Владимир Сергеевич Иксанов
Поголовье
На территории части лежало много не подававших признаков жизни тел. Удалось насчитать около двух десятков, но их могло быть больше. В сгущавшихся сумерках кое-как удавалось определить, что они одеты в форму вооружённых сил России. Так, а где же враг? Не поверю, что диверсанты не понесли потерь. Если только они не в форме наших военнослужащих. Но тогда как же вражеские бойцы различали своих от чужих во время боя? На трупах нет ни повязок, ни иных знаков различия. Нет, скорее всего это тела наших ребят.
Саму часть я знаю хорошо, не раз приходилось тут бывать, поэтому убедившись в отсутствии опасности, я осторожно вышел с КПП и… тут же кинулся на землю, – по мне заработал пулемёт. Ну надо же, будто ждали! Несколько пуль ударили в стену над головой, обдав меня бетонным крошевом. Я перекатился вправо, уходя с лини огня, и отполз за бетонный блок дорожного заградителя. К обстреливающему меня пулемёту присоединилась штурмовая винтовка. Пули оглушительно клацали по моему укрытию, выбивая облака пыли, разбрызгивая бетонные осколки; при попадании в грунт взметали фонтанчики земли, рикошетили от асфальта и уходили в сторону бетонного забора и стены КПП. Судя по звукам выстрелов, стрелки засели в здании столовой, что в 100 метрах от меня. Из-за плотности огня я не мог покинуть укрытия. Да что там покинуть, не мог даже высунуться, чтобы оценить обстановку и определить точное местонахождение стреляющих. Пришлось свернуться калачиком и лежать в обнимку с автоматом, принимая на себя брызги земли, асфальта и бетона, покорно ожидая, когда у стрелков закончится БК. Внезапно, со стороны казармы послышался хлопок и через короткий промежуток времени, раздался взрыв. «РПГ» – на автомате определил я. Огонь по мне стих. Я осторожно выглянул из-за блока и увидел облако дыма и пыли на втором этаже столовой. Если там находился пулемётный расчёт, то ему точно конец. Сорвался с места и, побежал к штабу, скрываясь от противника за ровным рядом ёлок, растущих вдоль забора. Ёлки, конечно, не защита от стрелкового оружия, но пристреляться по цели, то есть по мне, очень будут мешать. Около зданий казармы и столовой, судя по начавшейся плотной стрельбе, снова разгорелся нешуточный бой, но стреляли не в мою сторону, и я продолжил бежать. Вдруг перед лицом что-то вжикнуло и с громким стуком ударилось в железобетон забора, выбив из него мелкую крошку, которая больно впилась мне в правую щеку и лоб. Снайпер!!! Я упал на землю и перекатился за бордюр ближе к ёлкам. Дальше передвигаться пришлось ползком. Ещё две пули срезали несколько веток. А одна ударила в бордюр и дико завизжав, ушла в сторону. Черт побери, снайпер работает с крыши столовой, такими темпами до штаба не доберусь, завалят. Метрах в двадцати, справа, находилось одноэтажное здание. Там мне бывать не приходилось, но две кирпичные трубы, тянущиеся в небо подсказывали, что это котельная. Вот там-то меня точно не достанет этот, начинающий надоедать стрелок. Я полз, активно работая локтями и коленями, прижимая тело как можно плотнее к земле и положив автомат на предплечье. Снайпер меня пока не беспокоил, видимо потерял меня из виду, либо у него появились дела поважнее чем моя тушка, упорно ползущая к котельной. Бой у казармы разгорелся с новой силой и снайперский огонь теперь вёлся в другом направлении. Когда до котельной оставалось метров десять, я заметил, что тело, лежавшие чуть левее и в стороне, приняло сидячее положение, повернуло голову и уставилось на меня чёрными как мрак глазами. Ну и взгляд, прямо как у того лейтенанта с КПП. Я замер, переводя переводчик огня из крайнего верхнего положения на автоматический огонь. Да что здесь, черт побери, твориться!? Какое-то восстание мертвецов, ей богу! А с другой стороны, с чего я взял, что это труп? Может он жив, просто валялся в глубоком обмороке, как я недавно в лесу… Но эти глаза… бр-р-р. Внезапно, верхняя часть головы очнувшегося лопнула как переспелый арбуз, раскидав в радиусе полуметра своё содержимое. Его тело неуклюже опрокинулось набок. Вражеский снайпер, сам того не ведая, сейчас сыграл мне на руку и возможно спас жизнь.
Остаток пути до котельной преодолел без происшествий. Облокотившись о стену здания, я рукавом вытер лицо от крови, перемешанной с бетонной пылью, и решил немного перевести дух. Вдруг из открытой двери, припадая к земле и как бы обнюхивая её, выполз солдат. Он храпел и крутил головой из стороны в сторону, смешно хрюкал и судорожно постукивал зубами. Манера двигаться и звуки, которые он издавал, говорили сами за себя – это ещё один умалишённый, как тот офицер с КПП и боец, которому снайпер снёс голову! Я вскинул автомат и короткой очередью прострелил ему башку. Желание переводить дух сразу иссякло, ну его к лешему, выскочит ещё одна такая же тварь – могу не отбиться, всë-таки серьёзные они бойцы. Поэтому, с оружием наперевес, для безопасности пригибаясь ниже уровня окон, я осторожно проследовал ко входу. Срочно нужно было найти укрытие, привести себя в порядок и обдумать план дальнейших действий. А укрытие где? Правильно, вот оно, в стенах этого здания.
Аккуратно, на чуть согнутых ногах, шагая от двери вглубь котельной и высоко поднимая при этом носки, чтобы не запнуться обо что-либо, я водил стволом АК из стороны в сторону. Темно, но различить очертание окружающих предметов пока ещё удаётся. Из окон и дверного проёма слабо, но всё же проникает естественное освещение – темнеет в мае поздно. Нутром чую чьё-то присутствие. Вот только где?.. Вот оно! Есть! Движение в дальнем углу, короткий рык и тень метнулась вправо, опрокинув что-то на пол, судя по звуку – металлическое ведро. Длинная очередь перечеркнула комнату вслед за чёрным силуэтом. Вспышки выстрелов осветили интерьер помещения. Пахнуло пороховыми газами и кирпичной пылью. Ну точно, ещё один сумасшедший: так же двигается, те же повадки. Перемещаюсь ближе к окну. Опасаясь удара сзади, иду прижавшись спиной к стене. Окошко выходит на забор, снайпера можно не опасаться – он не видит меня. Ага, вот оно, от дальней стены медленно крадётся ко мне, готовится к прыжку. Даю пару коротких очередей, в два – три патрона и ныряю влево. Похоже попал. Тварь зарычала и скрылась из виду. Я медленно отступаю вглубь комнаты, мониторю окружающее пространство, прижимая к плечу приклад автомата. Лёгкая тень метнулась на середину комнаты, потом на стену, оттолкнулась от неё, и бросилась на меня. Я нажал спуск, и тварь, поймав на лету очередь, тяжело плюхнулась на пол, заскулила и заскребла конечностями. Есть попадание! Враг был ранен но не сломлен, он, скребя и шаркая по полу, продолжал упорно ползти в мою сторону. Оставшиеся в магазине патроны выпускаю в существо и пули сносят ему голову. Ну надо же, третьего сумасшедшего завалил!
Я присел на пол. Устал. Слишком стремительно для меня сегодня развиваются события. Что это за создания такие? Вроде люди, а вроде и не люди совсем. Всё же, я больше склонялся ко второму варианту ответа. Человеческая в них только оболочка, а во всем остальном ничего человеческого нет. А эти глаза… бр-р-р. Хотя, при первой встрече с подобным существом, там у КПП, я думал, что это просто тронутый умом военный, и был неправ. Интересно, что должно случиться, чтобы человек превратился вот в это? Я посмотрел на убитую тварь, её распластанный труп, в полумраке был похож на неуклюжую чёрную кляксу. Какой же поразительной скоростью, живучестью и силой обладает этот… бывший человек. Идеальная машина для убийства, мать его… Может вирус? Да ну, бред, околонаучная фантастика! На ум лезли различные кадры перевоплощения людей в мутантов из разных фантастических фильмов и книг. Я отогнал эти мысли и попытался найти логическую связь между моим обмороком в лесу и появлением этих чудовищ. Какая-то связь существовала, а вот какая именно, я пока не мог понять. В лесу я потерял сознание, эти вон тоже в отключке лежали. Но я очнулся таким, каким был прежде, а они нет. Почему так? Может у меня иммунитет? Тогда у этих диверсантов получается тоже иммунитет? А может у них вакцина есть какая-нибудь? Да черт его знает! Вопросов куча, а ответов ни одного.
Ход моих мыслей прервал взрыв в штабе. Задребезжали стёкла, по стенам и полу пробежала мелкая вибрация. Эхо взрыва ещё не успело стихнуть, как завязалась плотная стрельба. Я подкрался к окну и увидел, что бой идёт на первом этаже, в правом крыле здания. Чёрные провалы окон то там, то тут, то и дело освещались вспышками выстрелов. Сквозь шум боя слышался лязг бьющегося стекла и какие-то крики. Вдруг из одного из окон размашистым веером разошлась очередь трассирующих пуль. Несколько трассеров зацепили котельную. Одна из пуль, похоже, угодила в оконную раму соседнего помещения, потому что послышался треск, звон битого стекла и … вскрик. Вполне себе такой человеческий, испуганный вскрик. А потом до меня донеслось шабуршание и лёгкий топот передвигающегося быстро, но старающегося не шуметь человека. У меня глаза на лоб полезли: получается, что всё время, которое я находился тут, в соседней комнате кто-то тихонько сидел, кто-то с непонятными планами в отношении меня. Ох, Олег, растерял ты навыки, ох растерял… Ну да ладно, лучше поздно, но проверить соседнее помещение стоит.
Аккуратно, чтобы ни запнуться обо что-нибудь в темноте, вскинув автомат к плечу, я прошёл в коридор. Заглянул внутрь, прислушался. Тихо, посередине помещения что-то лежит. Или кто-то. Держа автомат одной рукой, я полез в карман, достал телефон и включил подсветку экрана. Слабое свечение разлилось вокруг, ни какой опасности в помещении не было. Да, действительно, на полу посередине комнаты лежит труп, справа металлическая дверь, ведущая в комнату, из которой я слышал звуки, а под дверью ещё один труп. Этот лежит в очень неестественной позе. Движением ноги я оттолкнул валяющуюся рядом штурмовую винтовку (хорошая привычка кстати, потому что бывали случаи когда те, кого приняли за мёртвого, внезапно «воскрешались» и стреляли в спину) и перевернул первый труп. Вот она, травма несовместимая с жизнью: выдран кадык, а на месте лица – обглоданное, кровавое месиво. В чехле на плечевой лямке разгрузки висит фонарь, которым я незамедлительно и воспользовался. Осмотр тела у двери показал, что этому сломали шею, да не просто сломали, а вывернули её на сто восемьдесят градусов так, что бедолага, лёжа на животе, глазел мёртвыми глазами в потолок.
Я встал к стене слева от двери, на случай если сосед по котельной всё-таки больше враг, чем друг. Шмальнёт ещё через дверь.
– Эй, дружище, свои, войти можно? – как можно дружелюбнее спросил я. Но мне, никто не ответил.
– Я знаю, что ты там, говорю же – свои. Я слышал тебя, – продолжил я уговоры, однако мой сосед продолжал безмолвствовать.
– Ты хоть пукни, что ли, что бы я понял, что ты жив, – такой «односторонний» разговор напрягал меня, стою тут уговариваю, как барышню, ей богу. Но за дверью послышалась какая-то возня, – ну вот, уже лучше.
– Ну что, я зайду?
Ответа опять не последовало. Да кто же там прячется? Неужели ждёт момента, когда я начну открывать дверь, чтобы угостить меня пулей? Я как можно ниже присел на корточки (если откроет огонь, то наверняка стрелять будет на уровне груди и живота), левой рукой дотянулся до двери и толкнул. Бесполезно, дверь чем-то подпёрли изнутри.
– Слушай друг, вдвоём ведь безопаснее, пусти меня, а, – попросил я.
– Вы там один? – послышалось из глубины комнаты.
– Один, – подтвердил я, – остальные трупы.
– Сергей с Максом тоже? – спросила меня запертая дверь.
– Не знаю таких. Двое напали на меня, пришлось пристрелить. Тут ещё два трупа какие-то, но их не я, до меня кто-то.
– Те, что на вас напали и есть Макс с Серым. И тех двоих тоже они убили. А вы сами кем будите?
– Я Олег, а ты?
– Рядовой Галиянов.
– А у тебя имя есть, рядовой Галиянов?
– Вадим меня зовут, – сказал голос, а потом спросил, – скажите пожалуйста вашу должность и звание, я не узнаю вас по голосу.
– И не узнаешь, я не служу в вашей части. Я капитан запаса Буйнов Олег Владимирович, отставной начальник разведки гаубичного самоходного артиллерийского дивизиона, войсковой части 98723, Центральный военный округ, – выдал я.
– Сейчас я вам открою товарищ капитан, но без фокусов, а то стреляю, – пообещал солдат.
– Открывай уже, понял я…
За дверью послышалась какая-то возня, шаркающие шаги и металлический стук. Дверь скрипнула и открылась. Передо мной стоял худощавый, невысокий солдат, одетый в измазанную грязью военную форму и держащий в правой руке штыковую лопату. На вид ему от силы лет девятнадцать, совсем мальчишка ещё. Я опустил автомат и прошёл в комнату, обшаривая её лучом фонаря. Не обнаружив опасности, я повернулся к Вадиму и указал на лопату:
– Ты из этого собрался стрелять в меня, идиот?
Боец положил лопату, присел на корточки и заревел, обхватив голову руками. Похоже, что у парня шок, оно и понятно – натерпелся, тут такое твориться.
Чтобы как-то успокоить парня, я присел рядом и потрепал его по плечу:
– Слушай сюда военный, нюни распускать некогда, соберись и рассказывай всë, что видел и знаешь, у меня нет времени нянчится с тобой. Нужно понять ситуацию, чтобы решить, как нам выбираться из всего этого дерьма. Ты сейчас успокоишься и расскажешь мне весь сегодняшний день от подъёма до настоящего момента. Понял меня?
Однако рядовой Галиянов похоже меня не понял, его трясло, он продолжал рыдать, подвывая и шмыгая носом. Нет, бляха-муха, так дело не пойдёт! Сейчас я тебе устрою кузькину мать! Я влепил ему подзатыльник и рявкнул строгим командирским тоном:
– Встать рядовой! Смирно!
Иного способа привести в чувство расклеившегося военного я не ведал, а на уговоры не было времени. Звездюлина и командирский тон возымели положительный эффект: боец вскочил и принял строевую стойку, но всё же продолжал шмыгать и всхлипывать.
– Есть успокоиться, товарищ капитан. Всë расскажу! – выпалил рядовой Галиянов.
– Вот и молодец, рассказывай. Вольно.
– Разрешите закурить товарищ капитан? – насупился Вадим.
– Курите, солдат.
Рядовой Галиянов поведал мне свою историю, слушая которую я невольно улыбался, потому что рассказчик из него был ещё тот. Современный молодёжный сленг, вперемешку с армейским жаргоном и манерой общения ярых пользователей социальных сетей. Термины «типа», «короче» и «ну это как там», так и сыпали из него. Оно и понятно, что ещё можно было ожидать от девятнадцатилетнего солдата срочной службы, только-только окончившего школу и которого год назад оторвали от мамкиной груди?
Из рассказа следовало следующее: вчера в восемнадцать часов он заступил в наряд дневальным по КПП номер три (кстати – то КПП, через которое я проник на территорию части). Вместе с ним заступил сержант – контрактник Мухаметов и рядовой – срочник Васильев. Причём Мухаметова заставили облачиться в каску и бронежилет, а ещё получить автомат и патроны. Дежурным по КПП заступил командир взвода лейтенант Голованов. На памяти Галиянова такое было впервой, раньше в наряд по КПП оружие не выдавали и офицеров дежурными не ставили, обходились сержантами контрактниками, ну максимум прапорщиками или старшинами. Вадим предполагал, что причиной всех этих усилений стал какой-нибудь приказ с округа, но на вечернем разводе, ни чего такого не доводили. С момента заступления в наряд и до трех часов ночи, ни чего экстраординарного не происходило. Вообще наряд по КПП номер три считался у солдат курортом: тихо, мирно, начальство не шастает, окраина части, лес и малоиспользуемая грунтовая дорога, – рай для срочника. В три часа ночи на КПП пришел ответственный по части подполковник Митрохин, принял доклад дежурного, расписался в журнале, вышел с территории части и ушёл в сторону леса. Сначала бойцы подумали, что это как-то странно, чего это заместитель командира среди ночи в лес пошёл, отлить что ли? Но не было зампотеха часа два с половиной, значит нет, не отлить. Вернулся он на КПП с тремя какими-то мужиками, которые несли каждый по две огромные, и судя по всему тяжёлые сумки. Подполковник что-то сказал дежурному, и прошёл со своими спутниками в часть. Взяться этим мужикам с сумками было неоткуда, только из леса, машины к КПП не подъезжали. Больше подозрительного не случилось, мужики с сумками не выходили, да и без сумок тоже. Правда, взводный потом ходил хмурый какой-то, без настроения. Даже Васильева матом обложил за то, что тот полы плохо вымыл. Потом Вадим слышал, как Голованов докладывал кому-то по телефону о ночном визите ответственного и о трёх его спутниках. Перед завтраком началась какая-то суматоха, офицеры бегали туда-сюда, да и наряд усилили тремя контрактниками с автоматами. На других КПП наблюдалась такая же картина, так сослуживцы говорили. После завтрака, ближе к полудню, приданные силы в лице автоматчиков вызвали на усиление штаб. Они переживали ещё, что без обеда останутся. А часа через полтора накрыло. Просто взяло и накрыло ни с того, ни с сего. Лейтенант как раз дрых в комнате отдыха наряда, а рядовой Галиянов вышел с КПП и подался в сторону леса малую нужду справить перед обедом, потому что сержант Мухаметов запретил в туалет ходить, и отправлял их с Васильевым гадить в лес, дабы меньше убираться перед сдачей наряда. Так в этих кустах боец и упал. Сколько времени пролежал не знает – в отключке был. Когда очнулся – всë болело, рвало ещё сильно. Хотел было встать и пойти на КПП, проверить как там его сослуживцы, как вдруг из леса показался подполковник Митрохин и направился к КПП. Когда он успел выйти из расположения части, Галиянов не знал, наверное, пока в кустах лежал. Кстати, подполковник не видел рядового по причине всë тех же кустов, а вот рядовой подполковника видел. Ещё рядовой видел, как на крыльцо КПП, навстречу зампотеху вышел Васильев. Помятый весь такой, вид болезненный, идёт еле ноги переставляет, наверное, тоже накрыло. Он попытался что-то сказать офицеру, но тот выхватил из-за пазухи пистолет с глушителем и выстрелил Васильеву в лоб. Галиянов настолько офигел от увиденного, что лежал в кустах и не дышал, боялся выдать себя шорохом. Митрохин зашёл в КПП, и оттуда послышались ещё два глухих хлопка. Потом он вышел на крыльцо и что-то сказал в радиостанцию. Минут через пять из лесополосы вышли человек пятнадцать вооружённых людей в полувоенной одежде и тактической экипировке. Они несли с собой снайперские и штурмовые винтовки, пулемёты и ещё какое-то снаряжение, всё западного образца. Эти люди вместе с Митрохиным прошли в часть. Галиянов полежал ещё немного, боясь что-либо предпринять, но потом набрался храбрости, да и побежал в КПП. Там он увидел, что зампотех застрелил ещё и сержанта Мухаметова. А в комнате для отдыха наткнулся на командира взвода, который уже был не совсем человеком. Лейтенант напал на Вадима и попытался вцепиться в того зубами, но тому удалось вывернуться и сбежать, подперев дверь стулом и тем самым заперев сошедшего с ума командира. А взводный долбил в дверь так, что она рано или поздно разлетелась бы. И солдат побежал в котельную, где несли наряд двое его земляков – рядовые Максим Естихин и Сергей Болотов. Пока солдат бежал к котельной, его обстрелял снайпер, что придало бегущему ещё большего ускорения. А ещё он заметил, что в части, на земле лежало много тел его сослуживцев. Вадим так и не смог понять, живые они или нет, но лежавших было очень много. В котельной рядовой обнаружил своих товарищей в состоянии, подобном состоянию дежурного по КПП. Они тоже пытались закусить им. Тогда бедолага, как-то отбившись от своих перевоплотившихся товарищей закрылся в бойлерной, подперев дверь лопатой. Максим с Сережей немного поскребли в дверь, порычали и затихарились где-то в помещениях котельной. Тогда испуганный насмерть срочник достал мобильник и набрал номер командира роты, не положено конечно, но он не боялся, что ему влетит за использование телефона без разрешения, куда уж, тут такое твориться. Связь не работала. Тут на территории части бой начался, что напугало бедолагу ещё больше. Так и сидел рядовой Галиянов, забившись в углу бойлерной. Где-то за полчаса до моего появления, в котельную пришли те двое, что сейчас трупы. Что-то говорили на английском языке и попытались открыть дверь в убежище Вадима, но вмешались Максим с Сережей и «по старой дружбе» уработали англоязычных гостей. Но жрать их, почему, то не стали, наверное, не голодные были. К тому времени на всей территории части, вовсю шёл бой. А Галиянов тихонько сидел и наблюдал в окно. Обзор конечно был так себе, но задний фасад штаба, часть бетонного забора справа и частично пространство по направлению к КПП, проглядывалось хорошо. Вскоре, к левому крылу штаба подобрались человек десять – пятнадцать, все при оружии. Через окна первого этажа они забрались внутрь, и разгорелся скоротечный бой. Скорее всего в правое крыло тоже проникли вражеские бойцы, так как стрельба слышалась оттуда тоже. Минут через десять всë стихло. В окнах второго этажа военный видел людей с оружием, вроде наших, значит, второй этаж держат свои, а эти диверсанты выгнали их с первого этажа, загнали на второй и теперь не могут оттуда выбить. Когда началась перестрелка, Вадиму даже послышалось как на втором этаже кто-то кроет великим и могучим, мотом то-есть. А потом прибыл я, и вот…
Галиянов Вадим закончил свой рассказ, затушил окурок о пол, и выжидающе уставился на меня. Стрельба в штабе потихоньку стихала, но со стороны автопарка и складов раскатисто застучал пулемёт, ему в ответ заработало несколько автоматов и разгорелся нешуточный бой. Стрельба в автопарке стала такая плотная, что звуки выстрелов накладывались друг на друга. Решение о том, что делать дальше я принял сразу. Будем пробиваться к нашим в штаб, а за одно потреплем тылы и фланги противника на первом этаже. Поэтому я вручил Галиянову фонарь и отправил закрыть дверь в котельную, а также собрать с трупов всë оружие, боеприпасы, снаряжение и средства связи. Сам же уселся по удобнее и стал наблюдать.
Штабное здание представляло собой П-образное, двухэтажное строение, длиной около девяносто метров. Оно располагалось к нам задним фасадом, а передним выходило на плац. Мне удалось разглядеть какое-то движение и редкое мелькание фонариков на первом этаже. Окна второго этажа, располагающиеся ближе к правому крылу были забаррикадированы мебелью, через щели пробивался жидкий, желтоватый свет. Бой внутри стих, но иногда, в правом крыле всë же постреливали, то одиночными, то короткими очередями. Из этого следовало, что наши военные держат второй этаж и не собираются сдавать свои позиции, а те, с первого этажа, не оставляют попытки их оттуда выбить. Интересно сколько и тех, и других засело в здании на обоих этажах? Так, а это что за два типа? Медленно и неуверенно, еле переставляя ноги, в полный рост, двое шли к левому крылу штаба. По ломаным и дёрганым движениям этих людей, можно было принять их за больных церебральным параличом, да простят меня за такое сравнение все страдающие этим недугом, но изначально только эта мысль посетила меня. Вдруг голова одного из них дёрнулась вправо и он упал на колени, а потом повалился ничком. Работал всë тот же снайпер, который и мне успел крови попить. Самое интересное, что спутник этого убиенного, никак не отреагировал на выстрел и смерть товарища, а продолжал идти себе дальше. Но вскоре и его настигла пуля. Я ни черта не понимал, что произошло с людьми. До этого я сталкивался только с теми резвыми и кровожадными, а эти двое, будто контуженные. Ну, прямо зомби какие-то, ей богу.
Галиянов закончил сбор трофеев, присел рядом и положил на пол всю снятую с трупов добычу.
– Вот, товарищ капитан, всë взял, – сказал он и вернул мне фонарь, – дверь в котельную закрыл и лопатой подпёр.
Я похвалил солдата, осветил принесённые им вещи и хотел было приступить к более детальному осмотру трофеев, как вдруг ощутил чье-то присутствие и боковым зрением уловил движение справа у двери. Я повернулся, и луч света выхватил из темноты окровавленное, обглоданное лицо и шею с выдранным куском мяса. Это был труп, который до этого лежал в соседней комнате! Он протянул к нам руки, издал какой-то булькающие-хрипящий звук и шагнул в нашу сторону. Нет, я не испугался, испугом это назвать нельзя – меня охватил ужас, панический ужас, до тошноты и дрожи в конечностях, и вроде бы хотелось уносить ноги, но, похоже, у ног на этот счёт имелось своё мнение. Впрочем, как и у рук, они плетьми висели вдоль туловища и бездействовали. Но, поборов в себе шок и ступор, я крикнул Вадиму: «Ложись!», вскинул автомат и вжал спусковой крючок. Оружие задёргалось в руках, вспышки выстрелов осветили помещение, зазвенели стреляные гильзы. Пули рвали тело мертвеца, попадая в корпус, пробивая его насквозь и уходя дальше, в стены, в пол, в потолок. Завизжали рикошеты. В нос ударила пороховая гарь. Несколько пуль, пробив тело, ушли в соседнюю комнату и выбили оконное стекло. Но мертвец не падал, он продолжал приближаться к нам. Тогда я навёл оружие выше и несколько пуль разворотили ему и без того обезображенное лицо. Щелчок ударно – спускового механизма известил о полном опорожнении магазина. Чудовище упало на спину и лежало, не подавая признаков жизни. Я положил автомат на пол, достал пистолет, подошёл к твари и выстрелил в уже и так изрядно прострелянную голову. Потом я обошёл остальные трупы и тоже выпустил им по пуле в голову. Контроль, так сказать, дело необходимое. Да и спокойнее так. Расстрелянное тело, мы выволокли из здания и оставили у входа. Дверь бойлерной заблокировали лопатой. Нас обоих трясло от пережитого ужаса и, немного переведя дух и придя в себя, мы стали готовиться к прорыву в штаб.
Крови на месте расстрела почти не обнаружилось, странно это всё. Похоже, подтверждались мои предположения по поводу того, что это был труп. Ведь если бы я выпустил целый магазин в живого человека, то кровищи было бы море. Получается стрелял я в существо у которого отсутствовует кровообращение. Да и изначальные повреждения, причинённые ему Максимом и Сергеем, были не совместимы с жизнью. Ну дела! С ожившими мертвяками мне воевать ещё не приходилось.
Добыча с трупов оказалась приличной. Мы разжились автоматическим карабином М4А1 с глушителем и подствольным гранатомётом М206, пятью полными магазинами к нему и пятьюстами патронами калибра пять пятьдесят шесть миллиметров ещё в упаковке. К подствольнику прилагался патронташ с пятнадцатью гранатами разного назначения, от осколочных до фугасных. Кроме того, нам досталось: тактический разгрузочный жилет, пистолет Walter P-22 с четырьмя магазинами и тремя упаковками патронов 9х19 мм; пистолет Соlt 1911 с тремя магазинами и двумя пачками патронов к нему. Ещё Галиянов снял с трупа пулемёт М60 новейшей модификации, с оптическим прицелом, в котором имелась опция ночного видения. К пулемёту прилагалось четыре короба по сто патронов. Наверное, это было оружие того мужика, который лежал у двери со сломанной шеей. В разгрузочном жилете обнаружились две светозвуковые и две осколочные гранаты, бинокль и две радиостанции. К сожалению рации не функционировали – не передавали и не принимали сигналы, скорее всего по той же причине, что и телефонная связь. Своё оружие я решил оставить, потому что патронов к автомату уже нет, а к ПМ осталось всего полтора магазина, а это очень мало для проведения задуманной операции.
Натянул на себя разгрузочный жилет, распределил ручные гранаты и магазины к карабину и пистолету по карманам. Проверил исправность оружия и зарядил его, пистолет поместил в кобуру разгрузки, а патронташ с гранатами для подствольника прицепил на поясной ремень. Так, теперь вооружим Вадима. Я вручил ему пистолет, который он засунул за ремень, магазины к нему разложил по нагрудным карманам. Потом объяснил товарищу боевую задачу и показал как пользоваться американским пулемётом, и прибором ночного видения.
План был прост. До штаба метров шестьдесят – семьдесят. Благо, что на этом участке местности имеются холмики и ухабы. В общем укрыться в случае чего есть где. Кроме того, тут растут несколько елей, не считая кустарниковых насаждений. Основные силы противника располагаются на первом этаже в правом крыле, поэтому я не придумал ничего лучше, чем зайти через левое крыло. То есть, им в тыл. Галиянов же должен оставаться в котельной и прикрывать меня из пулемёта, поддерживать огнём, подавлять огневые точки и прижимать противника к полу. Потом я подаю ему сигнал, куском перевязочного материала и он бежит ко мне. Я же из штаба, прикрываю его передвижение. Рядовой конечно понял и даже несколько раз пересказал мне, что и как он должен делать, однако, меня всё же точил червь сомнения – а получится ли? Я опасался, что мой союзник не справиться, запаникует или струсит, совсем ведь ещё мальчишка и не знает, как себя вести в бою. Но тем не менее, деваться мне некуда, какая ни какая, а всё же поддержка. Даже с таким прикрытием шанс есть, маленький но есть. Ну да ладно, оставим переживания и приступим к осуществлению задуманного.
Около половины пути я проделал без происшествий. Потом по мне открыли огонь. Стреляли сразу с трёх позиций на первом этаже. Две огневые точки находились в правом крыле, а одна в левом. Я вжался в землю, укрываясь в складках и неровностях местности. Всё вокруг засвистело и зажужжало, пули рыли землю рядом со мной, закидывая меня грунтом, с треском впивались в стволы деревьев, срезали сучья и кусты. Где же ты Вадим, ёшкин корень! Уснул что ли! Меня сейчас завалят! И тут, будто услышав мои матюги, заработал М60. Галиянов бил длинными очередями по огневой точке, располагавшейся в правом крыле. Скорее всего, вражеский стрелок не ожидал, что у меня имеется огневая поддержка, ещё и из здания котельной – оттуда, где должны находятся его соратники. О том, что рядовой попал во врага, меня известил громкий стон, переросший в гортанный хрип. Воспользовавшись тем, что бойцы с двух других вражеских огневых точек теперь стреляли не в меня, а по позиции Галиянова, я прицелился и выпустил гранату из подствольника в окно. Прогремел взрыв, наружу вырвались клубы дыма и пыли. Вадим, поняв, что к этой точке подкрался пушистый зверёк – песец, перенёс огонь в левое крыло здания. Противник укрылся. Я воспользовался этим и выпустил по ним одну за одной три гранаты, одна из которых попала в стену над окном, а две взорвались внутри помещения. Раздался душераздирающий вопль, но через мгновение он оборвался. Вадим перестал стрелять. «Черт не подстрелили бы пацана…» – подумалось мне, но в опровержение моих мыслей, военный выпустил несколько очередей в сторону. Что он делает, куда стреляет? А-а-а, ясно. Он расстреливал троих, медленных, похожих на зомби людей, которые ломаными движениями шли к месту боя.