Игорь Владимирович Марков
Убить железного дровосека
Сегодня народу в клубе собралось много. К огневому рубежу выстроилась очередь. В телевизоре человек в чёрном костюме с белым воротничком-стоечкой спорил с лысым мужиком в кожаной куртке с заклёпками.
– Что вы мне, батюшка, всё за мировой опыт втираете. У них там, за бугром, свои порядки. Им что вечный, что смертный – всё едино. Потому что сплошная бездуховность была, как говориться, есть и будет. Они за деньги готовы всем подряд операции делать. Я слышал, они программу обсуждают – всем младенцам сразу после рождения сердце менять, чтобы уж наверняка не заболело…
– Что вы глупости-то всякие повторяете. Никто не предлагает младенцев оперировать. Разговор идёт о том, что появилась новая, так сказать, не хочу говорить этого термина, но другого ещё не придумали… Так вот, появилась новая разновидность людей…
– Вот именно – разновидность. Паразитическая, заметьте, разновидность. Как грибок на ногтях. Если уж завёлся – ничем не выведешь. (Одобрительный смех в студии).
– Вы, уважаемый, своими шуточками добиваетесь дешёвой популярности. Вы забыли главную Божью заповедь: нет эллина, нет иудея. Если Господь Бог допускает существование таких людей, значит так ему это угодно…
– А мне, должен вам заявить, святой отец, – не угодно. Человек сам хозяин своей судьбы. И если что-то или кто-то мешает мне жить, – то уж прости, подвинься. (Аплодисменты в студии).
– Пойдёшь сегодня с нами? – спросил Шмаль.
– Куда? – не понял Виктор.
– Тебе что, не сообщили?
– Нет.
– Мы решили егерский отряд создать из ребят нашего клуба. Сегодня пробная вылазка. Ты хорошо стреляешь – нам подходишь.
– А куда стрелять?
– Не куда, а в кого. В дровосеков, конечно. Что-то их последнее время много расплодилось в округе.
– А я ни одного дровосека не знаю.
– А стрелку и не надо ничего знать, для этого у нас разведчики есть. Говорят, на Покровке в старой школе у них логово. Сегодня собираются на свою дровосечную сходку. Если не разбегутся, можем нескольких шмальнуть. Только целиться надо хорошо. Обязательно в голову. Мозг – это у них центр управления. А сердце – пустое. Душу-то вынули при регенерации. Я уж не говорю про другие органы.
– Я как-то не готовился, – неуверенно сказал Виктор.
– А что тут готовиться? Арбалет у тебя хороший. Только разрывные наконечники на болты прикрути, чтобы уж наверняка башку разорвало… Или ты не с нами? – Шмаль подозрительно взглянул на Виктора. – Ты уж сразу определись на чьей ты стороне.
– Почему? Я с вами, – откашлявшись сказал Виктор.
Школа закрылась много лет назад. Когда разорилась фабрика, люди из посёлка постепенно разъехались, остались только пенсионеры и алкоголики. Потом соседнее поле распродали под коттеджи – жизнь немного оживилась. Приехали новые семьи. Родителям понадобились магазины, а детям детские сады и школы. Но кризис добил посёлок окончательно. Денег на инфраструктуру и благоустройство не хватало, жители начали перебираться в более цивилизованные места, а дома по бросовым ценам стали сдавать разным непонятным личностям. Тогда-то в городе и пошёл слух, что в Покровке селятся вечные, скрываясь от нормальных смертных людей. Пока их было мало, дело ограничивалось обычными разговорами и сплетнями. Но когда население посёлка выросло, и его обитатели стали появляться в городских магазинах, горожане вспомнили про угрозу биобалансу планеты.
Территория вокруг школы заросла высокой травой и кустами, через которые в разных направлениях жители протоптали дорожки, сокращая себе путь. От оконных рам и дверей не осталось никакого следа. Их растащили по частным огородам ещё до того, как начали строить коттеджи. От школы остались только крепкие кирпичные стены и железобетонные плиты перекрытий. Да и те уже начали разрушаться, не в силах противостоять могучим корням диких растений.
Трудно было себе представить, что в этом мрачном сооружении кто-то устроил себе штаб-квартиру. Но тем не менее внутри на стенах виднелись отблески костров, и двигались колеблющиеся тени.
Атаковать решили одновременно с разных сторон. Охотников вызвалось не много, всего шесть человек. Распределились равномерно по периметру здания. На стене, где стоял Виктор, оказался только он один. Договорились, что сигналом будет свисток Шмаля – два коротких и один длинный.
– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Князево-товарная, – услышал Виктор механический голос из электрички, убывающей с железнодорожной станции. Зашипел сжатый воздух, звякнул метал сцепки, и машинист подал сигнал к отправлению.
Пока Виктор соображал, сколько он услышал свистков, и какой они были продолжительности, внутри школы возникло оживление. Раздался топот тяжёлых армейских башмаков, треск ломающихся под каблуками досок, шуршание осыпающейся штукатурки и крики. Кто кричал и что кричали, разобрать было невозможно. Виктор сообразил, что и ему пора приступать к действию. Крепко ухватив приклад арбалета, он включил лазерный прицел и побежал к чёрному квадрату окна.
Подоконник оказался выше, чем он оценил издалека в темноте. Да и цокольный выступ, на который он задумал опереться ногой, рассыпался под тяжестью его веса. Пришлось подпрыгнуть и залезать в окно с опорой на живот и на руки.
Чёрная тень из чёрной комнаты вылетела молча. Слышно было только частое дыхание, оно свидетельствовало, что это всё-таки не призрак, а живое теплокровное существо. Столкнувшись в проёме окна, они вместе вывалились на улицу и упали в траву. Арбалет вылетел из рук и, рубанув тонким красным лучом ночной воздух, отлетел в сторону. Виктор вскочил первым, схватил оружие и, размахивая им перед собой, пытался нащупать лучом противника. Новый удар в спину повалил его на колени, и новая тень с шумным дыханием пробежала вперёд.
Наконец красная точка нащупала в темноте движущуюся цель. Виктор нажал спуск. Тетива лёгонько щёлкнув соскочила с крюка, и тяжёлый болт скользнул вперёд по световому лучу. Человек впереди закричал от боли.
Шмаль лежал на животе, вытянувшись вдоль тропинки, и правой рукой ощупывал короткую стрелу, глубоко засевшую в ягодице.
– Почему разрывные наконечники не поставил. Я же тебе говорил, – сказал он подошедшему с фонариком Виктору. Тот ничего не ответил.
На следующий день на работу Виктор не пошёл. Руки после ночной охоты нервно дрожали, и не было никакого желания садиться за руль. В клуб тоже идти не хотелось, пускай суета уляжется, и Шмаль успокоится. Глупо как-то всё получилось. Хорошо ещё, что наконечник был учебный, а то оторвало бы ему половину задницы.
Мать молча сидела на диване. По телевизору шла передача про то, как надо правильно жениться и выходить замуж. Жизнерадостная ведущая провоцировала участников на обсуждение темы, как поступить, если ты узнал, что твой избранник или избранница оказались вечными. Мнения разделились. Половина гостей считала, что нельзя смертному жениться на железном дровосеке, а другая половина доказывала, что это не имеет значения – главное, чтобы человек был хороший и любил детей.
Повинуясь законам телевизионного жанра, дискуссия перескочила на тему, а могут ли от вечных вообще рождаться дети. И если могут, то не передаётся ли по наследству способность к бессмертию, и не останется ли ребёнок бессмертного навсегда биороботом, этаким маленьким железным дровосеком.
Приглашённый эксперт в клетчатом пиджаке поведал аудитории, что исследования в этом направлении активно проводятся, как у нас, так и на Западе, но накопленной статистики по ДНК-тестам ещё недостаточно. Мировая научная общественность ещё не имеет точных данных о количестве так называемых вечных, а тем более, о количестве зачатых и рождённых с их участием детей. Вот если бы правительство разрешила фиксировать особей данного типа дополнительным вживляемым чипом, то результаты исследований были получены гораздо быстрее и с большей достоверностью…
– Жалко, что твой отец погиб так рано, – сказала мать, не отворачиваясь от телевизора.
Виктор не ответил. Больше всего он боялся, когда мать плакала от беспомощности, и помочь в этом он ей никак не мог.
