Игорь Викторович Лопарев
Медикус. Обретение знаний
– Так что я, – продолжил дядя, – наверное. действительно, не буду экспериментировать, а прицеплю на пояс свой любимый С-96.
И тут у меня ещё идея родилась.
– Знаешь, дядя, у меня мысль возникла.
– Какая? – поинтересовался он.
– А пусть Энвис с собой ещё малый посох магический прихватит, – я вопросительно посмотрел на дядю, – положите его в тубус, вроде как карты или чертежи с собой носите?. Амади его зарядит, будет у нас, чем дополнительно удивить возможных оппонентов, если что.
– Ну, я бы не хотел делать её активной участницей событий, – начал дядя.
– Симба, ну я же не маленькая уже, – прервав его, надулась Энвис, и мне не особенно приятно ощущать себя балластом.
– А как же твоё обещание? – хитро, с подковыркой спросил дядя.
– Так я его нарушать и не собираюсь, – улыбнулась Энвис, и, глядя в глаза дяди своими колдовскими зелёными глазами, хлопая ресницами, проникновенно сказала, – если что, я, как и обещала, упаду под стол, и буду там лежать там тихо-тихо. Только в этом случае у меня появится возможность вмешаться и положить дополнительную, пусть и не особенно тяжёлую, гирьку на нашу чашу весов. Дополнительные возможности лишними не будут.
– Это-то да, спорить не буду, – согласился дядя, но потом строго посмотрел на неё и продолжил, – но в момент падения под стол, если таковой наступит, то сразу включаешь артефакт щита. Без нагрузки он сутками жужжать может.
– Хорошо, – не стала оспаривать Энвис это вполне разумное дополнение.
– Ну что, а не пора ли нам укладываться спать? – задал дядюшка вопрос, подразумевающий однозначный ответ.
После этого все зашевелились. Нтанда и Амади шаловливо так переглянулись и подошли ко мне.
– Спокойной ночи! – интимными голосами прошептали они мне, Нтанда в правое ухо, а Амади в левое. И, как это говорится, с разбегу чмокнули меня в щёки. Каждая в ту, что была к ней ближе. Я аж оторопел от такого напора. Но пришлось реагировать. Обхватив их талии и не дав им сразу убежать, я притянул их к себе, и ощущая жар молодых, упругих тел, целомудренно поцеловал в щечки обоих, и таким же интимным голосом пожелал и им спокойной ночи и приятных снов. Девчонки довольно захихикали и на этом день закончился. Мы расползлись по своим комнатам. Нужно отдохнуть. Завтра будет новый день.
Глава 2.1
Перед сном, в соответствии с графиком тренировок, установленном мною для себя же после возвращения с севера, я проделал малый комплекс гимнастических упражнений, после чего расслабился в медитации, очистил сознание. Стал ещё чуть ближе к совершенству, хе-хе. Осознание этого принесло умиротворение и спокойствие. И, пребывая в таком благостном расположении духа, я забрался под простынь.
Процесс засыпания, как всегда, прошёл незаметно, а потом я стал постепенно осознавать, что иду по какой-то разбитой дороге. Кругом простиралась, сколь хватало глаз, равнина, усыпанная крупным серым гравием. И всё это было залито гнойно-жёлтым светом огромной луны, висевшей у самого горизонта. Шёл я очень недолго и, как мне показалось, медленно, хотя каменистая равнина уносилась назад с огромной скоростью. Впереди показался перекрёсток, где моя дорога пересекалась ещё с несколькими.
Перед пересечением дорог, на правой обочине стояла странная фигура. Это был человек неопределённого возраста, с тёмным, шоколадно-чёрным лицом, изрезанным морщинами и ритуальными шрамами. Толстые дреды, в которые были собраны его длинные полуседые волосы, свисали ему на спину и плечи из-под широких полей мятой и запылённой соломенной шляпы. Был он одет в весьма потёртый фрачный костюм, а опирался на короткий толстый костыль. Крупные, неравномерно пожелтевшие зубы сдавливали чубук корявой трубки, испускавшей мерзостно пахнущие облака едкого дыма. Разило от этого замечательного персонажа плохим ромом и застарелым потом.
Он уставился на меня своими насмешливыми, и одновременно недобрыми угольно-чёрными глазами и, ни слова не говоря, протянул мне свою, не особенно чистую, ладонь. В глаза бросился засаленный манжет на тощем запястье, торчащий из такого же засаленного фрачного рукава. Не знаю, что на меня нашло, но я полез в карман, нащупал там монетку и положил её в его заскорузлую ладонь. Он оскалился и проскрипел:
– А за подружку?
Я начал лихорадочно оглядываться, ведь шел я сюда один. И, как это ни странно, но в метрах пятнадцати увидел идущую к нам Нтанду, И тут я обратил внимание на то, что моя тень падала в одну сторону, тень Нтанды падала под углом около шестидесяти градусов к моей тени, а местный попрошайка не отбрасывал тени в принципе. Тут я вовремя вспомнил, что это сон, а во снах чего только не бывает. Это меня странным образом успокоило. И я отдал этому инвалиду во фраке ещё одну монетку.
– И ты тут? – удивлённо спросила Нтанда.
– Ну, да, – я, собственно и не знал, что ещё ответить, просто подтвердил очевидный факт.
От беседы нас отвлёк скрипучий голос обладателя дредов.
– Давайте, двигайте своей дорогой, – сварливо пробухтел он, – некогда мне с вами возиться, Та, кого я жду, уже рядом.
Я опять начал усиленно крутить головой, и, к своему удивлению, увидел на дороге ещё одну женскую фигуру. Она была ещё довольно далеко от нас, но даже издали её походка показалась мне знакомой, уж очень она напоминала мне походку Энвис.
– Так куда нам идти? – в один голос спросили мы с Нтандой.
–Куда ваша тень показывает, туда и идите.
– В разные стороны? – Недовольно и недоверчиво переспросила Нтанда.
– Идите, не болтайте, всё равно очень скоро встретитесь, – и пояснил, – просто у каждого своя дорога, Но ваши сойдутся, не переживайте.
И мы двинулись, каждый по своей дороге. Я шёл очень недолго, и в конце пути упёрся в обыкновенную дверь, которая стояла сама по себе в чистом поле. Просто стоит в конце дороги дверная коробка, в ней закреплено простое сосновое дверное полотно, рождающее неприятные ассоциации с крышкой гроба. И в эту дверь врезана неожиданно роскошная бронзовая дверная ручка, сделанная в форме собачьей головы с оскаленной пастью. Всё. Обошёл вокруг. Ничего не поменялось. Дёрнул за ручку. Дверь нехотя приоткрылась. Из образовавшейся щели вырвался яркий свет. Я дёрнул ручку сильнее и шагнул в сияние.
В следующий момент осознал себя на довольно крутом склоне, на извилистой тропке. Она вела куда-то вверх, петляя между больших камней и невысоких резных каменных столбиков. Немного разобравшись в ощущениях, я понял, что нахожусь в чужом теле, как это уже было однажды4. И тело, похоже, было то же самое. Двигался человек, невольно приютивший моё сознание, быстро. Дыхание его оставалось ровным, Вот он входит в большое одноэтажное здание, сложенное из потемневшего толстого бруса. Да, я уже был в этом зале. Посмотрим, станет ли старик с заплетёнными в косички бровями меня прогонять.
– Привет, Фонг, – босая девушка с желтоватой кожей стояла, приветливо улыбаясь, на устилавших зал циновках, Форма её глаз чем-то напоминала зауженные глаза олча5. Лицо скуластое, сердечком. Рот небольшой, ушки аккуратные, Приятное лицо, в общем. Причёска без затей. Волосы прямые, чёрные, заплетены в толстую косу. Фигурка миниатюрная, как у Нтанды. Одежда проста и аскетична – курточка цвета индиго из плотного хлопка, перехваченная чёрным поясом, и такие же штаны.
– Привет, Нюнг, – сказал тот, в чьём теле я сейчас гостил, и тоже широко улыбнулся. Он снял с ног мягкие кожаные тапки и босиком ступил на циновки зала.
По циновкам бродило ещё десятка полтора молодых людей обоего пола. Одежда ничем не отличалась то одежды Нюнг и Фонга, ну, разве что цветом,
Мой носитель даже не успел поздороваться со всеми присутствующими, как прозвучал густой, низкий, немного вибрирующий звук гонга. Все присутствующие быстро построились в шеренгу лицом к багровому вымпелу, висящему на стене. На циновки вышел тот самый дед, который попёр меня отсюда в первый раз. Дедушка обвёл шеренгу цепким взглядом, мне показалось, что на Фонге его взгляд слегка задержался, Затем сохраняя каменное выражение лица, он поднял руки на уровень груди, согнул их в локтях, обхватил ладонью левой руки кулак, в который сжалась правая его ладонь и поклонился. Все, стоявшие шеренге, повторили его жест и поклонились, но гораздо глубже.
Да, я опять попал на тренировку. Старик дал какую-то отрывистую команду, и все сели на колени, лицом к нему. Как я понял, это была медитация, духовная подготовка к тренировке. Я с удивлением различил движение нескольких обособленных потоков энергии су по энергетическим каналам моего реципиента. Каждый сгусток энергии двигался со своей скоростью и по своему маршруту. Меня поразила высочайшая степень концентрации на энергетических процессах, достигнутых Фонгом. Всего было восемь потоков. Восемь! Это очень близко к естественному пределу. Только очень тренированное сознание способно удерживать внимание на более, чем семи процессах или каналах поступления внешней информации одновременно, не впадая в транс от перегрузки. И, пока меня отсюда не вышвырнули, я старался в деталях запомнить затейливый рисунок движения энергий по внутренним энергетическим каналам.
– Фонг, Нюнг, ко мне! Скомандовал старик. И тут я подумал, что вот сейчас меня опять на выход попросят. Грубо так попросят.
Мой носитель мгновенно сорвался с места и бодрой рысцой поспешил на зов. Девушка уже сидела перед дедом на пятках, сложив на коленях руки. Фонг принял такое же положение. Оба они преданно поедали учителя глазами. Старик поднял обе руки на уровень лиц сидящих перед ним молодых людей и одновременно легко коснулся указательными пальцами их лбов. При этом тихо приказал им:
– Спите, – сидящие как будто окаменели, а потом у меня в моём сознании прозвучало, – а теперь, пришельцы, давайте поговорим.
Пристально взглянув на моего носителя, он задумчиво подметил, – а ты уже был здесь, похоже.
– Да,– не стал я запираться, был, но вы меня выгнали почти сразу.
– У нас тут сложная обстановка. Иногда приходится действовать решительно, не разбираясь. Я думал, к Фонгу энергетический паразит прицепился, нас тут чего только не встретишь. Но сейчас есть возможность спокойно поговорить. Как вы сюда попали?
– Мы? Я переспросил, для уверенности. Если подозвали моего носителя, и Нюнг, то, скорее всего в неё вселилась Нтанда.
– В Нюнг тоже кто-то есть, дед подтвердил мои предположения.
– Это я, Нтанда, – её голос в моём сознании звучал вполне узнаваемо.
– Мы сейчас спим, – начал я, – и во сне…
В общем, я ему поведал, про желтую луну, про побирушку-бомжа в соломенной шляпе и фраке, про дверь в чистом поле.
– Значит, дух перекрестка, Чимата-Но-Ками, вас пропустил. То есть вы тут, так сказать, c его разрешения, – старик переводил взгляд с Нтанды на меня. То есть с Нюнг на Фонга и обратно, – а что вам тут делать?
Я ничего и сообразить-то толком не успел, а Нтанда, словно записная отличница в начальной школе, уже опередила меня с ответом:
– Учиться.
– Чему? – учитель интересовался у нас, чему у него можно научиться. Забавно.
– Работе с энергией су, – вернул я себе утраченную инициативу, – и её практическому применению, разумеется.
– Я преподаю только искусство боя и медицину. Медицина, как излечивающая, так и предупреждающая болезни.
– Я медик. И любые знания по применению энергии су, тем более, в медицине для меня очень ценны. Ну, а овладеть искусством боя тоже необходимо. В беспокойное время живём. А в качестве благодарности я могу предоставить некоторые сведения об использовании энергии ма, но сам я их ещё не освоил в должной мере, да и общая напряжённость этого вида энергии у вас тут на очень низком уровне.
– Это было бы интересно. В старинных трактатах говорится об ещё одном виде энергии, но мы сейчас оперируем только с энергией кци, которую вы называете су. Возможно существенное ослабление энергетического фона той, другой энергии произошло из-за её, этой энергии, утечек.
– Что за утечки, куда? – поинтересовалась Нтанда.
– Если вы выйдете за ворота нашей школы, то с вершины горы вы сможете окинуть взглядом почти десятую часть того, что осталось от нашего мира, – старик произнёс эти слова с непередаваемой горечью, – нас осталось очень мало, и в нашем распоряжении только маленький островок, пригодный для жизни. А дальше, вокруг – только выгоревшие пустоши, населённые чудовищами. И эти пустоши тянут нашу энергию, лишая нас её. Может быть, где-то есть ещё островки, подобные нашему, но мы о них не знаем.
Наши мудрецы, те, кому повезло выжить в катаклизме, так и не смогли однозначно определить причины катастрофы. Некоторые говорят о каких-то грандиозных возмущениях в межмировом эфире, кто-то грешит на волшебников, использовавших без оглядки магию, основывавшуюся как раз на той энергии, которой сейчас почти не осталось. Есть те, кто считает, что это последствия войн, которые ведут боги. Но это, наверное, уже и не так важно. Всё, что могло произойти, уже произошло. Причём произошло это давно. За несколько десятков поколений до моего рождения. Но разрушение продолжается до сих пор. То тут, то там, пустоши поглощают ещё клочок того, что осталось нам после катастрофы. Мы вынуждены выживать, сражаясь с огромными ящерами и прочими хищниками, бродячими плотоядными растениями и враждебными духами, которые лезут сюда из пустошей. Возделываемых полей становится всё меньше и меньше. Мы сражаемся, но мне кажется, что дело идёт к концу. Что еще десяток поколений, и последние частички того, что мы называем своим миром, будут поглощены пустыней, – старик вздохнул, – ну да ладно. Учитесь, наблюдайте, но воздержитесь от перехвата управления телами. Если возникнет необходимость, то делать это только по согласованию со мной и теми, в чьих телах вы находитесь. И если ваше вмешательство поможет спасти жизнь кому-нибудь из нас, Тут всякое может произойти. И да, пока не торопитесь налаживать контакты с хозяевами тел. Освойтесь, осмотритесь, узнайте, как мы тут живём. И ещё – перед каждой тренировкой я буду вас подзывать, что бы мы могли немного пообщаться.
– Хорошо. Спасибо вам за то, что согласились учить нас. Сведения о той, другой энергии мы будем передавать непосредственно от сознания к сознанию небольшими пакетами. И вы соблюдайте осторожность при их распаковке. Могут быть очень сильные головные боли. У меня есть сведения о медицинском использовании этой энергии, а у моей подруги, об изготовлении и использовании артефактов.
– Замечательно. А сейчас, давайте вернёмся к занятиям. Фонг и Нюнг засиделись тут что-то, – и старик улыбнулся.
– Просыпаемся, – мягко сказал он, снова коснувшись указательными пальцами лбов сидящих перед ним молодых людей. Те с некоторым замешательством посмотрели друг на друга, а потом на учителя.
– Все, что было нужно сделать, я сделал, – так что вставайте, – потом, уже обращаясь ко всем, находящимся в зале, сказал чуть громче, – а теперь встали, так, чтобы не мешать друг другу, и повторяем за мной. Будем медленно делать тао-лу ветра на восемь сторон.
Народ распределился по залу и застыл. Старик повернулся спиной ко всем. Спина его была идеально прямой, плечи расслаблены и чуть опущены. Ноги едва заметно согнуты в коленях, таз чуть подан вперёд. Несколько секунд он сохранял неподвижность. Потом обе его руки начали медленно подниматься вверх. Мне, почему-то, пришла на ум ассоциация с движением облачка. Так же естественно и плавно. Достигнув уровня плеча, руки учителя задержались там, буквально, на секунду и пошли вниз. Все в зале совершали те же движениями. Вот он чуть перенёс центр тяжести на правую ногу и немного согнул её в колене. Одновременно его левая рука согнулась в локте, а правая упёрлась в основание ладони левой, добавляя всей конструкции жесткости. Правая нога медленно распрямилась, вес плавно переместился на левую ногу. Руки при этом совершили медленное толкающее движение влево. Одновременно с этими движениями я с удивлением отметил, что помимо внешних, физических движений внутри, по каналам двигались сгустки энергии су. И движение это, не смотря на всю сложность рисунка и различную скорость, и направление потоков, было упорядоченным, осмысленным и логичным. Я начал улавливать некие взаимосвязи между физическими движениями, и внутренними перемещениями энергии. Особенно меня впечатлили резкие выбросы зарядов энергии при ударных движениях рук или ног. Эти энергетические жгуты и кулаки являлись продолжением ударных конечностей. В реальном бою эти энергетические конструкты, очевидно, проникая в тело атакуемого, наносили повреждения, как физические, так и энергетические.
Если смотреть на всё со стороны, то это было красивое зрелище. Люди одновременно и синхронно выполняли сложные движения. Как будто танцевали танец в воде. Этот мистический танец продолжался около получаса.
Я запомнил, всё, что смог, хотя прекрасно понимал, что запомнил далеко не всё, что надо. Что бы только запомнить всё, потребуется не один десяток тренировок. А ведь надо ещё и самостоятельно отрабатывать эти движения. Там, в своём мире, наяву. Но, начало развитию положено.
Но тренировка на этом не закончилась. По команде учителя ученики вооружились прямыми, гибкими мечами метровой длины. И всё повторилось. Нет, все движения были другими по форме, но суть оставалась прежней. Взращивание гармонии внешних физических, и внутренних, энергетических движений. Оттачивание умений, помогающих формировать энергетические выбросы и направлять их по каналам тела в оружие, напитывая сталь дополнительной силой и придавать её поистине мистические свойства.
На этом тренировка закончилась. Все участники тренировки повторили жест, с которым тренировка началась, поклонились и потянулись к выходу. Учитель подозвал наших носителей к себе. Быстренько усыпил, и мы с Нтандой в темпе сгрузили ему первые пакеты знаний по энергии ма. После чего Нюнг и Фонг были разбужены и отпущены улыбающимся стариком.
Уже начало слегка темнеть, и меня посетила мысль, что в нашем мире уже скоро начнётся утро.
А Нюнг, тем временем, схватила Фанга за руку и, подобно маленькому буксиру, тянущему большую баржу, смеясь, потащила его вниз по тропинке.
Глава 2.2
– Здравствуйте, – Энвис поприветствовала странного человека во фраке и соломенной шляпе, – а где я? – добавила она, оглядывая округу, залитую мертвенно-желтым светом огромной луны.
Здравствуй, маленькая белая мама, – ответил тот, улыбаясь желтозубой улыбкой, – сейчас ты у меня в гостях. Но то, куда ты дальше отправишься, зависит только от тебя. От того, как ты ответишь на мои вопросы.
– Но, мы же просто стоим на перекрёстке – начала было Энвис.
– Это и есть мой дом, – сказал обладатель соломенной шляпы, выпуская облако вонючего дыма, – я – хозяин перекрёстков, я открываю и закрываю пути. У меня много имён и лиц, но сейчас зови меня просто – Эшу.
– Очень приятно, а меня зовут Энвис, Энвис фехр Ллир – отрекомендовалась Энвис. И, пытаясь понять хоть что-нибудь в этом фантасмагорическом сне, поинтересовалась, – а о чём ты хотел спросить меня, Эшу?
– Любишь ли ты его? – пронзительный взгляд черных глаз из-под полей старой соломенной шляпы, казалось, пронизывал насквозь. И Энвис без наводящих вопросов поняла, о ком завёл речь странный господин во фраке. Она без колебаний выдала положительный ответ.
– Хорошо, – проскрипел тот, и снизошёл до некоторых объяснений, – я поговорил с моим северным соседом, духом ворона Кутхом. И он мне поведал о том, что кровь твоя даёт тебе способность ладить с духами. И ты, действительно, без труда попала ко мне, откликнувшись на мой зов, хотя, для непосвящённых это бывает трудно. На этих двоих не смотри, – Эшу неопределённо махнул рукой в направлении, куда проследовал Адио, – они попали под воздействие, дающее им возможность перехода между мирами, хотя сами себе в этом отчёта не отдают. Их ещё учить и учить. Так что давай-ка, будем лучше о тебе говорить.
– Так вот, – продолжил Эшу, – если ты любишь своего мужчину, то, наверно, не захочешь быть для него обузой, так ведь?
– Конечно.
– Поэтому я предлагаю тебе пройти обряд посвящения, и ты станешь моей жрицей, мамбо, – он опять впился взглядом в её лицо, – ты станешь говорящей с духами.
– А что тогда потребуется от меня? – вопросительно приподняла бровь Энвис, поскольку знала, что если тебе что-нибудь предлагают, то рассчитывают и что-то получить за это, и как это поможет ему?
– Хороший вопрос, – одобрительно проскрипело из-под шляпы, – на самом деле не потребуется ничего, ничего сверх того, что ты сможешь сделать для людей. Скоро они начнут приходить к тебе, со своими просьбами. И ты будешь обсуждать их просьбы со мной или с теми, кого я призову, и кто сможет, так или иначе, помочь просителю. Детали – потом.
– Надеюсь, что человеческих жертвоприношений не потребуется? – с опаской поинтересовалась Энвис.
– Нет, нам хватает мелочи, домашней птицы, или вообще, чего-нибудь неодушевлённого. Главное, что бы люди проникались верой в нас и наши возможности. Это делает нас сильнее. И тебя, кстати, тоже, будет делать сильнее. А что это даст твоему любимому? Тут всё просто. Через тебя он заручится помощью духов, а это не мало.
– Да, это не мало, – прошептала Энвис, вспоминая, в какой шок её повергло знание о том, что современнейший дирижабль потерпел крушение благодаря духам, призванным шаманом олча6, – тогда, что от меня требуется сейчас?
– Твоё согласие, – удовлетворённо улыбнулся Эшу, вытащил из внутреннего кармана фрака плоскую кожаную флягу, открутил крышку и жадно приник к горлышку. Вокруг распространилась волна густого карамельно-алкогольного запаха, – по условиям я, вроде как, всё сказал.
– Я согласна.
– Ну, тогда пойдём, маленькая белая мама, – он смерил её насмешливым взглядом, и, проскрипев, – не отставай, – лихо поковылял по одной из дорог, уводящих прочь от этого перекрёстка, опираясь на свой корявый костыль и периодически извергая клубы табачного дыма. Энвис ничего не оставалось, как последовать за этим занятным и, в тоже время, пугающим персонажем.
На одном из перекрёстков Эшу остановился и пробормотал про себя:
– Так, нашёл где, теперь надо определить, когда, – наморщил лоб и задумчиво закатил глаза. Затем, видимо, приняв какое-то решение, решительно повернул направо и поковылял в прежнем темпе в избранном направлении.
Наконец, минут через двадцать непрерывного движения Энвис с некоторым удивлением увидела, что они подошли к двери. Дверь не являлась проходом в какой-либо преграде, то есть не было никакой стены, в которую бы эта дверь была бы врезана. Просто дверь, так сказать, дверь в себе. Эшу, не теряя времени на пояснения, схватился за дверную ручку, отлитую из бронзы в виде оскаленной собачьей головы, и потянул на себя. В приоткрывшуюся щель прорвался лёгкий влажный ветерок, несущий запахи реки.
– Заходи, – буркнул он, мазнув взглядом по лицу Энвис. И та, ни слова не говоря, доверчиво шагнула во тьму за порогом. Босые ноги Энвис ощутили мокрый песок. Её тут же окутал насыщенный влагой тёплый воздух. Где то вдалеке горели огни. Слышался ленивый плеск волн, гудки пароходов, крики чаек, далёкий гул голосов, ритмичные выкрики, рокот барабанов.
Мгновением позже на речной песок, рядом с Энвис, ступил и Эшу. Энвис, тем временем, разобралась в своих ощущениях. Это не Эйо, это другой мир, со своими законами и правилами.
– Где мы? – спросила она у своего спутника.
– Ла Нувел-Орлеа7. Одно из моих любимейших мест во всех мирах и временах, – Эшу полной грудью вдохнул влажный воздух, – следуй за мной, нам нужно найти мамбо Мари8, она должна быть где-то тут, если я не ошибаюсь.
Энвис и Эшу двинулись вдоль пляжа по направлению к угадывающимся вдалеке огням пристани и горящим на пляже кострам. По мере продвижения звуки барабанов становились всё громче, и, когда костры были уже совсем близко, глазам Энвис предстало неординарное зрелище.
На утоптанном песке пляжа, под рокот барабанов и ритмичные хлопки в ладоши обступивших её многочисленных зрителей, танцевала женщина. Кожа её блестела от пота в свете недалёких костров. Её плечи, шею и руки кольцами своего трёхметрового тела невозмутимо обвивал упитанный питон. И танец у неё был странным. Тело, казалось, оставалось совершенно неподвижным. Это впечатление усиливалось ещё и тем, что голова её была полностью закрыта гротескной деревянной маской. А ноги, затянутые в толстые шерстяные лосины, украшенные широкими разноцветными поперечными полосами, жили своей жизнью9. Они выбивали безумную чечётку, взметая пляжный песок, сгибались под немыслимыми углами, распрямлялись, выделывали невообразимые коленца. И над этим вихрем безмолвно и неподвижно висела раскрашенная яркими красками деревянная маска с застывшими чертами нарисованного лица, вокруг которого обвивались ленивые кольца змеиного тела. И отблески костра играли на многочисленных чешуйках, покрывавших кожу питона.
– Ага, это она, – про себя проскрипел Эшу, и, уже обращаясь к Энвис, продолжил, – сядем, подождём. Они скоро закончат.
Они почти синхронно опустились на лежащее рядом бревно, принесённое сюда течением великой реки. Эшу затянулся своим богомерзким табаком, и, закашлявшись, опять потянул из кармана флягу с ромом. Спустя минут двадцать танец окончился. Эшу негромко окликнул танцовщицу:
– Мари, подойди к старику, будь добра.
Негромкие звуки его скрипучего голоса по эффективности воздействия не уступали раскатам грома средь ясного неба. Все, находившиеся в пределах слышимости сначала застыли на пару секунд, прикипев неверящими взглядами к нескладному силуэту в соломенной шляпе. Только Мари успела переместиться к бревну, где сидел Эшу, и, как была с питоном на плечах, так и распростёрлась ниц перед стариком. Вслед за ней пали ниц и все остальные. Мари подняла горящие чёрным пламенем глаза, полные обожания, на старика.
– Папа Легба, мои прихожане вне себя от счастья видеть тебя среди нас.
– Я пришёл не просто так, – Эшу прикрыл глаза и поднёс трубку к губам, – мне нужно инициировать новую мамбо, вот эту маленькую белую маму, – и он кивнул на Энвис. Мари, в свою очередь, с недоверием покосилась на Энвис.
– Папа Легба, но она же белая.
– Мари, не раздражай меня, – в голосе старика лязгнула сталь, но он, всё-таки, снизошёл до пояснений.
– Видишь ли, там, где она живёт, чёрных нет. Совсем, – и строго добавил, – а будешь спорить, то дальше разговаривать с тобой буду уже не я, а Мэтр Каррефур10.
– Нет, папа Легба, я не буду спорить, – в голосе Мари явно прозвучали нотки неподдельного страха, – Когда нужно провести обряд?
– Немедля. К рассвету всё должно быть завершено.
– Тогда, сможешь ли ты привести маленькую белую маму к моей парикмахерской во Французском квартале через полчаса?
– Я помню, где это, – улыбнулся Эшу, – давай, беги, готовься, а мы пойдём потихоньку. Как раз через полчаса и будем на месте.
Мари и несколько человек, которые ассистировали ей на пляже, резво втянулись в один из переулков, а Энвис с Эшу неторопливо последовали за ними. Быстро идти в лабиринте переходов Складского района, примыкавшего к речному порту, было практически невозможно. Тёмные и извилистые улочки-тропки вели куда надо, лишь потому, наверное, что Энвис шла рядом с повелителем путей и перекрёстков.
Наконец, появились первые горящие уличные фонари, и Энвис наконец то получила возможность смотреть, куда ставить ноги. У входа в парикмахерскую их ждал заросший курчавой чёрной бородой и с головой, покрытой столь же курчавой шевелюрой, креол. Один его зрачок затягивала мутная плёнка. Папа Легба недовольно поджал губы и, не глядя, ткнул привратника в глаз пальцем. Тот взвизгнул от неожиданности, невысоко подпрыгнул и потянул руки к своему лицу. Но остановил это движение на полпути, и поднял глаза на Эшу. Плёнка с глаза исчезла.
– Мари, ты плохо заботишься о своих людях, а это бросает тень и на меня, – недовольно крикнул Эшу в глубину здания, – то, что я хромаю, ещё не значит, что все, кто служит мне, должны оставаться инвалидами.
Покуда Эшу говорил всё это, они с Энвис спускались по скрипучей деревянной лестнице в просторный подвал, находившийся под зданием.
– Да, – Эшу строго посмотрел на Энвис, – ты выбрала себе имя?
– Нет, удивлённо ответила та, – а надо?
– Какие же вы, люди, бестолковые, – посетовал Эшу, а потом добавил гораздо тише, но Энвис всё равно услышала, – особенно белые.
Энвис задумалась. Выбор имени, это вообще, дело не простое. Но надо что-то придумывать, времени почти не осталось. Остановилась на имени Эолиндис,
В подвале было светло. Десятка полтора толстых чёрных свечей, расставленных в углах и около стен, давали хоть и дрожащий, но достаточно яркий свет. На небольшом помосте у противоположной от входа стены расположились три барабанщика, у каждого из которых был свой персональный барабан-джембе. Свод подвала поддерживал ритуальный столб – Митан. По этому столбу духи спускаются в мир людей, это такая, своеобразная дорога духов.
Помимо барабанщиков в подвале присутствовали сама мамбо – Мари Лаво, бохор11 и ещё одна женщина, похоже, унси12. Ритуал начался с барабанов. Первым ожил самый большой барабан, через минуту к нему присоединился тот, что был немного поменьше. И, надо отметить, что ритмические рисунки у них были различные. А ещё через минуту ожил и самый маленький барабанчик. Его постукивание органично вплелось в уже звучащие ритмы, и подвал наполнился колдовским звуком этого трио. Мамбо Мари, танцуя со своим питоном, который носил с гордостью романтичное имя – Зомби, сделала несколько кругов вокруг столба, после чего двигаясь в танце, приблизилась к Эшу.
– Папа Легба, открой дорогу духам, пусть они придут к нам, пусть отведают крови жертвы,
– Я услышал тебя, Мари, – откликнулся Эшу, – и все свечи одновременно зашипели. Неожиданный порыв нездешнего ветра сдул с них пламя, погрузив подвал во тьму. А двумя секундами позже свечи продолжили гореть, как ни в чём не бывало.
Мари, на пару со своим питоном, продолжила танцы вокруг столба. Бохор же с унси в это время принесли в жертву чёрного петуха, который дожидался своего часа, сидя в плетёной корзинке под плотной крышкой.
Бохор плеснул в гови13 немного крови жертвенного петуха, долил из калебаса14 воды с кукурузной мукой и щедро добавил рому, предварительно окропив им же статуэтки, стоящие на алтаре. Взболтав гови, протянул её Энвис. Она, недолго думая, крепко зажмурилась и залпом выпила содержавшуюся в гови жидкость прямо из широкого горлышка бутыли. Мир в глазах ощутимо поплыл и даже, казалось, слегка завалился набок.
Энвис отстранённо отметила, что, похоже, она погрузилась в транс, при этом разделившись на две сущности и видя все, происходящее вокруг. Одна Энвис сидела, наблюдая за ритуалом, купаясь в рокоте барабанов, а вторая Энвис – стояла тут же, рядом, и смотрела одновременно на себя, сидящую и на происходящее в подвале.
