на то, чтобы готовить, а вторую на то, чтобы писать, и при этом буду иметь крышу над головой, то буду счастлив. Для Астронома это, например, путешествовать и запечатлеть на камеру звезды. Для всех это разные действия, только все люди, считающие себя смиренными, сходятся в одном: им не нужно много для того, чтобы быть счастливыми. Зачастую им вообще не нужно ничего, ведь они отрицают счастье. Ведь и положительные эмоции-это только эмоции. В их понимании радуется тело, а не душа. Я не знаю, есть ли душа и может ли она радоваться, но, погуляв по зимнему лесу, редко когда хотя бы на часик-другой не станешь полностью спокойным.
***
На Астронома и его голубя в этот день напала такая размеренность, такая чаша, полная спокойствия, зонтик от дождя, покрывающий полностью от всех бед и невзгод, что они вовсе не хотели уходить из церкви. Выходило, что они были здесь уже без двадцати вторые сутки. Все потому что собирался садиться закат. И самое последнее, как считал сейчас просветлённый мозг Астронома, действие, лекарство от всех проблем, это возвращение к осознанию, что все мы-то, что мы едим. Поэтому вы, конечно, можете есть, что угодно, в том числе и бургеры, пряники, печенья, чипсы. Но вряд ли тогда вы станете просветлёнными и сможете мыслить непредвзято. Тогда и не обижайтесь, что вас будут называть тефтелькой, а характер ваш будет, как у бургера. Ненасытный и злой. Вот я был бы лучше всего бананом или голубикой. По праздникам-творогом. Можно верить или не верить в светлое влияние церкви, но Астроном вместе с голубем настолько посветлели в порыве своих чувств, что не могли уже и мыслить по-другому, кроме как в философском ключе. Голубь стал аристократически поднимать левую лапку, впрочем, может он и всегда так делал. Белый все-таки.
Глава 16.
Было в этом нечто необычное, немного странное. В жизни ничто не бывает так гладко. Настрой Астронома изменился в лучшую сторону. Так вышло, что батюшка, сам того не ведая, дал ему обширную пищу для размышлений. И никогда не поздно заново все начать. Смирение-не всегда лучший вариант. Но иногда он может стать лучшим. Быть может, лишь переходным, не постоянным, но приводящим к чему-то стоящему. Чаще всего смирение приводит к совершенствованию, и это хорошо понял Астроном.
***
Это было около года назад, и я стал настойчиво замечать, как моя жизнь катится под откос. Мне казалось, что у меня нет светлого будущего, ведь все, что я делал тогда, это учил уроки, ходил в секцию по настольному теннису и сидел в интернете. Сам я считал, что жизнь моя походила на захламленную, уже несколько недель не обитаемую помойку. Постепенно я приходил к той развилке, которая заставила бы меня в конце концов сделать выбор. Я преувеличивал, но нельзя судить человека, загнанного в угол, медведя, попавшего в беду. Не преувеличивай я тогда, я бы не был здесь и сейчас. Ведь все, что существует, справедливо. Я сделал достойный выбор на этой развилке. Я решил кардинально сократить ту часть дня, что из раза в раз тратилась на гаджеты. Так в моей жизни освободилась большая часть времени. Я ее еще ничем, вообще ничем не заполнил, да и не пробовал в принципе заполнять. В моей жизни появилась тонкая, пронзительная тишина, до боли непереносимая, непроницаемая, какая, как я объяснял сам, могла бы звучать только в зимнем лесу. «Зима… Хороша печаль в зимнем лесу, когда ни души вокруг на сотни километров. Первозданный снег, словно настил из невоплощённых мечтаний, покрывало из несбывшихся надежд… Приятно ходить по такому снегу, если умеешь справиться с отчаянием, набежавшим внезапно, как полярная ночь, и длящимся столь же долго. Но зима не для слабых духом. Лишь если ты выдержишь это отчаяние, перенесёшь этот щемящий холод, то ледяная пустыня покажет тебе, как надо любить жизнь. Но не переживай, облако. В конце концов ты–всего лишь душа. Разве душе может наскучит жизнь?» После я понял, что, походив немного по этому лесу, надо наполнить свою жизнь уже снова, чем-то новым, приятным, дорогим сердцу, органическим.
Астроному пришло в голову, что не стоит, конечно, всегда жить в смирении. Если ты будешь всегда смиренным, то перестанешь ощущать, что вообще значит им быть. Смирение, я бы сказал, это личная гигиена. Не следует жить в душе и ванной. Но раз в день, согласитесь, вам и самим приятно будет посетить душ. Что же до смирения, тут лишь другие сроки. Не нужно делать себя смиренным каждый день. Если на время ввести несуществующее, мифическое понятие недели, то смирение можно проводить раз в неделю, скажем, по воскресеньям. Не делать ничего существенного весь выходной день, а лишь размышлять над действием первого порядка. Для меня действие первого порядка-это два самых важных действия, которым я готов посвятить всю жизнь. Писать и сочинять стихи. И в понедельник я буду заниматься лишь этим, этим в основной степени. Во вторник я введу сюда еще и уроки, второе действие, ведь работа над образованием всегда довольно приятна и необходима человеку, как и каждодневные движения. Конечно, без пробежки можно и обойтись. Но в будущем, вполне вероятно, это повлияет на ваше здоровье. Уже в среду, в таком случае, я введу еще и занятия спортом. С четверга я заговорю по-английски. В пятницу-наконец-таки вспомню, что значит готовить. В субботу я весь день буду жить и просто разговаривать с людьми, при этом, конечно, и готовя, и занимаясь спортом, и изучая уроки на английском, продолжая писать. В воскресенье я вновь не буду ничего делать. Но с днями недели это звучит не так, да и повсюду нужна стабильность, чтобы добиться настоящего результата. Идея в другом: я предлагаю проводить вам такие чистки время от времени, по собственным ощущениям. Когда уже совсем невтерпеж будет считать себя мусоркой. Или просто забавы ради, для эксперимента. Но идея заключается лишь в том, что в один прекрасный день, проснувшись, вы должны выделить действие первого порядка, действие, которое вы считаете главными в своей жизни. И всю следующую неделю, просыпаясь, считать, что у вас есть только один день, все еще один день в жизни, и посвящать его весь этому действию. Это может быть и не день, лишь пятнадцать минут. Главное, чтобы это были осознанные пятнадцать минут действия первого порядка. Потом, отыскав время для первой ценности, постепенно внедрять вторую. И так на протяжении месяца, пока вы не внедрите все главные ценности в свою жизнь. А их не будет слишком много. Три-четыре штуки. Точно уложитесь в месяц. Или, например, для вас уже ваша ценность-работа. И вы уже сумели сделать ее постоянной в своей жизни. Тогда это действие надо будет лишь закрепить. Точно так же, как время от времени всем нам нужно повторять основные правила жизни или выученный материал. В таком случае вы можете отвести на работу чуть меньше недели. На повторение всегда требуется меньше времени, чем на первое знакомство с материалом. Именно потому важно и образование. Человек, учившийся исключительно на двойки, но все же учившийся, будет иметь больше возможностей понять школьную тему в будущем, когда он определится с нужной ему темой, чем тот, кто решил не ходить в школу в старших классах. Я лишь говорю, как есть. Я и сам не всегда хочу делать необходимое, но когда все же делаю, понимаю, какая в этом была польза. Говоря по-французски, Астроном сейчас решил сделать как раз вот такую ревизию. И он сейчас решил, проснувшись, выйти наконец из церкви и отправиться дальше в путь. Ведь почти всегда именно дальняя, лучше-бесцельная дорога-прекрасная почва для размышлений. Наверное, так устроен человек. Когда он видит, что куда-то перемещается, всегда понимает, хочет понимать, что все у него идёт на добрый лад.
***
Не обязательно проводить день разгрузки и вообще ничего не делать. Нет, вы можете делать, и, даже больше того, когда уже что-то делаешь, легче думается. Но суть в размеренности. Как с работой. Вы можете работать хоть семь дней в неделю, но во вторник, когда вы проснулись в последний день своей жизни и увидели на календаре вторник, вы посвятите основную часть своего дня размышлениям. Если сейчас вы прочитали строки и встали перед дилеммой: продолжать вам работать или именно сегодня выделить день под выходной, не переживайте. Если и возникла дилемма, то обе идеи, ее образующие, неправильны. Потому что в мире не существует конфликтов. Это люди их создают. Можно и продолжать усердно работать, и параллельно обдумывать. Так будет даже лучше, ведь день у вас, между прочим, один. И не стоит оттягивать, а если хочешь получить все и сразу, используй правило «И, и». Я хочу и то, и это. И могу себе это позволить. Наверное, один из самых важных плюсов жизни одним днём заключается как раз в том, что нет никакой необходимости оттягивать. Ни завтрашний день, ни вчерашняя жизнь не играют большого значения. Ведь вы здесь и сейчас, и у вас уже не будет другой жизни. Прошли те детские времена, когда ожидали вы ее появления. Представьте лишь, что к вечеру и правда умрете. Ради профилактики. И от этого стройте все планы на сегодня. Если не можете представить, то поверьте в это. А там-будь что будет. Ведь это, если честно, только метафора. Метафора для того, чтобы суметь поместить все свои желания в один день. Метафора для того, чтобы определить самое главное. Мне кажется, что даже если у вас за окном вечереет, а надо ещё успеть подготовиться к важному бизнес-проекту и сходить на прогулку с сыном, плавно начав, можно успеть это сделать. А секрет продуктивности заключается больше в том, чтобы начать, а уже после в том, чтобы начать раньше. Начать раньше, я бы сказал, это уже последний этап, когда мы все оттачиваем. А ещё не следует перелагать ответственность. Как раз поэтому не следует. Как раз потому что день у вас один, и с переложением ответственности ничего не изменится. А вам действительно нужно, чтобы многое поменялось. Так о чем я хочу, чтобы вы задумались? В самых общих чертах этой главы лишь прошу, задумайтесь о том, что является главными действиями в вашей жизни, главными ценностями, а после-ещё немного, как совместить эти ценности с теми делами, которые у вас уже есть!
***
