Игорь Владимирович Леонтьев
Плацебо в мягком переплёте
Глава 7
У мамы Элис была сестра, владеющая сетью мини ресторанов в Европе. Уютная атмосфера, простые и вкусные блюда, что-то вроде школьной столовой, но высшего уровня. Элис разузнала по поводу ресторана в Норвегии, их там было два. Один в Осло, второй в Олесунне. Ей уже давно предлагали включаться в семейный бизнес, и Элис подумала, почему бы не попробовать уехать по рабочей визе в Норвегию. Она посоветовалась со мной, хотела знать, что я думаю. Да и посмотреть, как я буду прыгать от радости. Раньше от такого предложения я отказался бы, ведь я привык рассчитывать только на себя, но с Элис было всё иначе. Я не переживал, даже если у нас не получится с Норвегией, мы можем вернуться, зная, что вдвоём у нас будет достаточно мотивации жить, а не выживать. Тем более, книги стали приносить небольшие деньги, и можно было рассчитывать на этот дополнительный заработок. Да и местные виды вдохновляли так, что я смог бы выйти на новый творческий уровень. Проблема была только с жильём, так как что в Осло, что в Олесунне, какие-то огромные цены на съём квартиры. Мы перерыли кучу информации в интернете, посчитали примерные расходы на жизнь. Мы нашли вариант, который смогли бы потянуть. В двух часах на электричке от Олесунна находилась небольшая Деревня, она держалась за счёт рыболовного дела. Ещё там был порт и огромное предприятие для сортировки, чистки и упаковки рыбы. Сначала идея казалась сомнительной, пока мы не посмотрели фотографии из этой деревни. Море, горы, небольшие улочки с мостами над водой, старые маяки и лес. Из минусов, там были только продуктовые и хозяйственные магазины. Чтобы купить что-то из одежды и малогабаритной мебели, нужно ехать в Олесунн, так же и все салоны красоты и парикмахерские, без которых Элис не могла обходиться. На первое время это был лучший вариант, мы определись и ждали, когда нам вышлют визы.
Только вновь прилетев в Норвегию, я осознал, что буду здесь жить. Элис воплотила мою мечту в реальность. План был прост, Элис работала управляющей в ресторане, где я числился как кладовщик. Что не придумаешь для получения нужного документа. Кладовщиком я, естественно, не работал, хотя это был хороший вариант, если возникнут проблемы с поиском легких денег. Элис настаивала, чтобы я максимально сосредоточился на писательстве, и это стало бы моим основным заработком, хотела развить мой талант. Но я думал подрабатывать грузчиком в порту за наличные, чтобы не возлагать такие большие надежды на мои книги.
Нам на выбор предоставили два домика одинаковой ценовой категории, один из них был прямо у станции, за минуту до электрички можно будет выходить из дома. Второй находился недалеко от порта. Он стоял на камнях, прямо на воде, а из окна был виден небольшой мост и маяк вдали. Мне больше приглянулся дом у порта, но я понимал, что более практичным будет взять тот, что находился у станции. Всё-таки пять дней в неделю Элис должна будет ездить на работу. Но она не хотела слышать постоянный скрип тормозов скоростных электричек. Поэтому мы выбрали другой вариант, тем более, деревушка не большая, и от порта до станции можно дойти за десять минут.
Мы составили контракт на бумаге, написанный от руки, с владельцем дома. Старый рыбак, когда-то отвечавший, по его рассказам, за все поставки и перевозки в порту, отдал нам ключи и пожелал удачи.
У нас были целые выходные до начала работы Элис, да и я разузнал у владельца про подработку грузчиком в порту. Он объяснил, что когда услышишь гудок приближающегося судна, подходи сразу же туда. Там всегда при разгрузке находится мастер, вот он то и назначает людей на подработку. Оплата наличными после переноса всех контейнеров. Отлынивать от работы не получится, так как все грузчики получают одинаково. Если появляться каждое утро, то доход будет ничуть не меньше средней заработной платы в Олесунне.
Он рассказал, где его найти, если нужна будет другая работа. Ещё предложил чистить рыбу на предприятии, оплата почасовая, или рыбачить вместе с ним. Я поблагодарил его за информацию. Элис думала, что это будет меня отвлекать, но понимала, что совсем без дела я сидеть не смогу. Да и вообще, она хотела, чтобы я ездил в Олесунн вместе с ней и, сидя в ресторанчике, писал свои рассказы. Вариантов так много, и мне это безумно нравилось. Конечно, было не привычно сменить свою хорошую стабильную работу на такие подработки. Мы словно поменялись местами с Элис, ведь раньше это она занимала должности вроде сиделок и продавцов в канцелярском магазине. Ну и, конечно же, администратор игрового зала, где мы, собственно, и познакомились.
Дом совсем небольшой, но двухэтажный. На первом этаже был старый кожаный диван и телевизор в двух метрах от него. Крохотная кухня, где вместо обеденного стола располагалась барная стойка вдоль стены. Холодильник, электроплита, раковина и рядом стеллажи с посудой. В прихожей был вместительный шкаф. И подвал, где находился всякий хлам и рыбацкий инвентарь. Первый и второй этаж разделяла изогнутая лестница, напоминающая серпантин, по которому мы поднимались в Одда, на «Язык Тролля». Большая двуспальная кровать и окно с видом на маяк. Комод и компактный письменный стол, на который я сразу поставил свой ноутбук и положил рядом блокнот с заметками. Ванная комната с туалетом и стиральной машиной находилась у лестницы, там же располагалась выдвижная стремянка на чердак, где были протянуты верёвки для белья и что-то наподобие застеклённого балкона.
Пока осматривали дом и раскладывали вещи, мы открыли бутылку вина, которую подарил владелец, сказав, что она скрасит нам первую ночь в этом доме. Он был чертовски прав, стоило только присесть на диван, как мы с Элис начали целоваться. Мы так долго готовились к этому переезду, столько переживаний и волнений, и наконец-то разложив вещи, мы почувствовали завершённость. Она встала передо мной и начала раздеваться. В приглушённом свете её белое нижнее белье приковывало взгляд. Она, пританцовывая, приближалась ко мне с бутылкой вина в руке. Поставила её рядом с собой на пол и стала стягивать с меня брюки. Я смотрел на её большие глаза и влажные губы, держал её волосы, которые падали мне на живот. Наконец-то расслабившись, я еле заметно вздохнул и закатил глаза. После мы поднялись наверх, занимались любовью на новой кровати, в процессе передавая бутылку друг другу. Иногда стоит так нагрузить себя делами, чтобы понять, насколько сильно чувствуешь облегчение после их завершения.
Она смотрела в окно, положив голову мне на грудь, как вдруг загорелся маяк и осветил всё вокруг. Было очень красиво, будто на огромном торте зажгли свечу, и всё стало волшебным.
Утром, в свой последний выходной, Элис встала раньше меня и пошла в овощную лавку, но вернулась с пустыми руками. Магазины по воскресеньям не работают. Только выпивку и закуски можно было купить у одной женщины, и то по двойной цене. Она у дома выставляла табличку с восклицательным знаком, рассказала мне Элис, узнав это от местных.
С утра я планировал побродить, осмотреться, но так вымотался вчера ночью, что спал до полудня. Днём мы пошли на станцию, хотели замерить, сколько времени займёт путь и кто по дороге нам встретится. Вдоль берега стояли дома на воде. Мёртвая тишина, и только слышны удары моря о камни. Мы прошли через мост и дальше – вверх по тропинке – была станция. Она больше похожа на полицейскую будку. Там едва поместились бы десять человек. На стене висело крупное электронное табло с расписанием поездов и временем прибытия в точку назначения. Обратно мы шли другой дорогой, проходящей через старый маяк, что виден из нашего окна. Мы надеялись встретить смотрителя, но уже давно люди там не работают. Вся система включения света автоматизирована, и лишь иногда приходит специалист проверить рабочее состояние электроприборов. Хотел бы я в старости читать книгу, попивая чай, указывая кораблям дорогу, и смотреть на море из небольшого окошка в маяке. Через годы, оставив свой след, где новый работник, читая книги, видел на некоторых страницах липкий отпечаток пальца, которым случайно я макнул в сладкий чай. Это же целая история, когда старики передают опыт юнцам. И в таком тихом и спокойном месте любая вещь, что заставляет задуматься, отвлечься от работы, будет подарком для смотрителя маяка. Вечером я лежал и глядел на него из окна своего дома.
Той ночью мне снился странный сон. Особенно пугающе было то, что я в подробностях запомнил ключевые моменты. Находясь так высоко над водой, всё равно слышал морское течение. Казалось, я ногами чувствовал эту холодную воду. Всё было таким реалистичным: ветер сдувал капюшон с головы, а я стоял с биноклем в руке, выполняя свою работу. Зайдя внутрь, взяв книгу, я продолжил читать, но буквы казались какими-то раздражающими, бумага была шершавой и волна, ударяющая в основание маяка, жутко отвлекала. Я убрал книгу в сторону, но забыл вложить обертку от конфеты, служащую мне закладкой. Она была довольно потрёпанной, удерживая на себе вес сотни страниц из разных книг.
На стене висело множество фотографий, людей из моей жизни. В основном, это были родители и Элис. Я смотрел на них и понимал, что это лучшие пережитые мной моменты. На каждом снимке я чётко представлял картину того дня, что был изображен. Не только воспоминания, но и запахи, вкус еды, даже щелчок фотоаппарата при нажатии на кнопку. Внезапно всё затряслось, как будто в маяк на большой скорости въехало судно. И фотографии, одна за другой, посыпались на пол. Я пытался поймать их, боясь, что упавшие навсегда исчезнут из моих воспоминаний.
И я буду тосковать по поцелуям, даже никогда не видя её губ. Вырезанные лица на фотографиях не оставят возможности представить себя рядом с ней. Отчаянно напрягая свои извилины в поисках того важного пазла, что вновь покажет её лицо. Я заучу её образ с помощью ассоциаций, чтобы помнить всегда.
Все эти негативные мысли за мгновение зацвели в воображении, а я, как отчаянный садовник, срезаю их газонокосилкой. Крепко сжимая в руке фотографию с Элис, я пытаюсь прийти в себя.
Глубоко вдохнув и досчитав до пяти, я начал перебирать в голове варианты. Что могло вызвать такой удар? Резко стало темнеть, сквозь туман было не разобрать то, что надвигалось прямиком на меня. Лишь свист ветра и шум моря, как нагнетающая мелодия из мрачных кинолент.
Я чувствовал, как земля уходит из-под ног, и сквозь маленькое окошечко видно, что маяк был на гребне волны. Я начал подозревать, что это сон, хотел ущипнуть себя, но тряслись руки, боялся встать, меня как гвоздями прибили к полу. Маяк – одинокая шхуна, которую бросало из стороны в сторону это суровое море. Как моряк, не терявший надежду найти свой причал, вдруг лицом к лицу встретился с белым китом и задрожал от того, что мы парили над пропастью. Я нашёл в себе силы встать и посмотреть в окно. Вокруг ничего, лишь обрыв, край света, где заканчивалось море. Я не понимал, на чём мы держимся, почему маяк не рухнул в бездну. Этот страх перед неизбежностью падения не покидал меня. Дрожь пробегала по всему телу – от холода или испуга, было не так важно. Больше всего я хотел понять, что это за сила удерживает нас над пропастью. И если время замерло, то наверняка оно ждало от меня каких-то действий. Но, как бы я не пытался выбраться, ничего не получалось. Дверь заклинило. Пробовал выйти через окно – оно не разбивалось. Лишившись сил, просто ждал своей смерти, ведь рано или поздно, эта махина должна рухнуть.
Разжав кулак, смотрел на смятое фото. Я знал, что на нём были мы с Элис. Но сейчас я видел только размытые силуэты людей. Я подышал на снимок, вытер его насухо об рукав свитера, но картина не менялась. Я почувствовал, как из меня уходит жизнь, медленно отдавая тепло, слёзы капали, разъедая бумагу, оставляя лишь белые солёные следы. Я хотел в последний раз увидеть её лицо, но в панике не мог сосредоточиться. Решил попробовать снова выбить окно, но тело просто не слушалось. И вот так, сидя на холодном полу, я смотрел в одну точку, в место, где раньше висела та фотография.
Комнату пронзил резкий звук, это был женский крик. Я оттолкнулся от стены и встал, очутившись в нашей постели, в холодном поту. Я очень испугался, когда увидел, что Элис не было рядом, но тут же успокоился, заметив на подушке письмо. Такие записки она оставляла, уходя рано по делам или на работу. Желала доброго утра и говорила, чтобы я без неё не скучал. Я поднёс письмо к губам и почувствовал тонкий аромат духов Элис.
